ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ,
полная долгожданных встреч и неожиданных открытий
В этот раз путешествие закончилось вдвое быстрей, и к концу тихоня шла первой, уговорив Бет уступить ей место проводника. И вдруг резко остановилась и нарочито громко сообщила:
— Кажется, добрались, посмотри-ка карту, Бетрисса!
— А зачем вы сюда добирались? — едко осведомился откуда-то из темного угла невидимый пока мужчина, и Фанья, вдруг почувствовав себя хрупкой лодчонкой, попавшей под сокрушающий удар штормовой волны, резко покачнулась.
Она изнеможенно оперлась о стену и на несколько секунд зажмурилась, пережидая вскипевшую в душе бурю самых разных эмоций. От растерянности и радости до страха и неверия. Не бывает так в жизни, просто не должно быть такой страшной несправедливости…
— Что с тобой? Нехорошо? — Бет мгновенно оказалась рядом, подхватила наставницу под руку, оглянулась и рявкнула так, как умеют только нянечки в мужских лазаретах: — А у тебя тоже хватило ума — пугать беременную женщину! Или не сообразил, что никто чужой из этого штрека выйти не мог? Так это ты — Дед?
— Извини, — появившийся из сумрака старик вовсе не казался пристыженным, — просто не ожидал в гости беременных дам. И теперь еще больше не понимаю, зачем вы сюда шли?
— Чтобы отвести вас с гномом в приют, — сердито заявила Бет, усаживая подозрительно молчаливую Фанью на стоящую возле стола лавку, — а то твои парни уже бегут сюда, на помощь.
— И вам удалось их опередить? — Что-то знакомое мелькнуло на его лице, выбеленном долгими годами жизни в подземелье, но кадетке сейчас было не до изучения чужих лиц.
— Нас к выходу перенесли древни. И они оборотней никуда не выпустят, не для того мы столько сил потратили на ваше спасение. А сейчас перекусим, отвару выпьем и пойдем назад, все вместе. Кстати, а где это ты гнома прячешь?
— Спит он, — буркнул упрямо насупившийся старик, но показавшаяся из-под стола круглая шапочка и хитрые глазки опровергли это заявление.
— А что вы принесли? — кротко, словно был послушным мальчиком, а не многоопытным старостой поселка, поинтересовался гном.
— Еду. И часть сейчас съедим, а остальное спрячем для Иридоса и Рада. Если они придут сюда, то будут голодны и усталы, — раскладывая по столу продукты, поясняла герцогиня, раздумывая, почему Фанья тайком приказала ей помалкивать.
Условным жестом, одним из десятка выученных кадетками наизусть, как и умение показывать и распознавать в любой обстановке. Хотя Бетрисса и не собиралась говорить этим упрямцам ничего такого, чего они сами не увидят, когда попадут в пещеру цветка. Древни не прячутся от тех, кого излечили, нет никого благодарнее и вернее освобожденных от пожизненной каторги пленников. Если они не заклятые преступники, разумеется.
— Лепешки, — сжевав кусочек, блаженно закатил глаза гном. — Давно я таких не ел.
— Те самые, какие приносили мальчишки, — хмуро подтвердил Дед. — Но я никуда не пойду. Вдруг им нужна будет помощь?
— Мы принесли все, что может понадобиться, — веско сообщила Бетрисса и без обиняков добавила: — А если они притащат спасенных и за ними будут гнаться черные, то каждый лишний человек может оказаться камнем на шее. И вы должны это понимать. Поэтому пойдете отсюда своими ножками.
— Ну, не такие уж мы беспомощные! — внезапно оскорбился гном. — Как ты думаешь, почему черные заключили с нами перемирие? Они ведь поначалу пытались и из нас рабов сделать! Но потеряли несколько надзирателей и отступились — позвали договариваться.
— И много вы у них поблажек выторговали взамен? — пододвигая гному горшочек с едой магов, хмыкнула герцогиня. — И можно ли называть такую жизнь свободой? Думаешь, никому не известно, что они у вас и банк отобрали, и самих дальше этих гор не выпускают?
— А ты откуда такие секреты знаешь? — насторожился коротышка. — Черные не могли этого никому сказать!
— Некоторые вещи не нужно никому говорить, — сочувственно улыбнулась ему Бет. — Умные люди постепенно все понимают сами. Не знаешь пословицу: «Все тайное когда-то становится явным»? Но зубы мне не заговаривай, а ешь побыстрее, нам в обратный путь пора.
— Жестокая ты, — буркнул Дед, — беременной подружке отдохнуть не даешь! Она у тебя вон сомлела, слова сказать не может.
— Не хочет, — не согласилась кадетка, хотя и не понимала, почему Фанья ведет себя так странно.
Но знак подала очень ясный и теперь поглядывает на подругу одобрительно.
Значит, в чем-то заподозрила странную парочку или, наоборот, боится, как бы они о чем-то не догадались. А может, и вовсе кого-то из них узнала или рассмотрела какой-то знак. Для Бет это пока не важно. И чужих тайн ей не нужно, если Фанья захочет — потом все объяснит. Сейчас им необходимо любым способом уговорить этих упрямцев уйти отсюда.
Кадетка быстро допила свой чай, выставила на стол продукты и начала снимать амулеты и складывать в освободившийся горшочек. Фанья тотчас поднялась с места и принялась помогать, добавив в тайничок и собственных украшений и зелий. Потом разложила продукты по столу в строго определенном порядке и пошла устраивать ухоронку, точно зная: если Рад придет сюда живым, то никогда не пропустит намертво заученных условных знаков.
— Видел я лет тридцать назад девчонку, — хлестким ударом кнута ожег ей спину задумчивый голос Деда, — которая так же хорошо знала тайную грамоту эльвов.
— Наша наставница училась в монастыре Святой Тишины, — почуяв в словах оборотня какой-то подвох, усмехнулась Бет. — Но об этом я расскажу тебе по дороге, а сейчас вставай и пойдем.
— И даже не дашь старику собрать свои вещички?
— Не дам, — не поверила ему старшина. — Ты на дурака не похож, и значит, все самое ценное давно у тебя в карманах. Умные не держат ценности под тюфяком, когда погоня может нагрянуть с минуты на минуту.
Пещера вдруг слабо, почти незаметно содрогнулась, словно где-то далеко упало или обрушилось нечто тяжелое, и оба обитателя шахт вмиг насторожились и помрачнели.
— Что там случилось? — осведомилась герцогиня, не отводя пристального взгляда от лица Деда. — Вы же наверняка догадываетесь, что означает этот гул?
— Мы, может, и понимаем… — ехидно усмехнулся оборотень и холодно заявил: — Но вам докладывать не собираемся. И никуда отсюда не пойдем, по крайней мере, я.
Бет смотрела в его светло-карие глаза, в которых просвечивала звериная желтизна, и все отчетливее видела совсем другое лицо. Более молодое, загорелое и красивое, но такое же непреклонное и самоуверенное.
И все яснее осознавала, почему так упрямо молчит Фанья. Да и многое другое становилось понятнее, хотя вопросов пока оставалось много. Но главным был один: знает ли он хоть что-то о сыне, который, скорее всего, сейчас находится там, где камни рушатся с неистовой силой, заставляющей гудеть все пещеры на несколько миль вокруг.
Гном вдруг вскочил и ринулся в темный угол. Шутя откатил огромный валун и лаской юркнул в узкую щель.
— Один удрал, — беззлобно фыркнула Бет, хладнокровно проследив за этой выходкой коротышки и не думая переживать за его жизнь.
Он в своем доме и лучше всех знает, где сейчас опаснее всего, а где можно пересидеть любые взрывы и обвалы.
— Мне удирать некуда, — спокойно отозвался оборотень и с усмешкой добавил: — Своими руками завалил последний ход по приказу маглора. Все остальные он сам обрушил.
— И как же тогда они собирались сюда вернуться? — заинтересованно подняла бровь герцогиня, уверенная, что могущественный магистр знает не один способ преодолеть завалы.
— Наверху есть вентиляционный штрек, вон там дыра под потолком, — помолчав, смилостивился Дед и указал взглядом в темный угол. — Не знаю, как, но он сумел его найти и вернуться обещал именно оттуда.
— А у тебя не возникает мысли, что события могут повернуть не так, как он рассчитывал, и ему проще или ближе будет идти совсем в другую сторону? — иронически глянули на Деда потемневшие от тревоги серые глаза. — А сюда ринутся чернокнижники, наказывать вас? Или добивать… чтобы как можно больнее ударить по королеве.
— С какой стати послушницам Тишины волноваться о королях? — холодно огрызнулся оборотень, и не подозревая, как много сказал этими словами внимательно следящим за ним женщинам.
— С той, что мы ей присягали, — коротко и твердо пояснила Бетрисса и мягко предложила: — Не упрямься, идем по-хорошему?
— А то? Свяжете и потащите?
— Нет, сделаем так, что сам пойдешь, — переставая играть в молчанку, тихо произнесла Фанья. — Есть у меня способ на крайний случай.
— Значит, ты меня узнала… — тяжело вздохнул оборотень. — И куда поведешь?
— Я тоже узнала, — не выдержала их недомолвок Бет, — и могу пообещать: пойдешь ты туда, куда захочешь. Но только после того, как вылезешь из этого проклятого подземелья.
— А вот она думает иначе, — хмуро усмехнулся оборотень и медленно поднялся из-за стола. — Ну скажи же ей правду, Фанни!
— Сейчас я думаю точно так же, как Бет, — тоже встала Олифания. — Это я раньше ошибалась. Но жизнь сполна доказала мне глубину моих заблуждений, и теперь я от всей души благодарю судьбу, тридцать лет назад направившую нас на тот постоялый двор. Но все равно боюсь… очень боюсь вашей новой встречи.
— Неужели ты считаешь, будто у меня хватит наглости отправиться во дворец к королеве, веселить ее детей и подданных? — гордо выпрямляясь, презрительно поджал губы Дед.
— Копия, — с умилением вздохнула Бетрисса, но договорить не успела.
В дальнем конце пещеры под потолком зашуршало, посыпались камни, пронесся стремительный порыв ветра, пахнущего дымом и пылью. И прямо к столу подкатился немыслимый клубок тесно прижатых друг к дружке людей.
Кадетка и охнуть не успела, как он распался на кучку неподвижных тел, и запах дыма стал насыщеннее. А еще к нему добавилась вонь паленых волос, каких-то мерзких зелий и немытой, больной плоти.
— Олифания? — чуть приподняв голову, прохрипел лежащий посреди этой кучи мужчина, и Бетрисса невольно прижала к губам ладонь, чтобы не закричать. — Вода есть?
— И вода, и еда, и зелья, и полные амулеты, — скороговоркой отрапортовала тихоня, подавая знак кадетке, и бросилась к недавно устроенному схрону.
Бет тем временем схватила со стола флягу с отваром, но не успела сделать и шага, как сосуд вырвался у нее из рук и оказался у магистра.
— Спасительницы, — с чувством выдохнул он, проглотив почти половину, и схватил поданную Фаньей посудину с амулетами. — А как вы здесь оказались?
— Специально пришли, увести Деда и оставить вам еду и тайник.
— Про еду и амулеты понятно, — прищурившись, кивнул дракон, допил одним махом отвар и вернул Фанье фляжку и горшочек с драгоценностями. — Потом дашь мне, заряжу. А вот откуда именно вы пришли, хотел бы услышать подробнее.
— Из того прохода, — опередил тихоню мрачный Дед, — куда вся стая ушла. Она и есть хозяйка первого приюта, вон та красавица.
— А как вы в приют попали? — Дракон оживал на глазах, но никуда пока не торопился. — Этого я пока не пойму.
— Нас цветок позвал помочь. — Подобравшаяся ближе Бет горестно поджала губы, разглядывая принесенных магистром людей, и вдруг резко побледнела: — А разбойник где?
— В стазисе… — скрипнул зубами магистр и тихо пообещал: — Не убивайтесь так, как только доберусь до плато — вылечу.
— А маги часа три назад помчались вас выручать, — снова обмерла от плохого предчувствия кадетка.
— Значит, это они нас и спасли, — мрачно пробормотал дракон, поглядел на бледных женщин и нехотя добавил: — Там была ловушка. Очень мощная и подлая… и наживка сидела, вот эти оборотни. Черные же всех по себе судят. Вот и рассчитывали, что мы первым делом пойдем захватывать их сокровища и лабораторию, а рабов начнем выводить потом. Если бы мы случайно сначала попали туда, то здесь спасать было бы некого.
При одном воспоминании о яростных волнах огня, яда и разной гадости, обрушившихся на них с ведьмаком и на полумертвых от голода и отчаяния оборотней, сидящих в клетках посреди узкой и низкой, неудобно изогнутой пещеры, на лице дракона проступила багряная сеть чешуи и сорвался с губ гневный рык. Он и сам не понял в тот момент, как умудрился за считаные мгновения разметать стальные клетки и подгрести под свой щит обреченную на гибель приманку, а потом занимался только одним: поднимал и наращивал все новые слои защиты взамен сгоревших или прорванных разнообразными боевыми заклятиями необычайной силы. Рад в это время, почти полностью сбросив кокон, старался вытащить уходящих за грань освобожденных, но пока не спасенных бунтарей. Их было десятка полтора, однако спрашивать, остались ли где-то еще живые пленники, было не у кого. Все приговоренные оказались не просто худы, а измождены до состояния мумий, как видно, кормить их там никто не собирался, и если кто-то не выдерживал и погибал, черные попросту приводили взамен нового.
Некоторое время дракон пытался прощупать сознанием дальние углы пещеры, потом, с горькой досадой признав явную бессмысленность этого занятия, сдался, свернул щит в кокон и отступил назад. И вот в этот момент сработала самая мощная и коварная ловушка. Не успел еще Ир протиснуть свой груз в проход, как раздался взрыв, и потолок обвалился. В один миг пришла в движение огромная куча камней, грозя погрести под собой вожаков вместе со спасенными, и дракон моментально кастовал заклинание расширения, за несколько секунд сожравшее большую часть собранной им магии.
Через несколько мгновений после первого взрыва, когда дракон уже вывел воздушную повозку в свободный тоннель, до него донесся отголосок еще одного удара, потом еще и еще. Они звучали в той стороне, где должен был находиться наружный выход из фиктивной лаборатории, и могли быть как новыми ловушками, так и знаком наступления магистров плато. Но даже если бы это и была помощь, пройти туда без большого запаса накопителей дракон никогда бы не смог.
И потому, все сильнее сжимая редеющий кокон воздушных саней, Иридос упрямо двигался к тому залу, где несколько часов назад расстался с вожаком рабов. Дракону очень хотелось верить, что у них в тайниках могут найтись хотя бы слабо заряженные амулеты или камни. Иначе ему придется свернуть купол и погрузить всех спасенных в сон, в призрачной надежде, что первыми до них доберутся собратья с плато.
Что с напарником беда, он почуял примерно на середине пути, оглянулся и сначала рассмотрел ужас на лицах спасенных оборотней. А уже потом — мерзкое желто-зеленое пятно, словно смола растекающееся по голове и шее лежащего без сознания ведьмака. Его кокон зверя к этому моменту стал почти прозрачным и, судя по всему, больше не защищал от ядов и черных зелий.
— «Гибель магов», — пробормотал в ответ на удрученное шипение дракона самый крепкий из очнувшихся оборотней. — Зелье такое. Как кислота, разъедает всех живых существ, обладающих магией. И чем больше жрет энергии, тем быстрее разрастается.
— А вас? — отстраненно поинтересовался магистр, лихорадочно перебирая в уме способы борьбы с такими зельями.
— Мы в ошейниках, — горько прохрипел кто-то, — самых новых… на нас и испытывали. Они всю магию в себя тянут.
— Понятно, — прорычал дракон и кастовал на друга сложное заклинание, приготовленное Гайленой на такой случай.
Мощная регенерация, лечение, очищение крови и поддержка сердца заканчивались местным стазисом, не отправлявшим пациента в безвременье, а в тысячи раз замедлявшим все жизненные процессы.
— Убил… — горько выдохнул выбеленный темнотой скелет в истлевшем тряпье и почти с ненавистью глянул на Иридоса.
— Отправил в стазис, — резко возразил тот, набрасывая на напарника мощный «отвод глаз», — чтобы наверняка дожил до сильных целителей.
Уловил дружную волну неверия, плеснувшую в него от спасенных, и, кривя от огорчения губы, бросил на всех крепкий сон. Доказывать свою невиновность этим несчастным рабам, давно разуверившимся в людях, и особенно магах, было самым глупым и несвоевременным занятием. Вместо этого дракон сжал до предела едва держащийся кокон и погнал его вперед, стараясь двигаться со всей возможной скоростью и почти с отчаянием ощущая, как стремительно тает и без того жалкий остаток резерва.
— Иридос, ты поел бы, — подвинула ему миску Фанья, но дракон мотнул головой:
— Некогда. Берите все необходимое и уходим. Кто покажет мне путь?
— Вот карта, — мгновенно вспомнила Бетрисса, но Дед уверенно отмахнулся:
— Я сам поведу.
— Поведу я, — мягко поправил магистр. — Мы поедем, и очень быстро. Мой друг нуждается в срочной помощи. Твое место рядом со мной, будешь показывать. Бетрисса, ваше сиденье второе, по пути расскажете подробнее, как попали к цветку.
Мгновенно создал длинную туманную лодку, собрал и разложил попарно спасенных, а впереди вырастил четыре сиденья и воздушной лианой забросил на них себя, Деда и женщин. Запасливая Фанья всего лишь корзинку прихватить успела, как обнаружила, что летит по тому же пути, где прошла всего час назад, только теперь в обратном направлении.
