Мисс Паттердейл уронила монокль, и он повис на тонком шнурке. Она принялась яростно полировать линзу.

— Ты не веришь в несчастный случай, Чарлз?

— Какой тут несчастный случай…

Она недоуменно огляделась.

— Сама я мало смыслю в баллистике. Зато мне известно, что люди палят из ружей по кроликам.

— Да, но они не охотятся на них в чужих садах. Что еще важнее, у кроликов нет привычки парить в воздухе!

Мисс Паттердейл бросила быстрый взгляд на неподвижную фигуру в кресле.

— Он сидел низко, — промолвила она, указывая на убитого.

— Давайте рассуждать здраво, тетя Мириам! Любому ослу ясно, что это убийство. Не обязательно обладать исключительным интеллектом, чтобы понять, что убийца стрелял стоя. — Он указал на выгон за дорожкой, густо желтевший утесником на клонящемся к западу солнце. — Держу пари, стрелок засел вон в тех кустах. Ему не повезло разве что в том, что на дорожке так некстати оказалась Мэвис, хотя это даже невезением не назовешь, потому что ей не хватило ума причинить ему вред, тем более помешать.

— Неудивительно, что девушка не стала его искать: слишком велико было потрясение, — заметила мисс Паттердейл. — Кто же такого ждет? Полагаю, теперь шарить в кустах бессмысленно?

Чарлз не удержался от смеха:

— Совершенно бессмысленно, лучшая из моих тетушек! Не знаю, сколько времени ушло у Мэвис на осознание того, что Уорренби мертв, почувствовать себя дурно и броситься к вам, однако убийце хватило этого времени, чтобы удрать.

Она продолжила полировку монокля, будто посвящая все внимание именно этому занятию. Вернув его на положенное место, уставилась на Чарлза и решительно заявила:

— Мне это не нравится. Не собираюсь говорить, кто это совершил, но не удивлюсь, если это повлечет много неприятностей.

— Как же я вас люблю, тетя Мириам! — воскликнул Чарлз, обнимая ее. — Вы та еще плутовка! Не волнуйтесь, мы с Абби — ваше алиби, а вы — наше.

— Не болтай ерунду! — одернула она Чарлза, сбрасывая его руку. — Ты знаешь, о чем я. — Взглянув еще раз на труп, мисс Паттердейл сурово добавила: — Буду рада, когда нас кто-нибудь сменит. Чем меньше мы будем суетиться, тем лучше. Остается просто сторожить мертвеца. Можешь смеяться, но мое воспитание не предполагало подобных обязанностей.

Тем не менее в ответ на предложение Чарлза отпустить ее домой мисс Паттердейл презрительно усмехнулась и возобновила внимательное изучение цветочных клумб. К их счастью, томительное ожидание не слишком затянулось: избавление приняло внушительное обличье констебля Хобкирка, полного мужчины средних лет, проживавшего на Хай-стрит и посвящавшего максимум времени, свободного от не слишком обременительной службы по охране порядка, выращиванию помидоров, кабачков и разнообразных цветов, с завидной регулярностью завоевывавших первые призы на местных выставках.

Он прикатил на велосипеде и явился на место преступления весь взмокший, поскольку крутил педали с невероятной для человека его габаритов резвостью, и сильно запыхавшийся. Грузно свалившись со своего двухколесного транспортного средства, констебель прислонил его к живой изгороди и, прежде чем войти в сад, снял фуражку и вытер большим носовым платком лицо и шею.

— Боже правый! — воскликнул Чарлз, мучимый угрызениями совести. — Я совсем забыл про Хобкирка! — Надо было звонить ему, а не в Беллингэм. Вам не кажется, что он немного раздражен? Приветствую вас, Хобкирк! Рад вас видеть. То есть… Неважная история!

— Добрый вечер, сэр, добрый вечер, мисс, — отчеканил Хобкирк официальным тоном. — Ну, как это произошло?

— Если бы я знал! — ответил Чарлз. — Мисс Паттердейл тоже не знает. Нас здесь не было. Тело нашла мисс Уорренби и, не трогая его, прибежала в Фокс-коттедж за помощью.

— Вот как? — Хобкирк достал из кармана тетрадку и огрызок карандаша. — Когда примерно это случилось?

Чарлз посмотрел на мисс Паттердейл:

— Может, вы знаете? Я — нет, хоть убейте!

— Неужели?

— Зачем это укоризненное «неужели»? Не сомневаюсь, что если бы мисс Уорренби бросилась с вестью об убийстве ее дяди к вам, а не к нам, то вы записали бы время, вы же полицейский. А я ничего и не записал.

— Ага! — произнес Хобкирк, довольный признанием своего превосходства. — Важное обстоятельство, не так ли? Время придется установить, ведь это очень важно.

— Надеюсь, это в наших силах, — промолвила мисс Паттердейл, доставая из-за корсажа старомодные золотые часы и глядя на циферблат. — Сейчас десять минут девятого, время точное — я только сегодня утром проверяла. Мы провели тут примерно полчаса.

— Самое большее — двадцать минут, — уточнил Чарлз.

— Я бы сказала, что дольше, но, может, ты и прав. Когда к нам прибежала Мэвис?

— Понятия не имею! — ответил Чарлз. — Неважный из меня свидетель. Куда это годится — не знать время совершения преступления!

— Я бы так не сказал, сэр, — заметил Хобкирк. — Вы нашли потерпевшего сидящим в той же позе, что сейчас?

— Он не сдвинулся ни на дюйм, — подтвердил Чарлз.

— Как тебе не стыдно! — одернула его мисс Паттердейл. — Нашел время паясничать!

— Извините, тетя Мириам. Из меня полезло самое дурное, что во мне есть.

— Затолкай его поглубже! Ни я, ни мистер Хасуэлл не прикасались к телу, Хобкирк. Полагаю, вас это интересует? Не знаю насчет мисс Уорренби, но сомневаюсь, чтобы она до него дотрагивалась.

— Излишне напоминать вам, мисс, что никто не должен прикасаться к чему бы то ни было на месте преступления. — Медленный взгляд констебля нащупал стопку листов с машинописным текстом, сколотых с одного угла, лежавшую на траве рядом с правой ногой трупа. — А бумаги? Они так и лежали здесь, на земле?

— Да! И знаете, что я думаю? — произнес Чарлз. — Потерпевший читал их — я хочу сказать, изучал — в момент, когда его застрелили.

— Вероятно, сэр, — с достоинством согласился Хобкирк. — Однако видимость часто бывает обманчивой.

— Верно. Как верно и то, что жизнь — не всегда пустые мечты. Расследование будете вести вы?

В свободное от службы время Хобкирк относился к молодому Хасуэллу скорее с симпатией, считая его видным молодым человеком с дружелюбными манерами, на чью подачу углового на состязаниях футболистов из соседних деревень чаще всего можно было положиться. Но сейчас он улавливал в его тоне нехватку уважительности и неуместное легкомыслие, поэтому его ответ был уничтожающе холоден:

— Я буду находиться здесь, сэр, пока меня не отзовут. А вам следовало сначала оповестить о происшествии меня, после чего я, во исполнение инструкции, доложил бы о нем начальству в Беллингэме.

— И мы оказались бы именно там, где находимся в данный момент. Все же позвольте мне пожалеть, что дальнейшее расследование будете вести не вы. Кстати, тетя Мириам, неужели уже девятый час? Я, пожалуй, пойду позвоню маме. Мы ужинаем в восемь, и в случае моего опоздания она всегда представляет меня на больничной койке, всего переломанного!

И Чарлз заспешил в дом. Хобкирк проводил его взглядом, в котором читалась неуверенность. За все долгие, но лишенные ярких событий годы службы ему еще не приходилось сталкиваться с убийством, так что он изрядно подзабыл, каких действий требовали в подобных случаях инструкции. У него возникло смутное ощущение, что молодого Хасуэлла нельзя отпускать к телефону потерпевшего. Правда, тот уже звонил с него в полицию, и теперь было затруднительно придумать причину, чтобы его остановить. В общем, констебль Хобкирк не сдвинулся с места и был втайне рад приехавшему в старой, зато надежной машине доктору Уоркопу.

Эдмонду Уоркопу, жившему в комфортабельном викторианском доме на окраине Беллингэма, унаследованном, как и врачебная практика, у давно почившего отца, было шестьдесят лет, однако убийство оказалось для него, как и для констебля, непривычным случаем. Его старомодные профессиональные методы привели бы в отчаяние молодых прогрессивных коллег, тем не менее он располагал обширной респектабельной практикой. Более простые пациенты по степени консерватизма были под стать ему самому и полагали, что не могут ни родиться, ни умереть без участия Уоркопа, а утонченные полагали безопасным доверять себя человеку, так ловко скакавшему следом за гончими и практиковавшему в округе столько, сколько они себя помнили. Уоркоп обладал высоким самомнением, редко с кем-либо советовался и не признавал своих ошибок. Наблюдая, как Уоркоп шествует через лужайку к дубу, никто не догадался бы, что он никогда не сталкивался с делами такого рода. Чужак вообще принял бы его за полицейского медика с богатым опытом. Он поприветствовал констебля кивком, а мисс Паттердейл облагодетельствовал учтивым «добрый вечер» и рукопожатием, поскольку она принадлежала к числу его пациентов.

— Жаль, что вы оказались связаны с этим, — сказал Уоркоп. — Шокирующая история! Я не поверил своим ушам, когда услышал о ней от молодого Хасуэлла. Все произошло чуть ли не на глазах у мисс Уорренби?

Он склонился над телом, мисс Паттердейл продолжила осмотр цветочных клумб, а констебль с почтением наблюдал за врачом. Тот после недолгого осмотра оглянулся и сказал:

— Мне здесь нечего делать. Мгновенная смерть. Бедняга!

— Да, сэр. Сколько он пролежал мертвым?

— Точно определить нельзя. Более четверти часа. Надо также учитывать, что все это время тело находилось на солнцепеке.

Те же соображения прозвучали через пять минут, когда машина полиции доставила к Фокс-Хаусу сержанта уголовного розыска Карсторна, констебля и двух сотрудников в штатском. Сержант спросил врача, что тот может рассказать об убийстве, добавив без задней мысли, что звонил доктору Ротерхоупу, главному конкуренту Уоркопа в Беллингэме и по совместительству полицейскому врачу, но тот не снял трубку.

Уоркопу было нечего сообщить сержанту сверх того, что пуля проникла в череп через височную кость и наверняка застряла в мозгу. Согласно наблюдению самого сержанта, выстрел произвели не в упор, поскольку на трупе отсутствовали пороховые ожоги.

К группе на лужайке присоединился Чарлз. Увидев сержанта, он воскликнул:

— Здравствуйте! Воровство в нашем офисе расследовал другой сотрудник. Куда он девался?

— Это был инспектор уголовного розыска Торптон, сэр. Он на больничном.

— Пусть поправляется! Тетя Мириам, мать велела мне забрать Мэвис к нам ночевать.

— Прежде чем мисс Уорренби уедет, мне нужно будет задать ей несколько вопросов, сэр.

— Она не здесь. Я оставила ее у себя дома, — объяснила мисс Паттердейл. — Мэвис прибежала ко мне за помощью, и я доверила ее попечению своей племянницы. Вы сможете расспросить ее там?

— Разумеется, это меня вполне устраивает, — вежливо ответил сержант. — Юной леди лучше не возвращаться сюда, пока труп не отправят в морг. Я все отлично понимаю. «Скорая» уже выехала.

Он отвернулся и стал совещаться со своими подчиненными, один из которых готовился фотографировать тело. Вполголоса отдав приказания, Карсторн заявил, что намерен без промедления увидеться с мисс Уорренби.

— Как быть с домом? — спросила мисс Паттердейл. — Внутри никого. Вряд ли туда кто-нибудь полезет, однако опасно оставлять двери нараспашку. Но и запирать их мне не хотелось бы, потому что мисс Уорренби вряд ли захватила с собой сумочку, а значит, у нее нет ключа.

— Один из моих людей останется тут и за всем присмотрит, — пообещал сержант. — Все будет в сохранности.

— Тогда, если не возражаете, я поеду с вами. Ты едешь, Чарлз?

Тот кивнул и вывел ее на дорожку. Сержант подождал, пока он умело развернется на узком пятачке, после чего завел полицейский автомобиль. Таким образом, мисс Паттердейл смогла попасть в Фокс-коттедж раньше него и успеть подготовить Мэвис к предстоящему испытанию, что она язвительно охарактеризовала Чарлзу как чрезвычайное желательное обстоятельство.

Вернувшись в скромную гостиную, они убедились, что к мисс Уорренби уже вернулось самообладание. Она пила чай — бодрящий напиток, который предпочитала джину. Новость о предстоящем полицейском допросе Мэвис выслушала с болезненной улыбкой и сказала, что ждала этого и старательно собиралась с мыслями. Когда приехавший сержант принес ей официальное извинение за необходимость потревожить ее в позднее время, ответила, что все понимает и искренне хочет помочь. Поскольку она уже обсудила свою роль в этой истории с Абби, подробнейшим образом вспомнив каждое свое движение и все оттенки чувств, ее рассказ отличался беглостью и внятностью. Удалось даже установить приблизительное время убийства.

— Мы с миссис Клиберн оставались дольше остальных. Обсуждали призы для деревенского соревнования в вист. Я покинула «Кедры» в десять минут восьмого, потому что видела часы в гостиной. Сказала миссис Хасуэлл, что мне придется бежать, а то и лететь, иначе бедный дядя будет беспокоиться. Я миновала сад, выскочила на тропинку и по ней добежала до дома. Оттуда до нас пять минут ходу, так что я вернулась в четверть восьмого или, может, минут на пять позднее. Тогда все и произошло…

— Благодарю за внятный рассказ, мисс. После выстрела вы больше ничего не видели и не слышали?

— Нет, только нечто вроде хлопка, хотя в тот момент я бы это так не назвала… Это было сразу после выстрела и почти с ним слилось.

— Вы никого не видели? Например, на общинном выгоне?

— Нет, никого. Конечно, я специально не смотрела, но наверняка заметила бы, если бы там кто-то был.

— Специально не смотрели? Выстрелили близко от вас, разве вы не испугались, мисс?

— Сначала я ничего не поняла. У меня глупое отношение к оружию! Не выношу неожиданных громких звуков! Я решила, что это не так близко, как было на самом деле.

Сержант все записал в свою тетрадку, но комментировать не стал. Вскоре он спросил:

— Знаете вы кого-нибудь, мисс, кто испытывал к вашему дяде неприязнь?

— Никого!

— Может, он с кем-то ссорился? Враждовал?

— Нет, ни с кем!

От нее ничего больше нельзя было добиться. Задав еще несколько вопросов, сержант пообещал уведомить ее о дате дознания и уехал.

Перспектива дачи показаний на дознании удручила мисс Уорренби, кажется, так же сильно, как сама его причина, и ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя. Она твердила, что дядя был бы категорически против, и не успокоилась даже после заверений мисс Паттердейл, что ни вскрытие, ни дознание не помешают ей похоронить дядю со всеми надлежащими церемониями. Узнав от Чарлза о приглашении, переданном его матерью, Мэвис опять едва не разрыдалась, теперь от благодарности, и стала умолять передать миссис Хасуэлл слова безмерной признательности за ее доброту, и непременно подчеркнуть, что она глубоко тронута. Однако Мэвис твердо стояла на том, что дядя Сэмпсон предпочел бы, чтобы она осталась в Фокс-Хаусе.

Никто не мог понять, откуда у нее взялась эта убежденность. Несдержанная Абби спросила напрямик:

— Чего ради?

— Там издавна наш дом! — объяснила Мэвис, наделяя Фокс-Хаус наследственными качествами. — Знаю, ему бы очень не понравилось мое нежелание там оставаться. Сначала мне будет, конечно, ужасно больно, но придется потерпеть. Нельзя пасовать перед неприятностями.

Людям, слушавшим мисс Уорренби, как это часто бывало, когда она произносила банальности, стало за нее неудобно. Чарлз, выдержав паузу, сделал практический заход:

— У вас есть привычка жить в одиночестве? Дом, полагаю, перейдет вам, но сможете ли вы его содержать?

Вопрос ее шокировал, даже испугал.

— Я не думала о подобном! Мне было не до них. Прошу вас, не надо это обсуждать! Столь омерзительные мысли должны приходить в голову в самую последнюю очередь. Я просто чувствую, что мой долг — оставаться дома. И потом, мне нельзя забывать о бедняжке Глэдис. Она приедет последним автобусом, и мне страшно представить, что она найдет дом пустым и запертым.

— Ничего хуже правды все равно не может прийти ей в голову, — рассудила мисс Паттердейл. — Впрочем, ты права: не хватало в довершение всего лишиться хорошей служанки! Я думала, ты останешься в доме совсем одна, но забыла про Глэдис. Что ж, если предпочитаешь вернуться обратно, то лучше тебе побыть еще немного здесь, а потом я отведу тебя домой и дождусь вместе с тобой Глэдис. Который час? Наверняка все проголодались. Оставайся ужинать, Чарлз. Ужин будет холодным, кроме картофеля. Абби, пожалуйста, накрой на стол!

— Вряд ли я смогу что-нибудь съесть, — пробормотала Мэвис. — Лучше поднимусь наверх и прилягу, можно, мисс Паттердейл? В такие моменты хочется побыть одной.

К плохо скрываемому облегчению Чарлза и Абби, мисс Паттердейл не стала чинить ей препятствий: отвела бедняжку к себе в спальню, задернула там шторы, дала ей аспирин и посоветовала уснуть.

— Сил моих нет с этим ее жеманством! — воскликнула она, вернувшись. — Можно подумать, Сэмпсон Уорренби души в ней не чаял! Если он оставил ей денег — скорее всего, так и есть, потому что я не слышала, чтобы у него были родственники ближе, чем она, — то она должна быть ему благодарна, но не более. Не выношу лицемерия!

— По-моему, Мэвис не лицемерит, — возразила Абби, морща лоб. — Она паинька, думает, что по дяде полагается скорбеть, и действительно скорбит!

— Это еще хуже! Не забудь вилку и ложку для салата! — И мисс Паттердейл исчезла в кухне.

За ужином говорили, естественно, только об убийстве Сэмпсона Уорренби. Мисс Паттердейл, не пытаясь умерить воодушевление родной племянницы и приемного племянника, держалась собственного мнения, что ожидаются неприятные последствия. Чарлзу хватало ума признать, хотя бы частично, ее правоту. Абби заявила, что раньше не понимала, до чего это любопытно — оказаться замешанной в деле об убийстве. Мисс Паттердейл, снисходительно глядя на нее, высказала радость в связи с тем, что племянница оказалась в нужное время в нужном месте.

Тема еще не была исчерпана, когда троица, покончив с мытьем посуды, уселась в гостиной, чтобы выпить кофе. Мисс Паттердейл спустилась вниз, убедившись, что аспирин погрузил Мэвис в глубокий сон, как вдруг в дверь постучали. Это был Гэвин Пленмеллер, явившийся, как он сам признался без капли стыда, с целью поболтать об убийстве.

— Боже правый, слухи уже облетели деревню? — спросила мисс Паттердейл, приглашая его в гостиную.

— Кто бы сомневался! Не прошло и десяти минут после выезда Хобкирка на место преступления, а мы в «Красном льве» уже все знали. Спасибо миссис Хобкирк! Целый час потом новость обрастала подробностями, и мне никак не удавалось удрать домой, хотя меня ждала там утка с зеленым горошком. Что ж, пришлось довольствоваться тошнотворной едой в «Красном льве». Ума не приложу, почему наши заведения пользуются такой популярностью? Благодарю вас, кофе — то, что нужно! А где наша героиня?

— Спит наверху, — сообщила Абби. — Как вы узнали, что она здесь?

— Элементарно! — Гэвин бросил в кофе кусочек сахару. — Сам был таким, но, спасибо Уолтеру, смог вернуться в Торнден. Жизнь в Лондоне — смертельная скука! Новости узнаешь только по радио и из газет. Конечно, я знаю, что Мэвис Уорренби тут, как же иначе? Тем не менее я рад, что она спит наверху. Мы сможем обсудить все подробности.

— Что именно известно в деревне? — осведомился Чарлз.

— О, гораздо больше, чем просто правда! Потому я и пришел: хочется выяснить, что произошло на самом деле. Только не рассказывайте мне про несчастный случай! Это был первый просочившийся в «Красного льва» слух, но я не поверил. Конечно, Сэмпсона Уорренби убили! Он был буквально создан для того, чтобы пасть от рук преступника.

— Вы не перепутали его с каким-нибудь персонажем из ваших книг? — усмехнулась Абби.

— Он еще сумеет оказаться в их компании!

— Чарлз считает, что выстрелить могли из кустов напротив дома, с выгона, — сказала мисс Паттердейл.

Гэвин вопросительно посмотрел на Чарлза, побудив того коротко изложить причины для подобного умозаключения.

— Уорренби сидел боком к дорожке и, видимо, читал бумаги, которые принес в сад. Попасть в него было нетрудно.

— А где находилась Мэвис, пока стрелок целился? Прямо на месте преступления?

— Не совсем, хотя и недалеко. По ее словам, выстрел раздался в тот момент, когда она перешагивала через приступку в изгороди сада. Значит, убийце невероятно повезло: еще секунда-другая — и она оказалась бы под прицелом, а то и сама схлопотала бы пулю.

— Ничего подобного! — возразила Абби. — Он бы не выстрелил, если бы Мэвис загородила собой цель.

— Кто знает? — пробормотал Гэвин. — Схожу туда завтра утром и все сам исследую. Приступка видна с выгона? Похоже, что да.

— Мне тоже пришла эта мысль, — подхватил Чарлз. — Тут возможны разные объяснения. Например, убийца усердно целился и просто не заметил Мэвис. Или, предположим, он лежал так, что приступку загораживали кусты утесника…

— То и другое портит настроение. Ваш преступник — какой-то неряшливый раззява. Отказываюсь в это поверить.

— А разве они обычно не такие? — удивилась Абби. — Я про настоящих, а не про книжных убийц. Я читала, что они почти всегда выдают себя какой-нибудь отъявленной глупостью.

— Вот именно! — подхватил Чарлз. — Было бы, конечно, очень мило, если бы наш оказался настоящим профессионалом, но надежды мало.

— Не распыляйтесь, так и свихнуться недолго, — посоветовал Гэвин. — Лучше задумаемся над важным вопросом, не дающим нам покоя: кто это сделал?

— Вот и мне хочется понять кто, — произнесла Абби. — Но сколько ни думаю, ничего не приходит в голову. Тут ведь мало просто не любить человека, верно? Требуется серьезный мотив.

— Это притом что, если верить Мэвис, у ее дяди не было врагов, — саркастически добавил Чарлз.

— Она такое говорила? — ужаснулся Гэвин.

— Представьте, да, — подтвердила мисс Паттердейл. — Когда отвечала на вопросы детектива. По-моему, Мэвис перегнула палку. И вообще, это же глупо! Полиция обязательно узнает, что убитого никто на дух не переносил.

— Но все вы, разумеется, промолчали, не воспрепятствовав этому полету фантазии?

— Да, промолчали, — созналась Абби, — хотя детектив наверняка сам знает, что это беспардонная ложь. Когда Мэвис это говорила, он косился на Чарлза. Вы бы видели, как у него отвисла челюсть! Проблема в том, что нелегко вмешаться и опровергнуть слова племянницы о безгрешности убиенного дядюшки!

— Я еле сдержалась, — поведала мисс Паттердейл. — Нельзя говорить, что Мэвис считала его любимцем соседей. Она отлично знала, что это не так. Однако гнула свое, а заодно изображала, будто потрясена его гибелью. Я не утверждаю, что она лжет — сама никак не опомнюсь! — но жалеть о случившемся она не может. Надо отдать Мэвис должное: она всегда делала хорошую мину при плохой игре, скрывала, как дурно дядя обращается с ней. Но я знаю с ее собственных слов, что в последнее время он совсем распоясался. Как же ей от него доставалось!

Гэвин, внимательно выслушав ее, воскликнул:

— Хорошо, что к вам заглянул! Конечно, преступление совершила она! Это же очевидно!

Абби невольно хихикнула.

— Глупости! — бросила мисс Паттердейл.

— Восхитительное предположение! — усмехнулся Чарлз.

— Здесь нечем восхищаться! Никто из вас не имеет права так шутить. Мэвис болтает чушь, потому что считает невозможным плохо отзываться о мертвом.

— Раз так, то в каких выражениях она отзывается об императоре Домициане или о покойном Адольфе Гитлере? — поинтересовался Гэвин.

— Это разные вещи! — отрезала мисс Паттердейл.

— Что ж… — Гэвин поставил на стол пустую чашку и с трудом поднялся с кресла. — Раз мне запрещено подозревать Мэвис, то остается вернуться к моему предположению.

— К какому же? — спросила Абби.

— Миссис Миджхолм, месть за кровь Улисса! Не буду отрицать, я предпочитаю в качестве подозреваемой ее, а не Мэвис, но всегда есть опасность, что у нее обнаружится твердое алиби. У Мэвис, как всем нам известно, алиби нет. Между прочим, это будет нашим следующим развлечением: у кого алиби есть, у кого нет. У вас троих оно вроде бы имеется, что, да будет мне позволено сказать, занудство и отсутствие изобретательности с вашей стороны!

— А как с алиби у вас самого? — улыбнулась Абби.

— Никакого! Вернее, я надеюсь, что не обзавелся алиби: если паршивец хозяин «Красного льва» скажет, что в ключевой момент я сидел в его гадюшнике, стану решительно это отрицать. Полагаю, полиция не закроет глаза на мою претензию на место главного подозреваемого? Я пишу детективные романы, хромаю, довел сводного брата до самоубийства. Что еще надо полиции?

— Знаете, — промолвил Чарлз, — о чем я подумал? Учитывая время, когда это произошло, у многих не окажется алиби. Все возвращались домой после нашего приема: сквайр, Линдейл, майор, старикан Драйбек!

— Не забудьте про меня и про жену викария! — напомнил Гэвин. — Я бы не прочь вписать в список вас самого, а вот жене викария в нем делать нечего. Она совершенно ни при чем и только все запутала бы.

— Как насчет самого викария? — спросила Абби. — Где он находился?

— По его словам, отправился навещать страждущего. Но он все равно тоже вне игры.

— Вместе с майором и с Драйбеком, — подсказала Абби. — Мы их подвозили.

— А вот и нет! Я оставил майора на перекрестке в ответ на его просьбу, — произнес Чарлз. — Откуда я знаю, куда он девался, когда я поехал дальше? Старого Драйбека я высадил около его дома. Он помахал нам рукой, но мы не видели, как он входил в дом. А вдруг он туда не входил?

— Верно! — поддержала Абби, расширив глаза. — Это при том, что он вероятный кандидат. Ну и ну!

— Хватит! — прикрикнула на них мисс Паттердейл. — Подобные разговоры могут довести до беды.

— Ничего страшного, тетя Мириам, — сказал Чарлз. — Сдается мне, Драйбек не единственный, кто бы мог совершить преступление.

— Не увлекайся! Тебе легко перемывать косточки таким, как старый Тэддиас Драйбек, но ты бы сразу посерьезнел, если бы кто-нибудь бросил тень, например, на твоего отца.

Чарлз вытаращил глаза:

— Отец? Но его там вообще не было!

— Конечно, не было. Но как бы ты отнесся к нашим гаданиям о том, где он мог бы находиться? Так что не распускай язык.

Но все трое были глухи к ее призывам. Молодой Хасуэлл, с непочтительным воодушевлением отнесшийся к включению в список подозреваемых собственного родителя, громко захохотал.

— Отец?! Любопытно! Непременно потребую от него отчета!