Пятница, 11 января 1980 года
Я чувствую себя жертвой похитителей. Пришла вчера утром в больницу на назначенный прием. Доктор Абдул пять минут посмотрел мои рентгеновские снимки, две минуты помял ногу и заявил, что мне нужна неделя на вытяжке. Велел своему ассистенту меня записать, обнаружил, что как раз есть свободная койка, созвонился с Даниэлем и со школой, и не успела я оглянуться, как оказалась на дыбе. Чувствую себя и вправду как на дыбе. Делать ничего невозможно. Писать очень трудно. Я пишу слева направо, потому что наоборот очень трудно, хоть я и натренировалась. И когда пью, все время обливаюсь. Даже читать тяжело. Нога у меня держится на этой штуке, приподнята на белую металлическую перекладину и привязана, вытянута так, что каждую секунду адская боль, а вся я должна лежать пластом. Почти не могу шевельнуться. Я дочитала три книжки, которые были с собой, одну два раза («Экспедицию „Тяготение“» Клемента). Следовало взять еще, но я захватила всего три, потому что знаю, сколько в больницах приходится ждать.
Больно, больно и еще раз больно, и унижения с больничным судном. Приходится кнопкой вызывать санитарок, когда нужно попить или судно, а они иногда не идут целую вечность, зато, если я принимаю это в расчет и вызываю заранее, приходят сразу. Дополнительное оскорбление ко всем мукам – телевизор в конце палаты. От него никуда не деться, а самое невыносимое, что он постоянно настроен на ITV, то есть показывает рекламу. Интересно, в аду так же? Я бы определенно предпочла серное озеро, в нем хоть поплавать можно.
Ко всем в приемные часы с двух до трех и с шести до семи приходят посетители. Я второй день смотрю на эти толпы с цветами и фруктами. Смотрю принудительно, насколько можно что-то разглядеть под таким углом. Я никого не ждала, и никто и не пришел. Даниэль мог бы зайти. Не так уж это далеко, а он знает, что я здесь. Хотя я не жду, что они его отпустят.
Завтра я не смогу встретиться с Вимом, а он подумает, что я не пришла, потому что наслушалась о нем дурного.
Женщина в конце палаты кричит – короткие отрывистые вопли. Ее кровать отгораживают простынями, чтобы нам не было видно, что с ней делают. Определенно, это намного хуже, чем описания ада.
