ГЛАВА 1
— У нас новенькая. Зацените! — заинтересованно-оценивающе заметила Шони, усаживаясь за «наш» столик в обеденном зале (читай — школьной столовке).
— Жуткое дело, Близняшка, просто жуткое, — поддержала ее Эрин с той же интонацией.
Между Эрин и Шони существовала загадочная психологическая связь, делавшая подружек настолько похожими друг на друга, что их прозвали Близняшками, несмотря на разительное внешнее отличие: Шони была ямайской красоткой цвета кофе с молоком из штата Коннектикут, а Эрин — голубоглазой бледноликой блондинкой из Оклахомы.
— Хорошо, что ее поселили с Сарой Фриберд, — протянул Дэмьен, кивая на тощую девочку с очень густыми черными волосами, которая сопровождала в столовую новую соседку. От крутой перемены в своей жизни та выглядела совершенно обалдевшей.
Дэмьен прищурился и окинул обеих острым взглядом знатока, не упустив ни сережек в ушах, ни мысков туфель.
— Поскольку, могу вам открыто заявить, чувство стиля у нее, несомненно, развито лучше, чем у бедной Сары. Это сразу бросается в глаза, несмотря на то, что девица явно потрясена своей Меткой и всеми вытекающими отсюда последствиями. Надеюсь, она сумеет оказать благотворное влияние на поистине отвратительные обувные преференции нашей Сары!
— Дэмьен, — вскипела Шони. — До каких пор ты будешь испытывать мое терпение…
— …своими идиотскими словесными фокусами! — закончила Эрин.
Дэмьен презрительно фыркнул и напустил на себя вид такого оскорбленного превосходства, что даже поголубел от самодовольства (извините за каламбур, но вообще-то он и в самом деле голубой).
— Милые дамы! Мне искренне жаль, что поистине монструозная скудость вашего словарного запаса вынуждает вас постоянно носить с собой словари, чтобы понимать смысл произнесенных мною слов.
Близняшки синхронно прищурили глаза и со свистом втянули в себя воздух, изготовившись к новой атаке, но моя соседка Стиви Рей не допустила кровопролития и громко пояснила оба определения, старательно выговаривая каждое слово, как будто выступая в финале конкурса по словесности:
— Преференции — примерно то же самое, что и выбор. Монструозный — совершенно чудовищный. И не надо ругаться, ладно? Сейчас начнется родительский час, и я не хочу, чтобы родители узнали, что мы ведем себя, как последние придурки.
— Вот засада, — прошипела я. — Совсем забыла про этот чертов час!
Дэмьен застонал и с подозрительным стуком уронил голову на стол.
— У меня тоже из головы вылетело!
Мы все сочувственно посмотрели на него.
Родители Дэмьена совершенно спокойно отнеслись к тому, что их сын был Помечен, отправился в Дом Ночи, и с тех пор в его организме происходит таинственное Превращение, от которого он либо умрет, либо превратится в вампира. Их беспокоило только то, что их сын — гей. Но они хотя бы его не пилили. Моя мама и ее текущий муженек, мой злотчим Джон Хеффер, не видели во мне вообще ничего хорошего.
— А мои предки не приедут. Они были здесь в прошлом месяце, хорошенького понемножку, — заметила Шони.
— Общий привет, Близняшка! — воскликнула Эрин. — Родители написали по электронке, что тоже не явятся, поскольку как раз в день Благодарения отправляются в путешествие на Аляску вместе с моей тетушкой Элейн и дядюшкой Вралем Ллойдом. Да пусть катятся! — Эрин пренебрежительно передернула плечами, давая понять, что скучает по своим родителям ничуть не больше Шони.
— Слушай, Дэмьен, может, твои папа и мама тоже не приедут? — с надеждой спросила Стиви Рей.
— Приедут, — вздохнув, ответил наш мальчик-талисманчик. — В этом месяце у меня день рождения. Они привезут подарки.
— Но это же здорово! — воскликнула я. — Ты недавно говорил, что тебе нужен новый альбом для рисунков!
— Они мне ни за что его не подарят, — тихо ответил Дэмьен. — В прошлом году я попросил мольберт. Они вручили мне набор туристического снаряжения и годовую подписку на «Спортс Иллюстрейтед».
— Отпад! — хором выдохнули Близняшки, а мы со Стиви Рей сморщили носы и сочувственно засопели.
Видно было, что Дэмьену хочется поскорее сменить тему, поэтому он обернулся ко мне и спросил:
— Твои родители приезжают сюда в первый раз. Как думаешь, как все пройдет?
— Кошмарно, — с уверенностью выдохнула я. — Абсолютно, совершенно и непоправимо кошмарно!
— Зои! Хочу познакомить тебя с моей новой соседкой. Диана, это Зои Редберд, она возглавляет Дочерей Тьмы.
Я не меньше Дэмьена была рада любой возможности закрыть тему родительского часа, поэтому с готовностью подняла голову и улыбнулась робеющей Саре.
— Ух ты, так это правда! — выпалила новенькая, не успела я поздороваться. Разумеется, она уставилась на мою Метку. Миг спустя Диана поняла свою оплошность и покраснела до ушей. — То есть… Я не то сказала… Извини, я не хотела быть невежливой… — жалобно залепетала она.
— Все в порядке. Как видишь, это чистая правда. Моя Метка синяя и еще она разрослась, — я снова улыбнулась, искренне стараясь приободрить новенькую, хотя вообще-то меня реально бесит, когда меня разглядывают, словно главный экспонат выставки уродов.
Повисла тишина.
К счастью, деликатная Стиви Рей успела вмешаться до того, как пристальный взгляд Дианы и мое напряженное молчание стали еще более неловкими.
— Эта крутая кружевная татуировка вдоль бровей, на шее и плечах появилась у нашей Зет после того, как она спасла своего бывшего парня от жутких духов мертвых вампиров, — бодро сообщила моя лучшая подруга.
— Сара мне так и сказала, — осторожно ответила Диана. — Но я сочла это настолько невероятным…
— …что не поверила! — пришел ей на помощь Дэмьен.
— Ну да… Извините, — повторила Диана и, густо покраснев, принялась нервно кусать ногти.
— Мелочи жизни! — сказала я, выдавив почти дружелюбную улыбку. — Мне иногда и самой не верится, а ведь я там была!
— И не просто была, а разгоняла пинками злых духов! — воскликнула Стиви Рей.
Я бросила на ее укоризненный взгляд, который она с достоинством проигнорировала.
Представляете, каково мне приходится? Может, когда-нибудь мне и предстояло стать Верховной жрицей, но пока меня даже друзья не слушались!
— В первое время здесь все кажется очень странным, — сказала я новенькой. — Но ты быстро привыкнешь.
— Спасибо, — кивнула она, на этот раз с настоящим облегчением.
— Ну, нам пора. Я еще должна показать Диане, где у нее будет проходить пятая пара, — сказала Сара и, словно чтобы окончательно меня достать, отсалютовала мне традиционным вампирским приветствием, приложив к сердцу сжатый кулак.
— Меня просто бесит, когда так делают, — прошипела я, когда парочка удалилась, и мы вернулись к своим салатам.
— А по-моему, очень мило, — возразила Стиви Рей.
— Ты это заслужила, — поддержал ее Дэмьен и добавил занудным учительским тоном: — Ведь ты первая ученица третьей ступени, ставшая предводительницей Дочерей Тьмы, а также единственная в истории вампирка, не говоря уже о том, что недолетка, обладающая властью над всеми пятью стихиями!
— Привыкай, Зет, — Шони отправила в рот огромную порцию салата и энергично махнула в мою сторону вилкой.
— Ты особенная! — традиционно закончила Эрин.
В Доме Ночи своя система градации учеников. Третья ступень — это примерно как девятый класс обычной школы, четвертая ступень — десятиклассники, и так далее. Так что позвольте представиться, Зои Редберд — девятиклассница и предводительница Дочерей Тьмы. Повезло мне, да?
— Кстати, о Дочерях Тьмы, — сказала Шони. — Ты уже придумала, какие внесешь изменения? Как теперь туда будут принимать новых членов?
Я стиснула зубы, чтобы не заорать: «Нет, черт вас всех возьми! Ничего я не придумала, потому что до сих пор не могу поверить, что меня угораздило их возглавить!»
Разумеется, ничего такого я не сказала. Просто покачала головой и решила — надо признать, порой у меня бывают гениальные озарения! — перекинуть мяч на другую сторону поля.
— Нет, я пока ничего не придумала. Честно говоря, хотелось бы обсудить это с вами. Что посоветуете?
Как я и ожидала, все мгновенно умолкли. Я собиралась было открыть рот, чтобы поблагодарить их за сдержанность, но тут по школьному радио раздался властный голос нашей Верховной жрицы.
В первый момент я обрадовалась этому неожиданному вмешательству, но стоило мне вслушаться в сообщение, как меня снова бросило в дрожь.
— Учащиеся и преподаватели, прошу вас проследовать в рекреационный зал. Наш ежемесячный родительский час начинается.
Вот черт!
— Стиви Рей! Ой, божечки, как же я по тебе скучала, детка моя!
— Мамуся! — завопила Стиви Рей, бросаясь в объятия женщины, как две капли воды похожей на нее саму, только килограммов на тридцать потяжелее, и лет на двадцать постарше.
Мы с Дэмьеном неловко топтались в зале, который уже начал заполняться смущенными родителями, немногочисленными братьями-сестрами, стайкой человеческих школьников и нашими учителями-вампирами.
— Ага, вот и мои родители, — вздохнул Дэмьен. — Ладно, пошел сдаваться. До встречи.
— До встречи, — пробормотала я, глядя, как он направляется к парочке совершенно обычных людей, державших в руках завернутый в бумагу подарок.
Мама быстро обняла Дэмьена, а отец с подчеркнутой мужественностью пожал ему руку. Дэмьен при этом выглядел совершенно несчастным и потерянным.
Я поплелась к длинному, покрытому скатертью столу, занимавшему всю противоположную стену. На нем были расставлены тарелки с дорогим сыром, мясом, десертами и фруктами, а также чай, кофе и вино.
Я уже целый месяц жила в Доме Ночи, но здешнее отношение к вину не переставало меня удивлять. Впрочем, этому было сразу несколько объяснений. Во-первых, наш Дом Ночи создавался по образу и подобию европейских Домов, а в Европе, насколько мне известно, запивать еду вином это все равно, как для нас холодным чаем или колой.
Вторая причина была связана с генетикой. Дело в том, что вампиры никогда не пьянеют, даже недолетки не способны окосеть, по крайней мере от алкоголя (кровь, само собой, вызывает совершенно противоположный эффект). Вот и получается, что вино для нас вообще не проблема, однако интересно было взглянуть, как родители отнесутся к тому, что у нас в школе выпивают!
— Мамусь! Познакомься с моей соседкой! Помнишь, я тебе про нее рассказывала? Это Зои Редберд. Зои, это моя мама.
— Здравствуйте, миссис Джонсон, очень приятно познакомиться, — вежливо сказала я.
— Зои! Как же я рада, наконец, тебя увидеть! Ах, да ты просто чудо! Твоя Метка еще красивее, чем рассказывала Стиви Рей. — Миссис Джонсон крепко прижала меня к груди и прошептала: — Спасибо, что присматриваешь за моей малышкой. Я так за нее тревожусь!
Я неловко обняла ее в ответ и сказала:
— Пустяки, миссис Джонсон. Стиви Рей — моя лучшая подруга.
Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы мама тоже обняла меня, и чтобы она беспокоилась обо мне так же, как добрая миссис Джонсон тревожится о своей дочери.
— Ма, ты привезла мне шоколадного печенья? — нетерпеливо спросила Стиви Рей.
— Конечно, детка, но оставила его в машине, — скороговоркой произнесла миссис Джонсон с тем же деревенским говором, что был и у Стиви Рей. — Пойдем-ка проводишь меня и сама все возьмешь. Я привезла побольше, чтобы ты могла угостить друзей. — Миссис Джонсон с ласковой улыбкой посмотрела на меня. — Хочешь пойти с нами, Зои?
— Зои.
Этот голос походил на ледяное эхо доброго журчания миссис Джонсон. Я обернулась и увидела входящих в зал маму и Джона.
Сердце у меня рухнуло в балетки. Она все-таки взяла его с собой. Ну почему, почему хотя бы в первый раз она не приехала одна, чтобы мы могли побыть вдвоем? Это был глупый вопрос, потому что я заранее знала ответ.
Джон никогда бы этого не допустил. А когда Джон чего-то не хочет, мама повинуется без возражений. Точка. Конец предложения.
С тех пор, как моя мама вышла за своего Джона Хеффера, она перестала беспокоиться о деньгах. Она живет в шикарном доме в тихом дорогом пригороде. Она стала членом школьного родительского комитета и общины «Люди Веры». Но за три года своего «безупречного» замужества моя мама окончательно и бесповоротно перестала быть моей мамой и самой собой.
— Простите, миссис Джонсон, но приехали мои родители. Мне нужно идти.
— Ах, детка, я с радостью познакомлюсь с твоими мамой и папой! — воскликнула миссис Джонсон и, как будто мы были на обычном школьном вечере, с сияющей улыбкой повернулась к моим предкам.
Мы со Стиви Рей переглянулись.
«Извини», — произнесла я одними губами.
Честно говоря, на тот момент у меня не было стопроцентной уверенности, что все это кончится неприятностями, но при одном взгляде на злотчима, который сокращал разделявшее нас расстояние решительными шагами накачанного тестестероном альфа-самца, возглавляющего гонку на выживание, я почувствовала, что мои слова о кошмаре могут оказаться вещими.
Миг спустя мое сердце птицей выпорхнуло из балеток, а жизнь показалась намного лучше, потому что из-за спины Джона решительно вышел мой самый любимый на свете человек и, раскинув руки, шагнул ко мне.
— Бабуля!
Бабушка Редберд обняла меня, и я растворилась в сладком запахе лаванды, который всегда сопровождал ее, словно кусочек ее волшебной фермы.
— Моя Птичка Зои! — Бабушка крепче прижала меня к себе. — Я так скучала по тебе, у-ве-тси а-ге-ху-тса!
Я улыбнулась сквозь слезы, услышав это древнее слово, которое на языке индейцев чероки обозначало «дочь», а для меня было символом безопасности, любви и безоговорочного одобрения. Всего того, чего я целых три года не видела дома… Всего того, что до переселения в Дом Ночи я могла найти только на лавандовой ферме бабушки Редберд.
— Я тоже скучала по тебе, бабуль! Как хорошо, что ты приехала!
— Вы, должно быть, бабушка Зои? — спросила миссис Джонсон, когда мы с бабушкой, наконец, оторвались друг от друга. — Как я рада с вами познакомиться! У вас такая славная девочка, просто прелесть!
Бабушка тепло улыбнулась и собралась что-то ответить, но Джон перебил ее в своей обычной хамской манере типа «я тут самый главный».
— Вообще-то, это наша общая «славная девочка»!
В тот же миг моя мамочка, словно безупречная тетка-киборг из фильма «Степфордские жены», ожила и включилась в разговор.
— Мы родители Зои. Меня зовут Линда Хеффер. Это мой муж, Джон Хеффер, а это моя мама, Сильвия Ред… — дойдя до середины своей приветственной речи, мама, наконец, решилась посмотреть на меня и в тот же миг поперхнулась и замолчала.
Я выдавила из себя улыбку, но она получилась натянутой и дрожащей, словно форма, отлитая из жидкого гипса и забытая на горячем летнем солнце, где она легко может пойти трещинами, если хоть на минуту оставить ее без присмотра.
— Привет, мама.
— Что ты сделала со своей Меткой? — взвизгнула моя мама. Слово «Метка» она произнесла так, будто речь шла об онкологии или педофилии.
— Зои спасла жизнь одному молодому человеку, в полной мере проявив врученную ей Богиней власть над пятью стихиями. За это великая Никс отличила ее новыми Метками, совершенно необычными для недолеток, — раздался за нашими спинами глубокий мелодичный голос, и в центр кружка вступила Неферет, протягивая руку моему злотчиму.
Как и большинство взрослых вампиров, Неферет была фантастически прекрасна: высокая, с волнистыми рыжевато-каштановыми волосами и лучистыми миндалевидными глазами невероятного цвета густого зеленого мха. Двигалась она с совершенно нечеловеческой уверенностью и грацией, а ее кожа просто сияла красотой и здоровьем, как будто подсвеченная изнутри.
В этот вечер на Неферет был роскошный темно-синий шелковый костюм и серебряные серьги в виде спиралек (которые символизировали путь Никс, но большинство человеческих родителей об этом даже не догадывалось). Как и у всех остальных преподавателей, на костюме Неферет над левой грудью красовался вышитый серебром силуэт богини Никс с воздетыми над головой руками. Что вам сказать о ее улыбке? Она была ослепительна.
— Мистер Хеффер, я Неферет, Верховная жрица Дома Ночи. В вашем мире меня назвали бы директором этой школы. Добро пожаловать в Дом Ночи. Я очень рада, что вы посетили наш родительский час.
Честное слово, Джон машинально пожал ей руку! Неферет застала его врасплох, иначе он бы ни за что этого не сделал. Неферет энергично встряхнула ладонь злотчима и обернулась к моей маме.
— Миссис Хеффер, приятно познакомиться с мамой нашей Зои. Вы не представляете, как мы рады ее появлению в нашем Доме Ночи!
— Да… то есть, спасибо! — пролепетала мама, совершенно очарованная красотой и шармом Неферет.
Когда Неферет повернулась к бабушке, ее улыбка стала не просто любезной, а по-настоящему теплой и искренней. Я отметила про себя, что они обменялись настоящим вампирским приветствием, пожав друг другу предплечья.
— Сильвия Редберд, всегда рада видеть вас в нашем Доме!
— Неферет, я тоже счастлива вновь повидаться с вами и хочу от души поблагодарить вас за то, что вы не забыли о своей клятве присматривать за моей внучкой.
— Ну что вы! Эта клятва нисколько меня не обременяет! Зои у нас совершенно особенная девочка, мы все ее любим. — На этот раз улыбка Неферет предназначалась и мне тоже. Затем Верховная жрица повернулась к Стиви Рей и ее маме: — А это соседка Зои, Стиви Рей Джонсон, и ее мама. В последнее время наши девочки стали просто неразлучны! Даже кошка Зои привязалась к Стиви Рей и бегает за ней, словно за хозяйкой.
— Ага, правда! — засмеялась Стиви Рей. — Вчера, когда мы смотрели телик, Нала так и просидела у меня на коленях. А ведь она никого не признает, кроме Зои!
— Кошка? Что-то не припоминаю, чтобы мы давали Зои разрешение заводить кошку, — вмешался Джон, и я едва подавила автоматический рвотный рефлекс.
Не припоминает он! Да ведь они с мамой за целый месяц не нашли времени хоть раз позвонить мне.
— Вы недопоняли, мистер Хеффер, — любезно заметила Неферет. — В Доме Ночи коты могут не только ходить, где им заблагорассудится, но и сами выбирают себе хозяев. Зои не требовалось никакого разрешения, Нала сама выбрала ее.
Джон пренебрежительно фыркнул, но я с облегчением отметила, что никто не обратил на его возмущение никакого внимания. Нет, он все-таки жуткий урод!
— Не хотите ли немного подкрепиться? — спросила Неферет и изящным жестом указала на стол.
— Ох, господи, я и забыла совсем! Я же оставила в машине печенье! Мы со Стиви Рей как раз собирались за ним сбегать.
Мама Стиви Рей еще раз крепко обняла меня, помахала рукой остальным и убежала вместе с дочкой, оставив меня с родителями и бабушкой.
Я придвинулась поближе к бабушке, крепко вцепилась в ее руку, и повела к столу с закусками. Как было бы хорошо, если бы она приехала сюда одна! Я покосилась на маму. На ее лице застыло хмурое напряженное выражение. Она нервно оглядывалась по сторонам, разглядывая других недолеток, но старательно избегала смотреть на меня.
«Зачем ты вообще сюда приехала? — хотелось крикнуть мне. — Зачем притворяться, что я тебе не безразлична, что ты тоже по мне скучала, — и все своим видом демонстрировать, что тебе на меня плевать?»
— Глоточек вина, Сильвия? — предложила Неферет. — Мистер Хеффер, миссис Хеффер?
— Не откажусь! Красного, пожалуйста, — улыбнулась бабушка.
Джон недовольно поджал губы.
— Нет. Мы не пьем.
Я с трудом сдержалась, чтобы не фыркнуть. Это когда же он завязал, интересно знать? Готова спорить на свои последние пятьдесят долларов, что у него в холодильнике, как всегда, стоит упаковка из полдюжины банок пива! А мама пьет красное вино ничуть не реже, чем бабушка! И, кстати, очень его любит.
И я перехватила завистливый взгляд, брошенный ею на бабушку, которая с удовольствием отпила глоток прекрасного вина, налитого Неферет. Они, оказывается, не пьют! По крайней мере на людях. Лицемеры!
— Так вы говорите, Метка нашей Зои так изменилась из-за того, что она совершила что-то особенное? — спросила бабушка, крепко сжав мою руку. — Она рассказывала, что стала предводительницей Дочерей Тьмы, но ни словечком не обмолвилась ни о каких своих подвигах!
Я снова напряглась.
Что- то подсказывало мне, что маме с Джоном вряд ли понравится история о том, как в канун Хеллоуина (у нас в Доме Ночи в эту пору празднуется кельтский праздник Самайн — священная ночь почитания умерших), бывшая предводительница Дочерей Тьмы создала магический круг и по оплошности призвала в него реально злых духов, которые вышли из-под ее власти сразу же после того, как на сцене неожиданно появился мой бывший парень.
Но больше всего я боялась, что всем станет известна моя самая ужасная тайна. Хит искал меня потому, что я попробовала кровь, и тем самым Запечатлела, то есть привязала его к себе, что вообще очень легко происходит с людьми, попавшими под влияние вампиров, пусть даже вампиров-недолеток вроде меня.
Итак, бывшая глава Дочерей Тьмы Афродита в какой-то момент утратила власть над призраками, и те решили сожрать моего Хита.
Я не шучу, именно так оно и было. Даже еще хуже — покончив с Хитом, давно околевшие кровососы намеревались угоститься всеми нами, в том числе великолепным Эриком Найтом, будущим вампиром, с которым я встречалась весь этот месяц и который, в отличие от Хита, был моим не бывшим, а уже почти настоящим парнем.
Кажется, я отвлеклась… Короче, надо было брать ситуацию в свои руки, ну я и взяла. С помощью Стиви Рей, Дэмьена и Близняшек я создала магический круг и призвала в него силы пяти стихий: Воздуха, Огня, Воды, Земли и духа. Используя свою власть над всеми ними, я приказала стихиям вернуть взбесившихся духов туда, где они живут (или не живут).
Когда все закончилось, выяснилось, что Метка на моем лбу дала побеги, покрыв мое лицо тончайшим кружевом ярко-синих завитков, но и это оказалось не все. Точно такие же завитки расползлись по моей шее и плечам, причем в их узор были вплетены очень красивые загадочные руны, которых не было ни у одного взрослого вампира, не говоря уже о недолетках.
После этого Неферет низложила Афродиту, лишив ее руководства элитной группой недолеток «Дочери Тьмы» и передав его мне. Кроме того, я должна была приступить к обучению своим будущим обязанностям Верховной жрицы богини Никс.
Все это явно противоречило взглядам моего злотчима Джона Хеффера и моей покорной мамы.
— Произошел небольшой инцидент, но благодаря храбрости и мудрости вашей дочери никто не пострадал, и все закончилось хорошо. При этом Зои открыла в себе особый дар призывать энергию пяти стихий, — гордо улыбнулась Неферет, и я зарделась от ее похвалы. — Так что эта татуировка является знаком одобрения и благоволения нашей Богини.
— Это богохульство! — воскликнул Джон, придавая своему голосу одновременно гневное и величественное звучание. — Вы подвергаете опасности ее бессмертную душу!
Неферет устремила на него взгляд своих удивительных зеленых глаз. Я видела, что она нисколько не рассердилась. Напротив, ситуация ее явно забавляла.
— Вы, должно быть, один из общины «Люди Веры»?
Джон выкатил колесом свою цыплячью грудь.
— Да!
— В таком случае, давайте проясним некоторые вещи. Разве я прихожу в ваш дом, в вашу общину, чтобы публично поносить ваши убеждения, с которыми я абсолютно не согласна? Разумеется, нет. Я не жду, что вы будете верить в то, во что всей душой верю я. Скажу больше, мне никогда не придет в голову пытаться обратить вас в свою веру, несмотря на то, что я всем сердцем люблю свою Богиню и преданно служу ей. Разве я не в праве просить вас отнестись к моим чувствам с тем же уважением, которое я оказываю вашим? Не вижу в этой просьбе ничего чрезмерного. Я всего лишь прошу вас уважать мою веру, находясь в моем «доме».
Глаза Джона превратились в злобные узкие щелочки, и он угрожающе заработал челюстями.
— Жизнь, которую вы ведете, порочна и греховна! — возмущенно воскликнул он.
— И это говорит член общины, которая запрещает радости жизни, низводит женщин до роли самки и служанки мужчины, невзирая на то, что именно женщины служат ее опорой и основой? — Неферет негромко рассмеялась, но в этом тихом смехе слышалось предупреждение, от которого у меня холодок пробежал по спине. — Не спешите судить других, мистер Хеффер. Может, лучше начать с уборки собственного дома?
Лицо Джона побагровело, он с шумом втянул в себя воздух и открыл рот, намереваясь обрушить на наши головы одну из своих жутких сентенций, смысл которых сводился к тому, что то, во что он верит — правильно, а то, во что верят все остальные — совершенно неправильно, но Неферет не дала ему такой возможности.
Она даже не повысила голос, но в нем вдруг зазвучала властная сила Верховной жрицы, и я невольно втянула голову в плечи, радуясь тому, что этот гнев обрушился не на мою голову.
— У вас есть две возможности, мистер Хеффер. Вы можете каждый месяц быть желанным гостем Дома Ночи, но для этого вам придется смириться с нашим образом жизни и научиться сдерживать свое неудовольствие и стремление к осуждению. Также вы можете уйти прямо сейчас — и больше никогда не возвращаться. Никогда. Решайте же.
Последние два слова пробежали по моей коже, словно электрический разряд, и я поежилась от страха. Услышав все это, мама побелела, как молоко, и уставилась на Неферет остекленевшим взглядом. Лицо Джона окрасилось совсем другим цветом. Глаза его сузились еще сильнее, а щеки налились пугающим багрянцем.
— Линда, — просипел он сквозь стиснутые зубы, — мы уходим.
Потом отвернулся от Неферет и посмотрел на меня с такой ненавистью и отвращением, что я невольно попятилась. Вообще-то, я всегда знала, что он меня не любит, но до этого момента даже не догадывалась, насколько…
— Ты сама виновата, что очутилась в этом месте. Ты это заслужила. Мы с мамой уходим и больше никогда сюда не вернемся. Теперь ты останешься одна — совсем одна!
Развернувшись на каблуках, Джон Хеффер шагнул в сторону выхода. Мама на секунду замешкалась, и я подумала, что на прощание она скажет мне что-нибудь хорошее. Например, что ей очень-очень жаль. Что она скучает по мне… И чтобы я не беспокоилась, потому что она все равно будет навещать меня, что бы ни сказал Джон. Ведь она была моей мамой!
— Зои, как ты могла попасть в такое место? Просто не могу поверить!
Мама сокрушенно покачала головой и покорно засеменила следом за своим Джоном. Как всегда.
— Бедная моя девочка! — Бабушка, тоже как всегда, оказалась со мной рядом. Она прижала меня к себе и горячо заговорила мне на ухо: — Я обязательно приеду в следующий раз, обещаю! Не волнуйся, детка. Я так горжусь тобой! — Обняв меня за плечи, она улыбнулась сквозь слезы. — Все наши предки, индейцы чероки, тобой гордятся. Поверь, я это чувствую. Я знаю, тебе покровительствует Богиня, но не забывай, что у тебя есть верные друзья, — бабушка подняла глаза на Неферет и добавила: — и мудрые наставники. Когда-нибудь ты повзрослеешь и сможешь простить свою мать. А пока помни, что ты всегда будешь и останешься дочерью моего сердца, моей маленькой у-ве-тси а-ге-ху-тса. — Она поцеловала меня. — Мне пора. Я приехала сюда на твоей машинке, чтобы ты могла ею пользоваться, так что должна вернуться домой с твоими родителями. Надо поторопиться, пока они не уехали! — Бабушка протянула мне ключи от моего винтажного «жука» и еще раз крепко прижала меня к груди. — Никогда не забывай, что я люблю мою маленькую Птичку.
— И я люблю тебя, бабуля, — прошептала я, целуя ее. Потом крепко-крепко обхватила и застыла, глубоко вдыхая ее сладкий лавандовый запах, словно хотела набрать его полные легкие, чтобы потом понемногу дышать им целый месяц до новой встречи.
— До свидания, малышка. Звони мне почаще! — Бабушка еще раз поцеловала меня и ушла.
Я смотрела ей вслед, не замечая, что реву в три ручья. Только когда слезы защекотали мне шею, я очнулась словно от гипноза. Оказывается, я даже забыла о стоявшей рядом Неферет и слегка вздрогнула, когда она протянула мне салфетку.
— Мне очень жаль, Зои, — тихо сказала она.
— А мне нет! — Я с шумом высморкалась, вытерла лицо и только тогда посмела поднять на нее глаза. — Спасибо, что поставили его на место.
— Но я вовсе не хотела прогонять твою маму!
— Вы ее не прогоняли. Она сама ушла. Никто не заставлял ее подчиняться, она сама так решила. Она уже три года только это и делает. — Жгучие слезы снова подступили к горлу, и я торопливо заговорила, пытаясь прогнать их обратно. — Но раньше она была совсем другой! Я понимаю, это звучит ужасно глупо, но я каждый раз жду, что она вдруг снова станет прежней. Но этого не происходит. Иногда мне кажется, что он убил мою маму и засунул в ее тело эту чужую тетку!
Неферет обняла меня за талию.
— Мне очень понравилось, что сказала твоя бабушка. Возможно, когда-нибудь ты сможешь простить свою маму. Твоя бабушка очень мудрая женщина.
Я посмотрела на дверь, за которой только что скрылись все трое.
— Это будет очень нескоро.
Неферет молча сжала мое плечо.
Я подняла на нее глаза. Я была так рада, что она рядом, и снова — уже в который раз! — подумала, как было бы хорошо, если бы она была моей мамой. Потом вспомнила, как месяц назад Неферет рассказала мне, что когда она была совсем маленькой девочкой, ее мать умерла, а отец несколько лет подряд подвергал ее физическому и моральному насилию, и только Метка Богини спасла ее от этого кошмара.
— Вы смогли простить своего отца? — робко спросила я.
Неферет посмотрела на меня и несколько раз моргнула, словно ей стоило больших усилий вернуться в то далекое время.
— Нет. Так и не простила, но когда я о нем вспоминаю, мне кажется, будто это было в какой-то другой жизни… Все, что он со мной делал, происходило с маленьким человеческим ребенком, а не с Верховной жрицей и зрелым вампиром. Для Верховной жрицы и вампира этот человек, как и все остальные люди, не имеет никакого значения.
Неферет произнесла это твердо и уверенно, но в глубине ее прекрасных зеленых глаз я увидела проблеск какой-то старой, мучительной и незажившей боли… И тогда я впервые задумалась над тем, насколько честна Неферет перед самой собой.
