Щурясь на солнце, Ищейка наблюдал, как мимо плетутся солдаты Союза. Побитые армии после боя выглядят одинаково: идут медленно, сгорбившись, все в грязи, глядя под ноги, будто там есть что интересное. Ищейка за свою жизнь насмотрелся на проигравших, он и сам не раз был побежден. Проигравшие стыдятся, корят себя за то, что сдались, не получив ни царапины. Ищейка прекрасно знал, как чувствуют себя побежденные, и хотя стыд – чувство паскудное, сносить его куда легче, чем порез от меча, да и заживает быстрее.

Кому-то из раненых еще повезло: перевязанные, в лубках, они хромали, опираясь на палки или вовсе на плечо товарища. Этих на пару недель освободят от строевой службы. Другим повезло меньше. Ищейка вроде бы даже знал одного из тяжелораненых: офицер, совсем молодой, а уже при бородке; бледный, он кривился от боли, утратив ногу чуть выше колена. Своей кровью он забрызгал форму, носилки и товарищей, что несли его. Это он стоял на воротах, когда Ищейка и Тридуба только пришли в Остенгорм присоединиться к союзникам. Он смотрел на северян, как на дерьмо. Теперь же, утратив спесь, он скулил всякий раз, стоило качнуться носилкам. Однако смеяться Ищейке совсем не хотелось. Потеря ноги – слишком страшное наказание за плохие манеры.

Вест стоял внизу у дороги, беседуя с офицером, у которого на лбу темнела грязная повязка. О чем они говорили, Ищейка не слышал, но мог догадаться. Время от времени они тыкали пальцем в сторону двух холмов, крутых и неприветливых, поросших лесами и кое-где обнаживших голые каменистые склоны. Вест – мрачный, как землекоп на кладбище, – вдруг оглянулся и посмотрел на Ищейку. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: война еще не закончена.

– Дерьмо, – чуть слышно буркнул Ищейка. Под ложечкой у него засосало, как всегда, когда приходилось разведывать неизвестные земли, когда Тридуба призывал к оружию или на завтрак оставалась только студеная вода.

Теперь Ищейка сам стал вождем, и под ложечкой сосало почти постоянно.

– Не пробились?

Вест покачал головой, поднимаясь к Ищейке.

– Нас поджидал Бетод – засел вон на тех холмах, между нами и Карлеоном. Скорее всего он был готов еще до того, как мы перешли границу.

– А он всегда готовится заранее. Обойти его нельзя?

– Крой пытался обойти холмы по двум разным дорогам и понес потери. Теперь Поулдер попробовал лобовую атаку, и ему досталось еще крепче.

Ищейка вздохнул:

– Значит, не обойти.

– Что бы мы ни предприняли, только подставимся под удар.

– Бетод своего не упустит. Ждет, что мы к нему придем.

– Лорд-маршал хочет, чтобы ты повел своих людей на север. – Вест посмотрел на серые очертания других холмов вдалеке. – Найдите слабое место в обороне Бетода, он просто не мог перекрыть все пути.

– Уверен? – спросил Ищейка. – Это надо обсудить.

То-то парни обрадуются.

Ищейка пошел в сторону леса.

Пройдя вверх по тропе, он вскоре достиг лагеря северян. Их все прибывало и прибывало, и набралось уже где-то сотни четыре. Четыре сотни суровых воинов, кому было плевать на Бетода и кто раньше сражался против него. И против самого Ищейки, если уж на то пошло. Лес кишел воинами: кто сидел у костра, готовя еду, начищая оружие, чиня броню; двое сошлись в тренировочном поединке. Ищейка вздрогнул от звона стали. Скоро от него будет некуда деться, и драться станут уже не до первой крови.

– Вождь! – кричали ему. – Ищейка! Вождь! Эге-гей!

Северяне хлопали в ладоши и стучали оружием по камням, на которых сидели. Ищейка, подняв сжатый кулак, криво улыбался и бормотал: «Да, да, ладно». Он все еще понятия не имел, как быть вождем, и потому вел себя как обычно. Ребята вроде не жаловались. Да они вообще никогда не жалуются, пока не начинают проигрывать битву за битвой, и тогда им хочется нового вождя.

Ищейка приблизился к костру, у которого коротали время его названые. Логена видно не было, но здесь, со скучающим видом на лицах, сидели все из прежнего отряда. По крайней мере, те, кто еще не погиб. Заметив приближение вождя, Тул сказал:

– Ищейка вернулся.

– Угу, – буркнул Молчун.

Доу увлеченно собирал куском хлеба шкварки со дна сковороды.

– Ну, как там Союз прогулялся до холмов? – спросил он с издевкой в голосе, и сразу стало ясно: ему все известно. – Обосрались, да?

– Ну, они пришли вторыми, если ты об этом спрашиваешь.

– Прийти вторым, когда сторон две, и называется обосрались.

Ищейка глубоко вздохнул и решил не отвечать.

– Люди Бетода укрепились в холмах и следят за подступами к Карлеону. Никто не знает, как подобраться к Бетоду или как его обойти. По всему видать, что готовился он давно и на совесть.

– Да это и я бы тебе сказал! – вскинулся Доу, брызжа каплями жира. – На одном холме у него засел Щуплый, на другом Белобокий, а дальше – Бледный-как-снег и Пронзатель. Эти четверо не дадут нам и шанса, но если дадут, Бетод отступит в тыл, а на нас пошлет шанка и этого гребаного Ужасающего.

– Почти наверянка. – Тул поднял меч к свету, присмотрелся к клинку и вновь принялся начищать его. – У Бетода всегда в запасе есть план.

– И что они теперь от нас хотят? – фыркнул Доу. – Что там припас Свирепый для своих животных?

– Берр посылает нас на север через лес: проверить, нет ли слабины в обороне Бетода.

– Хех, – прыснул Доу. – У Бетода дыр в заборе не бывает. Разве только намеренно – чтобы мы в эту дыру провалились и переломали себе шеи.

– Значит, лучше бы нам идти осторожно.

– Опять чертово задание.

Ищейка порядком устал от нытья Доу – как и Тридуба в свое время.

– А ты как думал? Для чего мы вообще живем? Жизнь – это череда заданий, и если ты хоть чего-то стоишь, то работай как следует. Что с тобой такое?

– Вот что! – Доу мотнул головой в сторону леса. – Всего-то! Ничего не меняется. Мы могли бы уйти за Белую, могли бы вернуться на Север, а Бетод так и сидел бы, не пуская Союз к Карлеону и всякий раз задавая им трепку. И пусть даже они выбьют его из засады, что тогда? Ну, придут они в Карлеон, спалят его, как спалил в прошлый раз Девятипалый, – что дальше? Ничего. Бетод не сдастся, будет биться, отступая, находя другие холмы, где можно засесть. У него фокусов хватит. Пройдет время, Союз пресытится войной и слиняет к себе на юг, бросит нас. Тогда Бетод развернется и станет гонять нас по всему сраному Северу. Зимой и летом, зимой и летом… конца этому не было и не будет. Нас меньше и меньше, а мы все валандаемся по лесам. Не надоело еще?

И правда надоело, но Ищейка не придумал, как быть.

– Логен вернулся. Он поможет.

Доу опять фыркнул.

– Ну-ну! Девять Смертей только и умеет, что сеять смерть.

– Тише, – осадил его Тул. – Ты должен ему, не забыл? Мы все ему должны.

– Любым долгам есть предел. – Бросив сковороду на землю, Доу поднялся и вытер руки о куртку. – Где его носило, а? Он бросил нас в долинах, не сказав ни слова. Оставил с плоскоголовыми, а сам удрал на другой конец мира! Кто поручится, что он вновь не убежит, когда ему надоест воевать? или не переметнется к Бетоду? или не пустится почем зря крошить всех подряд? Или сделает еще мертвые знают что?

Ищейка взглянул на Тула, и тот виновато отвел глаза. Все они видели, как Логен впадает в проклятый боевой раж.

– Это было давно, – сказал Тул. – Люди меняются.

– Не-ет, – ухмыльнулся Доу. – Не меняются. Себя таким враньем успокаивайте. Я буду держать ушки на макушке! Девять Смертей – не хрен собачий. Кто знает, что он выкинет дальше?

– Есть идея.

Обернувшись, Ищейка увидел Логена – тот стоял, прислонившись к дереву. Ищейка хотел было улыбнуться, но так и не смог, стоило ему заметить взгляд Логена. Взгляд, который Ищейка знал издавна и который вызывал в памяти все самое страшное. Так смотрят на тебя мертвые, когда из них совсем утекла жизнь и когда им уже на все наплевать.

– Если желаешь говорить, говори со мной прямо.

Логен приблизился чуть не вплотную к Доу. Он свесил голову набок; на его обмякшем лице отчетливо проступили белые шрамы. У Ищейки аж волоски на руках встали дыбом; хотя солнце припекало, его пробрал озноб.

– Будет тебе, Логен, – примирительно произнес Тул, стараясь обернуть все в шутку. – Доу просто так ляпнул. Он же…

Логен перебил его, обращаясь к Доу.

– Когда я в прошлый раз преподал тебе урок, – не меняя мертвецкого взгляда, проговорил он, – то думал, что ты его усвоил. Похоже, у кого-то из нас короткая память. – Он встал к Доу еще ближе, чуть не впритирку. – Ну? Тебе нужен еще урок, парень?

Ищейка вздрогнул. Если эти двое сейчас сцепятся не на жизнь, а на смерть, то их не остановишь. В напряжении, казалось, прошла целая вечность. Черный Доу никому не позволил бы так с собой разговаривать, ни живому, ни мертвому, даже самому Тридуба, но вот он наконец ощерил желтые зубы и произнес:

– Не, одного урока мне хватит. – Доу отхаркнул комок слизи, сплюнул в сторону и, по-прежнему улыбаясь, стал медленно пятиться. Своим видом он словно бы говорил: на этот раз уступаю, однако в следующий последнее слово останется за мной.

Когда Доу скрылся из виду, Тул шумно выдохнул. Крови не пролилось.

– Ладно, – произнес Грозовая Туча, – Север, да? Надо парням рассказать.

– Угу, – хмыкнул Молчун и, сунув в колчан последнюю стрелу, отправился следом за Тулом.

Когда они исчезли в чаще, Логен присел на корточки у костра и положил руки на колени.

– Благодарение мертвым, я чуть не обосрался.

Только сейчас Ищейка понял, что все это время не дышал. Шумно вдохнув, он произнес:

– Зато я вроде как штаны чуток измарал. Зачем так вести себя?

– Сам знаешь. Дай человеку вроде Доу волю, и он уже не остановится. Затем остальные парни решат, мол, Девять Смертей не такой уж страшный, как про него говорят, и рано или поздно кто-нибудь – у кого на меня зуб – попытается всадить мне в спину нож.

Ищейка покачал головой:

– Тяжело тебе, наверное, живется?

– А кому легко? Жизнь не меняется. Никогда не менялась.

И то правда… если самому ничего не менять, то жизнь, понятное дело, никогда не изменится.

– Все же, ты уверен, что это было нужно?

– Тебе, может, и нет. Тебя-то люди признают. – Логен поскреб подбородок, печально глядя на лес. – Я свой шанс нравиться людям упустил лет пятнадцать назад. Второго не будет.

Лес был теплым и знакомым. Птицы щебетали себе, наплевав и на Бетода, и на Союз, и вообще на дела людей. Тишь да благодать. Это-то Ищейке и не нравилось. Он потянул носом воздух, попробовал его на вкус, как бы покатав на языке. С момента, когда стрелой в бою убило Катиль, он был вдвойне осторожен. Доверься Ищейка своему чутью полнее, он бы спас ее. Но что впустую сожалеть о прошлом?

Засев в кустах, Доу глядел в сторону неподвижного леса.

– В чем дело, Ищейка? Что унюхал?

– Запах людей, но какой-то кислый. – Он снова принюхался. – Пахнет как…

Из лесу вылетела стрела и вонзилась в дерево рядом с Ищейкой.

– Дерьмо! – вскрикнул он, плюхаясь на зад и доставая из-за спины свой собственный лук. Как всегда, не вовремя, с опозданием, потому что рядом – матерясь – прильнул к земле Доу. Доставая секиру, он чуть не выбил уголком лезвия ему глаз.

Ищейка только хотел приказать своим людям остановиться и даже вскинул руку, а те уже кто попадал на пузо, кто прыгнул за дерево или за камень. Обнажив оружие, воины тревожно глядели в сторону леса.

Из чащи донесся окрик:

– Вы с Бетодом? – Выговор у невидимого стрелка был необычный.

Переглянувшись, Ищейка и Доу одновременно пожали плечами.

– Нет! – крикнул Доу. – А если ты – с ним, то приготовься сдохнуть!

Повисла пауза.

– Мы не с ним и никогда с этим ублюдком не будем!

– Вот и славно! – вступил Ищейка, чуть приподнявшись и натянув лук. – Тогда покажитесь!

Шагах в шести от него из-за дерева вышел человек. От изумления Ищейка чуть не разжал пальцы, что держали стрелу. Вокруг него и его отряда тем временем из зарослей выходили все больше людей, несколько дюжин: волосы всклокочены, лица вымазаны в бурой грязи и синей краске. Из одежды на них были неровные лоскуты меха и шкур, зато наконечники копий и стрел, грубо сработанные мечи блестели острой и начищенной сталью.

– Горцы, – пробормотал Ищейка.

– Да, мы горцы и этим гордимся! – донесся из лесу громоподобный голос.

Горцы расступились, образуя проход, и Ищейка изумленно моргнул – из чащи вышла девочка лет десяти, грязная и босоногая. На плече она несла здоровенный молот с рукоятью в шаг длиной и брусом стали размером с кирпич на месте головки. Было видно, что оружие – не ее, ибо даже нести молот ей приходилось совсем нелегко.

Следом за ней показался мальчишка с круглым щитом за спиной – тоже не по размеру широким – и огромной секирой, которую он волок обеими руками. Рядом вышагивал второй мальчик с копьем вдвое выше себя самого; под наконечником копья в лучах солнца сверкало золото. Малец то и дело поглядывал вверх, чтобы не зацепиться копьем за ветку.

– Я сплю, – пробормотал Ищейка. – Ущипните меня.

Доу нахмурился.

– Если это сон, то какой-то странный.

Впрочем, дети пришли не одни. Позади них шагал какой-то огромный детина, на шее у которого болталось необычное ожерелье – из костей пальцев. Из человеческих пальцев вперемешку с деревянными табличками со странными символами. Детина лыбился в бурую с проседью бороду, однако Ищейке от этого легче не стало.

– Твою мать, – простонал Доу. – Давай вернемся на юг и забудем об этом.

– Почему? Ты знаешь его?

Доу отвернулся и сплюнул.

– Это ж Круммох-и-Фейл.

В тот миг Ищейка чуть не взмолился, чтобы Круммох сразу их всех перебил, без разговоров. Даже дети знают: на всем проклятом Севере нет безумнее ублюдка, чем вождь горцев Круммох-и-Фейл.

Приближаясь к Ищейке и Доу, он отводил в сторону копья и стрелы.

– Не надо, в этом больше нет нужды, красавки мои, – приговаривал он. – Мы ведь друзья… по крайней мере, у нас общий враг, что гораздо лучше, да? Там в холмах всем врагов хватит. Луна знает, я люблю хороший бой, но переть в гору, когда на ней засел Бетод и его жополизы? Силенок не напасешься. Даже для ваших южных приятелей это слишком.

Побрякивая ожерельем, он подошел почти вплотную к Ищейке и Доу. За спиной у него, тревожно вцепившись в гигантское оружие и глядя на пришельцев, остановились трое детей.

– Я Круммох-и-Фейл, – представился здоровяк. – Вождь всех горцев. Ну, тех, что хоть чего-то да стоят. – Он осклабился, будто пришел на свадебный пир. – А кто заправляет вашей веселой братией?

У Ищейки снова засосало под ложечкой, но делать было нечего.

– Я.

Круммох выгнул брови.

– Правда, что ли? Такой малыш командует большими дядьками? Должно быть, имя у тебя большое, звучное?

– Я Ищейка. Это – Черный Доу.

– Чудная у тебя армия, – заметил Доу, хмуро глядя на детей.

– О, еще бы! Они такие смельчаки! Который с копьем – мой сын Скофен. Тот, что с секирой, – мой сын Ронд. – Круммох свел брови к переносице и посмотрел на девочку. – А вот этого паренька я что-то не упомню.

– Я твоя дочь! – вскрикнула девочка.

– Неужто у меня сыновья закончились?

– Скенн вырос, и ты дал ему собственный меч, а Скефт еще слишком мал и не может носить за тобой оружие.

Круммох покачал головой:

– Не дело девке за мной молот таскать.

Девочка бросила оружие на землю и пнула папашу по щиколотке.

– Тогда носи его сам, старый ублюдок!

– Ай! – завопил Круммох и тут же расхохотался, потирая ногу. – Вот я тебя и вспомнил, Изерн. Стоило тебе пнуть меня… Хорошо, будешь носить за мной молот. Самым мелким – самое крупное, э?

– Подать тебе секиру, пап? – с трудом приподнял боевой топор самый маленький мальчик.

– Или молот? – Девчонка отпихнула братца в сторону, поднимая брошенное оружие.

– Нет, лапоньки, мне сейчас некогда языком молоть, а нужных слов у меня и так хватает. Если все пройдет гладко, то скоро увидите, как ваш папочка будет убивать. Однако сегодня молоты и топоры нам не нужны, мы не для того пришли.

– Тогда зачем? – спросил Ищейка, опасаясь услышать ответ.

– Сразу к делу и на любезности нет времени? – Закинув руки за голову, Круммох размял шею и потряс в воздухе ногой. – Я пришел сюда, потому что однажды ночью проснулся и вышел во тьму, и луна заговорила со мной. В лесу заговорила, понимаете? Голосами деревьев и голосами сов шептала она, и знаете ли вы, что она мне сказала?

– Что у тебя гребаные мозги набекрень? – прорычал Доу.

Круммох шлепнул себя по ляжке.

– Черный Доу, у тебя жуткая харя, зато милые речи. Нет, луна сказала, что… – он пальцем поманил к себе Ищейку, как будто собирался поведать некий секрет, – с вами пришел Девять Смертей.

– Что с того? – Логен неслышно вышел из-за спины Ищейки, положив левую руку на эфес меча. Его сопровождали Тул и Молчун, хмуро глядевшие на разукрашенных горцев, грязных детей и особенно на их жирного папочку.

– Вот же он! – взревел Круммох, тыча в сторону Логена пальцем-колбаской. – Отпусти рукоять меча, Девять Смертей, пока я не обоссался! – Он упал на колени. – Это он! Тот самый!

Круммох на четвереньках подполз к Логену и припал к его ноге, как верный пес.

Логен уставился на него.

– Убирайся с моей ноги.

– Слушаюсь! – Круммох отпрянул и плюхнулся на зад. Такого Ищейке видеть не доводилось. Похоже, слухи о сумасшествии Круммоха оказались правдивыми. – Знаешь, Девять Смертей…

– Я много чего знаю.

– Все равно послушай. Я видел, как ты развалил надвое Шаму Бессердечного, будто голубя. Даже мне, благословенному, не удалось бы так убить человека. Восхитительно! – Ищейка нахмурился. Он тоже видел тот поединок, но ничего восхитительного в нем не нашел. – Я сказал тогда, – Круммох поднялся на колени, – и говорил потом, – он поднялся на ноги, – и говорил даже, когда спустился с гор, – он указал на Логена, – что луна любит тебя как никого другого!

Ищейка взглянул на Логена, и тот пожал плечами.

– Откуда тебе знать, что луне нравится, а что – нет? Да и какая разница?

– Какая разница? Ха! Я мог бы любоваться, как ты изрубишь мир на мелкие кусочки, и радовался бы! И вот еще: у меня есть план. Он родился глубоко под горами и вышел из недр земли со студеным ключом, пронесся с потоками под камнями и выплыл на берег священного озера у моих ног, когда я мылся в ледяной воде.

Логен поскреб испещренную шрамами челюсть.

– У нас работа, Круммох. Если есть что сказать, говори прямо.

– Так я и говорю. Бетод ненавидит меня, а я – его, но тебя он ненавидит больше. Ты восстал против него и ты – живое доказательство, что северянин может жить свободно, не преклонив колено и не целуя зад ублюдку в золотой шапке, его жирным сыновьям и ведьме. – Круммох нахмурился. – Хотя ее зад я бы вылизал. Смекаешь, к чему я?

– Пытаюсь уследить за твоей мыслью, – ответил Логен, хотя Ищейка был уверен в обратном.

– Отстанешь – свистни, и я за тобой вернусь. В общем, я к чему клоню? Если Бетоду выпадет шанс накрыть всю вашу шайку, не сражаясь с Союзом – с этими вашими женоподобными теплолюбивыми дружками, что ползают тут как муравьи, – он его не упустит. Сдается мне, Бетод вылезет из своих уютных холмов и погонится за вами, гм-м-м?

– Думаешь, он настолько меня ненавидит?

– Что? Ты сомневаешься, что человек может настолько тебя ненавидеть? – Круммох развел длинные руки, как бы обнимая Тула и Молчуна. – Но дело не только в тебе, Девять Смертей! Дело во всех вас и во мне заодно, и моих трех сынков! – Девочка снова бросила молот на землю и уперла руки в бока. Круммох, впрочем, продолжал трещать, словно ничего не замечая. – Думаю, надо вашим парням объединиться с моими, и в итоге мы получим что-то около восьми сотен копий. Отправимся на север, в сторону Высокогорья, как будто мы задумали обойти Бетода и пристроиться к нему сзади. Я думаю, что уж там он вскипятится! Я думаю, что он не упустит шанс отправить всех нас разом в грязь.

Ищейка прикинул такой расклад в уме. Скорей всего люди Бетода чувствуют себя неспокойно, боятся, что встали не на том берегу Белой. И еще они, поди, слышали о возвращении Девяти Смертей и теперь сомневаются, что выбрали верную сторону. Бетод с радостью насадит на колья несколько голов, остальным в назидание. Девятипалый и Круммох-и-Фейла, Тул Дуру и Черный Доу… а может, и голову самого Ищейки. Бетоду бы это понравилось. Такого шанса он точно не упустит: показать всему Северу, что иного будущего, кроме как под Бетодом, просто нет.

– Положим, отправились мы на север, – сказал Ищейка. – Как Бетод узнает об этом?

Круммох осклабился еще шире.

– О, не бойся, узнает. Иначе на что ему ведьма?

– Сраная ведьма! – проорал паренек с копьем, которое он с трудом удерживал хилыми ручонками.

– Чароплетка, разукрашенная сучка, которую Бетод держит при себе. Или она его при себе держит? Вопрос, однако… Так или иначе, она за вами следит. Верно, Девять Смертей?

– Я понял, о ком ты, – невесело ответил Логен. – Кауриб. Один мой друг сказал, что у нее долгий взгляд.

Ищейка понятия не имел, о чем толкует Логен, но чувствовал, что раз уж Логен говорит об этом столь серьезно, то знать надо бы.

– Долгий взгляд, говоришь? – ухмыльнулся Круммох. – Твой друг дал красивое имя грязному трюку. Ведьма видит все и следит за тем, что нам бы хорошо сохранить в секрете. Сегодня Бетод больше доверяет ее глазам, чем своим, и ведьма следит за нами. Особенно за тобой. Она направит на тебя оба своих глаза. Я, может, и не колдун, – он поиграл деревянной табличкой у себя в ожерелье, – но, луна знает, в таких делах разбираюсь.

– Что если выйдет по-твоему? – прогремел Тул. – Что тогда? Бетод заполучит наши головы и…

– О, мне удобнее сохранить голову на плечах, здоровяк. Лес нашептал, что мы уведем Бетода за собой, дальше на север. Там в горах есть место, любимое луной. Надежная долина под присмотром мертвых моего рода, мертвых моих подданных и мертвых людей, что жили там и возвращались в грязь от сотворения мира.

Ищейка почесал в затылке.

– Горная крепость?

– Твердыня, высоко в горах. Настолько прочная, что малым числом в ней можно сдерживать наступление армии, пока не прибудет подмога. Мы выманим Бетода на себя, а ваши приятели из Союза последуют за ним на приличном расстоянии, неспешно, так, чтобы ведьма, занятая нами, их не увидела. И пока Бетод будет пытаться изничтожить нас, южане подкрадутся к нему сзади и… – Он хлопнул в ладоши, так что по лесу разлетелось эхо. – Раздавим его с двух сторон, этого сраного овцедрала!

– Поганый овцедрал! – выругалась девочка и пнула молот.

Какое-то время они все молча смотрели друг на друга. Ищейке отнюдь не понравился такой план, он не горел желанием доверить свою жизнь и жизни соратников сумасшедшему горцу. С другой стороны, шанс вроде был неплохой. Настолько неплохой, что просто так сказать «нет» Ищейка не решился.

– Нам надо обсудить твой план.

– Ну конечно, мои новые друзья, ну конечно. Только недолго, хорошо? – Круммох широко улыбнулся. – Уж больно давно я не был дома. Мои детишки, мои жены и мои милые горы по мне истосковались. Есть в моем плане и хорошие стороны: если Бетод не последует за нами, то вы пару ночей пересидите в моей крепости, погреетесь у моих костров и послушаете мои песни, полюбуетесь на закаты в горах. Не так уж это и плохо? А?

– Думаешь довериться этому сбрендившему ублюдку? – пробормотал Тул, когда они с Ищейкой отошли на почтительное расстояние. – Ведьмы, волшебники и прочий его бред… Да он все на ходу выдумывает!

Логен поскреб щеку:

– Не такой уж он и безумец. Круммох держится против Бетода все эти годы. Единственный, кто это сумел. Двенадцать зим как он прячется, совершает набеги… он всегда на шаг впереди. Пусть и в горах, но все же. Для такой жизни надо быть скользким, как рыба, и прочным, как сталь.

– То есть ты ему доверяешь? – спросил Ищейка.

– Доверяю ли я ему? – фыркнул Логен. – Ни капли. Однако он враждует с Бетодом даже дольше нашего. И он прав насчет ведьмы. Я сам ее встречал, видел ее в деле… вообще, много чего видел за последний год. И если он говорит, что ведьма за нами следит, то я полагаю, что она следит. Если же нет, и Бетод за нами не явится, – мы ничего не теряем.

Под ложечкой засосало, да так, что Ищейка перепугался. Он взглянул на Круммоха – тот с улыбкой сидел на камне в окружении детей. Такому человеку вряд ли можно доверить свою жизнь, но Ищейка чувствовал: ветер меняется.

– Рискуем мы не слабо, – пробормотал он. – Что, если Бетод настигнет нас и добьется своего?

– А мы пойдем быстро! – прорычал Доу. – Мы на войне. Кто не рискует, тот не побеждает!

– Угу, – согласился Молчун.

Грозовая Туча кивнул.

– Надо что-то делать. Я пришел сюда не за тем, чтобы смотреть, как Бетод отсиживается на холме. Надо его оттуда выманить.

– Выманить и отделать! – прошипел Доу.

– Но выбирать тебе. – Логен хлопнул Ищейку по плечу. – Ты вождь.

Да, он вождь. Так решили над могилой Тридуба. Ищейка не мог не признаться, что с радостью послал бы Круммоха куда подальше, вернулся к Весту и сказал, дескать, обхода нет и в помине. Но раз уж ты взялся за работу, ты должен ее сделать. Так сказал бы Тридуба.

Ищейка тяжело вздохнул. В животе у него будто кипел котел, хотелось блевать.

– Хорошо. Хотя если Союз не выполнит свою часть плана, не вступит вовремя, то нам конец. Поделимся мыслями со Свирепым, а он пусть совещается со своим вождем Берром.

– Со Свирепым? – переспросил Логен.

– Долго рассказывать, – осклабился Тул.