Пятница, 25 января 1980 года
Первое, что мне не понравилось в постановке Разъездной Шекспировской труппы, это что они отдали роль Просперо женщине. Она очень хорошо играла, но в эту пьесу мать просто не вписывается. Там все держится на противостоянии мужского и женского: Просперо и Сикораксы, Калибана и Ариэль, Калибана и Миранды, Фердинанда и Миранды. Хотя, пожалуй, таким образом они ввели отношения мужчины и женщины в пару Просперо/Антонио. Мне кажется, здесь не складываются отношения Просперо с Мирандой. Я не вижу тут матери и дочери, по крайней мере, у меня исчезает симпатия к Просперо. Мне в нем видится мужчина-отшельник, который дал себе труд заниматься младенцем, но с женщиной этому неестественно сочувствовать. Не то чтобы женщины, на мой взгляд, были все помешаны на воспитании детей, и все же… любопытно: то, что в мужчине выглядит как «он сделал все, что мог», в женщине выглядит как пренебрежение своими обязанностями.
Хотя Просперо и в самом деле ими пренебрегает, как ни смотри. Хуже герцога для Милана и быть не могло, а он снова им станет. Конечно, я понимаю человека, который все время проводит в библиотеке за книгами, вместо того чтобы вникать в дела. Но абсолютно никаких признаков, что он, вернувшись, не примется за старое. На самом деле будет даже хуже, ему ведь придется перечитать все, что написали любимые авторы, пока он торчал на острове. Из Антонио, вероятно, получился бы намного лучший герцог. Конечно, он коварный негодяй, но он стал бы заботиться о всеобщем счастье ради собственной выгоды. Вероятно, народ ужаснулся возвращению Просперо, хоть тот и утопил книги.
Почти ничего этого не вошло в официальное сочинение-отзыв на спектакль. А что точно не войдет, это мое мнение о фейри, что они были блестяще сыграны и очень похожи на настоящих.
Ариэль не говорила, а пела свои реплики. На ней было что-то белое, вроде трико с покрывалами, взметавшимися при каждом движении. Голова у нее выбрита и тоже под вуалью. В конце, после освобождения, она сбрасывает все покрывала, и мы впервые видим ее лицо, с выражением, очень подобающим настоящему фейри. Хотела бы я знать, может, та актриса с кем-то из них знакома? Пение – хороший способ передать, как странно они общаются, молодец, Шекспир, и молодцы Разъездная труппа. Шекспир наверняка знавал фейри, может быть, очень близко. Просто он, как и я, переводил их слова в то, что имелось в виду.
Калибан… ну, что Калибан. Когда читала, я представляла его фейри, скользким, бородавчатым и странным. Но, увидев его, я задумалась. Его мать, Сикоракса, была ведьма. Про отца нам неизвестно. Сикораксу мы не видим. Был ли его отцом Просперо? Тогда он сводный брат Миранды? Или он уже родился, когда они попали на остров, где, как он сказал, был радушно принят и превращен в раба. Он хотел изнасиловать Миранду («Я населил бы весь остров Калибанами»), но это не значит, что он человек и, кстати, что человеком была его мать. Он мог быть человеком или получеловеком. Его можно шпынять и колотить, а с фейри такое не проходит. Вчера было много колотушек и раболепства. Мне видится, что этот Калибан в исполнении (у меня осталась программка) Питера Льюиса живет между мирами. Он сам не знает, где его место.
Шекспир наверняка был знаком с фейри. Знаю, что так говорят о Толкине, и действительно думаю, что Толкин тоже их знал. Наверное, многие их знают.
Что я люблю у Шекспира, это язык. Домой возвращалась совсем пьяная от слов, и Дейдре пришлось все мне повторять по два раза, потому что с первого раза до меня не доходило. Не знаю, что она подумала. Мы поговорили о том, какая семейная жизнь получится у Миранды с Фердинандом и как она после острова будет обживаться в Италии. Не разочаруется ли она в дивном новом мире? Дейдра считает, что не разочаруется, пока влюблена. Однако вообразите только встречу с целым миром, когда раньше знала всего троих, из которых двое не совсем люди, а третий – отшельник Просперо? Каково ей будет разбираться с модами, слугами и придворными? Дейдра считает, что со стороны Просперо было очень жестоко ее не учить. Хотя, может быть, обучить ее магии было бы еще более жестоко.
Просперо ломает свой жезл и топит книги, потому что волшебство с собой домой не унесешь. Вернись он волшебником, стал бы он подобен Саруману? Власть ли развращает? И всегда ли? Жаль, что я не знаю никого, кто был бы не злым, а прибегал к чарам. Ну, Глорфиндейл такой, но, по-моему, фейри не в счет. Они другие. Еще одна противоположность Просперо – это Фауст.
Письмо от Даниэля, что иглоукалывание у меня в четверг, все уже оплачено, он написал в школу, чтобы меня отпустили, и в конверте десять фунтов на билеты и еду. От сдачи половину вложу в аварийный фонд на случай побега.
