Позднее в тот же вечер продавцы билетов на выставку, подсчитав общее количество проданных билетов только на этот день, 4 июля, объявили, что суммарное число платных посетителей составило 283 273 человека – намного больше общего числа людей, посетивших выставку за всю первую неделю ее работы.

Это было первым убедительным свидетельством того, что Чикаго в состоянии создать нечто экстраординарное, а это укрепило надежды Бернэма, что посещаемость выставки достигнет в конце концов того уровня, на который он рассчитывал.

Но на следующий день на выставку пришли всего лишь 79 034 платных посетителя, а три дня спустя их число съехало до 44 537. Банкиров тревожило, что задолженность выставки значительно увеличилась. Аудиторская проверка выявила, что служба Бернэма уже потратила на строительство выставки свыше 22 миллионов долларов (что примерно составляет 660 миллионов долларов XXI века), то есть вдвое больше того, что было изначально запланировано. Банкиры требовали от совета директоров выставки назначить комитет по сокращению расходов, вменив ему в обязанность не только искать пути сокращения расходов на функционирование выставки, но и воплотить в жизнь все мероприятия по сокращению расходов, которые он сочтет необходимыми, в том числе массовые увольнения и упразднение служб и комитетов.

Бернэм понимал, что передача судьбы выставки в руки банкиров будет означать ее неминуемый крах. Единственным способом ослабить давление банкиров, считал он, было увеличение общего числа платных посетителей до определенного уровня. Согласно проведенным оценкам, для того чтобы избежать финансового краха – а это было бы унижением для гордых отцов города Чикаго, считавших себя повелителями доллара, – выставка должна продавать минимум 100 тысяч билетов ежедневно до дня закрытия.

Чтобы обрести хотя бы надежду на достижение такого уровня продаж, железная дорога должна была снизить стоимость проезда, а для этого Фрэнку Миллету требовалось еще больше активизировать усилия и привлечь к этому делу людей из всех концов страны.

В условиях растущей депрессии национальной экономики, которая с каждым днем делала положение в стране все более угрожающим – банки лопались, число самоубийств росло, – это казалось невозможным.