Глава 36. Споры

Как я и думал, на лице Лены отобразился весь спектр эмоций. Растерянность, страх, ненависть, обожание, обида, недоверие — все эти, казалось бы, трудносовместимые переживания были направлены на меня через немигающие расширенные глаза паладинши. И только сейчас я сам понял, что натворил.

Девушка всегда, во всяком случае, сколько я помню, доверяла мне. Слушала, что я говорю, задумывалась над моими словами. В какой-то момент она стала видеть во мне лидера, отчасти учителя. И вот она, похоже, решила, что может меня кое в чем превзойти. Не в силе, нет, не в даре убеждения. В знании того, что нужно свету. Вот только, в отличие от меня, Лена принимала все максимы и мое толкование их за чистую монету. По крайней мере, усиленно делала вид, что это так. И с каждым днем, с каждой новой победой в ней росла непоколебимая уверенность в своей правоте, основанной на преданности стихии. Не мне — ее учителю и поводырю. Самому свету, даже не так — Свету с большой буквы С.

Именно так и становятся фанатиками. Некоторые делают это осознанно, другие же отдаются на волю течения. Сначала ты принимаешь учение или, скажем, политические взгляды, затем становишься либо отстраненным циником-знатоком, либо ярым последователем с пылающим огнем в груди. И нет для последнего авторитетов, кроме высшей силы. И даже тот, кто принес эту силу в твою жизнь и твою же личность, может в итоге пасть от твоей руки, если посмеет предать основы. И вот теперь, боюсь, Лена как раз стала таким рыцарем без страха и упрека. Она самостоятельно приняла информацию от моего покровителя (или того, кто представился им), не посчитала нужным меня известить и, что важнее всего, приняла решение за меня. И пусть она проверила, что внушение не нанесет мне вреда, но суть-то от этого не меняется.

Я видел эти изменения в Лене и, каюсь, не осознавал, насколько серьезно и далеко это все может зайти. И этот вопрос, который я перед ней поставил в желании раз и навсегда расставить точки над всеми i и ё, теперь может мне самому выйти боком.

— Минута прошла, — заявил я, но только для того, чтобы, напротив, еще потянуть время. — Однако не торопись прямо сейчас называть мне свое решение.

Я даже поднял руку с раскрытой ладонью, призывая Лену замолчать на полузвуке. Отлично, в ее глазах я вижу не столько непонимание, сколько надежду. И, кажется, я знаю, как можно решить назревшую дилемму.

— Понимаю, тебе непросто, — дождавшись, пока Лена кивнет, я продолжил. — Поставив тебя перед выбором, я осознал, чего ты достойна.

— Я?.. — похоже, моя паладинша и впрямь удивлена. Сначала я поставил ей ультиматум, а в итоге это оказалось очередной проверкой. И теперь, судя по всему, за ее прохождение полагается приз.

— Ты веришь мне, но при этом полностью отдала себя делу света, — от голоса даже самого до косточек пробирает. Неужели я так и вправду могу? — Ты достойна возглавить Светлую инквизицию!

Тишина. Такая, что даже в ушах звенит.

— Клянешься ли ты соблюдать баланс между истинным делом света и верностью мне? — увидев, как надо мной зажегся значок гейса, Лена подобралась и решительно поджала губы.

С одной стороны, ход спорный, с другой же — никаких однозначных решений. Она как бы и сама по себе, но при этом подчиняется мне как последователь, оставаясь верной слугой света. И в каждой спорной ситуации Лене теперь придется тщательно взвешивать свои решения. То, что надо. А главное, всю эту вольницу других стихий пора хоть как-то попробовать уравновесить с точки зрения моего официального пути. И, кажется, у меня начинает вырисовываться план.

— Клянусь! — торжественно и немного громче чем нужно ответила паладинша.

«Правда» — полыхнули в сознании зеленые буквы.

— Как твое имя? — по требованию гейса спросила Лена.

Я улыбнулся, назвал очевидное, и система зачла наш обмен информацией. Как хорошо, что деталей моего гейса никто не знает. А то мало ли что могло прийти в голову этой несомненно хорошей, но такой странной девчонке…

— Отныне ты являешься полноправным и единственным матриархом света, — пафосно и одновременно спокойно произнес я. — Ты можешь набирать себе преданных людей, служащих нашему делу. Кандидатуры будем утверждать вместе, и если твой выбор меня устроит, то я как и тебя возведу их в последователи света.

С учетом вернувшихся очков обмана после сброса и подросшего уровня, я сейчас могу немного расширить ряды своих непосредственных подчиненных.

— И… и что должна будет делать инквизиция? — в голосе Лены отчетливо проступала осторожная деловитость. Однако сейчас я уверен, что она просто ждет четко сформулированной задачи.

Можно, конечно же, задать самому себе вопрос: если мне не нужен был один фанатик света в лице Лены, так зачем целая толпа подобных? И ответ будет простым: мне нужны лекари для отрядов резко возросшей армии и одновременно… парторги, или как там их называли? Политруки и комиссары, вот! Именно они должны будут укреплять дисциплину в отрядах и продвигать дело света, увеличивая мои очки обмана за каждую молитву и, что еще более важно, пополняя своим служением ряды последователей. Здесь я рассчитывал на классический метод кнута и пряника: комиссары лечат исключительно тех, кто хоть раз в день помолился свету. Их вряд ли будут любить, но своим фанатичным упрямством (а как раз таких, уверен, Лена и найдет) именно они заставят мой обман развиваться быстрее.

Об этом я и рассказал Лене, разумеется, опустив детали про то, для чего на самом деле все это нужно. Все-таки она пока мой самый искренний последователь, хоть и оступившийся. И я верю, что она теперь сделает все, как надо. Правда, в душе что-то неприятно кольнуло: обманывать людей и пользоваться плодами их доверчивости — это бывает не так уж и приятно. На других-то мне, конечно, плевать, а вот с Леной я, пожалуй, чуть-чуть перегнул. Впрочем, эта не та ситуация, когда стоит предаваться рефлексии.

— Так ты меня простил? — спросила напоследок девушка, прежде чем уйти к себе.

Ну, конечно же, простил — так я сказал вслух. Но это вовсе не значит, что не буду внимательно за тобой следить — это уже про себя. Лена обрадовалась, однако повела себя сдержанно — уже начала отыгрывать свою роль неприступного инквизитора. Затем она рванулась на выход, но я ее остановил, объяснив, что теперь должен официально ее представить в новой должности. Собрав лидеров филиалов и моих стихийных командиров в лице Даши и Петровича, я торжественно объявил о создании инквизиции и назначении Лены на должность верховного матриарха.

Как и следовало ожидать, некоторые неоднозначно отнеслись к тому, что у инквизиции будет именно матриарх, но я быстро выкрутился, сказав, что патриархом девушку точно не назовешь, а другого главы этой службы у нас пока нет и не предвидится. На этом, как ни странно, все успокоились и приняли назначение как должное. Распустив собрание, я приказал Лене начать подбирать кандидатуры на роли комиссаров, а сам решил наконец удостоить обиженного копейщика аудиенции.

— Я, конечно, Вася, все понимаю, — кипятился он, когда мы остались одни, перейдя в мою комнату. — Однако такие вещи игнорировать нельзя.

— Ты о чем, Петрович? — я наморщил лоб, пытаясь сообразить, что же именно обделил своим вниманием.

— Дроп с тнакатов! — копейщик выглядел пораженным. — Неужели забыл?

— Петрович, извини, — искренне сказал я. — Этот поход, гости из других городов…

— Как Влада? — неожиданно перебил меня глава крыла бездны.

— Не сильно-то захотела со мной разговаривать, — улыбнулся я. — Честно признаться, я думал, что ты уже сам к ней сходил.

— Я? — Петрович заметно смутился. Как легко у него из памяти вылетело, что эта дамочка готова была принести его в жертву Эмирион. Или он уже планирует провернуть что-то для себя? Последнему, право слово, я бы ничуть не удивился. — Не думаю, что это имеет какой-то смысл…

— Еще какой смысл и еще как имеет, — подбодрил его я. Раз хочет, пусть старается, не вижу пока, как это может принести вред мне или кварталу, даже наоборот. — Свои люди в Хоупе нам нужны, и никто с этим не справится лучше тебя.

— Ты прав, Кот, — немного подумав, ответил копейщик. — Я схожу к ней, поговорю. Тебе она не очень рада, а вот со мной пообщаться точно не откажется.

— Постарайся узнать побольше, — попросил я. — Особенно про генерала — Владимир, кажется, высокий такой, рыжий…

— Вася, не наглей, — неожиданно перебил меня Петрович. Резко, но не зло — как-то расстроенно и укоризненно, что ли. — Она для меня все-таки не пустое место.

Неужели после всех их интриг и борьбы друг с другом за власть у него остались к Владе какие-то чувства? И он не стесняется их демонстрировать при мне… Действительно доверяет или разыгрывает какую-то многоходовку?

— Так что там с дропом? — быстро перевел я тему разговора. Разумеется, это изначально было интереснее, чем все эти душевные душещипательные излияния копейщика.

— Тебе с хорошего или с плохого? — Петрович вздохнул, собираясь с духом.

— Давай по порядку, — ответил я, а по телу пока еще не спеша, но уже начали прогуливаться мурашки.

Все оказалось одновременно и лучше, и хуже, чем я предполагал. Для начала хорошее: дроп с убитых тнакатов действительно оказался ценным. Во-первых, из каждого из них выпало по сотне больших кристаллов бездны и по десятку красного эленита. Откуда этот минерал оказался в телах монстров, непонятно, однако главное тут — само наличие. Во-вторых, каждый великан принес нашей команде по сырой невыделанной шкуре, учитывая размер тварей — примерно по сотне стандартных свиных. По словам Петровича, в описании было указано, что доспех из шкуры тнаката должен обладать высокой защитой от ближних атак и небольшим, но все-таки шансом отразить урон. Что, в принципе, логично, учитывая особенность этих монстров. Также были найдены редкие луки, мечи и даже один пистолет с дополнительным уроном +5 против любой брони — слабенько, но если прокачать соответствующий навык…

Но все это было детскими игрушками по сравнению с тем, что выпало из тнаката Медеи. Шкуру, эленит и кристаллы бездны я уже в этих масштабах считал за мелочевку. А вот шлем из тусклого темного металла, как сказал Петрович, был не только легендарным, но еще и являлся частью какого-то набора брони. Звучит, надо сказать, интригующе.

— Пойдем-ка, Петрович, на склад, — предложил я. — А то рассказываешь ты складно, но при этом сам я ничего из этого не вижу.

Вся добыча, полученная во время отражения атаки тнакатов, была сложена в одном из подвальных помещений. Все честно — доставшиеся нам богатства еще нужно распределить и отдать положенную часть в пользу города. Но все эти блестящие разноцветные игрушки не были интересны мне. Мое внимание привлек пресловутый легендарный шлем — блеклый, потертый, местами с вмятинами и царапинами. Вернее, даже не его внешний вид, а название.

Шлем Карика

Часть легендарного доспеха бога Карика. Считается, что полный комплект развеян по миру, и отдельные части его можно найти лишь в воде, другие — на высоте, а третьи и вовсе находятся одновременно везде и нигде.

Характеристики скрыты

Не обращая внимания на копейщика, я тут же вложился во взор в надежде узнать еще хоть что-то об этом таинственном артефакте.

Требования: неизвестны

Да чтоб вас всех! Вкладываю интеллект в себя — и пусть теперь придется какое-то время походить с неполным запасом — теперь взор уже шестого уровня, выше мне не подняться.

Проклятья: есть

Вот же зараза! Несмотря на все мои старания, я не знаю ни требований к ношению этого шлема, ни то, что получу, когда надену его. Но самое главное и оно же самое неприятное — шлем точно проклят. Хорошо, хоть это удалось открыть. Вот только что произойдет с тем, кто наденет эту реликвию? Насколько сильно проклятие? Можно ли его снять? Неизвестно. Что-то мне подсказывает — тот способ, каким я очистил книгу навыков, тут не сработает. И как мне теперь с этим поступить?

Имя Карика, как я уже успел убедиться, обладает способностью притягивать негатив. И то, что шлем этот таит в себе кучу проблем, априори доказано. Но, черт возьми, как же я хочу себе его оставить и разобраться, что к чему!

— И где же обещанные тобой минусы? Или это была шутка? — спросил я Петровича, про себя размышляя, как бы проверить, видел ли он или кто-то еще имя прежнего владельца шлема.

— Нет, Василий, — покачал головой копейщик. — Плохая новость — это то, что на наш дроп претендует Альгирдас Бартас.

— Что? — сперва я не понял, о чем говорит Петрович, а затем буквально сразу вскипел. — О чем он думал? Что он о себе возомнил? Он лично убил хотя бы одного тнаката?

— Дело в том, Кот… — копейщик явно подбирал слова, но я уже чувствовал: все очень сложно. — Дело в том, что тнаката Медеи добили кадавры хаоса. И в данном случае Бартас действительно имеет право претендовать на добычу.

— Но, постой, — нахмурился я. — Как вам тогда удалось собрать все здесь?

— Вещи уже были у нас. На убийство в городе даже Бартас не пойдет, а вот выдвинуть официальную претензию — это легко, — одновременно с гордостью за то, что смог обставить главного хаосита, и с сожалением от того, что, скорее всего, хотя бы с частью добычи придется расстаться, ответил Петрович. — Я, кстати, пытался тебе об этом сказать, но ты махнул на меня рукой и убежал.

Вот теперь копейщик смотрел на меня с осуждением. И ведь правда — я действительно очень спешил к секретному месту. Настолько, что и впрямь проигнорировал Петровича, оставив важный разговор на потом. И странно еще, почему мрачный литовец не поймал меня по дороге и не потребовал свою добычу, вместо этого просто передав все в руки бюрократической машины Находки. Не знает, что там было нечто действительно ценное? Это внушает надежду.

— Нам повезло, что он не хочет конфликта, — продолжил тем временем Петрович. — Бартас, судя по всему, не против решить дело между нами и не вовлекать в этот спор генерала. В твое отсутствие к нам приходил его посланник и передал письмо.

Очень похоже, что главный хаосит затеял какую-то игру. Но что меня просто выводит из себя, так это ставка — у меня в руках шлем самого Карика, и я могу его лишиться! Впрочем, я скорее уйду из города, чем решусь на такое! Доспех того, кого боятся сами боги, нет — такое точно нельзя упускать! И при этом нельзя привлекать к этому излишнее внимание.

— Что же ты раньше мне это письмо не отдал! — не выдержав, я даже повысил голос, но осекся, поняв, что копейщик тут вовсе не при делах. Сперва я помчался в тайник, затем разбирался с Леной и вводил всех в курс по поводу ее назначения. А Петрович, судя по всему, не хотел говорить при всех, чтобы не наносить ущерба моему авторитету. — Извини.

Я раскрыл простой бумажный конверт с красной, приятно пахнущей печатью. Внутри оказался аккуратно обрезанный лист бумаги, на котором было написано:

«Уважаемый глава светлого квартала Василий Котов! Сим посланием приглашаю вас обсудить возможность справедливого распределения добычи, полученной во время битвы с тнакатами. Смею предположить, что часть, по праву принадлежащая кварталу хаоса, совершенно случайно оказалась у вас. Уверен, мы с вами найдем способ уладить это недоразумение.

С уважением,

Альгирдас Бартас».