Самый трудный сеанс коучинга за всю мою карьеру начался с разглядывания (казалось, целую вечность) макушки лысой головы одного топ-менеджера. Голова принадлежала Стиву, руководителю отдела строительной компании с большим дефицитом баланса. К тому моменту, когда его CEO попросил меня приехать и помочь, Стив занимал эту должность четыре месяца.

Тем утром я поднялась лифтом на восьмой этаж, подождала в приемной, после чего меня наконец-то провела в роскошный кабинет Стива секретарша, голос которой немного дрожал, когда она объявила о моем приходе. Когда у меня за спиной тихо закрылась дверь, Стив не оторвал взгляд от своего компьютера, отметив мое присутствие длинным вздохом и яростным шквалом щелчков мышью. Мне оставалось только стоять, неловко уставившись на его макушку и восхищаясь содержимым его презентационной витрины. Среди всего прочего там была большая награда в виде шара для сноса зданий; на самом деле это многое говорило о сложившейся ситуации.

Меня не так уж легко вывести из себя, но по мере того как секунды медленно тянулись, появилось ощущение, что мне предстоит решить очень сложную задачу, и мне стало немного не по себе. Не помогло даже то, что я держала в руках красную папку с заметками о беседах с сотрудниками, которые рассказали мне о неуравновешенности их руководителя.

— Можно мне присесть? — наконец решилась спросить я.

— Пожалуйста, доктор Эйрих, — нетерпеливо вздохнул он, по-прежнему не поднимая глаз. — Как вам будет угодно.

Когда я села и открыла свою папку, приготовившись начать беседу, Стив отодвинул кресло и встал. Наконец он взглянул на меня.

— Позвольте мне сказать вам пару вещей о моей работе здесь.

Затем с неугомонностью тигра в клетке он начал расхаживать туда-сюда, рассказывая о своем амбициозном видении бизнеса и философии сурового лидерства. На меня произвела большое впечатление его энергия, но я также поняла, что наша совместная работа потребует от него всего, на что он способен.

Стив сообщил, что его отдел находится в очень трудном положении, хотя я уже об этом знала. Его предшественника уволили за перерасход средств, поэтому в убыточном подразделении необходимо было стимулировать рост и при этом найти возможности для повышения эффективности где только можно. Ситуация была из разряда «менять двигатель самолета, находящегося в воздухе». Для неудачи места не было, но Стив не сомневался, что он самый подходящий человек для выполнения этой задачи. К числу лидерских навыков, о которых заявил он сам, относилось формирование высоких ожиданий, сплочение команды и жесткий, но справедливый стиль руководства.

— Я знаю, что столкнусь с трудными задачами на этом посту, — уверенно заявил он. — Но я также знаю, как добиться от людей максимума.

К сожалению, Стив полностью заблуждался.

Во время бесед с непосредственными подчиненными Стива я обнаружила то, что CEO компании только начал понимать: «правление» Стива уже оборачивается катастрофой. За шестнадцать недель, прошедших после его официального назначения на должность, три сотрудника уже ушли из компании. Четвертый, который недавно начал принимать лекарства от давления из-за «стресса, связанного со Стивом», был на полпути к увольнению. Хотя ни один член команды не ставил под сомнение способности и опыт Стива, все считали его, если выразиться вежливее, чем они, полным кретином. Он отдавал распоряжения в приказном тоне, ставил под сомнение компетентность подчиненных и кричал на них; сотрудники считали такое поведение непрофессиональным и пугающим. А ведь они не были группой нытиков. Они показались мне опытными, видавшими виды людьми, которые вовсе не ждут, чтобы с ними нянчились. Стив просто слишком на них давил.

Справедливости ради следует отметить, что Стив прошел свой карьерный путь в агрессивной среде строительной отрасли, где научился тому, что выдающийся лидер — это чаще всего «тот, кто кричит больше всех». Однако даже если такой жесткий стиль был приемлем в прошлом, в новой должности он мог стать весьма дорогостоящей ошибкой, особенно на фоне сложившейся в компании культуры сотрудничества.

Стив расхаживал по своему новому кабинету, гордо и во всех подробностях расписывая, что именно он тот самый лидер-визионер, который нужен компании в этот трудный период, а я тем временем удивлялась тому, насколько он не отдает себе отчета в происходящем. Поведение Стива негативно сказывалось на моральном духе сотрудников, эффективности работы команды и его собственной репутации. Даже потеря нескольких лучших специалистов не поколебала его представление о себе как об эффективном и уважаемом руководителе. Однако команда Стива уже была сыта его агрессивным поведением, а мне предстояло найти способ донести до него эту мысль.

Юный Хэйли Джоэл Осмент укутан розовым одеялом, а его голова покоится на мягкой подушке. Он пристально смотрит на Брюса Уиллиса.

— Я хочу рассказать вам свой секрет, — начинает он. Камера приближается к его напуганному лицу.

— Я вижу мертвых людей.

— Во сне? — спрашивает Уиллис.

Осмент молча смотрит на него в ответ, а его грустные глаза говорят о том, что он видит их не во сне.

— Что, наяву?

— Они везде ходят, как обычные люди, — отвечает Осмент. — Они не видят друг друга. Они видят только то, что хотят видеть. Они не знают, что умерли.

— Ты часто их видишь?

— Все время…

Это сцена из фильма «Шестое чувство», а юный Осмент (внимание, спойлер!) действительно видит мертвых людей. Подставьте слово «иллюзорный» вместо слова «мертвый» — и это будет точное описание современного мира. Эта сцена напоминает нам о том, что мы живем в среде самообмана, то есть видим только то, что хотим видеть. Если же вы отдаете предпочтение радиопередачам перед художественными фильмами, возьмите вымышленный Гаррисоном Тейллором город Лейк-Уобегон, в котором каждый ребенок имеет способности выше среднего уровня. Мы посмеиваемся над этим статистически невозможным сюжетным ходом, поскольку видим такую иллюзию повсюду: на работе, в школе, на собраниях родительского комитета, в продуктовом магазине и даже у себя дома.

Почти все, кто провел какое-то время в мире бизнеса, сталкивались с таким руководителем или коллегой, как Стив. Вы знаете этот тип личности: люди, которые, несмотря на свои успехи в прошлом, очевидную квалификацию и бесспорный интеллект, демонстрируют полное непонимание того, какое впечатление производят на окружающих. Такой руководитель считает, что его подробные указания делают его хорошим менеджером, но на самом деле просто выводит сотрудников из себя; такой клиент мнит себя отличным партнером, но известен в офисе как человек, с которым невозможно работать; такой отец не верит в то, что учит своих детей быть расистами, но хватает ребенка за руку и переходит на другую сторону улицы каждый раз, когда видит идущего напротив человека с другим цветом кожи. Что их объединяет? Все эти люди абсолютно уверены в правильности собственных представлений о себе, но все они в корне ошибаются.

Специалист по бихевиористской экономике, лауреат Нобелевской премии Дэниел Канеман считает, что человеку свойственна «почти неограниченная способность игнорировать свое невежество». Исследования говорят о том, что мы склонны считать себя более умными, веселыми, стройными, красивыми, социально компетентными, более талантливыми спортсменами, лучшими студентами и более умелыми водителями, чем мы есть на самом деле. Ученые обозначили это явление термином «эффект выше среднего». Однако в честь нашего руководителя «выше среднего» я буду называть этот эффект болезнью Стива.

Безусловно, с математической точки зрения 49 процентов людей действительно выше среднего по любому показателю. Однако во многих случаях наше фактическое место на кривой нормального распределения на самом деле не совпадает с тем, где оно должно быть, по нашим оценкам. В ходе одного исследования с участием более чем 130 тысяч специалистов в области финансовых услуг, технологий, ухода за больными и т. д., исследователи обнаружили почти полное отсутствие какой бы то ни было связи между эффективностью работы, по оценкам самих специалистов, и объективной оценкой их эффективности. В ходе другого исследования с участием тысячи инженеров из района залива Сан-Франциско более 33 процентов из них оценили свою эффективность как превышающую эффективность коллег на 5 процентов — и только один храбрец оценил уровень своей эффективности как ниже среднего.

Эмпирические данные о болезни Стива получены также вне стен корпоративной Америки. В ходе одного знаменитого исследования было установлено, что целых 94 процента университетских профессоров считают себя выше среднего в профессиональном плане. А результаты еще одного исследования могут вызвать беспокойство у тех, кто планирует проведение любой медицинской процедуры в ближайшем будущем. Выяснилось, что хирурги-ординаторы оценили собственный уровень владения профессиональными навыками намного выше, чем специальная комиссия, принимающая экзамены (хотя, к счастью, скорее всего, именно поэтому они сдают такой экзамен).

Пожалуй, нет ничего удивительного в том, что тяжесть последствий болезни Стива зависит от распространенности этой проблемы. Например, на работе сотрудники с низким уровнем самоосознания уменьшают эффективность всего коллектива, снижая качество принимаемых решений в среднем на 36 процентов, подрывая координацию действий на 46 процентов и увеличивая количество конфликтов на 30 процентов. В целом компании, в которых число не осознающих себя сотрудников выше, демонстрируют более низкие финансовые показатели: в ходе одного исследования с участием сотен акционерных компаний открытого типа было установлено, что в компаниях с низкой доходностью на 79 процентов выше вероятность того, что в них работает много сотрудников, не обладающих самоосознанием.

Как может подтвердить любой, кто работал на пребывающего в иллюзиях начальника, болезнь Стива особенно заразна (и губительна) среди руководителей. Как уже было сказано, когда руководители теряют связь с реальностью, это в шесть раз повышает вероятность того, что они поставят компанию на грань провала. Из-за чрезмерной уверенности в себе руководители также могут не замечать блестящих способностей подчиненных и недооценивать из-за этого вклад сотрудников, обеспечивающих самые высокие результаты. И хотя люди, занимающие влиятельные должности, обычно обладают не более низким уровнем самоосознания в начале своей карьеры (для того чтобы занять должность руководителя, необходимо изначально иметь определенный уровень самоосознания), во многих случаях их иллюзии растут вместе с рангом и стажем. Первый успех открывает путь пьянящей гордости, мешающей им увидеть истину, которую они могут и должны видеть.

По мере расширения полномочий повышается их уровень переоценки своих способностей. Например, по сравнению с руководителями среднего и низшего звена топ-менеджеры в гораздо большей степени переоценивают свою эмпатию, адаптивность, способность к сотрудничеству, навыки коучинга и, как ни странно, навыки самоосознания. Однако больше всего поражает то, что по сравнению со своими менее опытными коллегами опытные руководители чаще переоценивают свои способности. Аналогичным образом менеджеры старшего возраста склонны неправильно оценивать свою эффективность (относительно оценки, которую дает им руководитель) в гораздо большей степени, чем их более молодые коллеги .

Но разве опыт, возраст и стаж работы руководителя не должны повышать уровень инсайта? Хочется верить, но существует несколько причин того, почему это не так. Во-первых, должности высшего уровня в большинстве случаев достаточно сложны и связаны с размытыми критериями эффективности и субъективным определением успеха. Во-вторых, при переходе выше определенного уровня нет надежных инструментов получения честной обратной связи, достаточной для оценки эффективности на основе этих субъективных критериев. Ситуацию еще больше усугубляет тот факт, что многие влиятельные люди окружают себя друзьями или подхалимами, которые не бросают им вызов и не спорят с ними. Как говорит профессор Манфред Кетс де Врис, их окружают «стены, зеркала и лжецы». И наконец, во многих случаях иллюзии приносят топ-менеджерам выгоду — например, чрезмерно уверенные в себе CEO обычно получают более высокую оплату, чем их коллеги, а по мере роста их вознаграждения растет и уровень их самоуверенности. В действительности оплата труда глав компаний зависит скорее не от их таланта или эффективности, а от пиара и восприятия: ни один совет директоров не захочет, чтобы их CEO был ниже среднего, поэтому размер его вознаграждения никогда не бывает меньше рыночных ожиданий. Штаб-квартиры компаний такого рода вполне могли бы находиться в городке Лейк-Уобегон!

Вместе с тем, несмотря на завышенную оценку (и независимо от того, занимаем мы высокую должность или нет), наши ошибочные убеждения преследуют нас и дома, порой в равной мере негативно сказываясь и на личной жизни. Исследователи установили, что в одном случае из четырех люди поддерживают эмоционально отстраненные личные отношения из-за оптимистичных представлений о своих личностных качествах и своем поведении. Чрезмерная уверенность в себе может также сказаться на том, как мы воспитываем детей. Например, большинство отцов и матерей значительно переоценивают количество слов, которые они говорят своим детям на стадии доречевого развития (у детей, которые слышат больше слов дома, больше словарный запас, выше IQ и лучше успеваемость в школе). Кроме того, 82 процента родителей считают, что умеют управлять своими финансами, но при этом накапливают огромные долги и забывают о необходимости долгосрочных накоплений. Именно эти родители считают себя великими учителями своих детей в области управления финансами — но это почти то же самое, как если бы наш бедный Стив выиграл приз «Босс года».

С учетом всего сказанного вряд ли стоит удивляться тому, что такой самообман негативно сказывается на наших детях, создавая бесконечный цикл. В ходе одного исследования был проведен опрос более миллиона старшеклассников на предмет наличия ряда личностных качеств. В результате было установлено, что целых 25 процентов респондентов относят свою способность ладить с людьми к верхнему 1 проценту. Сколько участников исследования отнесли себя к категории ниже среднего? Два процента . Вопреки надеждам многих родителей на то, что самоосознание появится у их детей в первый же день учебы в колледже, в действительности этого не происходит. Когда исследователи попросили студентов университетов сравнить себя со своими ровесниками по таким качествам, как вежливость, ответственность, готовность к сотрудничеству и зрелость, участники отнесли себя к категории выше среднего по очень большому количеству качеств — 38 из 40.

Еще больше усугубляет ситуацию то, что наименее компетентные люди чаще всего бывают наиболее уверенными в своих способностях. К этому выводу впервые пришли профессор психологии Стэнфордского университета Дэвид Даннинг и Джастин Крюгер, который учился тогда в магистратуре. Они обнаружили, что участники исследования, получившие самые низкие результаты по тестам за юмор, грамматику и логику, чаще всего переоценивали свои способности. Например, участники эксперимента, чьи результаты попали в 12-й перцентиль, в среднем были уверены в том, что их способности попадают в 62-й перцентиль. Этот феномен известен как эффект Даннинга — Крюгера; аналогичные результаты были получены при оценке десятков других навыков, таких как вождение, академическая успеваемость и эффективность работы.

Но, может быть, в глубине души люди знают о своей некомпетентности и просто не хотят признавать это перед другими? Как ни странно, эффект Даннинга — Крюгера имеет место даже тогда, когда людей стимулируют точно оценивать свои способности. Создается впечатление, что некомпетентные люди, по сути, не лгут; более высока вероятность того, что они «получили в дар свыше необоснованную уверенность, опирающуюся на нечто такое, что кажется… знанием».

В основе этого феномена лежит вызывающий тревогу парадокс: если бы вы заразились болезнью Стива, разве вы знали бы об этом? Исследователи Оливер Шелдон и Дэвид Даннинг разработали ряд оригинальных исследований, которые показали, в какой степени даже самые умные и успешные люди не осознают самообмана. Они начали с приглашения в лабораторию студентов MBA (умных, мотивированных профессионалов со средним опытом работы шесть лет), где дали им тест на оценку эмоционального интеллекта (EQ), который, как мы уже знаем, является важнейшим навыком для достижения успеха на работе и в жизни. Вы можете подумать, что, если представить умным людям доказательства того, что им необходимо повысить свой коэффициент EQ, они захотят принять для этого необходимые меры. Но Шелдон и Даннинг не обнаружили такой закономерности. Когда участникам исследования предоставили возможность купить со скидкой книгу о повышении EQ, студенты с самыми низкими его показателями (то есть те, кому такая книга была нужна больше всего) меньше всего были склонны купить ее.

Выступая с докладами в различных организациях, я часто привожу статистические данные о неэффективности 50 процентов менеджеров. После десятков выступлений по всему миру я увидела, что реакция слушателей всегда одинаковая. Сначала присутствующие в зале люди вежливо улыбаются. Я спрашиваю их: «Вы знаете, что это значит?» После неизменно долгой паузы я предлагаю им взглянуть сначала налево, а затем направо. Раздается нервный смех, и они наконец понимают суть происходящего. Плохой менеджер — это либо сам сидящий в зале, либо тот, кто сидит рядом с ним! В этот момент все начинают с опаской смотреть друг на друга, думая при этом: «Ну что же, поскольку это не я, значит, это должен быть тот, кто сидит рядом со мной, так ведь?»

Все дело вот в чем: нам неприятно допускать вероятность того, что мы не обладаем таким умом, навыками или эмоциональным интеллектом, как нам кажется — в конце концов, если перефразировать Дэниела Канемана, находить ошибки и недостатки других людей гораздо легче и приятнее, чем собственные. Однако когда люди погружены в самообман, как правило, они последними узнают об этом. К счастью для всех нас, болезнь Стива излечима; далее мы попытаемся разобраться в том, как это сделать. Но сначала следует найти ответ на такой вопрос: почему мы вообще склонны пребывать в иллюзиях?

Хотя способность к самоосознанию присуща почти всем людям, ни один человек не рождается с этим качеством. В младенческом возрасте мы считаем себя центром Вселенной, ведь мы представляем собой всего лишь хныкающий комок постоянных требований, которые обычно выполняются, как будто этот мир создан с единственной целью — удовлетворять их. (Один мой клиент вспоминает, что в детстве считал, будто мир в буквальном смысле вращается вокруг него, а значит, существует только тогда, когда он не спит!) Следовательно, наша первая веха на пути к самоосознанию состоит в том, чтобы понять себя как обособленный объект окружающего мира.

Став достаточно сильными, чтобы встать на свои ноги и увидеть свое отражение в зеркале, мы лопочем что-то глядящему оттуда незнакомцу. Однако примерно в возрасте двух лет мы начинаем понимать, что этот незнакомец — мы сами. Оказывается, мы — это не весь мир, а всего лишь одно из живущих в нем существ. Очевидно, что это знание может сопровождаться неутешительным падением статуса, вместе с которым приходит всплеск таких тревожных эмоций, как замешательство и зависть.

На этом этапе, несмотря на осознание того, что мы представляем собой всего лишь одно из многих «я», окруженных другими «я», наш мозг еще недостаточно развил способность объективно оценивать свою сущность. В частности, по данным исследований, когда дети младшего возраста оценивают свою успеваемость в школе, их оценки почти не совпадают с оценками учителей. Другими словами, мы все еще не видим разницы между своими желаниями и реальностью. Само стремление быть самым лучшим и симпатичным игроком в мяч в комнате для нас означает, что мы действительно самые лучшие и симпатичные игроки. В таком возрасте завышенные представления о себе могут казаться очаровательными, поэтому они сохраняются вопреки неоднократному обнаружению их ошибочности. (Возможно, вы даже знакомы с несколькими взрослыми людьми, которым еще предстоит преодолеть этот недуг, но мы вернемся к этому немного позже.)

В возрасте 10–13 лет поднимается первый свежий ветерок самоосознания. В этот период у нас начинает развиваться способность обозначать свое поведение описательными характеристиками, такими как популярный, приятный и готовый помочь. Кроме того, мы пробуем экспериментировать с некоторыми не совсем идеальными качествами. А затем начинается буря. В неспокойном подростковом возрасте мы открываем для себя новую и поистине безграничную способность к самонаблюдению. Учитывая все наши явно противоречивые настроения и порывы, выстраивание непротиворечивой теории о том, кто мы такие, может стать весьма непростым. Когда наши представления о себе становятся все запутаннее и сложнее, мы начинаем тратить почти безрассудно много времени на размышления о том, что о нас думают другие. В этот период мы находимся в таком замешательстве, что с одинаковой вероятностью можем думать о себе как плохо, так и хорошо. Представленный ниже пример из книги Сьюзен Хартер The Construction of Self («Формирование своего „я“») поможет вам вспомнить этот увлекательный процесс:

Что я представляю собой как человек? Вряд ли вы это поймете. Я сложная личность! …В школе я серьезна и даже прилежна… [но] также и бездельничаю, потому что если ты слишком прилежна, то не станешь популярной. …[Мои родители] хотят, чтобы я получала только отличные оценки, и очень мной недовольны… Поэтому дома я ужасно нервничаю и даже начинаю язвить… Но я действительно не понимаю, как у меня может так быстро меняться настроение — я радостно общаюсь с друзьями, затем прихожу домой, ощущая тревогу, а затем раздражаюсь и начинаю язвить родителям. Кто из них настоящая я?

Большинство из нас долгие годы борются с этими противоречиями, отчаявшись определить сущность своей юношеской личности. У одних людей такой поиск себя проявляется в виде непрерывных размышлений за закрытой дверью спальни, зачастую в сопровождении оглушающе громкой музыки (в моем случае это выражалось в форме подробных записей в дневнике, слишком щекотливых, чтобы о них здесь говорить). У других это может повлечь за собой импульсивную реакцию в виде воровства в магазинах, прогулов или агрессивного поведения.

К счастью, по мере приближения второго десятка нашей жизни на этой планете мы начинаем выстраивать более целостную теорию на основе противоречивых представлений о себе («Тот факт, что я веду себя робко в окружении незнакомых людей, не означает, что я необщительный человек»). Мы начинаем понимать и принимать свои качества, ценности и убеждения и зачастую осознавать то, в чем именно мы не можем хорошо проявить себя. Кроме того, мы ощущаем новый уровень сосредоточенности на своем будущем «я», которая обеспечивает нам долгожданное чувство направления.

Однако хотя большинство людей демонстрируют прогнозируемое продвижение в сторону самоосознания, темпы этого продвижения совершенно разные. Таким образом, путь к самоосознанию в какой-то мере напоминает Кентуккийское дерби: все мы начинаем с одной линии старта, но после выстрела некоторые из нас с высокой скоростью вылетают из ворот, некоторые двигаются вперед медленно, но верно, а кто-то спотыкается или шатается на ходу.

При отсутствии решительных усилий, направленных на развитие самоосознания, обычный человек добивается весьма скромных успехов в этом деле по мере взросления. Однако наши «единороги самоосознания» отличаются от обычных людей. Хотя их детство начинается с такого же или немного более высокого уровня самоосознания, с каждым годом его темп ускоряется. В ходе этой гонки за инсайтом обладатели «тройной короны» Triple Crown сразу же отрываются от всей группы и продолжают увеличивать этот разрыв на каждом этапе жизненного пути.

Тем не менее следует помнить, что, как ни странно, моделям поведения, необходимым для формирования и поддержки самоосознания, можно научиться. Нужно только знать, с чего начинать, а это (по крайней мере, на базовом уровне) означает понимание того, что мешает нам составить ясное представление о себе. Одни препятствия находятся внутри нас, тогда как другие навязывает нам мир, который становится все более иллюзорным. В оставшейся части главы мы сфокусируемся на внутренних препятствиях на пути к самоосознанию, то есть на том, как мы сами стоим у себя на пути, в большинстве случаев даже не подозревая об этом.

Одно из моих самых любимых психологических исследований было проведено среди заключенных, отбывавших срок на юге Англии. Профессор психологии Константин Седикидис и его коллеги дали заключенным, большинство из которых совершили преступления с применением насилия, список девяти положительных личностных качеств, и предложили оценить в себе каждое качество в сравнении с двумя группами: обычными заключенными и не находящимися в тюрьме членами общества. Вот этот список:

• нравственный;

• добрый по отношению к другим людям;

• заслуживающий доверия;

• честный;

• благонадежный;

• отзывчивый;

• щедрый;

• сдержанный;

• законопослушный.

А теперь представьте, что вы оказались в тюрьме, скажем, за вооруженное ограбление. На первый взгляд трудно поверить, что вы могли бы применить для описания себя любую из этих характеристик, не так ли? Тем не менее заключенные сделали это. В действительности они не только оценили себя по этим критериям более высоко по сравнению с другими заключенными; не менее чем по восьми из девяти качеств они поставили себе более высокую оценку, чем обычным членам общества. Единственное исключение — качество номер девять. По словам Седикидиса, по непонятным причинам «они оценили себя как таких же законопослушных граждан, как и другие члены общества». (Не размышляйте об этом слишком долго, иначе ваш мозг взорвется, поверьте мне.)

Это исследование — наглядный, хотя и несколько неправдоподобный пример того, насколько слепы мы бываем в отношении самих себя. Если говорить о том, какие внутренние установки больше всего ограничивают наш успех, то существует три зоны, где мы сами стоим на своем пути. И чем больше мы игнорируем эти три «слепые зоны», тем губительнее это сказывается на нас.

Профессор Дэвид Даннинг (который первым показал, что наименее компетентные люди больше всего уверены в себе) большую часть своей карьеры пытался понять, почему у нас так плохо получается оценивать собственную эффективность. Следует признать, что нет ни одного удовлетворительного объяснения, однако Даннинг и его коллега Джойс Эрлингер обнаружили сильное влияние феномена, который они называют «мышлением сверху вниз», а я обозначаю термином слепота в отношении знаний — это и есть наша первая «слепая зона». Проанализировав результаты ряда исследований, Даннинг и Эрлингер пришли к выводу, что наше мнение по поводу своих способностей в конкретных ситуациях в меньшей степени основано на эффективности наших действий и в большей зависит от общих убеждений в отношении себя и наших базовых навыков. Например, участники исследований, которые считали себя знатоками географии, были уверены в том, что особенно хорошо справились с тестом по географии, хотя в целом получили оценки не выше, чем остальные.

Как ни парадоксально, чем эрудированнее мы себя считаем, тем более губительной может быть слепота в отношении знаний. В качестве иллюстрации рассмотрим такой пример. Давайте вернемся в 2013 год, когда бейсбольная команда Boston Red Sox победила команду St. Louis Cardinals в весьма напряженной Мировой серии. Перед началом сезона канал ESPN обнародовал прогнозы сорока трех настоящих экспертов по бейсболу по поводу его результатов. Как думаете, сколько экспертов предсказали, что Boston Red Sox или St. Louis Cardinals выйдет в Мировую серию? Ни один. То же самое произошло и с экспертами, среди которых провел опрос журнал Sports Illustrated. Эксперты, которых выбрали в журнале Baseball America, составили не столь ужасные прогнозы: один из десяти предсказал, что команда St. Louis Cardinals успешно сыграет все игры Мировой серии. Получается, шестьдесят высокооплачиваемых, пользующихся большим уважением авторитетных экспертов по бейсболу продемонстрировали крайне низкий коэффициент успешных прогнозов в отношении состава участников Мировой серии — 0,83 процента. Если бы они выбирали две команды наугад, то их прогнозы были бы более чем в семь раз точнее!

На первый взгляд, это необычный случай, статистическая аномалия. Однако на самом деле эксперты ошибаются чаще, чем мы думаем, и не только в области спорта. В 1959 году психолог Льюис Голдберг провел простое исследование, в ходе которого сравнил точность диагнозов клинического психолога с точностью диагнозов, поставленных его помощниками (как их тогда называли). Цель исследования состояла в том, чтобы продемонстрировать важную роль опыта в таких суждениях. Можете себе представить разочарование Голдберга, когда он обнаружил, что специалисты диагностируют психологические расстройства не лучше, чем их неопытные помощники, чьи диагнозы оказались на 2 процента точнее!

Тем не менее, даже если мы не относимся к числу экспертов, чрезмерная уверенность в своих навыках и способностях может создавать нам проблемы. Мы можем выбрать область деятельности или специальность, для которой непригодны («Я стану великим астрофизиком, ведь я хорошо разбираюсь в математике!»), не замечать ошибок в личной жизни («Нет ничего плохого в том, чтобы позволить моему пятилетнему ребенку самому ходить в школу — я замечательный отец!») или пойти на риск в бизнесе, опираясь на плохие рекомендации («Мы определенно должны купить эту идущую ко дну компанию, ведь у меня так хорошо получается выводить компании из кризиса!»).

Внутренние препятствия не просто делают нас слепыми в отношении того, что мы знаем, — они искажают наше восприятие того, что мы чувствуем. Для того чтобы понять суть второй «слепой зоны», слепоты в отношении эмоций, ответьте на такой вопрос:

По шкале от 1 до 10 оцените, насколько вы счастливы в жизни в настоящее время?

Как бы вы на него ответили? Положились бы на интуицию или вдумчиво проанализировали различные факторы своей жизни и составили более взвешенное суждение? Большинство людей абсолютно уверены, что применили бы более вдумчивый подход, ведь тщательная оценка точного уровня счастья — задача не из легких. На самом деле результаты исследований говорят о том, что, когда нас спрашивают, насколько мы счастливы, мы убеждены в том, что рационально анализируем все имеющиеся данные. Но, к сожалению, наш мозг предпочитает прилагать минимальные усилия, поэтому не всегда идет нам навстречу. Следовательно, даже когда нам кажется, что мы тщательно обдумываем тот или иной вопрос, на самом деле мы принимаем интуитивное решение. По этой причине мы, как ни странно, совершенно не умеем оценивать собственные эмоции, в том числе ощущение счастья. По мнению Дэниела Канемана и других исследователей, наш мозг незаметно и бесхитростно преобразует вопрос «Насколько вы счастливы в жизни в настоящее время?» в вопрос «В каком настроении я нахожусь сейчас?».

Для того чтобы проиллюстрировать слепоту в отношении эмоций в действии, Канеман описывает исследование немецкого ученого Норберта Шварца, который решил изучить удовлетворенность жизнью. Без ведома участников исследования Шварц сделал так, чтобы половина группы нашла немецкий эквивалент монеты в 10 центов на расположенной рядом с лабораторией копировальной машине. Хотя участники понятия не имели, почему это произошло, те из них, кто нашел монету (всего лишь 10 центов!), впоследствии сообщили, что чувствуют себя более счастливыми и удовлетворенными жизнью в целом.

В ходе другого исследования студентам задавали два вопроса: «Насколько вы счастливы в настоящее время?» и «Сколько свиданий у вас было в прошлом месяце?». В случае, когда вопросы были поставлены именно в таком порядке, личная жизнь студентов никак не была связана с общим ощущением счастья. Но когда вопросы задали в обратном порядке и участники исследования подумали о количестве свиданий до оценки, те из них, у кого было больше свиданий, оценили свой уровень счастья выше.

Главная опасность слепоты в отношении эмоций — наша склонность к принятию решений, даже важных, основываясь на эмоциях и даже не осознавая этого. Осенью выпускного учебного года я активно занималась поиском идеального колледжа. Мы с родителями совершили две отдельные поездки в восемь учебных заведений на восточном побережье с разрывом в несколько недель. Во время первой поездки погода была просто идеальной. В каждом колледже, в котором я побывала, счастливые студенты резвились на улице, наслаждаясь свежим прохладным воздухом и падающими осенними листьями. Однако мое второе путешествие совпало с одной из типичных для Новой Англии бурь, когда весь мир накрывает пелена ледяного дождя, а небо несколько дней покрыто серыми тучами. Как и следовало ожидать, во время поездки в эти колледжи студенты совсем не резвились, а беспомощно перебегали от здания к зданию, напрасно пытаясь не промокнуть.

Как думаете, какие учебные заведения в итоге вошли в мой список предпочтений? Вы уже догадались — все четыре колледжа из первой поездки и ни одного из второй. Хотя я и не осознавала этого в то время, теперь я знаю, насколько сильно эмоции повлияли на мои суждения. Осознание того, что мы так плохо подготовлены к оценке мыслительных процессов, определяющих наши решения, может вызывать озабоченность, однако, как и в случае всех «слепых зон», чем больше мы знаем об их существовании, тем выше у нас шансы преодолеть это препятствие на пути к осознанию.

И тут мы подходим к разговору о последней «слепой зоне» — слепоте в отношении собственного поведения. Именно она поражает большинство из нас чаще, чем мы осознаем. Несколько лет назад меня пригласили выступить с заключительным докладом на профессиональной конференции для инженеров. Благодаря практическому складу ума, а также трем годам работы в инженерно-технической компании мне всегда удавалось хорошо ладить с инженерами, моими собратьями-гиками, как я их с любовью называю. Однако с того самого момента, как я вышла на сцену в тот день, мне казалось, что что-то идет не так. Как я ни старалась, у меня не получалось связно формулировать мысли, мои шутки были неудачными, и я чувствовала себя не в своей тарелке.

В течение часа я все больше впадала в панику, а мой внутренний монолог превратился в подробное описание собственной некомпетентности. Почему они не смеялись над этой шуткой? Как я могла не упомянуть об этом? Почему они кажутся такими скучающими? К своему ужасу, посредине выступления я вспомнила, что в первом ряду сидит агент бюро, сделавшего заказ на этот доклад. «Ну вот и все, — подумала я. — Он никогда больше не порекомендует меня ни одному клиенту».

Завершив выступление, я изо всех ног бросилась со сцены и нос к носу столкнулась с агентом бюро, который пришел за кулисы, чтобы поговорить со мной. Приготовившись храбро встретить критику, я спросила: «Что вы об этом думаете?» Будучи уверенной в том, что он потребует вернуть деньги клиента, я подготовилась к неизбежному потоку критики, который обязательно должен был на меня обрушиться. Однако радостный ответ агента буквально ошеломил меня. Вот уж никак не ожидала услышать такие слова: «Боже мой, да они в восторге!»

Пытаясь понять, возможно ли это, я спросила: «Вы так думаете?» — в ответ он искренне кивнул. В тот момент мне казалось, что агент просто ведет себя излишне вежливо, то есть лжет. Однако немного позже в тот же день я уточнила, сколько из присутствовавших в зале подписались на мою ежемесячную рассылку, и была поражена тем, что доля подписчиков оказалась самой большой из всех аудиторий, перед которыми я когда-либо выступала!

Как я могла так сильно ошибаться? В прошлом психологи считали, что неспособность четко и объективно оценивать свое поведение — это следствие проблемы перспективы, то есть того, что мы в буквальном смысле слова не можем увидеть себя со стороны. В данном примере я не смогла точно оценить свое выступление, потому что не видела себя так, как видели меня собравшиеся в зале.

Впрочем, мое объяснение не выдерживает никакой критики. В ходе одного исследования участникам дали ряд тестов на определение типа личности и записали на видео их краткие выступления. Затем им предложили посмотреть видеозаписи и определить свое невербальное поведение, такие аспекты, как зрительный контакт с камерой, жесты, выражение лица и громкость голоса. Поскольку участники исследования смогли увидеть себя под тем же углом, что и другие люди, исследователи предположили, что их оценки будут довольно точными. Как ни странно, оценки участников исследования не совпали с оценками независимого наблюдателя даже в тех случаях, когда им предлагали деньги за правильные ответы. (К настоящему времени мы уже установили, что деньги вряд ли помогут нам в большей мере осознавать себя.) Хотя ученые до сих пор бьются над определением истинных причин слепоты в отношении поведения, существует, как вы далее узнаете, ряд инструментов, с помощью которых можно постараться не стать ее жертвой.

Для того чтобы понять, как почти каждый может перейти от самоослепления к самоозарению, давайте вернемся к Стиву — руководителю, с которым я проводила сеансы коучинга. По мере погружения в работу становилось все очевиднее, что «слепые зоны», о которых шла речь выше, в нем живут и здравствуют. Теперь понятно, что в действительности болезнь Стива представляет собой совокупность всех «слепых зон». Слепота в отношении знаний по поводу своих лидерских качеств и навыков стала причиной его чрезмерной уверенности в себе, которую нельзя назвать иначе как чудовищной. Слепота в отношении эмоций вынуждала его принимать решения, основанные на интуиции, а не на здравом смысле. Кроме того, Стив совершенно не отдавал себе отчета в том, как его поведение сказывается на подчиненных.

Учитывая все эти факторы, я понимала, что работа со Стивом станет для меня одним из самых серьезных профессиональных вызовов, хотя, безусловно, он был не первым в моей практике. В конце концов, основная ее часть состоит в том, чтобы говорить руководителям высшего звена правду, тогда как все остальные боятся или не знают, как это сделать (я с гордостью могу сообщить, что меня уволили за это только один раз). Так я обнаружила, что при определенных усилиях от самообмана, как правило, можно избавиться, и даже самые «незрячие» могут научиться открывать глаза — порой их нужно просто немного подтолкнуть.

В случае Стива я должна была стать таким толчком, причем этот толчок обязан был быть очень сильным. Однако прежде чем мы могли бы приступить к преодолению упрямого сопротивления Стива самосовершенствованию, мне необходимо было разобраться с его упрямым нежеланием позволить мне произнести хоть слово. Я решила действовать прямолинейно. Поскольку не было никаких признаков того, что обличительная речь Стива когда-либо закончится, я пристально смотрела на него до тех пор, пока он не прекратил ходить по кабинету.

— Стив, — сказала я, — от этого никуда не деться. Ваша команда вас ненавидит.

Он не выглядел бы более шокированным, даже если бы я, встав на стул, заявила, что я его давно потерянная дочь. Уставившись на мою папку с результатами исследований, Стив спросил:

— Что они обо мне сказали?

Мне не оставалось ничего другого, кроме как все ему рассказать. Сотрудники Стива предупредили мне о его нраве, поэтому я была готова к тому, что произошло дальше. Повышенный голос. Крепко сжатые челюсти. Грозные взгляды. Вздувшиеся на шее вены. Лицо стоящего за столом Стива постепенно наливалось краской.

— Как они могли СКАЗАТЬ ОБО МНЕ ВСЕ ЭТО? КАК ОНИ МОГЛИ СКАЗАТЬ, ЧТО Я НА НИХ КРИЧУ?!

Затем, как будто обессилев от собственных иллюзий, Стив тяжело опустился в кресло и целую минуту смотрел в окно. Когда он молчал в прошлый раз, это была попытка продемонстрировать власть, которую, как ему казалось, он надо мной имеет. Однако на этот раз его молчание было совсем другого характера.

— Итак, — сказал он наконец, развернув свое кресло в мою сторону с выражением спокойного намерения, — я вел себя так на протяжении последних четырех месяцев (или двадцати лет?), и никто не сказал мне об этом?

Вместо того чтобы взглянуть в лицо суровой реальности, Стив выбрал путь блаженного неведения, что было проще в настоящий момент, но могло обернуться катастрофой в долгосрочной перспективе. В этом и состоит проблема блаженного неведения. Оно работает прекрасно — до тех пор, пока не перестает работать.

Многие люди пережили такой момент откровения — пробуждающее событие, которое открывает глаза на неприятную правду о том, что окружающие видят нас не такими, какими мы видим себя сами. Такие моменты часто наступают без предупреждения и могут негативно сказаться на нашей уверенности в себе, успехе и счастье. Но что, если бы мы могли открыть для себя эту правду раньше и на своих условиях? Что, если бы мы могли ясно видеть свое поведение, прежде чем оно начнет вредить нашим отношениям и подрывать карьеру? Что, если бы могли объединить поиск истины с положительным настроем и чувством принятия себя? И научились быть храбрее, но и мудрее?

Древнегреческий миф об Икаре — подходящая метафора для данного случая. Икар пытается сбежать с острова Крит с помощью крыльев, которые сделал его отец Дедал из перьев и воска. Дедал предупредил Икара, чтобы тот не летел слишком высоко или слишком низко: если он будет лететь слишком низко, морская вода намочит перья и сделает их тяжелыми, а если взлетит слишком высоко, солнце растопит воск. Но, вопреки указаниям отца, Икар решил взлететь очень высоко. Как и следовало ожидать, воск растаял, и Икар устремился навстречу смерти.

Когда речь идет о самовосприятии, мы должны быть достаточно храбрыми, чтобы расправить крылья, но и достаточно мудрыми, чтобы не взлетать слишком высоко, иначе наши «слепые зоны» отправят нас в полет прямо к Солнцу. Когда мы узнаем правду о себе, она может быть неожиданной, пугающей или даже приятной, но в любом случае она дает нам силы стать лучше.

Вот что я должна была помочь Стиву понять, и я знала, что нам предстоит много работы. Мы анализировали его обратную связь часами. Поначалу он сопротивлялся и искал любой повод возразить в ответ на критику в его адрес. Однако следует отдать Стиву должное: постепенно он начал принимать то, что слышал. К концу первого сеанса я увидела его с другой стороны.

— Я никогда не ставил под сомнение свои методы руководства, — сказал он мне. — Так было на протяжении многих лет. С какой стати мне делать это? Все всегда шло очень даже неплохо. Но в течение последних двух месяцев что-то было не так. И я не знал, что именно. Результаты были не такими, как я ожидал, и хуже всего то, что все это преследовало меня и дома.

Стив печально улыбнулся.

— К счастью, все эти проблемы можно решить, — сказала я ему. — А вы только что сделали самый важный шаг.

— Неужели? Что же я сделал? — измученно спросил он.

Я ухмыльнулась.

— Вы приняли реальность.

В действительности стремление узнать и принять реальное положение вещей — одно их главных различий между людьми, осознающими себя, и всеми остальными. Люди, обладающие самоосознанием, прилагают много усилий для преодоления своих «слепых зон», чтобы увидеть себя такими, какие они есть на самом деле. Посредством анализа своих предположений, постоянно отыскивая и изучая обратную связь, можно перешагнуть множество преград на пути к инсайту. Было бы неразумно ожидать, что мы можем распознать или устранить все свои «слепые зоны», но мы все же можем собрать и свести воедино данные, которые помогут нам составить более ясное представление о себе и о том, какое влияние оказывает наше поведение на других людей.

Первый шаг — выявить свои предположения. Он может показаться очевидным, но, увы, люди, особенно амбициозные и успешные, редко ставят под сомнение свои предположения относительно самих себя и окружающего мира. Я видела такие примеры, когда проводила недельный курс обучения стратегии для топ-менеджеров. Утром второго дня слушатели курса зашли в аудиторию и обнаружили на каждом столе небольшой пазл в пластиковой упаковке. Когда мы сказали присутствующим, что у них есть пять минут на то, чтобы его собрать, многие из этих влиятельных людей подняли на смех столь глупое занятие и выразили недоумение, заявив, что мы зря тратим их драгоценное время. Посмеиваясь над нами, они вскрыли упаковку, высыпали пазлы на стол и начали переворачивать его фрагменты, которые были синими с одной стороны — лицевой (или той, которую они считали лицевой). Через несколько минут, собрав около 80 процентов пазла, они начали озадаченно чесать головы. Отпущенное время вот-вот должно было закончиться, один человек (уверяю вас, почти на всех семинарах это всегда был только один из двадцати топ-менеджеров) понял, что головоломку можно собрать, только перевернув некоторые синие фрагменты вверх.

В повседневной жизни нам редко приходит в голову мысль переворачивать фрагменты обычного пазла. В своей книге Increasing Leadership Effectiveness («Повышение эффективности лидерства»), которую должен прочитать каждый, Крис Аргирис объясняет, что, если что-то идет не согласно нашим желаниям и ожиданиям, мы, как правило, ищем причину в окружающей среде. Разумеется, на заводе по выпуску пазлов произошел сбой или отсутствующие фрагменты каким-то образом потерялись, когда их доставали из коробки. Последнее, на что мы обращаем внимание, — на собственные убеждения и действия. Вместе со своим коллегой Дональдом Шоном Аргирис назвал такую логику, при которой мы не стремимся собирать данные, противоречащие нашим базовым предположениям о себе и окружающем мире, одинарным циклом обучения.

Двойной цикл обучения, напротив, подразумевает способность анализировать свои ценности и предположения и, что еще важнее, предлагать окружающим делать то же самое. В рамках своей работы с высшими руководителями компаний Аргирис обнаружил, что двойной цикл обучения особенно трудно дается успешным людям, которые привыкли «изобретать, творить и достигать»; если уж на то пошло, существующие предположения позволили им многого добиться, значит, они наверняка делали что-то правильно. Однако во многих случаях эти люди не понимают, насколько важно перевернуть те самые пресловутые фрагменты пазла для достижения дальнейших успехов.

Как же этому научиться? Один из возможных способов — выработать привычку сравнивать свои прошлые прогнозы с реальными результатами. Знаменитый профессор менеджмента Питер Друкер предложил простую практическую процедуру, которой он сам пользовался на протяжении двадцати лет. Принимая важные решения, Друкер каждый раз записывал, какого развития событий ожидает. Затем, когда наступало время пожинать плоды своих решений, он сравнивал то, что произошло на самом деле, со своими прогнозами.

Но что, если вы хотите определить свои предположения в реальном времени, а не в ретроспективе? Еще один инструмент предлагает специалист по психологии принятия решений Гэри Кляйн; он рекомендует проводить анализ «предсмертного состояния», поставив вопрос так: «Представьте себе, что прошел год и план был реализован в том виде, в каком он существует сейчас. Результат оказался ужасающим. Составьте краткое описание произошедшей катастрофы». В большинстве случаев такой анализ выявляет возможные трудности, которые иначе мы вряд ли бы учли. Этот подход можно использовать при принятии большинства важных решений, таких как переезд в новый город, переход на новую работу или решение жить вместе со своим возлюбленным. (Кстати, в приложении 7 представлен ряд вопросов, которые помогут вам определить свои предположения и выяснить, нет ли у вас, как говорил экс-министр обороны Дональд Рамсфельд, «неизвестных неизвестных» в отношении самих себя.)

Второй способ, позволяющий свести к минимуму наши «слепые зоны», заключается в продолжении обучения, особенно тому, о чем мы уже много знаем. В ходе важнейшего исследования, проведенного в 1999 году, Дэвид Даннинг и Джастин Крюгер обнаружили, что, если сотрудников, плохо справляющихся со своей работой, научить эффективнее справляться с той или иной задачей, повышается не только их продуктивность, но и осознание того, что раньше они работали неэффективно. Истинная приверженность непрерывному обучению (настроя в духе «чем больше, на мой взгляд, я знаю, тем больше мне нужно учиться») — действенный способ преодоления слепоты в отношении знаний и повышения эффективности.

И наконец, мы должны искать обратную связь относительно своих способностей и поведения. Из всех инструментов, которые мы проанализировали до сих пор, объективная обратная связь больше всего поможет в поиске и преодолении всех трех «слепых зон». Почему? Как мы обсудим далее, окружающие почти всегда видят то, чего не видим мы. В связи с этим мы должны окружать себя на работе и дома людьми, которые говорят нам правду. Нам нужны такие коллеги, члены семьи и друзья, которые (с любовью) поставят нас на место, когда мы станем слишком высокого мнения о себе. Исследователь Стэнфордского университета Хайягрива Рао сделал забавное, но точное наблюдение: руководители, у которых есть дети подросткового возраста, менее склонны в чрезмерной самоуверенности. Все родители подростков знают, что дети постоянно все критикуют и без колебаний скажут вам, насколько вы не хороши. (Кроме того, способность окружить себя людьми, которые с вами не согласны, — действительно один из основополагающих элементов успешного лидерства. Вокруг хороших лидеров всегда есть люди, которые их критикуют, тогда как в окружении плохих лидеров таких людей не бывает.)

Я первой готова признать, что поиск и получение обратной связи может стать самым страшным и неприятным из всех ваших действий. Но, поверьте, инсайт, который вы получите в итоге, стоит этих переживаний. Спросите хотя бы нашего друга Стива. В конце нашей первой встречи он принял решение. Посмотрев мне в глаза, он храбро заявил: «Мне не нравится эта информация, но я ее принимаю. И с вашей помощью намерен во всем разобраться». Это был еще один громадный шаг в верном направлении.

На этом этапе у Стива появилось стремление изменить сложившееся положение вещей, но ему еще необходимо было развить умение. Поэтому на протяжении следующих месяцев я помогала ему делиться своими замыслами с командой, определять свое влияние на подчиненных и получать обратную связь от тех, кто говорил ему правду. Во время одного из сеансов коучинга, состоявшегося примерно через месяц после нашей первой встречи, Стив все еще пытался понять, почему все считают его непредсказуемым человеком, который легко выходит из себя. Я попробовала другой подход:

— Понимаете ли вы, как отреагировали во время нашей предыдущей встречи, когда я рассказала вам о мнении членов вашей команды?

— Безусловно, — ответил он.

— Не думаю, что это действительно так, — сказала я, а затем попыталась как можно точнее скопировать его реакцию (агрессивно уставилась на него, повысила голос и сжала челюсти), чтобы он мог увидеть, насколько агрессивным было его поведение.

— Не думаю, что всегда бываю таким, — сказал он, — но уверен, что пугаю свою семью точно так же, как и свою команду.

После того как Стив лучше осознал, как его поведение влияет на окружающих, он смог экспериментировать с другим, более эффективным подходом.

Все это продолжалось несколько месяцев. Как и у любого человека, который пытается решить такую задачу, у Стива было достаточно много неудач, тем не менее он продолжал идти вперед. В последующие месяцы он увидел повышение своей эффективности и почувствовал новую уверенность. Со временем подчиненные Стива, как и члены его семьи, стали замечать произошедшие в нем перемены. Все начали говорить о замечательном человеке, которого они называли «новым Стивом». И совсем не случайно в том году команда выполнила амбициозный бизнес-план, а CEO компании стал больше доверять способностям и решениям Стива.

Эта история иллюстрирует, насколько трудно бывает взглянуть в лицо реальности в отношении самого себя, а также что это однозначно стоит затраченных усилий. Когда речь идет о выборе, от которого зависит наша жизнь, истина — это сила, независимо от того, звучит она для нас как приятная музыка или как скрежет металла по стеклу. Буддийская монахиня Пема Чодрон отмечает: «Самый большой… вред, который мы можем причинить сами себе, — это оставаться в неведении только потому, что нам не хватает смелости и уважения честно и бережно взглянуть на себя со стороны». К счастью, различия между «единорогами самоосознания» и остальными людьми связаны скорее не с врожденной способностью, а с намерением и решимостью. Далее в книге мы обсудим другие стратегии, которые помогут нам найти в себе смелость и уважение честно и бережно взглянуть на себя и благодаря этому добиться больших успехов в карьере, стать более удовлетворенными в отношениях и более довольными своей жизнью. Но прежде очень важно понять (и преодолеть) второе препятствие на пути к самоосознанию — то, что я называю культом себя.