Нос лодки с хрустом врезался в каменистый пляж, и валуны громко заскребли по днищу. Двое гребцов спрыгнули в набегающие волны и протащили посудину еще на несколько шагов. Как только лодка твердо встала на берегу, они тут же поспешили обратно, словно вода причиняла им нестерпимую боль. Джезаль не мог их осуждать: остров Шабульян на краю мира, конечная точка их путешествия, имел весьма непривлекательный вид.

Широкая россыпь голых бесплодных камней; холодные волны бьются об острые выступающие мысы, вгрызаются в лишенные растительности заливы. Дальше – отвесные зубчатые утесы и склоны с коварными осыпями, круто уходящие вверх, к зловещему пику, нависшему над островом черной тенью на фоне темного неба.

– Не хотите сойти на берег? – спросил Байяз у матросов.

Четверо гребцов не шелохнулись, а капитан медленно покачал головой.

– Об этом острове ходят дурные слухи, – буркнул он на союзном наречии с таким сильным акцентом, что его едва можно было понять. – Говорят, что оно проклято. Мы подождем вас здесь.

– Мы можем немного задержаться.

– Ничего, мы подождем.

Байяз пожал плечами.

– Ну, как хотите.

Он выбрался из лодки и побрел к берегу по колено в волнах. Спутники мага медленно и не очень охотно спустились вслед за ним в ледяную воду и вышли на сушу.

Это было суровое и мрачное место – одни камни и холодная вода. Пенные волны жадно набегали на берег, и море ревниво всасывало их обратно сквозь гальку. Безжалостный ветер яростными порывами хлестал пустынный пляж, насквозь продувая мокрые штаны Джезаля, бросая волосы ему на глаза, пронизывая холодом до самых костей. Ветер сдувал все следы радостного возбуждения, которое возникало при мысли о том, что путешествие подходит к концу. Ветер отыскивал трещины и дыры в прибрежных валунах и заставлял их петь, вздыхать, стенать унылым хором.

Растительности почти не было. Какая-то бесцветная трава, чахлая от соли, какие-то колючие полумертвые кусты. Несколько кривых поникших деревьев немного выше, в стороне от моря, отчаянно цеплялись за неподатливые камни и так сгибались под ветром, словно в любой момент их могло вырвать с корнем. Джезаль буквально чувствовал их страдания.

– Очаровательное местечко! – прокричал он. Слова уносило штормовыми порывами, едва они слетали с губ. – Для тех, кто очень любит скалы!

– Где мудрый станет прятать камень? – бросил в ответ Байяз. – Среди тысячи других камней! Среди миллиона!

И действительно, камней здесь было предостаточно: изобилие валунов, скал, гальки и гравия. Только камни, и больше ничего – именно это делало остров столь неприглядным. Джезаль оглянулся и ощутил внезапный приступ паники: четыре гребца сталкивали лодку обратно в море, оставляя их на берегу.

Однако ялик не уплыл, а по-прежнему тихо качался на взморье. Вдали, во вскипающем барашками океане, стоял на якоре корабль – ветхая лохань, которую дала им Конейл. Паруса были спущены, мачта черной линией вырисовывалась на штормовом небе, судно медленно качалось на беспокойных волнах.

– Надо найти место, где нет ветра! – проревел Логен.

– Ты думаешь, на этом чертовом острове есть такое место, где нет ветра? – крикнул ему Джезаль.

– Должно быть! Нам нужен огонь!

Длинноногий указал в сторону утесов:

– Возможно, там наверху мы найдем какую-нибудь пещеру или закрытую лощину. Пойдемте, я поведу вас!

Они стал взбираться вверх по берегу, вначале оскальзываясь на гальке, потом перепрыгивая с валуна на валун. Казалось, этот край мира не стоил усилий, затраченных на пути к нему. Холодные камни и холодная вода – ради них не стоило покидать Север. У Логена было плохое предчувствие, однако не было смысла говорить об этом вслух. Плохие предчувствия преследовали его все последние десять лет. Сейчас надо вызвать духа, найти Семя – и убираться отсюда, причем побыстрее. Ну а что потом? Обратно на Север? Или вернуться к Бетоду и его сыновьям, к старым распрям и кровавой вражде? Логен поморщился. Ни то ни другое его не привлекало. Ладно, лучше сделать дело, чем жить в страхе перед ним, как сказал бы его отец. Хотя, с другой стороны, его отец немало наговорил, и многие его слова оказались бесполезны.

Логен оглянулся на Ферро и поймал ее ответный взгляд. Она не хмурилась и не улыбалась. Конечно, он никогда толком не понимал женщин – да и всех остальных людей, – но Ферро стала для него какой-то новой загадкой. Днем она оставалась по-прежнему холодной и яростной, но по ночам все чаще пробиралась к нему под одеяло. Логен не мог ее понять и не осмеливался спрашивать. Печальная правда состояла в том, что Ферро – это лучшее, что случилось в его жизни за долгие годы. Он вздохнул и почесал голову. Если подумать, это говорит не в пользу его жизни.

Они отыскали нечто вроде пещеры у подножия скал. На самом деле это была просто ямка, прикрытая двумя огромными валунами, куда ветер задувал не так сильно. Не лучшее место для беседы, но остров был пустым и голым, и Логен не надеялся отыскать что-то более уютное. Надо смотреть правде в глаза.

Ферро, прихватив свой меч, направилась к сухому деревцу неподалеку, и вскоре у них было достаточно веток, чтобы разжечь огонь. Логен сгорбился над растопкой и онемевшими пальцами взялся за огниво. Из-за камней долетали порывы ветра, дерево было отсыревшим, однако после долгих проклятий и возни с кремнем ему удалось разжечь костерок, необходимый для предстоящего дела. Все сгрудились вокруг.

– Давай сюда ящик, – велел Байяз.

Логен вытащил эту тяжеленную штуковину из своего мешка и, крякнув, поставил на землю рядом с Ферро. Байяз ощупал край кончиками пальцев, отыскал какую-то потайную защелку, и крышка беззвучно приподнялась. Под ней оказалось множество металлических спиралей, сходящихся к центру, оставляя посередине свободное место величиной с кулак Логена.

– Зачем здесь эти штуки? – спросил он.

– Чтобы закрепить содержимое и предохранять его от ударов.

– А его нужно предохранять от ударов?

– Канедиас считал, что нужно.

От такого ответа Логену легче не стало.

– Клади его внутрь сразу же, как только сможешь, – сказал маг, поворачиваясь к Ферро. – Нам не стоит находиться перед ним дольше, чем необходимо. Лучше всего вам немного отойти.

Он выставил перед собой ладони, отодвигая остальных назад. Луфар и Длинноногий едва не повалили друг друга наземь, так они стремились поскорее убраться подальше, но Ки неотрывно следил за приготовлениями и почти не сдвинулся с места.

Логен сел, скрестив ноги, перед чахлым костерком и ощутил, как сердце его тяжелеет от нарастающей тревоги. Он уже сожалел о том, что вообще связался с этим делом, но теперь было поздновато менять решение.

– Хорошо бы что-нибудь им предложить, – проговорил он, озираясь вокруг, а Байяз уже протягивал ему металлическую фляжку.

Логен отвинтил крышку и понюхал. Его ноздри приветствовал крепкий запах спиртного, как давно потерянный возлюбленный.

– Вы все время несли это с собой?

Байяз кивнул.

– Для этой самой цели.

– Жалко, я не знал. Я мог бы употребить его с пользой.

– Ты можешь употребить его с пользой сейчас.

– Ну, теперь уже не то.

Логен запрокинул фляжку и набрал в рот спиртного, подавляя сильное желание проглотить его, потом округлил щеки и выдул над огнем облако мелких капель, отчего вверх взвился язык пламени.

– И что теперь? – спросил Байяз.

– Теперь будем ждать. Ждать, пока…

– Я здесь, Девятипалый.

Голос прошелестел, как ветер среди скал, как падающие с обрыва камешки, как волны, катящиеся по гальке. Дух навис над ними, сгрудившимися в мелкой пещерке среди скал, – движущаяся серая глыба высотой с двух человек, не отбрасывающая тени.

Логен поднял брови: духи никогда не отвечали сразу же, если вообще удосуживались отвечать.

– Быстро.

– Я ждал вас.

– И, похоже, давно.

Дух кивнул.

– Ну ладно. Мы… э-э… мы пришли за…

– За той вещью, которую доверили мне сыны Эуса. Должно быть, в мире людей дела плохи, если вы ищете ее.

Логен сглотнул.

– А когда бывало иначе?

– Вы что-нибудь видите? – прошептал Джезаль за его спиной.

– Ничего, – отозвался Длинноногий. – Это поистине самое удивительное…

– Заткнитесь! – рявкнул Байяз через плечо.

Дух навис над ним.

– Это первый из магов?

– Ну да, – ответил Логен, не желая отклоняться от темы.

– Он не такой высокий, как Иувин. Мне не нравится его вид.

– Что он говорит? – отрывисто спросил Байяз, уставившись в пустоту слева от того места, где находился дух.

Логен поскреб щеку.

– Говорит, что Иувин был высокий.

– Высокий? И что? Возьми у него то, за чем мы пришли, и покончим с делом!

– Он нетерпелив, – пророкотал дух.

– Мы проделали долгий путь. У него посох Иувина.

Дух кивнул.

– Эта сухая ветка мне знакома. Я рад. Долгие годы я хранил эту вещь, и она была для меня тяжелым бременем. Теперь я смогу уснуть.

– Хорошая мысль. Тогда, может быть, ты…

– Я отдам ее женщине.

Дух сунул руку в свое каменное чрево, и Логен с опаской отступил. Дух вынул кулак, в котором было что-то зажато, и при виде этого Логен ощутил дрожь.

– Протяни руки, – буркнул он Ферро.

Джезаль непроизвольно ахнул и отшатнулся, когда эта вещь упала в протянутые ладони Ферро. Он поднял руку, защищая лицо, раскрыл рот от ужаса. Байяз широко раскрыл глаза. Ки возбужденно вытянул шею. Логен сморщился и отклонился назад. Длинноногий попятился так далеко, что почти совсем вылез из их укрытия. Все шестеро смотрели, не отрываясь, на темный предмет в руках у Ферро; никто не двигался, никто ничего не говорил, не было слышно ни звука, кроме воющего ветра. Их путь был долгим и опасным, и вот оно перед ними – то, за чем они так долго шли. То, что Гластрод вырыл глубоко из земли много лет назад. То, что превратило в безжизненные развалины величайший город в мире.

Семя. Другая сторона во плоти. Самая суть магии.

Затем брови Ферро сдвинулись.

– Это оно? – спросила она с сомнением. – То, что превратит Шаффу в пыль?

И правда: теперь, когда Джезаль справился с первым потрясением от произошедшего, ему уже казалось, что Ферро держит в руках самый обычный камень. Кусок невзрачной серой породы размером с большой кулак. От него не исходило никакого ощущения сверхъестественной опасности. В нем не чувствовалось никакой смертоносной силы. Оно не испускало губительных лучей, не извергало молний. Оно выглядело как самый обычный камень, и не более того.

Байяз моргнул. Он подполз поближе на четвереньках, вытянул голову и заглянул в ладони Ферро, на которых лежал предмет. Облизнул губы и медленно-медленно поднял руку. Джезаль смотрел и слышал свое гулкое сердцебиение. Байяз притронулся к камню мизинцем и сразу же отдернул палец, но ничего не произошло. Он снова дотронулся до камня. Все тихо, никаких взрывов, мгновенного увядания и смертей. Он положил на камень руку. Обхватил его толстыми пальцами. Поднял его. И по-прежнему Семя оставалось самым обычным камнем.

Первый из магов уставился на зажатый в пальцах предмет, все шире раскрывая глаза.

– Это не оно, – прошептал он трясущимися губами. – Это просто камень!

Воцарилось ошеломленное молчание. Джезаль посмотрел на Логена и северянин ответил ему пустым взглядом, его изрезанное шрамами лицо осунулось от недоумения. Джезаль посмотрел на Длинноногого, и навигатор лишь пожал костлявыми плечами. Джезаль посмотрел на Ферро и увидел, что она нахмурилась еще сильнее.

– Просто камень? – переспросила Ферро.

– Не оно? – прошипел Ки.

– Но тогда… – Джезаль постепенно осознавал смысл слов Байяза. – Значит, я прошел этот путь… впустую?

Внезапный порыв ветра ворвался в их укрытие, прихлопнув жалкий язычок пламени и взметнув пепел ему в лицо.

– Возможно, здесь какая-то ошибка, – забормотал Длинноногий. – Может быть, есть другой дух, и у него есть другой…

– Никакой ошибки, – проговорил Логен, твердо качнув головой.

– Но… – Ки выпучил глаза. – Но… как же так?

Байяз не ответил, на его скулах перекатывались желваки.

– Канедиас. Это его рука. Он нашел способ перехитрить братьев, подменил Семя никчемным булыжником, а настоящее взял себе. Даже после смерти Делатель препятствует мне!

– Просто камень? – воскликнула Ферро.

– Я не пошел сражаться за мою страну, – бормотал Джезаль, и в его сердце вздымался гнев, – я тащился сотни миль через пустыню, меня били, ранили, у меня остались шрамы… и все впустую?

– Семя… – Ки оскалился, часто задышал. – Где оно? Где?

– Если бы я это знал, – прикрикнул на него учитель, – неужели мы стали бы сидеть здесь, на этом треклятом острове, препираясь с духами из-за никчемного обломка скалы?

Он поднял руку и яростно швырнул камень на землю. Тот треснул и раскололся на множество кусков, которые запрыгали, загремели и закувыркались вниз, чтобы лечь среди сотен, тысяч, миллионов других камней.

– Его здесь нет. – Логен печально покачал головой. – Хочешь сказать про…

– Просто камень?! – взревела Ферро, переводя взгляд с упавших обломков на лицо Байяза. – Ах ты сукин сын! Гребаный старый лгун! – Она вскочила, сжав кулаки. – Ты обещал мне мщение!

Байяз повернулся к ней с перекошенным от ярости лицом.

– Думаешь, у меня нет более серьезных забот, чем твое мщение? – завопил он.

С губ мага срывались брызги слюны, их уносили порывы ветра.

– Или меня волнует твое разочарование? – взвизгнул старик в лицо Ки, и на его шее набухли жилы. Он повернулся к Джезалю: – Или твоя сраная внешность?

Джезаль вздрогнул и отступил назад в расщелину, отчаянно пытаясь стать как можно более незаметным. Его собственный гнев растаял перед нарастающим бешенством Байяза, как мгновение назад под порывом ветра погас их жалкий костерок.

– Я обманут! – вскричал первый из магов, сжимая кулаки в бесцельной ярости. – Как мне теперь победить Кхалюля?

Джезаль вздрогнул и съежился. Он чувствовал, что вот-вот кто-то из них будет разорван на куски, или взлетит на воздух и грохнется на камни, или вспыхнет ослепительным пламенем – и это запросто может случиться с ним самим.

Брат Длинноногий выбрал неудачный момент, чтобы попытаться уладить дело.

– Не надо падать духом, друзья мои! Путешествие само по себе станет наградой…

– Скажи это еще раз, бритый болван! – прошипел Байяз. – Скажи это еще раз, и от тебя не останется даже пепла!

Навигатор задрожал и забился в угол, а маг схватил свой посох и зашагал прочь из укрытия, направляясь к берегу. Ветер жестоко трепал плащ за его спиной. Его гнев был так страшен, что возможность остаться на острове на миг показалась его спутникам более желанной, чем необходимость возвращаться в лодку вместе с ним.

Именно эта вспышка ярости, как понял потом Джезаль, окончательно доказала, что их миссия закончилась полным провалом.

– Ну ладно, – пробормотал Логен после того, как они еще немного посидели на ветру. – Кажется, все ясно.

Он захлопнул крышку пустого ящика Делателя.

– Нет смысла об этом плакать. Надо смотреть правде…

– Заткни свой поганый рот, придурок! – рявкнула на него Ферро. – Не рассказывай мне, что надо делать!

Она большими шагами вышла из пещеры и начала спускаться к бурлящему морю.

Логен скривился, запихнул ящик в свою котомку и со вздохом закинул ее за плечо.

– …в глаза, – закончил он и пошел за Ферро.

Длинноногий и Ки двинулись следом в молчании, рассерженные и обиженные. Джезаль шел последним, переступая с одного неровного камня на другой. Он снова и снова прокручивал в мозгу все случившееся. Общее настроение было убийственно мрачным, но, пробираясь к лодке, Джезаль с удивлением понял, что не может сдержать улыбку. В конце концов, успех или провал этого безумного предприятия никогда не заботили его по-настоящему. Имело значение только одно: теперь он возвращался домой.

Нос корабля рассекал волны, взметая вверх холодную белую пену. Полотнище паруса надувалось и хлопало, скрипели балки и канаты. Ветер хлестал Ферро в лицо, но она лишь щурила глаза, не обращая на это внимания. Байяз в гневе удалился в трюм, и остальные один за другим последовали его примеру, чтобы убраться с холода. На палубе остались только она и Девятипалый. Они глядели на море.

– Что ты теперь будешь делать? – спросил он.

– Отправлюсь туда, где смогу убивать гурков, – выпалила она, не задумываясь. – Найду себе другое оружие и буду драться с ними, где только найду.

Но она не была так уверена. Теперь она уже не чувствовала прежней ненависти, и ее не слишком волновало то, что гурки займутся своими делами, а она – своими. Но эти сомнения и разочарование лишь заставили ее рявкнуть еще свирепее:

– Ничего не изменилось. Я должна отомстить!

Ответом ей было молчание.

Она взглянула на Девятипалого и увидела, что он хмурится, глядя на бледную пену на темной поверхности воды, словно услышал не то, на что надеялся. Можно было бы с легкостью изменить это. «Я пойду туда, куда пойдешь ты», – могла бы она сказать, и кому бы стало хуже? Никому. Во всяком случае, не ей. Однако Ферро была не способна вот так взять и отдать себя в его власть. На поверку между ними оказалась невидимая стена. Стена, через которую не перейти.

И так было всегда.

Ферро лишь спросила:

– А ты?

Логен ненадолго задумался, сердито кусая губу.

– Мне нужно возвращаться на Север. – Он сказал это невесело, не глядя на нее. – Там у меня есть дело, которое я не должен был бросать. Черная работа, которую кто-то должен делать. Вот туда я и отправлюсь. Обратно на Север, сводить старые счеты.

Она нахмурилась. Счеты? Недавно он говорил ей, что человеку нужно нечто большее, чем мщение. А теперь все, что ему нужно, – это свести счеты? Лживая ублюдок.

– Счеты, – прошипела она. – Хорошо!

И это слово показалось ей горьким, как песок.

Он поглядел ей прямо в глаза и долго не отрывал взгляда. Открыл рот, словно хотел заговорить, но так и остался с застывшим на губах словом, с наполовину протянутой к ней рукой.

Затем он внезапно обмяк, выставил вперед подбородок, повернулся к Ферро плечом и снова прислонился к поручню.

– Хорошо.

Вот с такой легкостью между ними все было кончено.

Ферро бросила сердитый взгляд и повернулась, чтобы уйти. Она стиснула кулаки и почувствовала, как ногти впились в ладони. Она ругала себя, горько ругала. Ну почему она не смогла произнести другие слова? Набрать в грудь воздуха, по-другому сложить губы – и все бы изменилось. Это так просто!

Но Ферро не была на такое способна и знала, что никогда не будет. Гурки убили эту часть ее существа много лет назад, за много миль отсюда – убили и оставили ее мертвой. Глупо было надеяться. Сердцем она чувствовала это всегда. Надежда – это для слабых.