Глава 1
Как ни странно, встречали меня на той стороне не рогатые черти, довольно потирающие мохнатые лапы, и не печальные ангелы с поникшими крыльями. И даже не Лидия, заждавшаяся меня на том свете куда больше других. Провожатым на ту сторону оказался сухонький старичок в белоснежных одеждах. Присмотревшись к странному для служителя небес одеянию, я понял, что это самый обыкновенный комбинезон, пусть и сделанный из незнакомого ячеистого материала.
Старичок строго посмотрел на меня, будто я ему всю месячную статистику по отпущенным душам испортил, после чего скрипучим голосом произнёс:
— Он приходит в себя. Через пару минут будет полностью готов.
Что?!
Я мигом перевел мутный взгляд за старичка, пытаясь понять, где нахожусь. Не дай бог реанимация! Голова не слушалась и даже как-то не ощущалась, но насколько хватало радиуса обзора, вокруг нас ничего не было, кроме гладких белоснежных стен. А я их сослепу принял за обычный посмертный фон.
Скосил глаза максимально вниз и разглядел край кушетки, на которой лежал. Всё того же похоронно-белого цвета, как и пижама на мне. Откачали всё-таки… Но как им это удалось с такой-то раной?
— Молодой человек, не дергайтесь! — погрозил мне длинным узловатым пальцем старичок. — Дышите ровно, скоро должна вернуться чувствительность.
Странный эскулап попался — как будто не знает, кто тут перед ним. Другой на его месте — более сознательный — наоборот молился, чтобы я как можно дольше в его присутствии оставался беспомощным растением. А то, как бы самому на реанимационный стол не загреметь с таким беспокойным пациентом.
Но это в лучшие времена. Сейчас же чувствовал я себя старой замороженной котлетой, которую стали медленно разогревать в микроволновке. В мышцы одну за другой накатывала острая покалывающая боль, постепенно переходящая в тянущую, оставляя после себя горящие огнём нервные окончания. Будто сначала их отсидел, а потом ещё и отморозил. От скручивающей тело рези хотелось выть волком, но я терпел, не пытаясь выклянчить обезболивающее.
Одним из первых ко мне вернулся контроль над шеей, чуть ли не со скрипом оторвавшейся от жесткого ложа. Круговой осмотр помещения, когда перед глазами поутих разноцветный фейерверк, оставил больше вопросов, чем ответов. В комнате, кроме меня в пижаме, старичка и кушетки не было вообще ничего. Включая вполне ожидаемого дверного проёма на одной из стен. Да и чёрт с ним, как и с оборудованием для жизнеобеспечения, но с кем только что врач общался?
Чувствительность продолжила болезненное шествие по моему организму, поочередно запуская застоявшиеся без дела системы — закололо в руках, в животе заурчало, а от мышечного усилия ещё и уши заложило. Я прилег обратно, прекрасно рассмотрев широкие медицинские ремни-фиксаторы, стягивающие мои запястья, и стал приводить засбоившее дыхание в порядок, как и советовал старичок.
Через некоторое время негативные ощущения понемногу стали утихать, но в теле воцарилась такая слабость, будто в жилах место крови текла одна молочная кислота. Последствия сильного наркоза? Или терапии? Я ведь всё-таки самостоятельно дышу, и кровью не булькаю, и даже не хрипит ничего. Чудеса…
Минут через пять отошёл и язык, едва волочившийся во рту, словно всю жизнь одной хурмой питался.
— Где…? — вот и всё, что смог из себя выдавить.
— Неважно, — отрезал старик, поднеся к губам небольшой стакан с трубочкой. — Пейте.
Что ж, тост так себе, но жажда сдавила горло до скрипа гортани.
То ли в стаканчике была обычная дистиллированная вода, то ли рецепторы ещё окончательно не пришли в норму, но жидкость не имела ни вкуса, ни запаха. Однако после неё мне окончательно полегчало, даже голова почти перестала кружиться. Увы, но второго стаканчика у старичка при себе не оказалось. Видимо, в его планы не входило, чтоб мне совсем стало хорошо.
Пока я отпивался, в помещение просто и буднично вошёл представительный мужчина в деловом костюме, прямо через образовавший в стене проход. Именно образовавшийся — секунду назад его попросту не существовало. Выглядело это как резко раздавшаяся в стороны вертикальная щель, и вот уже в проёме виднеется часть какого-то безликого коридора. При этом не осталось даже малейшего намёка на створки.
Я уже чётко понимал, что нахожусь не на том свете, но вот такие инопланетянские фокусы на ровном месте… Тут поневоле задумаешься, а не поехал ли у меня чердак окончательно? Или просто меня чем-то не тем накачали?
Между тем мужчина элегантно уселся на вздыбившийся участок пола, застывший в виде полукруглого сиденья со спинкой, откашлялся и хорошо поставленным глубоким баритоном произнёс:
— Здравствуй, Клим.
Я невольно поморщился. Не то, чтобы мне надоело собственное имя, но в последнее время те, кто его упоминали, хотели моей смерти. Что поделаешь — обратная сторона высокой популярности «народного мстителя».
Кушетка бесшумно пришла в движение, приподнимая верхнюю половину моего тела, и чуть приспуская ноги. В конце концов я замер, будто в стоматологическом кресле, вот только сильно шевелиться не мог — фиксаторы обнаружились ещё на лодыжках, и даже в районе талии меня держало что-то вроде широкого ремня.
Старик, с пустым стаканчиком в руке, зачем-то провел ладонью по моему ложу и с поклоном вышел вон. Проход за его спиной схлопнулся сам собой, снова превратившись в монолитную стену без малейшего стыка. Но после увиденного мною кресла, выросшего прямо из пола, это уже перестало выглядеть какой-то фантастической диковинкой.
Мы с мужчиной остались вдвоем. Я по привычке отметил явно военную выправку, и безупречный, а значит — очень дорогой внешний вид посетителя. Даже тёмная шевелюра уложена волосок к волоску, как будто он только что вышел из-под рук стилиста. Кожа чуть смуглая, но это, скорее природное, чем последствия загара. Явный креол — в лице преобладают как резкие черты народов Кавказа, так и славянская мягкая пластика.
— Ты можешь говорить? — поинтересовался франт, чуть вытягивая гласные, как принято в нашей горячо любимой столице.
Горло после безвкусной выпивки перестали драть пустынные кошки, и вполне можно было попробовать что-нибудь ему ответить.
— Где… я нахожусь?
— В гостях, — уклончиво ответил мужчина. — Меня зовут Георгий. К тебе есть предложение. Очень серьёзное. Ты готов его выслушать?
— А если… нет?
— Тогда Роберт Леонидович что-нибудь выделит из своих запасов, — Георгий кивнул на глухую стену, в которой скрылся старичок. — Для прочистки мозгов.
— Спасибо… не надо.
— Вот и отлично, — франт сделал странное движение рукой, будто перелистывал невидимую страницу журнала. — У тебя впечатляющее досье. Клим Денисов, позывной — «Ка-Де», как оригинально… Показатель интеллекта, не смотря на травму, довольно высок, так что надеюсь, наш разговор не затянется.
Это он про мою контузию, а не про дыру в груди. Наверняка моё личное дело уже давно предали общественности, глядишь — скоро по нему преподавать выявление боевых социопатов будут. Интересно одно — у него отредактированный вариант или рассекреченный подлинник?
— Начну с главного, — продолжил Георгий. — Ты получил ранение, не совместимое с жизнью. При существующих на тот момент технологиях тебя ждала только смерть. Поэтому твой покровитель принял решение погрузить твоё тело к криостазис. Проще говоря — заморозить. До лучших времён.
Сказать, что новость ударила по мозгам тяжелей обуха топора, значит сильно слукавить. Я что, в будущем?!
— Как?!
— Тебя действительно интересует техническая составляющая? — поднял тёмную бровь Георгий.
— Нет, — я понемногу начал приходить в себя. — Что за покровитель такой? И кто ему меня вот так запросто отдал?
— Подробности операции мне не известны. Но руководил ей однозначно контр-адмирал Рассохин, Сергей Анатольевич.
— Первый раз слышу. С чего такая забота?
— Одна из спасённых в последней твоей акции девочек оказалась его дочерью.
— Да ладно! — не поверил я. — У неё просто обязана была быть охрана. Как Кукловоду удалось её похитить? Он же осторожный был до патологии, работал только по беспризорницам. Я чёрт знает, сколько его выслеживал…
— Зато убил быстро, — с усмешкой напомнил Георгий.
— Времени не было, — пожал я плечами, насколько позволяли путы. — Та девочка, над которой он работал, совсем плохая оказалась. Не останься я рядом, до «скорой» она бы не дотянула, слишком большая кровопотеря.
— Знаю. Это и была его дочь. У неё конфликт с мачехой вышел, сбежала из дома. Там её Кукловод и нашёл. У Рассохина и с первой женой разница в пятнадцать лет была, а со второй так вообще больше двадцати, сам понимаешь, мать из неё оказалась ещё та…
— Надеюсь, он сделал оргвыводы. Но всё равно не представляю, как ему это всё удалось провернуть. Мог бы просто цветы на мою могилку принести.
— Однополчанин Рассохина руководил экспериментальной военной программой по криозаморозке. Тебя туда и оформили по ложным документам.
— А что с ним сейчас?
— Он умер спустя десять лет после инцидента, в две тысячи семнадцатом. Сердечный приступ.
— Так, — я глубоко вздохнул, готовясь произнести главный вопрос. — А сейчас-то какой год на дворе? Мы вообще на Земле, или уже где-то на Альфе Центавра?
— На Земле, — Георгий как-то горько улыбнулся. — Со дня твоей официальной смерти прошло двадцать четыре года.
— Фу-у-уф, ну спасибо, не трёхтысячный от Рождества Христова! Мне всего-то пятьдесят один стукнуло.
— Биологически тебе по-прежнему двадцать восемь. Плюс минус. Но мы сейчас не об этом. Последние годы расходы на твоё содержание взяла наша организация…
— Не благотворительная? — с усмешкой уточнил я.
— Нет.
— Значит, раз вы меня разморозили и заштопали, вам что-то от меня надо. Но сразу скажу — я не наёмный убийца, да и жить, мне, откровенно говоря, поднадоело.
— Да, в психопортрете это было, — кивнул Георгий. — Но наши аналитики всё равно решили задействовать все существующие активы. И нет, нам не нужен морально устаревший киллер. Нам нужен агент. Мыслящий нестандартно, с высоким показателем интеллекта, а главное — не засвеченный в прошлых операциях.
— Правительственный шпионаж?
— Скорее — промышленный, — Георгий взял небольшую паузу. — Наша организация отвечала за безопасность игроков определённого клана. За последнее время на четверых из них было совершено нападение. Везде — с летальным исходом. Наша профессиональная репутация оказалась под большим вопросом. Главный подозреваемый — конкурирующий клан, но доказательств нет, а заслать туда своего человека сейчас довольно проблематично.
— Прости, может, я плохо расслышал. Кого вы там охраняли?
— Топового игрока, который входил в наш клан-наниматель.
— Раз уж мы общаемся на ты… Жора, ты случаем из запасов Роберта Эдуардовича ничего не принимал? Что еще нахрен за кланы?!
— Игровые. Клим, послушай. За четверть века, что ты проспал, жизнь очень сильно изменилась…
— Ну не настолько же, чтобы за какую-то игрушку убивать?!
— Настолько. Сейчас большая часть денег крутится именно в виртуале. В онлайн-играх. Значительная часть населения Земли в них живет, работает, и главное — зарабатывает.
— А на станках тогда кто? Роботы, что ли, впахивают?
— Можно и так сказать.
Я представил себе ожиревших людей будущего, сутками сидящих перед компьютерами, и едва сдержался, чтобы не сплюнуть. Вот нас бездушные машины и победили, мать-перемать, никакому Терминатору и не снилось…
— Все не так плохо, как ты думаешь, — поспешил меня успокоить Георгий. — Просто виртуал — единственная мера, сдерживающая перенаселённость на планете. Иначе — война. Не все в восторге, но это — государственная политика.
— В космос лучше бы отправились, — я кивнул в сторону сиденья, бывшего несколько минут назад простым полом. — Технологии смотрю, нехило так скакнули.
— С этим тоже всё… Сложно.
— В жопу такое будущее. Усыпляйте меня обратно!
— Это невозможно, — покачал головой Георгий. — Твой организм и так чудом выжил. Даже не принимая во внимание повреждения, с которыми людей помещали в стазис, процент выживших не выше пятнадцати из ста. Опять же это всё стоит денег, а за тобой ничего, кроме долга не числится.
— Намёк понял, но гоняться за спятившими геймерами — не мой профиль. Разнорабочим я вам тоже вряд ли нужен, так что придется меня снова убить.
— Это всегда успеем, но может, всё же взглянешь на место преступления?
— Не хочу куда-то ехать, и так слабость смертная.
— Зачем ехать?
Георгий с улыбкой щёлкнул пальцами, явно наслаждаясь моментом. Миг, и белые стены пропали, сменившись забрызганными кровью обоями. Мы оказались посреди форменного побоища — мебель изломана на куски, повсюду человеческие останки и всякий неидентифицируемый мусор. Добавить бы копоти — и можно уверенно заявить, что внутри рванул немаленький такой снаряд.
Секунду я озадаченно разглядывал обстановку, силясь понять, как мы сюда попали, но потом заметил, что туфли Георгия практически полностью погрузились в какую-то явно электронную мешанину. Да и основание кушетки неаккуратно торчало из остатков раскуроченного диванчика.
— Иллюзия?
— Голограмма, — поправил меня франт. — Ты что-то не особо удивлён.
— Ну, есть и проще способы увидеть несуществующие в реальности вещи. Например — шизофрения.
— Ты не шизофреник, не прибедняйся. Психически нестабилен — это да, но главное, что у тебя по-прежнему работают мозги. Что скажешь?
Картина была до того достоверная, что невольно спохватывался отсутствию запаха. Привычка.
— А где окно? — я изогнулся, чтобы взглянуть через плечо, но ремень не давал полной свободы манёвра.
— Его нет по соображениям безопасности.
— Да, много ему это помогло… Камеры в комнате стояли?
— Две. Но обе отключились во время инцидента. А те, что в коридоре, ничего не засекли.
— Никто не входил и не выходил?
— Вот именно. Двери так же никто не вскрывал. Там тройная защита.
Ох уж эта безудержная вера в технологии…
— Кроме них что-то ещё было?
— Пост охраны. Они тоже никого не видели. Их показания подтверждены нашими специалистами.
— А вот это уже любопытно…
— Что?
— Ваш человек защищался. Это явно видно по следам разрушений. Видишь ту игрушечную фигурку дракона?
— Половину от неё, — кивнул Георгий.
— Это ж пластик. А срез чёткий, будто хирургический. Жертва отмахнулась статуэткой, и та попала под… Ну, это точно не лезвие. Лазер какой, что ли?
— Мы не знаем.
— Интересная картина, — заключил я. — В общем, какое-то время ваш подзащитный бегал от убийцы. Он оказался меленный и неповоротливый — вон, сколько нарубил здесь всякого. Потом мусора стало критично много для перемещения, и бедолагу методично, пусть и бестолково, расчленили. Почему он не выскочил наружу? Не пойму…
— В целях безопасности дверь была заблокирована, — с неохотой признал Георгий.
— А это точно был ваш клиент, а не пленник?
— Мы ожидали нападения, и приняли все возможные меры. Руководство клана дало добро, впрочем, и сам игрок был не против, он всё равно вёл затворнический образ жизни. Внутрь не мог попасть никто, кроме охраны.
Я почувствовал то, чего так боялся с самого начала нашего с ним разговора. Азарт, мать его в кувшинку, снова вернулся. Любопытство сгубило не только кошку, но и меня.
— Полагаю, все охранники мамой клянутся — мол, они тут не причём?
— Самое печальное, что это действительно так.
Георгий снова щёлкнул пальцами, и окружающая нас голограмма пропала. Вместе с ней ослабли и стягивающие меня ремни, живо втянувшись куда-то в недра кушетки. Преодолевая слабость, накопившуюся в мышцах, я хотел было привычно растереть виски, но не смог толком согнуть руку. Даже пальцами толком пошевелить не удалось. Дошло до странного — хотел согнуть указательный, а вместо него послушался средний. Сам же он на прямое мысленное усилие передал свои полномочия мизинцу. С таким раскладом даже банальный хулиганский жест не покажешь с наскока.
— Клим, к сожалению, твоя нервная система далеко не в порядке, — поспешил сообщить франт. — Синдром криораспада синапсов. Единственная твоя возможность снова полноценно двигаться — вирткапсула.
— Надеюсь, мне не придётся эту вашу капсулу глотать, — вздохнул я.
