— Угодно ли вам условиться о встрече? — надменным тоном потребовал впервые в жизни встреченный одетый по последней европейской моде субъект, загородивший нахально дорогу.

— Не имею причины общаться с незнакомцами, — любезно ответил я. — Тем более принимать от них сомнительные приглашения.

Период ухаживаний фактически свелся к обмену несколькими записками и двумя визитами на плантацию Харрингтонов. Но поскольку объявить о будущей свадьбе после последнего разговора с подписанием финансовых документов пришлось публично, нечто в этом роде я ждал. Правда, не в данном исполнении. Господин отнюдь не походил на поклонника Элизабет. Крепкий, хорошо за тридцать, с неприятным прищуром. И двигался красиво. Тренированный тип. Боевая шпага на боку.

Хм… Мода изменилась в Европе, а в колониях даже дворяне редко носили короткие штаны и белые чулки. Все перешли на более удобные брюки. Соответственно и клинок на боку имелся практически у одних немногочисленных офицеров, согласно форменным требованиям. Фехтовальщик, скорее всего, бретер и показывает это всем, не стесняясь.

— Я — Генри Джеймс! — гордо заявил щеголь.

Я наморщил лоб, изображая глубокие раздумья. Почему бы и не позабавиться, раз уж выбор отсутствует.

— Генри Джеймс… Не помню среди воевавших с индейцами…

Тут сзади подлетел встревоженный Глэн, знакомо сопя. Не надо оборачиваться, сразу слышно.

— Он убил на дуэли двенадцать человек, — прошептал на ухо. — Это только всем известные. Говорят, были и другие. В спину.

Все-то мой советник знает. Одного не понимает: повернуться и уйти нельзя. Репутацию добывают годами, рушится — мгновенно.

— Джеймс… Ага, — произнес я для всех достаточно громко, — распространенная фамилия. Знавал я одного Джеймса. Мелкий воришка, не способный ни на какую серьезную задумку. Дешевка. Не ваш родственник? Тогда вынужден отклонить любезное приглашение. Дерутся на дуэли исключительно с равными.

— Молокосос! — аж зашипел он — видать, намек не понравился.

Попытался задеть по лицу судорожно сдернутой с руки лайковой перчаткой. Что и требовалось. Увиливать я не собирался, а вот оказаться в роли вызванного — и всем видно, кто не прав, — совсем иное. На языке общества это действие хуже пощечины и требует сатисфакции. Когда он потянул перчатку с пальцев, уже было ясно, куда нацелился. Поэтому я легко уклонился от замаха и мог бы в свою очередь двинуть кулаком в поддых, но смотреться будет неблагородно. Раз уж взялся играть по определенным правилам, придется продолжать. Он ведь специально поджидал у кафе для обеспечения максимального количества зрителей. Интересно, кто же подослал? Дядя Элизабет, губернатор или кто из поклонников? Нет, те сами петушились бы и не так явно нарывались на скандал.

— Как оскорбленный, — холодно поставил я в известность окружающих, — я выбираю: стреляться будем на армейских мушкетах…

— Что?! — вскричал далеко не сэр.

А он думал, я собираюсь подставляться на «слабо»? Дуэлировать с пистолетами с десяти шагов с профессионалом — я еще не выжил из ума. На моих условиях и при всех, чтобы никто не посмел злословить.

— …Со ста ярдов, прямо сейчас. — Как раз нормальная дистанция для прицельного выстрела. — Мушкеты мне и этому… Генри Джеймсу тоже, — обернувшись к своим парням, ожидавшим у выхода и тоже подошедшим, приказал я. — Быстро! А то найдет отговорку и сбежит.

Бретер отчетливо побурел, но ничего не произнес. Он был гораздо выдержаннее, чем с виду.

— Кстати, у вас имеется секундант?

— Буссо Темп, — отрекомендовался еще один тип шести с лишним футов роста, с руками обезьяны по длине и волосатости, с рожей висельника и неприятным шрамом на левой щеке, изобразив вежливый поклон.

Не иначе, еще один заранее приготовившийся встрянуть на случай отказа.

— Это приятель Генри, — доложил Бэзил исправно. Ну так и есть. — Такой же ублюдок. Промышляет работорговлей и служил надсмотрщиком. Он спец по холодному оружию.

— Кто-то желает побыть моим секундантом? — провозгласил я в собравшуюся толпу.

Все же удивительные существа люди. Моментально на запах крови сбежались. Почему никого из них не видел в Охайо? А они своей крови проливать не любят. Исключительно смотреть на чужую.

— Сочту за честь, — сообщил неизвестно откуда вынырнувший Рюффен. В кафе точно не наблюдался, но против него ничего не имею.

Старательно отмерили расстояние, потом позволил выбрать из двух принесенных Гошем абсолютно одинаковых солдатских мушкетов первый попавшийся. Бретер не посмел отказаться. У него тоже имя, и не хочется прослыть трусом. Конечно, он предпочел бы знакомое оружие, да вот в данном вопросе его мнение как раз и не имеет значения. Я в полном праве требовать хоть на вилах драться.

Писаного кодекса не существует, но все же дурной тон драться с несовершеннолетними, больными, ближайшими родственниками, заимодавцами. Оскорбленный имеет возможность выбирать оружие и время. Естественно, полагались на традицию и привычное снаряжение, но у меня несколько отличающиеся от общих представления о чести. Наемные дуэлянты в списках уважаемых людей не числятся. Ехать за город неизвестно с кем и кто там поджидает — слуга покорный, ага. Заодно пусть в очередной раз и пошумят по моему поводу.

Оба мушкета достаточно хорошо знакомы: один — мой собственный, второй — Гоша. Бой точный, и неоднократно использовал в реальных стычках. В лесах и полковникам иной раз приходится шевелиться. А личный принес еще из Де-Труа. Для чужих глаз он не отличается, и все же когда держишь в руках неоднократно использованный и пристрелянный, это много приятнее чужих пистолетов сколь угодно высокого качества.

Рюффен махнул платком, я мгновенно вскинул оружие и выстрелил. На удивление, месье Генри тоже оказался лихим бойцом — успел ответно пальнуть. Где-то за спиной зазвенело выбитое стекло, и взвизгнул женский голос. Куда бы он ни целился, прежде чем упасть, а я специально затеял это на широкой улице, где сзади ничего не наблюдается, кроме моря с одной стороны и пустыря с другой, умудрился промахнуться на добрый фут в сторону. Надо потом сделать широкий жест и оплатить ущерб. Именно после таких вещей тебя почему-то начинают считать истинным шевалье. На самом деле чистая практичность.

— Убит, — крикнул майор от лежащего тела. — Прямо в голову.

— Это было неблагородно, — гневно вскричал месье Буссо Темп. Ему тоже очень захотелось подраться. И срочно. — Не желаете ли лицом к лицу? Или дикарю из Мичигана с дворянским оружием нечего делать?

— Ну, знаете ли, — достаточно громко сказал недовольный мужской голос. — Это переходит все границы. Поединок был честным.

Его поддержал гул голосов.

— Ну что ж, — сказал я демонстративно громко, — не очень понимаю, что может знать о чести работорговец. — А в Альбионе очень странное отношение к подобным людям. Полезны, но не войдут в общество никогда, даже будучи очень богатыми. При этом продавать собственных рабов не осуждается.

— Это оскорбление! — радостно завопила обезьяна с человеческим лицом. — Готов к вашим услугам прямо сейчас! — извлек Буссо клинок из ножен.

— Не одолжите ли саблю, майор?

— С удовольствием, — сказал Рюффен, доставая и протягивая ее с поклоном. Наклон четко отмерен и соответствует положению и уважению по отношению к собеседнику. Куда мне до таких манер. Долго придется тренироваться.

— Поглядим, на что ты способен! — вскричала морда со шрамом в восторге. Он уверен в своем преимуществе и победе.

Конечно, до мастера фехтования мне далеко, однако еще с Де-Труа, сначала с Адамом, затем с Рюффеном и вообще любым желающим я регулярно упражнялся при любой возможности. Прекрасно знал — рано или поздно придется доказывать нечто как раз таким способом. Дворяне обожают выяснять отношения между собой по разным, частенько глупейшим поводам. И я с некоторых пор вроде как принадлежу к их сословию. Лучше быть готовым к вызову, вечно уклоняться не удастся.

Клинки померили, сабля майора чуток длиннее тяжелого палаша в руках Темпа, однако, учитывая руки противника, все согласились — поединок предстоит равный. Народу заметно прибавилось, но все стояли далеко, не мешая и не пытаясь шуметь насчет нарушения эдиктов.

— Начнем? — сказал бретер, еле заметно скривив рот, и через мгновение пришлось отбиваться от быстрых сильных ударов.

С нехорошим чувством я осознал, что заигрался. Он опытнее и умелее. Едва успел отскочить, иначе бы он точно разрубил плечо. Лезвие клинка было настолько острым, что боли и не почувствовал сразу: все же достал, задев самым кончиком. По рубашке потекла кровь, а он торжествующе ухмыльнулся. Теперь даже не требуется рисковать, надо просто подождать, пока от потери крови ослабну.

Он был слишком уверен в себе и хотел красиво завершить поединок. Продолжал сыпать короткими жесткими ударами. Я отступал, уходя в глухую оборону. Вот он попытался ударить по колену, я отбил неловко, и последовал резкий выпад, уходящий в пустоту, потому что я шагнул быстро в сторону, не пытаясь парировать, и со всей силой рубанул по боку, раскроив мясо человеческого тела на всю возможную глубину и зацепив хребет, аж рукоять из рук чуть не вылетела. Впрочем, это было уже не столь важно. С такими ранами долго не живут. Он посмотрел изумленно вывалившимися от боли глазами, потом уронил свой клинок и мягко завалился на спину.

Все мои наставники неоднократно утверждали про отсутствие у ученика изящества в спаррингах. Заодно сходились во мнении об отсутствии наработанной техники фехтования и использовании приемов разных школ. От каждого понемногу набрался, вот и вышло. Мне требовалась не эффектность, а эффективность. Гарантированное отправление врага в ад. В лучшем виде получил наставления от Адама, попутно научившись воевать на качающейся палубе даже в шторм.

Действия достаточно часто рискованны до безрассудства, говорили в один голос. Но мне плевать. Главное — результат. Я не баловаться прихожу, а убивать. И доли секунды с лихвой хватило для одного удара, решившего исход. Я переводил дух, дыхание тяжелое, поединок дался непросто.

— Кто-то еще желает проверить, — сказал, поглядев на бьющего в агонии ногами дуэлянта, — не сегодня ли истекает срок его жизни? — И обвел взглядом присутствующих, жадно смотрящих на достаточно неприятное зрелище вываленных прямо на землю из живота сизых кишок.

Чья-то рука коснулась плеча, и я невольно дернулся, готовый врезать.

— Надо перевязать, — сказал Гош успокаивающим тоном.

— Пропустите! — прозвучал властный голос. — Немедленно пропустите!

Ага, власть проснулась с заметной задержкой и изволила явиться. Теперь меня арестуют за нарушение закона о дуэлях. Ночь проведу в каталажке, утром выпустят, содрав штраф. Обычная глупейшая практика. Моя бы воля — вешал бы обоих дравшихся, независимо от правоты и выживания после стычки. И все сразу бы прекратилось. Но король выпускает эдикт, а местная администрация от Англии до Альбиона смотрит сквозь пальцы на очередного погибшего из-за глупейшего повода.

Свадьба была изумительной. Съехались сливки колонии Альбион, включая и чиновников из Соединенных Королевств. Сплошные дворяне, отчего мне было несколько неуютно. То есть их мнение и раньше не особо интересовало, а с некоторых пор я мог вообще плевать на покрытые париками головы. Пусть и не по рождению, а по заслугам вполне шевалье. И что бы они там себе ни думали или ни говорили за спиной, я уж точно ничуть не хуже большинства присутствующих. И в отличие от них добился всего без родовитых предков, своим умом и руками.

Невеста блистала. В изумительном белом платье из выписанных из Парижа тканей, в брабантских кружевах и увешанная множеством брильянтов, она была энергична, весела и удивительна без подделки, поражая, помимо драгоценностей и фасона одежды, естественной красотой наповал. Прилежно исполнив первый танец, пришлось специально брать уроки, я отошел в сторону, позволив кавалерам приглашать, а ей получать удовольствие. Уже начинал с нетерпением дожидаться окончания церемонии. И вовсе не от счастья ожидания первой брачной ночи, хотя лишь сегодня ночью предстояло по-настоящему познакомиться. До сих пор мы и встречались достаточно редко.

Медленно перемещаясь вдоль гостей и перебрасываясь с ними вежливыми репликами, я старался не говорить много и не открывать рот лишний раз. Произносил в основном банальности, и только когда ждут ответа. Держал курс на единственного и неповторимого суперинтенданта нашей колонии. Ледрю дез Эссар из всех понаехавших, за редчайшим исключением, единственный толковый малый. И в данный момент у меня имелся приватный разговор. Все проще, чем являться на службу к нему и просить аудиенции.

— Еще раз поздравляю, — сказал он, поднимая бокал, — с удачной женитьбой.

— Благодарю, — чокнулись и отпили по глотку. — Хотя недавно, — в смысле после аудита, но это уже не для всех ушей информация, — узнал много любопытного насчет богатства и его внешней стороны.

Откровенно говоря, старания Глэна и его приватный доклад с цифрами и выводами ввергли меня в натуральный шок. Что-что, а разбирался он в финансовых делах прекрасно, распутывая порой сложные клубки и спрятанные отношения. Сейчас пригодилось. Прочитав текст, в первый момент я хотел вообще плюнуть на все и удрать в Мичиган. Там хоть не смотрят, как на выскочку. Потом подумал, перечитал его сочинение вторично и пришел к определенным выводам. Есть причина заметно скостить выплачиваемую по брачному соглашению супруге сумму. Звонить всем подряд о его ревизии и своих итоговых идеях не собираюсь. Это не мои похороны, каждый сам хоронит своих мертвецов и занимается хозяйством.

— И что не так? — посмотрел дез Эссар с удивлением. — Элизабет принадлежат плантация площадью около восьми тысяч акров, примерно за сотню рабов на плантации, несколько домашних, сотни голов рогатого скота, свиньи, овцы. Еще великолепная семейная резиденция в Акиндеке, столице колонии.

Про вклады в английских банках, превышавшие двадцать три тысячи фунтов стерлингов, или тринадцать с половиной тысяч луидоров (один фунт стерлингов шел как одиннадцать и семьдесят пять сотых ливра), всезнающему, видимо, не доложили. Зато про здешние дела полностью в курсе.

Деньги требовались позарез. Важно заселить поместья в Мичигане и долине Шенандоа своими людьми, а взять таковых было неоткуда. Корабли исправно выбрасывали на берег все новые толпы нищих переселенцев, но их сначала требовалось накормить, обуть, одеть, дать инструменты и отвести куда нужно. Да еще и скот не мешало дать. А все это, в свою очередь, требовало немалых вложений. Замкнутый круг. Чтобы получить доход, надо сначала потратиться, и серьезно, а золото отсутствовало почти полностью. Нет, некая прибыль с гвоздарных станков в Мичигане и здесь поступала, но недостаточно для моих планов. А еще бесчисленные свадебные расходы. Выглядеть плохо в глазах соседей позволить себе нельзя.

Я вздохнул и вполголоса принялся излагать. Оказывается, табак, являющийся основной культурой на здешних плантациях, запрещалось вывозить непосредственно потребителям в другие страны, а надлежало сначала доставить в королевский порт. В конечном итоге континентальная Европа поглощала две трети продукции, однако монеты шли не в кошелек производителя, а перекупщикам. Плантатор мог продать товар только и исключительно в метрополии и не имел возможности за вырученные деньги приобрести необходимое по более дешевой и выгодной цене. Требовалось закупать на месте, в Соединенных Королевствах.

Ничего оригинального в том не имелось. Испания тоже доила свои колонии постоянно, мешая им развиваться. Намного паршивее другое: при сбыте и закупках колонисты всецело зависели от тамошних торговых домов. Табак, погруженный на судно, отправлявшееся через Атлантику, оставался собственностью плантатора, и он нес весь риск при доставке груза. На его долю выпадали все расходы — ввозные пошлины, стоимость фрахта, страховка, оплата хранения, определение качества табака, погрузки, разгрузки и доставки к месту продажи. Естественно, и убытки.

При этом заказ по списку зависел во многом от доброй воли находящихся с другой стороны океана. Сидя в Альбионе, никак нельзя было проверить цену необходимого товара и его качество. Продавцы норовили накрутить цену на десять-двадцать процентов, когда узнавали, куда идет отправка. Сами торговые дома тоже брали вознаграждение за труды, а на этом берегу обнаруживалась дешевая, не соответствующая описанию вещь, частенько еще и поломанная. Возмущаться было бесполезно. У агентов в метрополии находились десятки отговорок.

Важно еще и другое. Фактически торговые дома Европы держали здешних плантаторов в жесткой петле, постоянно ее затягивая. Достаточно часто случалось, что цены на табак сохраняли сознательно низкими. Поскольку распоряжений заочно хозяин отдать не мог, а везти в чужие порты запрещалось, агент продавал товар в убыток, не стесняясь брать свой причитающийся процент. Торговый дом предоставлял кредит на покупку заказанного, в том числе ссужал на расширение производства и другие дополнительные нужды.

Долг с большими процентами приходилось погашать из стоимости урожая следующего года. Краткосрочная задолженность превращалась в долгосрочную закладную, а проценты по ней в первую очередь и взыскивались с каждой партии табака, увеличивая глубину финансовой пропасти. Попав в зависимость к кредитору, уже нельзя было уйти к другому. Выхода из заколдованного круга не существовало, потому что приходилось приобретать в Соединенных Королевствах, в данном случае в Англии, практически любую мелочь, вплоть до пресловутых гвоздей. Не зря продажи пошли весело и во все увеличивающемся масштабе. Приобретение моих, резаных, обходилось дешевле привозных почти в два раза.

Самое неприятное, что в прошлом году различные платежи поглотили до восьмидесяти процентов прибыли от урожая табака Харрингтонов. Из пяти последних лет в трех фрахт и иные дополнительные сборы включили практически всю сумму от продажи товара. В двух других закупленные в метрополии изделия свели доход к нулю. Богатства Элизабет были огромны, но их как бы и не существовало, а сама плантация находилась на грани продажи с целью рассчитаться с долгами.

— Браво, — сказал интендант, поднимая бокал. — Я в вас не ошибся. Вы сумели в кратчайший срок усвоить истину, коя до очень многих лиц с голубой кровью не доходит и к самой смерти. Чтобы находиться на плаву, требуется увеличение поставок, которые достигаются за счет расширения плантации и покупки новых рабов. Эти траты, в свою очередь, вгоняют в дополнительные расходы и повисают тяжким бременем. Тем более что никто не застрахован от преждевременных смертей живого имущества от болезней, неумения работать или элементарного бегства.

Он отпил вино из бокала и усмехнулся.

— Надо сказать, типичный дворянин, в наших условиях плантатор, имеет прекрасные манеры, постоянно в долгах и очень нестрог в вопросах морали, хотя отличается большим чувством «чести» в некоторых случаях, например, когда речь идет об обмане в карточной игре. Он презирает опасность и храбро бьется на поле боя. Но в целом ждать неких успехов в хозяйстве… — Интендант пожал плечами, при этом совершенно неясным образом мне стала понятна вся глубина презрения, испытываемая к высокородным со стороны купившего титул. До такого уровня передачи слов, не произнеся ничего, мне еще расти годами. — По моей достаточно приблизительной оценке, долг колонии насчитывает около двадцати трех миллионов ливров. Боюсь, практически все плантаторы уже давно не более чем придаток торговых домов в метрополии.

Опаньки… Если кто здесь умный, определенно дез Эссар. Дальше собственного положения мои мысли не пошли. А ведь мог догадаться: сложности общие. Конечно, ему виднее с высокого поста, да и время было все обдумать, и все же попытка произвести впечатление не удалась.

— Мне любопытны выводы, сделанные вами.

Или напротив?

— Естественно, из ловушки требуется вырваться, — ответил я сразу. — У меня имеется два варианта. Оба дают прибыль не завтра, однако, полагаю, дарят наилучшие шансы. Первый: прекратить выращивать столь выгодный для кого-то другого табак или свести посадки до минимума, переориентировав на продажу на местном рынке. Поля засеять пшеницей, кукурузой. Северные колонии с удовольствием возьмут пшеничную муку, а маисом охотно питается скот, и можно давать рабам. Кроме того, надо налаживать связи для продажи продукции в Вест-Индию и Южную Америку.

— Хе-хе, — тихонько засмеялся дез Эссар.

Я ему практически открытым текстом сообщил о желании заниматься контрабандой. Как честный чиновник, он просто обязан возмутиться. Только где в Соединенных Королевствах имеются такие чудеса, как беспорочные бюрократы?

— Продовольствие там охотно возьмут в любом количестве, и что гораздо приятнее — за счет сахарных плантаций имеют достаточно наличности.

— Да, — согласился он, — может сработать. Хотя на первых порах вас неминуемо ожидают трудности. А второй?

— На той стороне Потомака, выше по течению, я приобрел приличных размеров участок, где найдена железная руда.

Сто восемьдесят фунтов стерлингов где-то за две с половиной тысячи акров. Но это мое будет. Рано или поздно разработка начнется, пусть сейчас идея сорвется.

— Добыча минимальна и кустарна.

Здесь многозначительная пауза. Королевское правительство прямо строжайше запрещало выплавку железа в колониях. Оно совершенно не было заинтересовано в развитии Северной Америки и обогащении гугенотов с прочими протестантами. Впрочем, и католики особыми льготами не пользовались. Политика старая и сознательная. Европа предпочитала выкачивать богатства себе на пользу.

Он кивнул, поощряя к продолжению.

— В наше странное время, когда королю и министрам, да и многим вельможам, крайне не хватает денежных средств… Если бы вы посодействовали в получении лицензии на создание литейного и прочего производства, мы бы могли создать долевое общество по эксплуатации ископаемых.

— И как вы это видите?

— Не сильно надеюсь, что господа захотят вложиться заочно. Поскольку строительство и последующие затраты вроде привоза работников целиком лежат на мне, будет справедливым разделение дохода как восемьдесят пять к пятнадцати, не раньше чем через три года от получения разрешения.

— Хм…

— Чугун в Англии обходится в фунт стерлингов за тонну.

— На древесном угле?

А вопрос не случайный. Про новый метод с использованием кокса пока не многие в курсе. Выходит, очередная проверка.

— Во владениях криков имеются залежи каменного угля. За определенную плату моим работникам будет позволена разработка. Воевать, — слегка улыбнувшись, сообщил, — обойдется дороже. Да и баржи по воде спокойнее водить, не опасаясь нападений. Одна плавка из нормальной домны — и можно приобрести приятную плантацию.

— Заметно истощенной земли. Табак — культура не лучшая для выращивания.

— Вот и я о том.

— А негров куда, продадите?

— Ну что вы! Часть останется выращивать пшеницу, получив возможность арендовать собственные участки. Ремесленников на оброк. Некоторых отправлю на завод, там рабочие руки понадобятся в немалом количестве, как и в шахте. Даже платить таким стану.

— Да вы благодетель! — вскричал он с откровенной иронией.

— Нет, — отверг я честно, — в первую очередь беспокоюсь о собственном кармане. Раб — не самый лучший труженик. Ему важнее ничего не делать. Конечно, кнут помогает, но надсмотрщики тоже обходятся недешево. Вот когда они будут заинтересованы…

— Вы действительно собираетесь платить рабам? — Вот сейчас он был впервые удивлен.

Чтобы жить на грани закона и вне его, нужно быть честным с другими. Обещал — держи слово, даже если нечто изменилось. Такого не смогут не запомнить. В другой раз проще договариваться: уже доверяют. Этому меня учил отец.

— Готовым учиться профессии и увеличивать количество продукции, а не вкалывать из-под палки и втихаря портить уже сделанное. Неспособным или не желающим принять новые правила всегда найдется место у других владельцев. Что такое жизнь, — спросил я после паузы, — как не машина, приводимая в движение деньгами? Они у меня еще покажут чудеса энтузиазма, если правильно поставить дело и не скупиться на мелочи.

— Полагаю, пятьдесят процентов пайщикам и дивиденды в первый год с начала продаж, — откровенно подмигивая, заявил суперинтендант, — гораздо лучше смажут детали в данном механизме.

Он как бы приравнял будущих компаньонов к рабам. Совсем не то я имел в виду, но некое сходство имеется, и, вероятно, фраза прозвучала двусмысленно.

— Как разделить между участниками — решать вам, но отдавать контроль неизвестно кому не стану. При таких условиях могу согласиться максимум на двадцать пять процентов. Конечно, если некто вложит определенную сумму в создание мануфактуры…

— Настоящий дворянин не станет торговаться из-за разной мелочи.

Это он издевался?

— Думаю, сорок пять, — нажав интонацией, провозгласил суперинтендант, — вполне достижимое решение. Да? — Я согласно склонил голову. — Ну вот и славно.

Могло быть и хуже. И намного приятнее, чем ожидал, начав разговор, признал я, чокаясь бокалом в знак заключения сделки.

— Кстати, насчет вложения денег в производство подумаю. Вы, мой полковник, если и не поймали птицу-удачу за хвост, то положительно пару перьев выдернули из хвоста.

Вот любопытно было бы, что бы он сказал, покажи я ему эту рыжую птицу по имени Бэзил. Стал бы слушать его сомнительные россказни и поверил или сдал бы сразу в шахту, как абсолютно бесполезного и сумасшедшего типа?

— Когда речь пойдет не о проекте, а о реальных достижениях, обращайтесь. Чем смогу, помогу.

Ну да, кредит под гарантии второго человека в Альбионе много проще получить, и даже ссудного процента заламывать не станут. Все же приятно иметь дело с дез Эссаром. Половину выторгованных акций он неизбежно зарезервирует за собой, но мне-то какое дело? Без поддержки сверху при недружественном губернаторе и диких законах о колониях ничего не провернуть. И так придется почти наверняка влезть в долги.