Глава 15
В библиотеке Бьюла, вжавшая голову в плечи, когда открылась дверь, бросилась молодому Харту на шею:
— Тимоти! Господи, что мне делать?
Харт, научившийся хранить в тяжелом положении хладнокровие, поспешил прекратить то, что он верно оценил как начинающуюся истерику.
— Привет, милая! — Тимоти ласково поцеловал невесту. — Только не повали меня! У тебя в сумочке найдется пудра для лица?
— Конечно! Но…
— Припудри носик! Приведи себя в порядок! Какая ты отчаянная! Разве тебе неизвестно, что искусство осчастливить молодого мужа начинается с умения всегда оставаться элегантной в его глазах? Если хочешь знать, здесь все важно, начиная с пудры и…
— Спасибо, закончить я могу сама! — перебила Бьюла, немного воспрянувшая от его оптимизма. — Не смейся надо мной! Я никогда в жизни не попадала в такой переплет. Я находилась здесь, Тимоти! Утром у меня с ней произошла ссора, которую подслушал Фримби. К тому же мне не полагалось тут быть…
— Так и вижу эшафот! Успокойся, любимая!
Бьюла высвободилась из его объятий.
— Дальше — больше. Я скрыла от тебя… Но теперь в этом нет смысла: не скажу я, так сообщит этот полицейский. Лучше тебе все узнать от меня.
— Не торопись! Не скрою, мне хотелось бы пролить свет на твое темное прошлое, но если ты воображаешь, будто Хемингуэй откроет мне или любому другому юристу какой-то ужасный секрет, — избавься от своей иллюзии! Этого не случится.
Бьюла достала из сумочки носовой платок. Громко высморкавшись, она проговорила:
— До чего же ты милый! Твой брат почти напрямую обозвал меня скотиной за то, что я тебе не покаялась. Скорее всего, он прав.
— Единственное, что мешает мне немедленно предложить Джиму выбор между пистолетами и шпагами, — убеждение, что он ничего подобного не говорил! — заявил Тимоти.
— Ну, может, не в таких словах… В общем, я — бывшая арестантка!
Это признание не возымело ожидаемого результата. Бьюла думала, что Харт предпримет рыцарскую попытку скрыть свои чувства, и была готова, что он неприязненно отшатнется. Но то, как он себя повел, застигло ее врасплох: Тимоти упал в кресло у стола, уронил голову на руки и притворно простонал:
— Вот это да! Какой ужас, моя дорогая!
— Это правда! — в отчаянии крикнула она.
— Нет, я этого не вынесу! За что тебя посадили, моя радость? За непредумышленное убийство за рулем?
— За подделку и растрату! — выпалила Бьюла.
Тимоти вскинул голову, посмотрел на нее и протянул руку, которую она стиснула. Он усадил Бьюлу к себе на колени.
— Ты — моя драгоценность! Немедленно все выкладывай!
Вместо того чтобы внять этому призыву, Бьюла упала ему на грудь и разрыдалась. Харт разумно ограничивался словечками «брось!» и «будет, будет!» и терся щекой о ее всклокоченную голову и успокоительно похлопывал по плечу. Эта находчивость быстро принесла результат: Бьюла перестала рыдать и, икая, зашептала:
— Я этого не делала! Это не я, Тимоти!
— Послушай, милая, хватит меня пугать! Необязательно мне это повторять! Кто был твоим защитником?
— Я забыла… Запросила адвоката, и мне назначили какого-то старичка. Сказали, что по суду.
— Ладно, дорогая, все понятно! — воскликнул Тимоти. — Впервые за свою карьеру юриста я жалею, что выбрал стезю краснобая из Центрального уголовного суда! Вот если бы я мог выступить твоим защитником…
— О, Тимоти! — Бьюла уткнулась ему в плечо и всхлипнула. — Это ничему не помогло бы! Я была дурочкой! Мне никто не верил — и теперь вряд ли поверит! Я не могла придумать доказательств, что не делала этого, а если пришла в тот кабинет в позднее время — так это потому, что он мне позвонил и велел туда пойти и достать из сейфа конверт. Сказал, что забыл про него и теперь у него возникнут неприятности с дядей. Я должна была отправить ему конверт по почте. Но в суде было просто мое слово против его, и хотя судья был, по-моему, склонен принять мою сторону, жюри решило по-другому.
Харт не пытался решить загадку. Он просто достал большой носовой платок и, вытирая Бьюле щеки, приговаривал:
— Когда все это закончится, ты мне расскажешь. А пока сядь прямо, перестань меня поливать, а то промочишь насквозь! Сюда вот-вот войдет мой приятель сержант, он же старший инспектор Хемингуэй, не хочешь же ты, чтобы он застал тебя в луже из слез! И хватит бояться, что он арестует тебя за убийство по той причине, что однажды тебя осудили за подлог: он слишком хитер, чтобы так сглупить!
— Я не все тебе рассказала, — не унималась Бьюла, решившая облегчить душу. — Моя фамилия не Бертли. То есть это не вся моя фамилия.
— Дай наберусь смелости! Потому что если твоя фамилия Снукс или что-то в этом роде…
Она улыбнулась:
— Нет-нет! Мериден!
— Что может быть лучше? Правда, единственные известные мне Меридены — консервативная семья из Уорикшира, помешанная на физкультуре и благих намерениях.
— Это они и есть! — воскликнула мисс Бертли.
— Прости, но наша помолвка расторгнута. Половина твоей ценности заключалась для меня в том, что у тебя нет родни такого пошиба! Прочь с моего колена!
Поспешность, с какой Бьюла выполнила команду, была вызвана появлением старшего инспектора Хемингуэя. Подбежав к висевшему над камином зеркалу, она стала приводить в порядок свой облик, лишь изредка издавая конвульсивные всхлипы.
— Милости просим! — сказал Тимоти. — Атмосфера очистится, если я скажу, что уже все знаю. Не стесняйтесь, старший инспектор! Я как раз внушал нашей очаровательной рецидивистке, что вы не арестуете ее только из-за того, что она попала впросак прежде, чем сподобилась познакомиться со мной и заручиться моим советом и поддержкой.
— Не арестую, — подтвердил Хемингуэй. — Но предупреждаю вас, мисс Бертли: если вы и дальше будете воспринимать меня как какого-то гестаповца, то мне и впрямь придется этому соответствовать и напустить на вас Андербарроу за то, что вы не соизволили зарегистрироваться после освобождения. Решайте сами!
Она обернулась и, вспыхнув, попробовала улыбнуться.
— У вас все равно ко мне предубеждение. Опыт общения с полицией не позволяет мне доверять вам.
— Старший инспектор докажет тебе, что бывают злые полицейские, а бывают добрые, — произнес Тимоти. — Ведь так, Хемингуэй?
— Ничего я не стану ей доказывать! Она сама убедится, что в полиции служат разные люди. Впрочем, просто чтобы вам объяснить, что мы с Гиммлером не являлись друзьями, я все-таки замечу, что ваше дело вызвало у меня интерес. Я выяснил, что партнерство между Гарольдом Макстоком и его дядей прекращено.
Грустные глаза мисс Бертли вспыхнули, и она воскликнула:
— Так вы думаете…
— Ровным счетом никаких мыслей у меня нет! Собственно, откуда у меня возьмется интерес? То дело расследовал не я, меня занимают лишь умышленные убийства. Вы лучше мне объясните: что снова привело вас в этот дом сегодня вечером?
Бьюла покосилась на Тимоти, и тот сразу приказал:
— Сядь и отвечай полицейскому как на духу, дитя мое!
Повиновавшись, она нехотя проговорила:
— Это прозвучит совершенно невероятно!
— Как и все рассказы, которые мне приходится выслушивать, — успокоил Хемингуэй. — Притом что не все они — ложь.
— В общем, сегодня утром миссис Хаддингтон вручила мне чек, — начала Бьюла. — Она делает так каждую неделю. Я должна его обналичить и оплатить домашние счета. Я сунула чек в ящик этого стола и забыла. Пришлось вернуться, мне же полагалось оплатить счета завтра утром, перед приходом на работу.
— Можно мне взглянуть на чек?
Она порылась у себя в сумке.
— Вот он. Книг и счетов здесь нет, они у меня дома. Если вы кого-нибудь за ними пошлете, я могу объяснить, где их искать. Чек выписан на их точную сумму.
Хемингуэй взял чек, посмотрел на него и вернул Бьюле.
— На предъявителя. Где вы их обналичиваете?
— В банке на Пикадилли.
— Вы располагаете ключом от входной двери?
— Да.
— Когда вы сюда вернулись?
— Я… Не знаю!
— Давайте попробуем разобраться. Сколько было времени, когда вы ушли?
— Шесть часов, — с готовностью ответила она. — В холле били часы. Я давно закончила все дела, но миссис Хаддингтон не отпускала меня раньше шести.
— Что вы сделали, уйдя?
— Дошла до Грин-парк-стейшн и села в поезд до Ирлс-Корт.
— Вы живете на Неверн-плейс? Пять-семь минут пешком в каждую сторону. Что потом?
Она нахмурилась, напрягая память.
— Зажгла у себя в комнате газовый камин, сняла… Нет, не то! Я положила в свой секретер бухгалтерские книги и отдельные счета. Потом проверила, при мне ли чек, и обнаружила, что его нет. Я принесла книги обратно в чемоданчике. Знаю, это звучит глупо, но я подумала, что если сразу поспешу обратно, то миссис Хаддингтон будет одеваться к ужину и не узнает о моей оплошности. Обычно она очень сердилась на подобную забывчивость, и мне не поздоровилось бы, если бы она поймала меня здесь с чеком завтра утром. Напрасная трата хозяйского времени из-за моей беспечности! Вот я и вернулась.
— На метро?
— Да, на метро. Я отперла дверь своим ключом, неслышно юркнула в дом и шмыгнула в комнату.
— Не так быстро! — попросил Хемингуэй. — Вернемся ненадолго назад. Вы еще не ушли в шесть часов. К миссис Хаддингтон кто-нибудь приходил?
Бьюла заколебалась:
— Я никого не видела, но слышала звонки в дверь.
— Еще что-нибудь?
Она посмотрела на Тимоти, и тот тихо произнес:
— Будь умницей, милая! Что именно ты слышала?
— Собственно, ничего. Я узнала голос мистера Баттеруика. Но могла легко ошибиться. Я не прислушивалась.
Хемингуэй кивнул.
— Что потом?
— Пришел лорд Гизборо. Но я знала, что его ждали: слышала, как раньше об этом судачили слуги. Они часто обсуждали его… намерения. Я слышала его разглагольствования… то есть разговор с Фримби.
— Вам известно, когда удалился мистер Баттеруик?
Бьюла покачала головой.
— А лорд Гизборо?
— Тоже нет. Когда я уходила, он еще оставался у миссис Хаддингтон: в холле висело его пальто.
Хемингуэй заглянул в свои записи.
— Хорошо. Возвращаемся к вашему второму приходу в дом. Долго вам пришлось ждать поезда на Ирлс-Корт?
— Нет. Я даже пробежалась, чтобы попасть на поезд.
— Как долго вы обычно едете?
— Минут пятнадцать-двадцать. Дорога занимает, как правило, полчаса.
— Можете прикинуть, сколько времени вы провели дома?
— Немного. Мне трудно вспомнить… Наверное, минут десять-пятнадцать.
— Полагаю, мы не ошибемся, если предположим, что вы вернулись в половине восьмого?
— Примерно, — подтвердила она, взволнованно глядя на него.
— Вы, случайно, не заметили, оставалось ли на вешалке в холле пальто?
— Я туда не взглянула, извините. Сразу поспешила сюда. Я заметила лишь свет в столовой, но никакого движения. Решила, что Фримби внизу. Он меня на дух не переносит — как, впрочем, и я его. Я знала, что, заметив меня, дворецкий обязательно наябедничает миссис Хаддингтон. Я открыла этот ящик — она указала на верхний ящик стола, — забрала чек и… попыталась незаметно сбежать. Но Фримби все же оказался в столовой и услышал, как я ухожу. Остальное вам известно. Я сглупила: попросила Фримби не выдавать меня. Да еще хотела не пустить его к миссис Хаддингтон с докладом, что я опять в доме, потому что знала: она непременно придумает для меня какое-нибудь гиблое задание… Напрасно я вам все рассказываю. Сама слышу, как фальшиво это звучит!
— Я бы так не сказал, — возразил Хемингуэй, делая запись в своем блокноте.
— Понятия не имею, зачем я ей здесь понадобился! — воскликнул Тимоти. — Чудо, а не свидетель, верно, старший инспектор? Я бы без малейшего колебания поручил ей дать показания в суде.
Бьюла слегка улыбнулась.
— Еще один вопрос, мисс Бертли, — произнес Хемингуэй. — Вероятно, вы предпочтете, чтобы я задал его без вашего юридического консультанта? Он мог бы выйти к мистеру Кейну в столовую. Вам достаточно будет разок вскрикнуть, чтобы он примчался к вам на выручку.
— Неужели впереди новые отвратительные откровения? — предположил Тимоти.
Бьюла покачала головой:
— Нет, я не стану ничего утаивать от мистера Харта. Спрашивайте!
— Что явилось причиной вашей размолвки с миссис Хаддингтон утром?
Она вспыхнула.
— О!..
— Я вас предупреждал, — напомнил Хемингуэй.
— Надо полагать, причина размолвки вам уже известна. Не сомневаюсь, Фримби подслушивал. Миссис Хаддингтон пронюхала, что вчера вечером я ужинала с мистером Хартом и… и изволила гневаться.
— Дальше!
— Она… грозила рассказать ему… про меня. — Бьюла подняла голову. — Пообещала обязательно это сделать.
— А что сказали на это вы?
— Зачем спрашивать? Вы и так знаете.
— Неверно! — вмешался Тимоти. — Ему известен только рассказ Фримби. А ты озвучь собственную версию. Если хочешь, я выйду.
— Дело не в этом! Просто ты предлагаешь мне самой вдеть голову в петлю.
— Боже сохрани! — воскликнул Тимоти. — Теперь, любимая, ты должна все рассказать старшему инспектору!
— Я заявила, что собираюсь выйти за тебя замуж и пойду ради этого на все. Что-то в этом роде… Точных слов не помню, потому что была взбешена. Сказала, что не позволю ей помешать мне. Добавила, что ни перед чем не остановлюсь, если она попробует вмешаться. Но я же не имела в виду убийство!
— Нет? — уточнил Хемингуэй. — Тогда, может, объясните, что вы имели в виду, мисс Бертли?
Вид у нее был встревоженный.
— Ничего! Люди болтают много глупостей, не думая.
— А теперь подумайте! — посоветовал он. — Это может оказаться важным. Вы произнесли угрозу и сейчас сами это признали. Если вы подразумевали не насилие, то что? Как вы могли навредить миссис Хаддингтон?
Тимоти, пристально наблюдавший за ним, проговорил:
— Бьюла, тебе известно что-то, чего она не желала разглашать?
— У меня были подозрения, но… Послушайте, это было несерьезно! Я просто хотела припугнуть ее. Я бы никого не стала шантажировать, даже миссис Хаддингтон!
— Какие подозрения, мисс Бертли?
— Я бы предпочла не отвечать. У меня нет доказательств, и потом… она мертва!
— Да, и я стараюсь выяснить, кто убийца, — сказал Хемингуэй.
— Я знаю, чем вы занимаетесь, — кивнула Бьюла. — И если какие-то мои слова… приведут к разоблачению преступника… — Она помедлила и воинственно закончила: — Будет очень жаль!
— Брось! — подбодрил ее Тимоти. — Твои личные симпатии здесь ни при чем. Я догадываюсь о твоих подозрениях, Хемингуэй, по-моему, тоже. Здесь замешана леди Нест Паултон?
Она опустила голову:
— Думаю, да. Я слышала один разговор… Не услышать было нельзя: обе стояли в задней гостиной, а я вошла в переднюю. Поняв, что я рядом, они, конечно, сразу прикусили языки.
— Что вы слышали? — спросил Хемингуэй.
— Леди Нест сказала: «И не подумаю, будь я проклята!» Мисс Хаддингтон издала свой злобный смешок и говорит: «Полагаю, вы поступите так, как я вам велю, дорогая Нест, потому что иначе вас ждет проклятие!»
— Спасибо! — промолвил Хемингуэй.
— Это не могло иметь того смысла, который я вообразила!
— Смысл сейчас не важен. Женщина, отправившая вас к покойному Сэтону-Кэрью, не думала, что вы станете доносчицей. Она считает, что вы принадлежите к преступному миру?
— Наверное. Видимо, она мне поверила.
— Сомнительно. Сэтон-Кэрью, увидев вас, сразу сообразил, что вы не та, кто ему нужен.
— Да.
— Вы догадывались, какой работы он ждал от молодой леди вроде вас?
— Тогда — нет. Лишь позднее, поразмыслив и вспомнив вопросы, которые он мне задавал, я поняла, что мне полагалось стать кем-то вроде осведомительницы.
Хемингуэй кивнул.
— У вас имелись основания считать его и миссис Хаддингтон сообщниками?
— Не знаю. Все, что могу сказать, — они были очень близки.
Он захлопнул блокнот и убрал его в карман.
— Что ж, больше я вас сегодня не задерживаю, мисс Бертли. Передаю вас вашему юридическому консультанту. Не скрою, пока он будет кормить вас ужином, я поручу своему сотруднику проверить ваши слова. Так принято, мистер Харт это подтвердит. Необходимо удостовериться, что счета лежат там, где вы сказали. Не хочется, чтобы возникли пересуды, так что извольте написать записку своей квартирной хозяйке. Пусть она позволит нашему человеку забрать из вашего секретера книги и счета.
Бьюла встала и шагнула к столу.
— Спасибо! Очень благородно с вашей стороны. Но я не уйду отсюда, пока не явится мисс Пикхилл. В любой момент может вернуться Синтия Хаддингтон, должен же здесь кто-то остаться, помимо слуг. Мисс Пикхилл приедет из Путни.
Зазвонил телефон. Бьюла потянулась за трубкой, но, опомнившись, вопросительно взглянула на Хемингуэя.
— Не беспокойтесь, доверьте это моим людям.
Когда Бьюла засовывала сложенный листок в конверт, бесшумно вошедший мужчина в штатском подал старшему инспектору клочок бумаги. Прочитав записку, Хемингуэй сказал:
— Хорошо, Снеттисхэм. Ступайте по данному адресу. — Он отдал сержанту адрес Бьюлы. — Вручите записку квартирной хозяйке. Не надо представляться сотрудником полиции. Она отведет вас в комнату мисс Бертли и позволит забрать стопку счетов и бухгалтерских книг на имя миссис Хаддингтон. Вы найдете их в секретере. Он не заперт, мисс Бертли?
— Нет, ключ внутри. Откроете крышку и увидите счета. Вот только… Вас не затруднит закрутить газ? Я оставила его гореть, а поскольку утром опустила шиллинг, он, наверное, еще не погас.
— Да, погасите огонь! — распорядился Хемингуэй. — Поедете на метро со станции Грин-парк, вернетесь тем же путем. Засеките время. — Он отпустил сержанта и повернулся к Бьюле: — Телефон надо переключить на эту комнату или я могу сразу взять трубку?
— Сразу. После прихода мисс Пикхилл я смогу уйти или мне следует дождаться возвращения вашего сотрудника?
— Нет, я доверяю мистеру Харту, он за вами приглядит, — ответил Хемингуэй, открывая дверь.
Она помедлила.
— Спасибо. Простите мне мою прежнюю грубость.
— Все в порядке. Вы мне очень помогли.
Выпроводив ее и Тимоти, он уселся за стол и снял трубку.
— Это вы, сэр? — раздался голос инспектора Гранта.
— Я. Откуда вы звоните?
— Из вашего кабинета, сэр. Мистер Паултон прямо с Чарлз-стрит отправился на аэродром Нортхолт и улетел в Париж.
