Часть вторая
Решка
(Intermezzo)

…Я воды Леты пью,
Мне доктором запрещена унылость.

«Домик в Коломне»

В. Г. Гаршину

I

Мой редактор мной недоволен,
Клялся мне, что занят и болен,
Засекретил свой телефон:
«Как же можно!.. три темы сразу.
Дочитав последнюю фразу,
Не поймешь, кто в кого влюблен,

II

Кто зачем и когда встречался,
Кто погиб и кто жив остался,
И кто автор и кто герой.
И к чему нам сегодня эти
Рассуждения о поэте
И каких-то призраков рой?..»

III

Я сначала сдалась, но снова
Выпадало за словом слово.
Музыкальный ящик гремел.
И над тем ребристым флаконом
Языком кривым и зеленым
Неизвестный мне яд горел.

IV

И во сне мне казалось, что это
Я пишу для кого-то либретто;
И отбоя от музыки нет.
А ведь сон – это тоже вещица:
«Soft embalmer», Синяя птица
Эльсинорских террас парапет.

V

И сама я была не рада,
Этой адской арлекинады
Издалека заслышав вой.
Все надеялась я, что мимо
Пронесется, как хлопья дыма,
Сквозь таинственный сумрак хвои.

VI

Не отбиться от рухляди пестрой, –
Это старый чудит Калиостро,
За мою к нему нелюбовь.
И мелькают летучие мыши,
И бегут горбуны по крыше,
И цыганочка лижет кровь.

VII

Карнавальной полночью римской
И не пахнет. Напев Херувимской
За высоким окном дрожит.
В дверь мою никто не стучится.
Только зеркало зеркалу снится,
Тишина тишину сторожит.

VIII

Но была для меня та тема,
Как раздавленная хризантема
На полу, когда гроб несут.
Между «помнить» и «вспомнить», други,
Расстояние, как от Луги
До страны атласных баут.

IX

Бес попутал в укладке рыться…
Ну, а все же может случиться,
Что во всем виновата я.
Я – тишайшая, я – простая,
«Подорожник», «Белая Стая»…
Оправдаться, но как, друзья!..

X

Так и знай – обвинят в плагиате…
Разве я других виноватей?
Впрочем, это в последний раз…
Я согласна на неудачу

И смущенье свое не прячу
Под укромный противогаз.

XI

Но сознаюсь, что применила
Симпатические чернила,
Что зеркальным письмом пишу,
Что другой мне дороги нету, –
Чудом я набрела на эту
И расстаться с ней не спешу.

XII

Та столетняя чаровница
Вдруг очнулась и веселиться
Захотела. Я не при чем.
Кружевной роняет платочек,
Томно жмурится из-за строчек
И брюлловским манит плечом.

XIII

Я пила ее в капле каждой
И, бесовскою черной жаждой
Одержима, не знала, как
Мне разделаться с бесноватой,
Я грозила ей Звездной Палатой
И гнала на родной чердак, –

XIV

В темноту под Манфредовы ели,
И на берег, где мертвый Шелли,
Прямо в небо глядя, лежал.
И все жаворонки всего мира
Разрывали бездну эфира,
И факел Георг держал.

XV

Но она твердила упрямо:
Я не та английская дама
И совсем не Клара Газуль.
Вовсе нет у меня родословной,
Кроме солнечной и баснословной,
И привел меня сам Июль.

XVI

А твоей двусмысленной славе,
Двадцать лет лежавшей в канаве,
Я еще не так послужу.
Мы с тобой еще попируем,
И я царским моим поцелуем
Злую полночь твою награжу.

3–5 января 1941 г.

Фонтанный Дом

Ленинград

Днем

Отправить