Глава одиннадцатая
- Япис! - Эхо голоса Гадеса разнеслось по просторному помещению.
- Мой господин… - Даймон материализовался почти в ту же секунду.
- Иди к ней. Когда она закончит трапезу, проводи ее в покои. И проследи, чтобы у нее было все, чего только она пожелает. - Гадес взволнованно ходил взад-вперед. - Я оскорбил ее.
Япис промолчал, лишь вопросительно вскинул брови.
- А потом я ушел. Она даже не поела как следует. - Гадес запустил пальцы в волосы, растрепав прическу. И посмотрел на своего преданного друга. - Ты же знаешь, я никогда прежде такого не делал.
- Такого? - переспросил Япис.
- Такого! Такого! Я никогда не сближался с ними! Я никогда не участвовал в этих унизительных ритуалах притворства, интриг и ударов исподтишка, которые им требуются, чтобы соблюдать собственные интересы!
- Возможно, ты имеешь в виду общение с богинями?
- Разумеется, я именно это имею в виду! - взорвался Гадес.
Япис, хотя и пришел в замешательство от столь необычного проявления чувств своего господина, все же заговорил ровным, осторожным тоном:
- И Персефона потребовала слишком много, как ты говоришь, притворства и интриг, прежде чем ты ее оскорбил?
Гадес резко остановился и потер лоб, обдумывая вопрос Яписа.
- Нет, - честно ответил он.
- Но ты с ней все же общался, беседовал?
- Да, да, да! - признал Гадес, и только тут суть произошедшего дошла до него.
Ему ведь было очень приятно. Персефона проявила такой интерес к его владениям, и с ней было так легко говорить… совсем не так, как с Афродитой, или Афиной, или… губы Гадеса презрительно искривились, когда он вспомнил о молодых богинях, с которыми ему приходилось встречаться. Все они были избалованными красавицами, редко думавшими о чем-либо таком, что выходило за пределы их собственных потребностей и желаний. И когда голос Персефоны зазвучал холодно в ответ на то, что она восприняла как оскорбление, Гадес мгновенно припомнил тех бессмертных прелестниц и просто сбежал.
- А ты оскорбил ее намеренно? - спросил Япис.
- Разумеется, нет! - Гадес снова принялся нервно шагать взад-вперед. - Мне показалось забавным то, что она сказала. - Он бросил на Яписа мрачный взгляд. - Она решила, что ты принадлежишь к числу душ умерших.
Губы Яписа дернулись, как будто он с трудом сдерживал улыбку.
- Я рассмеялся, а потом заговорил с ней как с ребенком. Это ее весьма обидело. И она повела себя как любая другая богиня. - Гадес пожал плечами.
- Ты говоришь, она повела себя как любая другая богиня. Но тогда, я полагаю, обеденная зала уже разрушена до основания, а Персефона покинула Подземный мир? - спросил Япис.
- Нет, она… Нет. Она осталась сидеть на месте и ничего не разгромила. - Он замер, уставившись в вопрошающие глаза Яписа.
- Тогда, судя по всему, она повела себя совсем не как оскорбленная богиня, - вполне логично заметил Япис. - А что она сделала?
- Она сказала, что не привыкла выступать в роли предмета насмешек, - ответил Гадес.
- А ты что на это ответил?
- Я принес извинения и ушел.
- Могу ли я предположить, что в следующий раз ты принесешь извинения и останешься на месте, мой господин? - спросил Япис.
- В следующий раз?…
Гадес почувствовал, как в его груди разрастается слишком знакомое ощущение… Он знал, что скоро оно поднимется к горлу и он проведет еще одну отчаянную, бессонную ночь. Проклятый холерик… Именно так и назвал его Гермес.
Япис кивнул.
- В следующий раз.
- Она другая… - Голос Гадеса упал, бог заговорил тихо, напряженно.
- Да, это верно.
- Она не шарахается от душ умерших. Она… - Гадес умолк, вспоминая румянец на ее щеках, ее любопытство и теплоту взгляда. И процедил сквозь стиснутые зубы: - Мне следует держаться подальше от нее, пока она здесь.
- Друг мой… - Япис положил руку на плечо бога. - Но почему бы не позволить себе насладиться ее присутствием?
- И к чему это приведет? - Гадес потер грудь и стряхнул с плеча руку даймона. - Если я почувствую вкус жизни, а потом она уйдет или потеряет интерес ко мне… а так оно и случится, - с чем я останусь? Мне этого недостаточно, Япис. Мне всегда было недостаточно этого.
И так и должно быть, подумал Гадес, опять принимаясь шагать, потому что есть то, что отделяет его от других бессмертных. Он, в отличие от остальных богов и богинь, страстно стремился к тому, что снова и снова видел, наблюдая за душами смертных… но ни разу не замечал подобного между бессмертными.
- Мой господин, - негромко произнес Япис, - разве не лучше испытать хотя бы миг счастья, нежели не иметь его вообще?
- Я не так устроен, как все они. Я не понимаю, как можно смотреть на любовь как на игру.
Япис заглянул в измученные глаза бога и увидел там все то же бесконечное одиночество, которое Гадес прятал в себе в течение бесчисленных столетий. Даймон подумал о Персефоне. В юной богине было нечто совершенно особенное, что-то скрывалось за ее непревзойденной красотой и ее даром вдыхать свет в темноту. Гадес не должен отвергать Персефону. Если он это сделает, подумал Япис, то, пожалуй, навсегда захлопнет дверь перед любым шансом облегчить мрачную тоску своего существования.
Но как убедить Гадеса не избегать богини? Его господин вообще не привык к гостям. Все его бытие было распланировано, упорядочено и организовано, и в нем просто не было места для других бессмертных. А богиня весны определенно нарушала распорядок. И к тому же она была прекрасной, оживленной и загадочной.
Если бы Гадес мог чувствовать себя с ней так же легко, как с бесчисленными умершими!…
- Может, в этом и скрыт ответ, господин.
Гадес вопросительно посмотрел на него.
- Представь, что Персефона - просто одна из душ умерших.
- Япис, это глупо!
- Почему? - Даймон разочарованно развел руками. - Ты постоянно борешься с самим собой, Гадес! Ты говорить, что тебе следует держаться подальше от нее, но я же вижу в твоих глазах свет, которого не видел уже целую вечность! А что, если богини судьбы вдруг подобрели и среди бессмертных появилась та, что похожа на тебя? Но как ты узнаешь об этом, если будешь прятаться от любых проявлений жизни? Дай этой богине шанс, мой господин!
Прежде чем Гадес успел ответить, Япис вскинул голову, как будто прислушиваясь к внутреннему голосу.
- Она только что позвала меня.
- Ну так иди к ней! - приказал Гадес.
Однако стоило Япису исчезнуть, как бог снова громко окликнул его.
- Мой господин? - Япис снова материализовался рядом с ним.
- Попроси богиню весны завтра присоединиться ко мне в большом зале. Скажи ей, что, если ее все еще интересует Подземный мир, она может вместе со мной послушать жалобы и просьбы умерших и это даст ей блестящую возможность познания. - Гадес говорил быстро, как будто боялся передумать.
Япис загадочно улыбнулся.
- Очень хорошо, мой господин.
- Так, значит, завтра, богиня, - сказал Япис.
Он уже поклонился и попятился к выходу из покоев Лины, когда в распахнутую дверь ворвалась Эвридика и налетела на него сзади.
- Ух! - Япис пошатнулся, не устоял на ногах и растянулся на полу.
Лина и Эвридика, одинаково разинув рты, уставились друг на друга. Лина улыбнулась. Япис обычно выглядел так сдержанно, почти величественно - и вдруг он очутился лежащим плашмя, а его тога смешно задралась. Лина с трудом удержала громкий смех.
Эвридика тихонько пискнула. Ее голосок прозвучал нежно, легко и восхитительно. От этого Лина окончательно потеряла самообладание.
Япис встал, стараясь восстановить пострадавшую гордость, но мелодичный женский смех более чем вознаградил его за нелепую ситуацию, и Япис тоже расхохотался.
Как ему хотелось, чтобы все это увидел Гадес! Этому богу уж слишком недоставало смеха в жизни.
- Я, похоже, поскользнулся. - Все еще посмеиваясь, Япис оглядел гладкую поверхность мраморного пола под ногами. - Что-то тут было на полу, это точно.
- Думаю, это что-то зовется Эвридикой, - снова подавилась смехом Лина.
Эвридика безуспешно пыталась удержаться от хихиканья, зажав рот ладонью.
- Тогда я должен помнить, что впредь следует уделять особое внимание этой помехе.
Глаза Яписа светились весельем и, как решила Лина, увидев порозовевшие щеки Эвридики, возможно, чем-то еще. Она задумчиво проводила взглядом даймона, снова поклонившегося ей и на этот раз благополучно покинувшего комнату.
- Ох, Персефона, ну и денек у меня был! - Эвридика подбежала к ближайшему платяному шкафу. Напевая какую-то бодрую мелодию, призрачная девушка открывала ящик за ящиком, пока не нашла ночные сорочки богини. - Япис нашел отличную бумагу и уголь, и я уже начала чертить план дворца.
- Это замечательно, Эвридика, - сказала Лина.
Все еще размышляя над особым светом, который заметила в глазах даймона, она почти не слышала, что говорила Эвридика, лишь рассеянно кивала и позволила маленькой девушке снять с нее платье. Потом так же рассеянно подняла руки, и Эвридика через голову набросила на нее длинное ночное одеяние. Лина провела ладонями по ткани. Это был белый атлас, покрытый затейливой вышивкой… разумеется, вышивка изображала нарциссы. Нежная ткань была подобна теплой воде, касавшейся кожи.
- Подойди к тому столу и сядь, а я расчешу тебе волосы. У тебя усталый вид, - сказала Эвридика.
Она внимательно изучала свою богиню и, конечно же, заметила темные тени под фиолетовыми глазами.
Лина села на мягкий пуфик перед туалетным столом и вздохнула от удовольствия, когда Эвридика принялась расчесывать ее волосы. Она и не осознавала до этой минуты, насколько устала. Девушка весело рассказывала, как составляла карту дворца. Звук юного голоса был почти таким же успокаивающим, как прикосновение рук Эвридики. Лина почувствовала, как расслабляются ее плечи и мысли.
После того как Гадес стремительно покинул обеденный зал, Лина покончила с едой и остатками вина в бутылке. Нет. По правде говоря, сначала она долго ругалась и ворчала в адрес мужчин вообще, а уж потом решила, что незачем из-за очередной дурацкой выходки какого-то мужика лишать себя потрясающего ужина. Она доела необыкновенно вкусные блюда и допила восхитительное вино, а потом вслух произнесла имя Яписа. Через какие-то секунды он откликнулся на ее зов, готовый проводить Лину обратно в ее покои. Пока они шли по длинным коридорам, даймон неопределенно рассуждал о том, что в их Подземном мире гости случаются чрезвычайно редко, а потому у него нет особого опыта, как их принимать и беседовать с ними. Он еще выразил надежду, что Лина не будет слишком строго и слишком поспешно судить ни его самого, ни Подземный мир в целом.
Лина прекрасно поняла, что именно скрывалось за этими словами. Конечно, он имел в виду не себя, а Гадеса. Он откровенно приносил извинения за поведение своего бога. Подогретый вином раздражительный характер подстрекал Лину передать Гадесу особо цветистое послание на итальянском, но остатки здравого смысла, к счастью, заставили ее не раскрывать рта. Гадес - бог, а она находится в его владениях. Не слишком умно враждовать с ним, к тому же теперь, когда Гадеса не было рядом, Лина немножко подумала и пожалела о своем маленьком срыве. Гадес ведь не какой-нибудь разведенный мужчина средних лет, с потливыми ладонями, который пригласил ее на ужин для того, чтобы пожаловаться на непомерные расходы, а на десерт немножко полапать ее. Гадес - могущественный бессмертный, существо, о котором она слишком мало знала.
К тому же, если рассудить здраво, почему она вообще набросилась на него? Ну да, за ужином у него постоянно и непредсказуемо менялось настроение, но в то же время он был интересен и сексуален. И слова Яписа о том, почему его богу недостает хороших манер, определенно имели смысл. Он просто не привык к гостям. И его социальные навыки слегка заржавели. К тому же насколько вообще должен быть вежлив любой бессмертный? Лина вспомнила о властных манерах Деметры и бесцеремонной грубости Эйрин. По сути, резкое поведение Гадеса вполне соответствовало поведению этих двух особ.
Эвридика наконец закончила расчесывать ее волосы, но девушка, безусловно, ощутила напряжение Лины - потому что мягкие, прохладные руки начали массировать ей плечи. Лина вздохнула и закрыла глаза, стараясь успокоиться.
У нее ведь на самом деле не было причин срываться на Гадеса. Он вовсе не намеревался обидеть ее своей шуткой, он просто обращался с ней как с наивной юной богиней, какой Лина и выглядела, и ее глупое проявление характера вряд ли улучшило его мнение о Персефоне. Если Лина хочет, чтобы он обращался с ней как со взрослой, она и вести себя должна соответственно.
Merda! Она провела здесь меньше суток, а уже устроила вокруг себя кутерьму. Она что, выжила из ума? В конце концов, ее отправили в Подземный мир, чтобы выполнить определенную работу. Что ж, по крайней мере, ей хватило ума согласиться, когда Япис многословно сообщил ей о приглашении Гадеса присоединиться к нему на следующее утро, чтобы выслушать ходатайства умерших. Она должна отбросить личное и смотреть на все как на работу, ради которой Деметра прислала ее сюда. Необходимо, чтобы умершие видели ее, потому что ее присутствие может принести им успокоение. Правда, Лина ничего не могла поделать с тем, что ей просто хотелось провести как можно больше времени с Гадесом, потому что темнокожий бог заинтересовал ее, что, безусловно, было глупостью… основательной глупостью…
Но в то же время неоспоримой правдой.
Лина понимала это. И пока Эвридика успокаивала ее растрепанные нервы, Лина хотя бы призналась себе в этом. Гадес зачаровал ее, как и все в Подземном мире. Ее влекло к богу, но, возможно, лишь потому, что она очутилась в совершенно незнакомом месте, и потому, что этот невероятный мир был таким новым и необычным. Как же ей не удивляться завораживающим чудесам, что окружали ее? И вся эта магия естественным образом включала в себя бога, отвечающего за нее. Так что нет ничегошеньки удивительного в том, что Лине хочется узнать о Гадесе как можно больше.
По крайней мере, так она себе говорила.
- Персефона, да ты уже почти спишь! - сказала Эвридика. Она взяла свою богиню за руку и потянула к кровати с балдахином. - Ложись-ка. Я тебе спою. Ту песенку, которую обычно пела мне мама.
Слишком уставшая, чтобы возражать, Лина позволила юному духу уложить себя в роскошную, невероятно широкую постель. Эвридика устроилась рядышком. Поглаживая богиню по волосам, она начала напевать нежную колыбельную - в ней говорилось о малыше, который на крыльях ветра улетел в яркую страну снов.
- Эвридика… - сонно пробормотала Лина.
- Да, богиня.
- Спасибо, что так заботишься обо мне.
- Я лишь рада этому, Персефона. Не за что благодарить.
Сон мягко наплыл на Лину, и ей приснилось, что она летит на крыльях ветра, преследуя тень Бэтмена.
