Глава 2

Полчаса спустя я наконец-то подъехала к дому.

Я живу с мамой в самой что ни на есть типичной фермерской усадьбе. Белые стены, синие ставни, а вокруг почти всегда туман. Была осень, поэтому деревья горели красным и золотым, а воздух был наполнен горьким ароматом сосновой смолы, опавшей листвы и дыма. Я взбежала на крыльцо, со ступенек которого на меня взирали пять осанистых тыкв, и вошла в дом.

– Я дома! – крикнула я маме: свет в гостиной недвусмысленно намекал, что она именно там. Я бросила ключи на комод и пошла к ней.

Мама загнула уголок страницы книги, которую читала, встала с дивана и крепко меня обняла.

– Ну, как прошел вечер?

– Я официально сообщаю, что у меня совершенно нет ни на что сил. – Я показала наверх. – Если мне удастся добраться до собственной постели, это будет величайшим усилием воли с моей стороны.

– Пока тебя не было, тебя спрашивал какой-то мужчина.

Я нахмурилась. Что это еще за мужчина?

– Он не назвал своего имени и не сказал мне, откуда тебя знает, – продолжала мама. – Мне уже начинать волноваться?

– А как он выглядел?

– Круглое лицо, плотненький такой, волосы светлые.

Хм, однако. Это, похоже, тот самый человек, который разыскивает Патча. Я изобразила беззаботную улыбку:

– А, точно! Это продавец. И он все еще пытается уговорить меня поработать в его студии. Наверное, скоро будет втюхивать мне приглашения на выпускной. Слушай, а это будет совсем ужасно, если я не буду умываться сегодня на ночь? Если я не лягу спать в течение следующих двух минут, я просто упаду.

Мама поцеловала меня в лоб:

– Сладких снов, дорогая.

Я поднялась наверх в свою комнату, закрыла дверь и рухнула на постель. Музыка из «Дьявольской сумы» все еще звучала у меня в голове, но я слишком устала, чтобы это меня беспокоило. Глаза у меня закрывались, но я вспомнила про окно, со стоном поднялась и открыла шпингалет. Патч сможет войти, но ему потребуется удача, если он хочет найти меня бодрствующей.

Я натянула одеяло до самого подбородка, чувствуя, как мягкие волны сна накатывают на меня и уносят с собой… все дальше, покачивая и баюкая…

И тут матрас прогнулся под тяжестью еще одного тела.

– Не понимаю, что ты нашла такого притягательного в этой кровати, – произнес Патч. – В длину ей не хватает как минимум сантиметров двадцати, в ширину как минимум пару метров, а фиолетовые простыни – это точно не мой выбор. Вот моя кровать, напротив…

Я открыла глаза и увидела, что он вытянулся рядом со мной, закинув руки за голову. Его темные глаза смотрели прямо на меня, а его запах сводил меня с ума. И кроме того, он крепко прижимался ко мне. И несмотря на все мои благие намерения, когда он был так близко, почему-то спать не так уж и хотелось.

– Ха, – ответила я. – На самом деле я ведь понимаю, что тебе плевать, насколько удобна моя кровать. Ты неплохо устроишься и на куче кирпичей.

Патч был падшим ангелом. И одной из неприятных сторон этого было то, что он не мог испытывать физических ощущений. Никаких – ни боли, ни наслаждения. Мне приходилось мириться с тем, что, когда я целую его, он чувствует это только на эмоциональном уровне. Я старалась сделать вид, что это не имеет значения, но мне хотелось, чтобы он чувствовал возбуждение и волнение от моих прикосновений.

Он легонько коснулся моих губ.

– О чем ты хотела поговорить?

Я не могла вспомнить. Что-то такое насчет Данте… Что бы там ни было, все это казалось пустяком. И вообще любые разговоры сейчас казались мне пустяками. Я придвинулась ближе, Патч поглаживал меня по обнаженной руке, и теплая волна удовольствия прокатилась по мне до самых кончиков пальцев ног.

– Когда же я смогу увидеть, как ты танцуешь? – спросил он. – Мы никогда не ходили в «Дьявольскую суму» вместе.

– Ты немного потерял. Сегодня мне как раз сказали, что мой танец напоминает трепыхания рыбы, выброшенной на берег.

– Ви могла бы быть поделикатнее с тобой, – промурлыкал он, нежно целуя меня в ухо.

– Ви в данном случае ни при чем. Это Данте Матерацци сказал, – призналась я, не подумав. Просто я и не могла сейчас думать – поцелуи Патча приводят меня в такое состояние, когда говоришь все, что приходит в голову.

– Данте? – повторил Патч, и тон у него был довольно неприятный.

О, черт!

– Видимо, я забыла сказать, что Данте тоже был там, – сказала я.

Патч сегодня утром тоже присутствовал при нашей первой встрече с Данте. И на протяжении всей очень напряженной встречи я чувствовала, что они готовы вцепиться друг другу в горло. И это явно не была любовь с первого взгляда. Патчу не понравилось, что Данте вел себя как мой политический советник и втягивал меня в войну с падшими ангелами… А Данте – ну, Данте ненавидел падших ангелов в принципе.

Взгляд Патча стал холодным.

– Что ему было нужно?

– Ой, теперь я вспомнила, о чем хотела с тобой поговорить. – Я щелкнула пальцами. – Данте старается продать меня получше расе нефилимов. Я ведь их лидер теперь. Проблема в том, что они мне не доверяют. Они меня попросту не знают. И Данте решил, что его миссия – изменить этот факт.

– Расскажи-ка мне то, чего я не знаю.

– Данте думает, что было бы неплохо, если бы я… ну, если бы я начала с ним встречаться. Не волнуйся! – заторопилась я. – Это понарошку. Только для публики. Чтобы заставить нефилимов думать, что их лидер в порядке. Таким образом, мы смогли бы избавиться от слухов, что я встречаюсь с падшим ангелом. Если бы я встречалась с себе подобным, это очень укрепило бы мои позиции. Нас могли бы называть Норанте. Или Данора. Тебе нравится, как это звучит? – Я пыталась свести разговор к шутке.

Рот Патча искривился в гримасе.

– Вообще-то мне НЕ нравится, как это звучит.

– Надеюсь, что это тебя утешит: я не выношу Данте. Так что не переживай.

– А чего переживать? Моя девушка хочет встречаться с другим парнем, всего-то.

– Это только фикция. Попробуй взглянуть на это с хорошей стороны…

Патч рассмеялся, но смех его был невеселым.

– А есть еще и хорошая сторона?

– Это все только на время Хешвана. Нефилимы Хэнка повсюду готовятся к нему. Он обещал им освобождение, и они все еще верят в то, что это произойдет. Когда этот Хешван начнется, а потом закончится так, как заканчивался любой другой Хешван в истории, они поймут, что потерпели поражение. И постепенно все встанет на свои места. А сейчас они слишком верят в то, что я могу освободить их от падших ангелов. Слишком сильно надеются на это, и нам нужно, чтобы они были довольны.

– А тебе не приходило в голову, что, когда освобождение не состоится, нефилимы могут обвинить в этом тебя? Хэнк слишком много им обещал, но, когда они проиграют, никто не станет винить его. Ты их новый лидер. Ты будешь стоять во главе этой кампании, Ангел, – сказал он серьезно.

Я уставилась в потолок. Конечно, я об этом думала. Сегодня я думала об этом гораздо больше, чем хотела. До безумия много.

Только прошлой ночью архангелы сделали мне предложение, от которого я не могла отказаться. Они пообещали дать мне силу, чтобы убить Хэнка, если я остановлю восстание нефилимов. Поначалу я не планировала идти на эту сделку, но Хэнк вынудил меня. Он пытался сжечь перо Патча и таким образом отправить его в ад. И я его застрелила.

Теперь Хэнк был мертв, а архангелы ждали, что я смогу предотвратить войну.

Но на самом деле все было сложнее. За несколько часов до смерти Хэнка я дала ему клятву возглавить его армию нефилимов. Не могла поступить иначе – он грозил смертью мне и моей маме.

Как одновременно выполнить обещание, данное архангелам, и не нарушить клятву? Я видела только один выход: я все-таки должна возглавить армию Хэнка. Но для мира. Конечно, вряд ли он имел в виду именно это, когда заставлял меня произнести слова клятвы, но теперь его уже не было в живых и он не смог поспорить со мной о деталях.

При этом я никак не могла избавиться от неприятных мыслей, что, если восстание будет подавлено, нефилимы так и останутся в рабстве у падших ангелов. Это было как-то неправильно, но жизнь полна трудных решений, это я знала слишком хорошо. И сейчас меня больше заботило, чтобы довольными остались архангелы, а не нефилимы.

– Что мы знаем про эту мою клятву? – спросила я Патча. – Данте говорит, она вступила в силу, когда Хэнк умер, но кто определяет, выполнила я ее или нет? Кто решает, что я могу и что не могу делать в соответствии с этой клятвой? Ну, вот, например, взять тебя. Я доверяю тебе, падшему ангелу и заклятому врагу нефилимов. Разве я не должна упасть замертво?

– Клятва, которую ты дала, звучала очень расплывчато и неопределенно. К счастью. – В голосе Патча и правда слышалось облегчение.

О да, она была неопределенной, тут он прав: «Если ты умрешь, я возглавлю твою армию, Хэнк». И все, ни слова больше.

– До тех пор, пока ты у власти и возглавляешь нефилимов, думаю, ты соблюдаешь клятву, – сказал Патч. – Ты никогда не обещала Хэнку начинать войну.

– Другими словами, план состоит в том, чтобы предотвратить войну и тем самым удовлетворить архангелов.

Патч вздохнул, почти незаметно.

– Есть вещи, которые не меняются.

– После Хешвана, когда нефилимы отступятся и мы увидим торжествующие улыбки на лицах архангелов, все будет позади. – Я поцеловала его. – И останемся только ты и я.

Патч застонал:

– Но это будет еще так не скоро!

– Эй, слушай. – Мне хотелось перевести разговор на любую тему, далекую от войны. – Я сегодня столкнулась с одним человеком. И этот человек очень хочет поговорить с тобой.

Патч кивнул:

– Пеппер Фрайберг.

– А у этого Пеппера лицо круглое, как баскетбольный мяч?

Патч снова кивнул:

– Он преследует меня, потому что думает, что я могу вернуться к тому договору, что между нами был. Он вовсе не хочет разговаривать со мной, Нора. Он хочет отправить меня в ад и таким образом избавиться от меня.

– А это только мне кажется довольно серьезным?

– Пеппер Фрайберг – архангел, но он пытался усидеть на двух стульях. Он ведет двойную жизнь, половину времени являясь архангелом, а другую половину проводит как человек. До сих пор ему удавалось брать от этих двух миров лучшее. У него имеется сила архангелов, которую он далеко не всегда использует с добрыми намерениями, ведь ни один из человеческих пороков ему не чужд.

Так значит, Пеппер – архангел. Ничего удивительного, что я не смогла его идентифицировать. У меня не слишком большой опыт в общении с архангелами.

Патч продолжил:

– Кто-то прознал про его делишки и, говорят, начал его шантажировать. Если Пеппер не заплатит в ближайшее время, его каникулы на земле станут вечными. Архангелы отберут у него силу и вырвут ему крылья, если обнаружат, что он тут творил. И тогда он застрянет здесь навечно.

Кусочки пазла встали на место.

– И он думает, что ты его шантажируешь.

– Некоторое время назад я узнал, чем он занимается. Я согласился хранить его тайну в обмен на его обещание помочь мне достать копию Книги Еноха. Он свое обещание не выполнил, и вполне логично с его стороны предположить, что я в ярости. Но я думаю, он где-то допустил промах, и теперь какой-то другой падший ангел хочет использовать информацию о его проделках.

– А ты Пепперу об этом говорил?

Патч улыбнулся.

– Я работаю над этим. Он не слишком расположен к разговорам.

– Он говорит, он сожжет Дельфийский парк, если будет нужно, чтобы выкурить тебя оттуда.

Я знала, что архангелы не осмеливаются заходить внутрь Дельфийского парка аттракционов, в котором полно падших ангелов – это небезопасно для них. Поэтому угроза Пеппера явно имела смысл.

– Он ходит по лезвию бритвы и близок к отчаянию Мне нужно залечь на дно.

– Залечь на дно?

– Да, спрятаться. Пригнуться.

Я приподнялась на локте и уставилась на Патча:

– И как же в эту картинку вписываюсь я?

– Он думает, что ты – его путь ко мне. Он сейчас скорей всего прилипнет к тебе как банный лист. Пока мы с тобой тут разговариваем, он припарковался на соседней улице и шарит вокруг в поисках моей машины. – Патч провел пальцем по моей щеке: – Он хорош. Но не настолько хорош, чтобы лишить меня возможности проводить время с моей девушкой.

– Обещай мне, что всегда будешь на два шага впереди него.

Мысль о том, что этот Пеппер может найти Патча и отправить его скорым поездом прямиком в ад, обдала меня волной жара.

Патч подцепил пальцем вырез моей майки, подтянул меня к себе и поцеловал.

– Не волнуйся, Ангел. У меня опыта в подобных делах побольше, чем у него.

Когда я проснулась, постель рядом со мной была пуста и уже остыла.

Я улыбалась, вспоминая, как сладко было засыпать в объятиях Патча, и старалась не думать о том, что, возможно, этот Пеппер Фрайберг, или мистер-архангел-с-грязным-секретом, провел всю ночь, сидя около моего дома и играя в шпионов.

Мысленно я вернулась на год назад, когда уже второй год училась в старшей школе. Я тогда не думала ни о чем, кроме мальчиков, и даже представить себе не могла, что будет дальше. Патч для меня значил гораздо больше, чем я могла выразить словами. Его любовь и вера в меня давали мне силы принимать те сложные решения, к которым в последнее время меня подталкивала жизнь. Если вдруг у меня появлялись хоть какие-то сомнения или сожаления, стоило только подумать о Патче, и все становилось на свои места. Я не была так уж уверена, что всегда и во всем делаю правильный выбор, но одно знала точно: с Патчем я точно не ошиблась.

Я никогда не откажусь от него. Никогда.

Около полудня позвонила Ви.

– Как насчет того, чтобы пробежаться? – спросила она. – У меня как раз есть пара новых теннисных туфель, и мне нужно проверить этих ребят в деле.

– Ви, у меня от наших ночных танцев мозоли на ногах! И постой-ка. Когда это ты полюбила бегать?

– Не секрет, что у меня имеется парочка лишних килограммов, – ответила она. – Кость у меня, конечно, широкая, но все же это не оправдание для слабых мышц. Есть тут парень, и зовут его Скотт Парнелл, и возможно, потеряв эту парочку лишних килограммов, я все же наберусь храбрости и подойду к нему. По крайней мере я собираюсь это сделать. Хочу, чтобы Скотт смотрел на меня так, как Патч смотрит на тебя. Конечно, я никогда раньше не заморачивалась всякими этими диетами и прочими штучками, но теперь я начинаю новую жизнь. И начиная с сегодняшнего дня люблю спорт. Это мое новое кредо.

– Да? А я тут при чем?

– Но ты же моя лучшая подруга! Я заеду за тобой через двадцать минут. Не забудь повязочку на голову – от влажности твои волосы встают дыбом.

Повесив трубку, я надела спортивный лифчик, натянула через голову футболку и сунула ноги в теннисные туфли.

Ви приехала минута в минуту. И почти сразу стало понятно, что мы едем совсем не на школьный стадион. Она вела свой фиолетовый «Неон» в противоположную от школы сторону, что-то мыча себе под нос.

– Куда мы едем? – спросила я.

– Я подумала, что бегать лучше всего по холмам. Хорошо развивает ягодичные мышцы. – Она свернула на Дайкон-роад, и тут меня осенило:

– Постой-ка… На Дайкон-роад живет Скотт!

– Дай-ка подумать… точно, да.

– Мы будем бегать рядом с домом Скотта? Но это как-то… я не знаю… не слишком ли?

– Это очень грустный взгляд на вещи, Нора. Не будь занудой! Подумай, разве это плохая мотивация? Видеть цель прямо перед глазами.

– Что, если он нас увидит?

– Ты дружишь со Скоттом. Если он увидит нас, скорей всего подойдет и заговорит с нами. И будет невежливо с нашей стороны, если мы не остановимся и не уделим ему пару минут нашего драгоценного времени.

– Другими словами, бег тут совершенно ни при чем. Ты просто хочешь подцепить Скотта.

Ви покачала головой:

– Какая же ты скучная, Нора.

Она ехала по Дайкон-роад, живописной улице, с обеих сторон обсаженной живыми изгородями, – еще буквально пара дней, и их буйная зелень скроется под снегом.

Скотт жил со своей матерью, Линн Парнелл, в жилом комплексе, который находился прямо за следующим поворотом. Летом Скотт сбежал отсюда и скрывался. Он дезертировал из армии Хэнка Миллара, и Хэнк устроил на него настоящую охоту, чтобы преподать наглядный урок остальным. А когда я убила Хэнка, Скотт смог вернуться домой.

Бетонный забор защищал границы частной собственности, и хотя я была уверена, что его назначение – закрывать от посторонних глаз личное пространство, я все же не могла отделаться от ассоциаций с лагерем для военнопленных. Ви въехала в ворота, а у меня в голове вдруг вспыхнуло воспоминание о том, как она помогала мне влезть в спальню Скотта. Тогда я считала его ублюдком, не способным ни на что хорошее. Да уж, как все изменилось.

Ви припарковалась около теннисных кортов. Сетки уже давно сняли, а покрытие кто-то разрисовал граффити.

Мы вышли и пару минут разминались. Потом Ви сказала:

– Что-то я побаиваюсь оставлять машину без присмотра в таком месте. Может, давай побегаем вокруг комплекса, чтобы я могла видеть свою малышку.

– Ага-ага. А еще чтобы Скотт наверняка мог случайно нас увидеть.

На Ви были надеты розовые спортивные штаны с золотой надписью «Дива» через всю попу, и розовая же флисовая куртка. Она была при полном макияже, в ушах покачивались бриллиантовые сережки, на пальце сверкало кольцо с рубином, и пахла она духами Pure Poison от Кристиана Диора. Что и говорить, самый подходящий прикид для пробежки.

Мы медленно побежали по грязной дорожке, которая вела в глубь комплекса. Солнце уже было высоко, и через три круга я сняла кофту и обвязала ее вокруг бедер. Ви подбежала к одной из скамеек и тяжело плюхнулась на нее, жадно хватая ртом воздух:

– Фух… мы, наверно, километров десять уже пробежали, – заявила она.

Я посмотрела на дорожку. Да уж… десять. Если пробежать еще девять.

– А давай заглянем к Скотту в окошко, – предложила Ви. – Сегодня же воскресенье. Вдруг он заспался и нужно, чтобы хороший друг разбудил его своим звонком.

– Скотт живет на третьем этаже. И если у тебя в багажнике твоего «Неона» не припрятана раскладная пожарная лестница, то с заглядыванием в окно вряд ли что-то выйдет.

– Ну, тогда можно поступить проще: можно просто постучать в его дверь.

В эту секунду на парковку с ревом ворвался оранжевый «Плимут Барракуда» 1970 года. Из него вышел Скотт. Как и у всех нефилимов, сложение у Скотта было вполне атлетическое. А еще он был очень высоким, почти под два метра. Волосы он подстриг совсем коротко, почти под ноль, и надо признать, что выглядел действительно очень привлекательно: такой мужественный и крепкий на вид. Одет он был сегодня в мешковатые баскетбольные шорты и футболку с оторванными рукавами.

Ви начала обмахиваться.

– Ни фига себе.

Я уже подняла руку, собираясь помахать, чтобы привлечь внимание Скотта, но тут пассажирская дверь «Барракуды» открылась и появился Данте.

– О, смотри-ка, – обрадовалась Ви. – Это же Данте. Простая математика – их двое, нас двое. Я же говорила, я люблю бегать.

– Ага, а теперь вот и я чувствую неодолимую потребность немедленно побежать, – буркнула я. Бежать и бежать, как можно быстрее и дальше отсюда, пока между мной и Данте не будет приличного расстояния. Я была совсем не настроена продолжать вчерашний наш разговор. И терпеть Ви в качестве свахи я тоже была не настроена. Она слишком вживалась в эту роль.

– Поздно. Нас заметили. – Ви завертела рукой над головой, как будто это был винт вертолета.

Она была права: Скотт и Данте, стоя около машины, покачивали головами и усмехались.

– Ты преследуешь меня, Грей? – крикнул Скотт.

– Он твой, – сказала я Ви. – А я собираюсь закончить пробежку.

– А как же Данте? Он же будет чувствовать себя третьим лишним, – возразила Ви.

– Ничего, ему это только на пользу, поверь мне.

– Где пожар, Грей? – закричал мне вслед Скотт, и, к моей досаде, они с Данте двинулись к нам.

– Я тренируюсь, – ответила я. – Я подумываю о… подумываю об участии в соревнованиях по бегу.

– Но соревнования будут только весной, – вмешалась Ви.

Да чтоб тебя!

– Ух-ах, у меня давление падает! – крикнула я Скотту и поспешно рванула в противоположном направлении.

Я слышала, как Скотт бежит за мной. Через минуту он схватил меня за лямку майки и шутливо потянул к себе:

– Расскажешь мне, что происходит?

Я повернулась к нему лицом:

– А на что это похоже?

– Похоже на то, что вы с Ви приехали сюда, чтобы увидеть меня, притворяясь, что совершаете пробежку.

Я стукнула его по плечу в знак одобрения:

– Отличная работа, мастер.

– Тогда почему ты убегаешь? И почему Ви благоухает как парфюмерная фабрика?

Я стояла молча, давая ему возможность догадаться самостоятельно.

– А-а-а… – протянул он наконец.

Я развела руками:

– Что ж, я свое дело сделала.

– Не пойми меня неправильно, но… я не уверен, что готов провести наедине с Ви целый день. Она… ее очень много.

Не успела я открыть рот и дать ему мудрый совет «Расслабься и получай удовольствие», как у меня за спиной возник Данте.

– Можно тебя на пару слов? – спросил он.

– О господи, – вздохнула я.

– Я, в свою очередь, откланяюсь, – заявил Скотт и, к моему неудовольствию, потрусил прочь, оставляя меня наедине с Данте.

– Ты можешь бежать и разговаривать одновременно? – спросила я Данте, здраво рассудив, что все-таки лучше мне будет не смотреть ему в глаза, когда он будет снова излагать мне планы относительно наших с ним отношений, а то он случайно может прочитать мои мысли на этот счет.

Вместо ответа Данте побежал рядом со мной.

– Приятно видеть, что ты тренируешься, – заметил он.

– Это почему же? – выдохнула я, сдувая прилипшие пряди волос с потного лица. – Тебе доставляет удовольствие смотреть на меня, когда я отвратительно выгляжу?

– Поэтому тоже. Но в основном потому, что хорошая пробежка очень поможет в свете тех планов, что я на тебя имею.

– Ты имеешь на меня какие-то планы? Почему у меня такое чувство, что мне совсем не хочется слышать о них?

– Нора, сейчас ты, возможно, и стала нефилимом, но ты находишься в невыигрышном положении. Ты не отличаешься высоким ростом, и у тебя нет той физической силы, которой обладают урожденные нефилимы.

– Я гораздо сильнее, чем ты думаешь, – возразила я.

– Ты сильнее, чем была раньше. Но не такая сильная, как урожденная женщина-нефилим. У тебя то же обычное человеческое тело, что было раньше, и если раньше оно тебе вполне годилось, то сейчас его будет явно недостаточно. Ты слишком субтильная и удручающе маленькая по сравнению со мной. И мышцы у тебя не в лучшей форме.

– Теперь ты мне льстишь.

– Я, конечно, могу говорить тебе то, что ты хочешь слышать, вместо правды, но разве настоящие друзья так поступают?

– А зачем, собственно, ты мне все это говоришь?

– Ты не готова к сражениям. У тебя нет шансов справиться с падшим ангелом. Это же очевидно.

– Я запуталась. А почему я должна сражаться? Я думала, вчера я достаточно ясно выразилась. Никакой войны не будет. Я собираюсь дать нефилимам мир.

А за спиной у меня стоят архангелы.

И мы с Патчем решили единогласно, что иметь во врагах нефилимов все-таки менее опасно, чем всемогущих архангелов. Было очевидно, что Данте не терпится вступить в бой, но наши желания не совпадали. А поскольку лидером нефилимской армии стала я, то и решения принимать должна была я. Я чувствовала, что Данте пытается на меня давить, и мне это очень не нравилось.

Он остановился, схватил меня за запястье и развернул к себе лицом.

– Ты не сможешь контролировать все, что происходит вокруг, – он говорил спокойно, а меня вдруг затрясло мелкой дрожью, как будто я проглотила кубик льда. – Знаю, ты думаешь, что я против тебя, но я обещал Хэнку присматривать за тобой. Я скажу тебе одну вещь, Нора. Если разразится война, даже если просто бунт, восстание, тебе не справиться. Не в твоей сегодняшней форме. А если с тобой что-то произойдет и ты не сможешь возглавить армию нефилимов, получится, что ты нарушишь клятву, а ты знаешь, что это значит.

О да, я знала, что это значило, очень хорошо знала. Это значило прыгнуть в собственную могилу. И утащить за собой маму.

– Я хочу научить тебя кое-каким приемам в качестве меры предосторожности, – сказал Данте. – Вот и все, что я хотел тебе предложить.

Я сглотнула:

– Ты думаешь, если я буду тренироваться с тобой, у меня будет достаточно силы, чтобы защитить себя?

Ну, от падших ангелов, возможно. А вот что насчет архангелов? Я обещала им предотвратить восстание. А готовиться к боям, это как-то противоречит данному обещанию.

– Я думаю, попытаться стоит.

Мысли о войне заставляли мой желудок болезненно сжиматься и скручиваться в узел, но я не хотела показывать Данте свой страх. Он и так был уверен, что я не смогу защитить себя в случае чего.

– Так кем же ты будешь? Моим псевдобойфрендом или персональным тренером?

Уголки его губ дрогнули в улыбке:

– И тем и другим.