Глава 30

Мне связали руки, надели повязку на глаза и запихнули в багажник черной «ауди»-шестерки. Я кричала, пока не охрипла, но это было совершенно бесполезно. Куда бы мы ни ехали, это было довольно далеко. И водитель даже не делал попыток заставить меня замолчать.

Где Скотт, я не знала. Нефилимы Хэнка окружили нас и растащили в разные стороны. Я представляла себе Скотта, закованного в цепи в каком-нибудь мрачном подземелье, беззащитного и беспомощного перед яростью Хэнка…

Я лупила ногами в крышку багажника. Каталась с боку на бок. Визжала и орала, пока не задохнулась. Тогда я разрыдалась от отчаяния.

Наконец машина замедлила ход, а потом остановилась. Захрустел гравий под ногами у кого-то, скрежетнул ключ в замке, и багажник со щелчком распахнулся. Две пары крепких рук вытащили меня и довольно грубо поставили на мягкую землю. Ноги у меня затекли, и теперь в ступнях забегали маленькие иголочки, словно кто-то колол меня булавкой.

– Куда ее девать, Блейкли? – спросил один из тех, кто держал меня. Судя по голосу ему было лет восемнадцать-девятнадцать, не больше. А вот руки у него были такие сильные, будто он был выкован из стали.

– Внутрь, – ответил мужчина, по-видимому Блейкли.

Меня повели по дорожке и втолкнули в дверь. Внутри было прохладно и тихо, пахло скипидаром и бензином. Я решила, что мы находимся на одном из складов Хэнка.

– Вы делаете мне больно, – сказала я нефилимам, которые вели меня под руки. – Понятно же, что я никуда не убегу. Можно хотя бы руки мне развязать?

Но они молча тащили меня по каким-то лестницам, а потом бесцеремонно втолкнули в очередную дверь, силком усадили на складной металлический стул и привязали лодыжки к его ножкам.

Через несколько минут дверь снова открылась. Я поняла, что это Хэнк, еще до того, как он заговорил. Запах его одеколона вызывал у меня панику и отвращение.

Он ловко развязал повязку у меня на глазах, и она упала мне на грудь. Я моргала, стараясь разглядеть темное помещение, в котором мы находились. Если не считать карточного стола и еще одного складного стула, здесь было совершенно пусто.

– Что вам нужно? – мой голос немного дрожал.

Хэнк поставил второй стул прямо передо мной – ножки стула издавали противный скрежещущий звук, когда он волок его по полу.

– Поговорить.

– Я не в настроении разговаривать, благодарю покорно, – резко ответила я.

Он наклонился ко мне и прищурился, от чего и без того глубокие морщины вокруг глаз у него стали еще заметнее.

– Ты ведь знаешь, кто я, Нора?

Я была вся мокрая, пот с меня лил ручьем.

– Вот так навскидку? Вы мерзкий, лживый манипулятор, мелкий пакостник…

Я не сразу поняла, что он ударил меня. Хэнк дал мне пощечину – очень сильно. Я отшатнулась, слишком шокированная, чтобы плакать.

– Ты ведь знаешь, что я твой биологический отец? – спросил он. Его невозмутимый тон был просто невыносим.

– «Отец «в данном случае – просто термин. А вот мерзавец и негодяй…

Хэнк почти незаметно кивнул:

– Тогда позволь задать тебе вопрос. Разве можно так разговаривать с отцом в любом случае?

Вот теперь у меня слезы навернулись на глаза.

– Вы не сделали ничего, чтобы иметь право называть себя моим отцом!

– Ну, как бы то ни было, а в тебе течет моя кровь. У тебя есть мой знак. И я больше не могу отрицать этого, Нора. И ты не можешь больше убегать от своей судьбы.

Я дернула плечом, но попытка вытереть им нос не удалась.

– Моя судьба не имеет никакого отношения к вам. Когда вы отказались от меня маленькой, вы лишились всякого права вмешиваться в мою жизнь!

– Ты можешь воображать себе все что угодно, но я принимал активное участие в твоей жизни с того самого дня, когда ты родилась. Я отказался от тебя, чтобы защитить. Из-за падших мне пришлось пожертвовать семьей…

Мой презрительный смех заставил его замолкнуть.

– Ой, только не изображайте бедного сироту! Незачем обвинять в своем выборе падших. Вы сами приняли решение отказаться от меня. Хотя, возможно, когда-то моя судьба и волновала вас, но сейчас единственное, что вас по-настоящему волнует, это ваше кровное братство нефилимов. Вы – фанатик. Для вас не существует ничего более важного.

Губы Хэнка, и без того плотно сжатые, сделались почти совсем невидимыми.

– Мне следовало бы убить тебя прямо сейчас, на этом месте, за то, что ты насмехаешься надо мной, над нашим братством и над всем родом нефилимов!

– Ну так убейте, – фыркнула я: мой гнев явно пересиливал страх.

Хэнк сунул руку в карман пальто и вытащил длинное черное перо, удивительно похожее на то, что я хранила в ящике комода.

– Один из моих советников нашел это в твоей спальне. Это перо падшего. Вообрази себе мое изумление, когда оказалось, что моя плоть и кровь водит компанию с врагом! Ты обманывала меня. Ты слишком долго общалась с падшими и, похоже, научилась у них обманывать и юлить. Этот падший ангел – Патч? – спросил он напрямую.

– Ваша паранойя не знает пределов. Вы нашли перо в моем комоде – и что? Что это доказывает? Что вы извращенец?

Хэнк откинулся на спинку стула, скрестив ноги:

– Ты действительно хочешь продолжать в этом духе? Я ни секунды не сомневаюсь, что этот падший ангел – Патч. Я почувствовал его в твоей спальне тогда, ночью. Я и сейчас чувствую его через тебя.

– Смешно, что вы учиняете мне допрос с пристрастием, а сами знаете, по всей видимости, больше, чем я. Может, нам стоит поменяться местами? – предложила я.

– Что тогда я должен думать про перо в твоем комоде? Чье оно? – в голосе Хэнка звучала насмешка.

– Я ровным счетом ничего об этом не знаю, – я старалась вложить в свой голос максимум презрения. – Я нашла это перо на кладбище, когда вы меня там выбросили.

На лице у него появилась неприятная улыбка.

– Мои люди вырвали Патчу крылья на том самом кладбище. Осмелюсь предположить, это все-таки его перо.

Я нервно сглотнула.

У Хэнка есть перо Патча. Я никак не могла знать, понимает ли Хэнк, какую власть над Патчем это ему дает. Я могла только молиться о том, чтобы он этого не понимал.

Стараясь увести разговор в более безопасное русло, я сказала:

– Я знаю, что это вы подстроили ту аварию. Знаю, что в той машине были ваши люди. Зачем был нужен этот дурацкий спектакль?

Что-то в его улыбке меня сильно насторожило.

– Это был следующий пункт в моем списке того, что нам стоит обсудить. Пока ты была без сознания, я сделал тебе переливание крови, – заявил он без обиняков. – Я наполнил твои вены своей кровью, Нора. Кровью чистокровного нефилима.

Повисло напряженное молчание, потом он продолжил:

– Такие операции еще никогда раньше не делали, то есть с успешным результатом, но я нашел способ обойти некоторые законы природы. И довольно долго все шло даже лучше, чем я ожидал, ведь мои самые большие опасения были связаны именно с тем, что полная замена крови может убить тебя.

Я лихорадочно пыталась хоть как-то понять, что такое ужасное он говорит, хоть чуть разобраться во всем этом, но в голове все перепуталось. Переливание крови. Зачем? Зачем?! Зачем?! Хотя это объясняло, почему я так странно чувствовала себя в больнице. И почему Хэнк появился там такой уставший и измученный.

– Вы использовали дьявольскую силу, чтобы сделать это, – нервно озвучила я свою догадку.

Хэнк приподнял брови.

– Итак, ты слышала о дьявольской силе. Это твой ангел сообразил? – Видно было, что радости ему это известие не доставило.

– Зачем вы перелили мне кровь?

Я ломала голову в поисках ответа: я была нужна ему в качестве жертвы? Двойника? Объекта для опытов? Если ни то, ни другое, ни третье, то зачем?!

– Моя кровь текла в твоих венах с того самого момента, как ты появилась на свет. Но она была недостаточно чистой. Ты не была нефилимом в первом поколении, а мне нужно было, чтобы ты была чистокровной, Нора. А теперь мы так близки. Осталось только произнести Клятву Преображения перед лицом ада и небес. И после принесения клятвы твое превращение будет полным.

Смысл слов Хэнка медленно доходил до меня, и меня охватывало все большее отвращение.

– Так вы решили, что можете превратить меня в одного из своих солдат-нефилимов с промытыми мозгами? – Я забилась на своем стуле, изо всех сил стараясь высвободиться.

– Я видел пророчество, которое предсказывало мою смерть. Я использовал дьявольскую силу, чтобы заглянуть в свое будущее, а потом проверил и другим способом. Просто чтобы быть уверенным.

Я его едва слушала. Я испытывала такую злость от его признания, что меня буквально трясло от бешенства. Хэнк сделал самое худшее из того, что он мог сделать! Он тайком влез в мою жизнь, пытался изменить ее, подстроить под себя, придать ей тот вид, который ему был нужен! Он влил свою отвратительную, ядовитую кровь убийцы в мои вены!

– Вы же нефилим, Хэнк. Вы не можете умереть. И вы не умрете, как бы сильно я этого ни хотела, – добавила я язвительно.

– Я видел свою смерть дважды. И с помощью дьявольской силы, и с помощью бывшего ангела смерти. Пророчества совпадают. Мне осталось недолго. И последние мои дни на земле будут посвящены тому, чтобы подготовить тебя, Нора: ты должна будешь возглавить мою армию в войне против падших ангелов, – произнес он, и в голосе его впервые прозвучала некоторая обреченность.

Теперь все встало на свои места.

– Так это вы из-за Дабрии? У нее нет никакого дара предвидения! Ей нужны только деньги. Она способна предсказывать будущее не больше, чем я или вы. Вам никогда не приходило в голову, что она просто посмеялась над вами?

– Очень сомневаюсь, – сухо сказал Хэнк, как будто он знал что-то, чего не знала я. – Нужно, чтобы ты стала чистокровным нефилимом, Нора, чтобы возглавить мою армию. Быть во главе моего братства. Возвыситься как моя законная наследница и освободить нефилимов от позорного рабства. После этого Хешвана мы станем сами себе хозяевами и не будем больше подчиняться падшим!

– Вы сумасшедший. Я ничего для вас делать не буду. И уж точно не буду давать клятв.

– У тебя мой знак. Все предопределено. Неужели ты и правда думаешь, что я сам хочу, чтобы именно ты встала во главе всего, что я создал? – он говорил все резче. – Ты не единственная, у кого нет права выбора. Судьба выбирает за нас, а не наоборот. Первым был Чонси. Теперь моя очередь. Теперь вся ответственность ложится на тебя.

Я послала ему взгляд, постаравшись вложить в него всю свою ненависть.

– Вам нужен кровный родственник, чтобы возглавить вашу армию? Так возьмите Марси! Она любит командовать. Она подходит.

– Ее мать – чистокровный нефилим.

– Неожиданный поворот, но тем лучше. Это ведь Марси делает чистокровной, разве не так?

Славное маленькое трио суперсуществ.

Хэнк рассмеялся, в смехе его сквозила усталость.

– Мы не думали, что Сюзанна забеременеет. Чистокровные нефилимы не часто заводят потомство. И с самого начала мы понимали, что Марси почти чудо и что ей не суждена долгая жизнь. У нее нет моего знака. Она всегда была слишком маленькой, слабой, с трудом выживала. И теперь ей осталось немного – мы оба чувствуем это, и ее мать и я.

Внезапно меня с головой накрыла волна воспоминаний: я вспомнила, как об этом говорили уже раньше. О том, как можно убить нефилима, если принести в жертву его потомка женского рода, девушку, которой исполнилось шестнадцать лет. Вспомнила, как мои собственные сомнения относительно моего родного отца расстраивали меня. Вспомнила…

И тут все мгновенно стало понятно.

– Вот почему вы не прятали Марси от Риксона. Вот почему вы бросили меня, но заботились о ней. Вы просто никогда не думали, что она доживет до такого момента, когда ее можно будет использовать в качестве жертвы.

А у меня, наоборот, было все, полный набор: метка нефилима от Хэнка и прекрасные шансы дожить до шестнадцати. Меня спрятали в раннем детстве, чтобы не позволить Риксону принести меня в жертву, а теперь – вот ведь интересный зигзаг судьбы! – Хэнк собирается поставить меня во главе своей революции. Я крепко зажмурилась, надеясь, что так смогу убежать от правды.

– Нора, – позвал Хэнк. – Открой глаза. Посмотри на меня.

Я покачала головой:

– Я не принесу клятвы. Ни сейчас, ни через десять минут, никогда.

С носа у меня капало, и я не могла его вытереть. И не знаю, что было более унизительно – это или то, что у меня дрожали губы.

– Меня восхищает твое бесстрашие, – сказал Хэнк обманчиво ласковым голосом. – Но существуют разные виды бесстрашия, и этот тебе совсем не подходит.

Я дернулась, когда он почти отеческим жестом заправил мне прядь волос за ухо.

– Принеси Клятву Преображения, чтобы стать чистокровным нефилимом, и я отпущу тебя и твою маму. Я вовсе не хочу причинять тебе боль, Нора. Выбор за тобой. Принеси клятву и можешь хлопнуть дверью уже сегодня ночью. И все останется в прошлом. – Он развязал узлы на моих запястьях, и веревки соскользнули на пол.

Руки у меня тряслись, когда я пыталась их размять, держа на коленях, но не от того, что они затекли. Кое-что в его словах заставило меня похолодеть.

– Мою маму?

– Да, все верно. Она здесь. В одной из комнат внизу, спит.

Ужасные картины возникли у меня перед глазами.

– Вы мучили ее?

Вместо ответа на мой вопрос Хэнк произнес:

– Я – Черная Рука. У меня много дел, и, говоря откровенно, это последнее место, где бы я хотел сейчас находиться. И то, чем я сейчас занимаюсь, это последнее, чем мне хотелось бы заниматься. Но у меня связаны руки. Сейчас дело за тобой. Ты можешь просто принести клятву и уйти вместе со своей мамой.

– Вы когда-нибудь любили ее?

Он удивленно моргнул:

– Твою маму? Конечно, любил. Когда-то я очень ее любил. Но мир изменился. И мои взгляды на мир изменились. Мне пришлось пожертвовать своей любовью по имя интересов своего народа.

– Вы собираетесь убить ее? Если я не принесу клятву, так вы поступите?

– В моей жизни мне пришлось принять немало трудных решений. И вряд ли сегодняшняя ночь станет исключением, – ответил Хэнк. И его ответ не оставил у меня ни малейших сомнений.

– Позвольте мне увидеть ее.

Хэнк показал на ряд окон в одной из стен помещения. Я медленно встала, страшась того, что могу увидеть. Взглянув в окно, я поняла, что мы находимся в некоем подобии офиса, который возвышается над складом. Там, внизу, моя мама свернулась калачиком на койке, под охраной трех нефилимов, и как будто спала. Я подумала, пробуждается ли ее сознание, ее память во сне, как у меня, видит ли она, каким чудовищем на самом деле является Хэнк. Я задумалась, каким она видела его, когда он исчезал из ее жизни, когда он не мог управлять и манипулировать ею.

Ответ на эти вопросы придал мне мужества и решимости, и я смогла повернуться и взглянуть Хэнку прямо в лицо.

– Вы притворялись, что любите ее, чтобы поближе подобраться ко мне? Вся эта ложь ради одного вот этого момента?

– Ты замерзла, – сказал Хэнк мягко. – Устала. Ты хочешь есть. Принеси клятву, и покончим с этим.

– Если я принесу клятву, на тот случай если вы останетесь в живых, а я полагаю, так и будет, я тоже хочу, чтобы вы кое в чем поклялись мне. Я хочу, чтобы вы поклялись, что покинете город и навсегда исчезнете из жизни моей мамы.

– Договорились.

– И еще я хочу позвонить Патчу.

Он хмыкнул:

– Нет. Хотя я вижу, ты наконец перестала отпираться насчет него. Ты вполне сможешь сообщить ему эти новости потом, после того как принесешь клятву.

Неудивительно. Но попытаться стоило.

Я вложила в свои слова все презрение, которое испытывала к Хэнку.

– Я поклянусь, но не ради вас, – я еще раз взглянула в окно. – Я сделаю это только ради нее.

Хэнк вложил мне в руки карманный нож и проинструктировал:

– Разрежь себе ладонь. Поклянись на своей крови, что станешь чистокровным нефилимом и будешь управлять моей армией после моей смерти. Если же ты нарушишь клятву, то будешь жестоко наказана. Ты умрешь. И твоя мама тоже умрет.

Я подняла на него глаза:

– Мы так не договаривались!

– Условия сделки таковы. И потеряют силу через пять секунд. А следующий договор будет включать еще и смерть твоей подруги Ви.

Я уставилась на него с яростью и недоверием, но что я могла сделать? Он поймал меня.

– Вы первый.

Если бы его лицо не было столь напряженным, он, пожалуй, даже выглядел бы радостным. Надрезав кожу, он произнес:

– Если я доживу до следующего месяца, клянусь покинуть Колдуотер и никогда больше не искать встречи с тобой или твоей матерью. Если я нарушу эту клятву, пусть тело мое превратится в пыль.

Взяв нож, я воткнула лезвие в ладонь и стряхнула несколько капель, вспомнив, что так делал Патч в своем воспоминании. Про себя я взмолилась, чтобы он простил мне то, что я сейчас делала. В конце концов, ведь наша любовь была выше расовой и кровной принадлежности! Я остановила поток мыслей, испугавшись, что не смогу пройти через это, если продолжу думать о Патче. Сердце у меня разрывалось на части, когда я сделала шаг назад, куда-то в пустоту, и равнодушно посмотрела на свою окровавленную руку.

– Клянусь здесь и сейчас, на этой новой крови, которая бежит по моим венам, что я больше не человек, а чистокровный нефилим. И если ты умрешь, я встану во главе твоей армии. Если же я нарушу эту клятву, то умру, и мама моя умрет, мы обе умрем.

Слова казались излишне простыми по сравнению с теми последствиями, которые сулило ее неисполнение, и я повернулась к Хэнку:

– Я все правильно сделала? Это я должна была сказать?

Он коротко кивнул, подтверждая, что все правильно.

Моя человеческая жизнь закончилась.

Я не помнила, как ушла от Хэнка, как уходила с его склада с мамой под руку, которая так сильно была накачана снотворным, что едва могла идти. И как я выскочила из этой малюсенькой комнаты на темную улицу, у меня осталось лишь очень размытое воспоминание. Маму била крупная дрожь, она бормотала что-то невнятное. Я не сразу заметила, что и сама очень замерзла. Воздух был морозный, дыхание вырывалось у меня изо рта и превращалось в серебристо-белое облачко. Нужно было как можно скорее найти теплое место, иначе мама могла обморозиться.

Я не знала, как теперь обстоят дела со мной. Я вообще теперь ничего не знала. Могу ли я замерзнуть насмерть? Могу ли умереть? Что именно изменилось во мне из-за клятвы? Все?

На улице стояла чья-то машина, к ее лобовому стеклу была прилеплена бумажка, гласящая, что полиция ее собирается эвакуировать. Мне повезло впервые за эту ночь: когда я без особой надежды взялась за ручку передней дверцы автомобиля, оказалось, что она не заперта. Я бережно уложила маму на заднем сиденье и занялась проводками под рулевой панелью. После нескольких неудачных попыток мне удалось оживить двигатель, и он заурчал.

– Не волнуйся, – шептала я маме. – Мы едем домой. Все закончилось. Все закончилось.

Я говорила эти слова не столько маме, сколько самой себе. И верила в них. Потому что мне надо было в них верить. Я не могла думать о том, что сделала. Не могла думать о том, каким медленным и мучительным может оказаться мое превращение, когда оно наконец начнется. Если, конечно, ему все же суждено произойти. Я не хотела думать, с какими еще сложностями мне придется столкнуться.

Патч. Мне предстоит встретиться с ним лицом к лицу и признаться в том, что я натворила. Интересно, он еще когда-нибудь обнимет меня? Разве могла я надеяться, что клятва ничего не изменит? Ведь я не была больше просто Норой Грей. Отныне я была чистокровным нефилимом. Его врагом.

На дорогу неожиданно выскочила какая-то бледная фигура, и я надавила на тормоз. Машину чуть занесло, но она остановилась. Девушка, проводив нас блуждающим взором, упала, потом поднялась и нетвердой походкой направилась к противоположной стороне дороги. Она, похоже, пыталась бежать, но у нее не получалось скоординировать движения, вероятно из-за травмы. Одежда на ней была порвана, на лице застыло выражение ужаса.

– Марси? – спросила я громко.

Не думая, я протянула руку к двери пассажирского сиденья и открыла ее.

– Садись! – скомандовала я.

Она стояла, обняв себя руками и издавая короткие жалобные звуки, похожие на стоны.

Я выскочила из машины, обежала вокруг и насильно впихнула Марси на переднее сиденье. Она опустила голову к коленям и начала часто дышать.

– Меня… сейчас… стошнит…

– Что ты здесь делаешь?

Она продолжала хватать ртом воздух.

Я села за руль и нажала на педаль газа, не имея ни малейшего желания задерживаться в этом проклятом районе еще хоть пару секунд.

– Мобильник у тебя есть?

Марси издала такой звук, как будто что-то попало ей не в то горло.

– Мы немного торопимся, если ты не заметила, – сказала я чуть более резко, чем хотела.

Теперь я в полной мере осознала, кого именно подобрала на дороге. Дочь Хэнка. Свою сестру, если уж быть совсем откровенной с самой собой. Свою лживую, склонную к предательству и совершенно невменяемую в данный момент сестру.

– Так есть у тебя телефон? Да или нет?!

Марси дернула головой, но непонятно было, означает ли это согласие или отрицание.

– Ты, наверно, очень злишься, что я украла ожерелье, – проговорила она, с трудом преодолевая икоту. – Мой отец обманул меня. Он заставил меня поверить, что это такой розыгрыш, в котором мы участвуем сообща. Я оставила записку тебе на подушке в ту ночь, чтобы напугать тебя: «Тебе угрожает опасность». Папа наложил на меня какие-то там чары, и поэтому ты не видела, как я пробралась к тебе. А еще он что-то такое сделал с чернилами, чтобы они исчезли сразу после того, как ты прочтешь записку. Я думала, это будет весело! Мне просто хотелось посмотреть, как ты будешь разгадывать эту загадку. Я не думала… Просто делала все, что говорил папа. Как будто… как будто он управлял мной.

– Послушай меня, Марси, – сказала я твердо. – Я собираюсь немедленно убраться отсюда. И если у тебя есть с собой телефон, то он мне нужен прямо сейчас!

Трясущимися руками Марси открыла свою сумочку, порылась внутри и вытащила мобильник.

– Он меня дурачил, – произнесла она, из глаз у нее безостановочно лились слезы. – Я думала, он же мой отец. Я же думала, что он любит меня! Если это что-то меняет, я не отдала ему ожерелье! Я только собиралась отдать. Принесла его сегодня вечером к нему на склад, как он просил. Но потом… в конце… когда я увидела эту девушку в клетке… – она захлебнулась слезами.

Я не хотела чувствовать к Марси ничего, даже отдаленно напоминающее сочувствие. Мне не нравилось, что она сидит в этой машине, и все тут. Мне не хотелось, чтобы она рассчитывала на меня, и наоборот. Я не хотела никакой связи между нами, никакой, ни в каком виде! И все-таки мне пришлось признать, что все вышеперечисленное имело место. И с этим ничего нельзя было поделать.

– Пожалуйста, дай мне телефон, – произнесла я мягко.

Марси сунула телефон мне в руку, подтянула коленки к груди, уткнулась в них лицом и беззвучно зарыдала.

Я набрала номер Патча. Нужно было срочно сообщить ему, что у Хэнка нет ожерелья. И еще нужно было рассказать ему ужасную правду о том, что я сделала. С каждым гудком я чувствовала, как тает моя решимость, и мне становилось все хуже. Я представляла себе лицо Патча в тот момент, когда он услышит правду, и у меня кровь стыла в жилах. Губы дрожали, дыхание перехватывало.

Сработал его автоответчик, поэтому я перезвонила Ви.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала я ей. – Мне нужно, чтобы ты присмотрела за моей мамой и Марси. – Мне пришлось немного отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть от ее воплей. – Да, Марси Миллар. Я потом тебе все объясню.