На мертвого Кирилла Ника старалась не смотреть. То, что лежало под цветами не было ее бывшим мужем. Тот Кирилл был веселым, шумным, тот Кирилл странным образом притягивал всеобщее внимание и оказывался в центре любой компании. Она когда-то очень его любила.

Молодой строгий священник красивым баритоном произносил слова заупокойной службы. Затекла правая рука, Ника переложила свечу в левую.

Мамин звонок настиг ее за много тысяч километров от дома, на Дальнем Востоке. Фирма заканчивала работы по автоматизации электроподстанции. Никина часть работы была давно сделана и протестирована, и своим внезапным отъездом Ника никого не подводила.

Она ехала до Владивостока по изумительно красивым местам, потом много часов мучилась в неудобном кресле «Боинга» до Москвы, объясняла себе, что Кирилла больше нет, и не чувствовала почти ничего. Разве что жалость к свекрови.

Ника очень страдала, когда Кирилл ее бросил. Она цеплялась за соломинку, и даже то, что он не настаивал на немедленном разводе, казалось ей надеждой на то, что счастье когда-нибудь вернется. Ника думала, что страдания не кончатся никогда, но они прошли. В последний год она почти не вспоминала о бывшем муже, а когда вспоминала, воспоминания не приносили никакой боли. Только грусть.

Сейчас Ника не вернулась бы к Кириллу, если бы он ей это предложил. Она стала другой. Она стала умной и проницательной, научилась видеть людей насквозь. Как рентгеновский аппарат.

Служба закончилась, Ника загасила свечу, вслед за свекровью прикоснулась к бумажной полоске на лбу Кирилла. Свекровь качнулась, кто-то подхватил ее под руки.

Слезы подступили неожиданно. Они текли и текли, платок, который Ника достала из кармана пуховика, промок почти сразу. В автобусе по дороге к ресторану Ника порылась в сумке, достала другой платок, переложила в карман.

Она была чужой на этих похоронах. Мама не отходила от свекрови, а остальных Ника почти не знала. На поминках напротив нее сидел мрачный Данила рядом с грустной участливой девушкой. Женой, наверное. У обоих на пальцах были обручальные кольца, и они не отходили друг от друга.

Данилу Ника знала лучше остальных. Тогда он еще не был женат и иногда появлялся в их с Кириллом съемной квартире. Еще появлялся Саша, но Сашу схоронили вчера.

– Данила, нужно будет вызвать такси Елене Сергеевне, – беспокоилась Данилина жена.

– Конечно, – кивал Данила.

Такси вызвала бы и Ника, не бросила бы свекровь в пустом ресторане. Да и мама не оставляла Елену Сергеевну ни на минуту.

– Господи, как ее жалко! Данила, нужно обязательно ей звонить!

– Конечно.

На панихиде Ника видела Сашину жену Лизу, от нее не отходил высокий мужчина, сначала показавшийся Нике незнакомым. Лиза смотрела в одну точку замершим взглядом, мужчина страховал каждое ее движение. На поминках Ника Лизу не увидела.

– Как же это могло случиться? – тихо недоумевал кто-то в другом конце длинного стола. – Они же не бомжи! Они же не «Боярышник» пили!..

Данила налил ближайшим дамам водки, Ника выпила вместе со всеми.

– Вы жена Кирилла? – обратила на Нику внимание участливая супруга Данилы.

– Вдова, – хмуро поправил Данила.

– Да, – кивнула Ника.

– Меня зовут Ульяна.

Ника покивала – очень приятно.

Ульяна выскользнула из-за стола, подошла к матери Кирилла, что-то заговорила. Елена Сергеевна повернулась к ней, заплакала.

– Вот такие дела… – грустно протянул Данила.

Ника опять покивала.

– Менты с тобой разговаривали?

– Да.

Когда Ника позавчера приехала к свекрови, у нее были двое полицейских. Задали несколько вопросов и Нике, она ответила. Рассказывать ей было нечего, она не видела и не слышала мужа три последних года.

– Это я их нашел.

– Елена Сергеевна говорила.

Поднялась группа людей – коллеги Кирилла, попрощались. Остались только свои – Елена Сергеевна, Никины родители, сама Ника и Данила с женой. Еще был новый друг свекрови, симпатичный толстый дядька с тихим спокойным голосом. Про друга тихо шепнула мама уже на похоронах.

Ника пересела на два стула поближе к Елене Сергеевне.

Она и раньше видела свекровь редко, только на семейных праздниках. Кирилл к матери ездил чаще, но всегда по поводу. Что-то прибить, что-то починить. Еще ездил, когда у Елены Сергеевны появлялся новый друг. Друзей свекровь меняла примерно раз в полтора года, и Ника искренне недоумевала, где она их находит.

– Ты меня не забывай, Ника, – заплакала Елена Сергеевна. – Звони.

– Обязательно.

Они ни разу не разговаривали за последние три года, но теперь это не имело значения.

Наконец все потянулись к телефонам вызывать такси.

Ника думала, что все кончилось, а все только начиналось.

К вечеру заметно похолодало, мелкий снег сыпал прямо в лицо. Данила стоял возле приехавшей за ними машины и отворачивался от бьющих снежинок.

Уля никак не отходила от Ники. Ника уже приоткрыла дверь своего такси и тоже старалась увернуться от сыплющей в глаза крупы.

– Приходите к нам, – говорила Уля. – Приходите. Данила дружил с Кириллом, и нам надо дружить. Кириллу бы это понравилось.

Кириллу и живому было наплевать на Нику. Данила поморщился.

Наконец такси Ники отъехало. Уля зябко передернула плечами, нырнула в теплое нутро автомобиля, Данила залез следом.

– Она сидела как чужая, – осуждающе покачала головой Уля. Ника жене не понравилась. – Как будто не ее муж умер.

– Кирилл и Ника сто лет как разошлись, – напомнил Данила.

– Ну и что? Он ее муж! Я бы вообще умерла, если бы… Господи, что я такое несу? – Уля испугалась, прижала ладони к лицу. – Дан, я так тебя люблю!

– Я тебя тоже. – Объясняться в любви при водителе было неловко. Данила быстро наклонился к жене, поцеловал лоб под капюшоном шубки.

– И к Саше на похороны эта Ника не пришла! Лиза к Кириллу на похороны пришла, а Ника к Саше – нет. Она ведь знала Сашу, да?

– Знала, – подтвердил Данила. – И Лизу знала.

– Ну вот, видишь!

– Уль, они действительно давно расстались, Кирилл с Никой. Я о ней вообще и не вспомнил бы даже.

– Не хватало еще, чтобы ты о ней думал! – засмеялась Уля и быстро прижалась к плечу мужа. – И все-таки я не понимаю… Ну как они могли отравиться?

– Да никак, – объяснил Данила. – Убили их.

– Дан! – От негодования Уля от него отодвинулась. – Ну что ты несешь? Зачем кому-то убивать Кирилла? Он что, политик? Боевик?

Он терпеть не мог имени Дан. Когда-то просил Улю так его не называть, но она не слушала. Впрочем, это он жене прощал. И мог ей простить не только это.

Обсуждать в машине убийство было еще глупее, чем объясняться в любви.

– Не понимаю! Как ты думаешь, когда полиция точно скажет, отчего они умерли?

– Понятия не имею.

Такси наконец затормозило, Данила расплатился, выбрался из машины. Жена тоже выбралась, потопала ногами, потянула его к подъезду.

– Пойдем скорее! Холодно.

Даниле хотелось покурить, но он послушно поплелся следом.

Прихожая у них была маленькая, он терпеливо ждал, пока Уля повесит шубу на вешалку. Жена поправила рукава, ласково погладила легкий мех. Наконец захлопнула шкаф, пропустила Данилу.

– А Ника, она кто? – Это Уля спросила уже из ванной, она всегда мыла руки, приходя с улицы. Его тоже пыталась приучить, но не смогла.

– В каком смысле? – не понял он.

– Кем работает?

– А… Не знаю. По технике что-то. Она моложе Кирилла лет на пять. Когда они поженились, Ника еще студенткой была.

Женился Кирилл рано и неожиданно.

Они с Данилой жарили мясо у Кирилла на даче. Лето тогда было жаркое, парни отлично поплавали в пруду, который находился в пятнадцати минутах езды на велосипедах. «Я женюсь», – сказал Кирилл, обжигаясь обугленным с одного бока мясом. «Зачем? – не понял Данила и только потом поинтересовался: – На ком?» Постоянной девушки у Кирилла тогда не было. «Ты ее не знаешь», – ответил друг.

Нику он увидел через пару дней после этого разговора. Ника смотрела на Кирилла влюбленными глазами. В этом взгляде было что-то собачье, и Даниле стало жаль девчонку.

– Лизу очень жалко. – Уля вышла из ванной, прижалась к Даниле.

– Жалко, – подтвердил он.

И вчера, на Сашкиных похоронах, и сегодня на Лизу было страшно смотреть. В буквальном смысле страшно, Даниле казалось, что она прямо сейчас грохнется в обморок, и хотелось подхватить ее заранее, чтобы не расшиблась.

– Хорошо, что Федя от нее не отходит.

– Хорошо, – подтвердил Данила.

– И Елену Сергеевну жалко. – Уля включила чайник, открыла полку, задумалась. На ночь она пила какие-то специальные чаи и теперь выбирала, какой пакетик бросить в чашку.

– Жалко. – Он легко отодвинул Улю, достал початую бутылку водки, налил в рюмку.

– Данила!

– Одну рюмку, – успокоил он.

Он никогда не злоупотреблял выпивкой, и жена не была абсолютной трезвенницей, но отчего-то терпеть не могла, когда он прикасался к спиртному.

– А Федю ты хорошо знаешь?

– Плохо.

Уля наконец выбрала чай, залила пакетик кипятком, села в уголочек стола.

Он никогда не называл Федора – Федей. И Кирилл с Сашкой не называли. Федор приходился Сашке двоюродным братом, пару раз в году они сталкивались у Сашки, когда родственники к нему приезжали.

– Саша стал врачом, потому что у него мама рано умерла? Он хотел помогать людям?

– Не знаю. Может быть.

Сашкина мама умерла, когда они учились в десятом классе. У Сашкиного отца давно была другая семья, и из жизни сына он выпал начисто. Правда, деньгами помогал. Жить с теткой Саша наотрез отказался, и существовал один в трехкомнатной квартире, пока не женился на Лизе.

А женился он, как только ему исполнилось восемнадцать. То есть Лизе исполнилось. Она моложе Сашки на два месяца.

– И все-таки я не понимаю… Неужели правда их специально отравили? Но за что Кирилла травить, а, Дан?

– Не знаю. – Данила сполоснул рюмку, поставил на место. – Пойдем спать, Уля.

– Пойдем.

Выключая свет, он неожиданно предположил:

– Убить хотели не обязательно Кирилла, возможно, Сашку, а Кириллу просто не повезло.

Повезло ему, Даниле.

Уля не ответила, прижалась к мужу, положив голову на грудь. Он притянул ее ближе, обнял.

Противно завыл ветер за окном. Интернет обещал похолодание, и, похоже, прогноз сбывался.

Лизу все время знобило. Она куталась в меховой жилет, стараясь укрыть ладони и локти, но согреться не получалось.

– Федор, ты поезжай, – попросила Лиза двоюродного Сашиного брата, когда он привез ее с похорон Кирилла. – Ты езжай, я посплю.

Уезжать Федору не хотелось. Он боялся оставить ее одну, как будто Лиза собиралась немедленно умереть вслед за мужем. Она бы, наверное, так и сделала, если бы у нее на этом свете не было исключительно важных дел. А такие дела были, и Саша не простит, если она их не сделает.

Самым главным было вырастить их будущего ребенка. Про ребенка еще никто не знал, кроме нее и Саши. Они и сами узнали о грядущем радостном событии совсем недавно, за неделю перед тем, как Саша вместе с Кириллом поехали на дачу.

– Мне холодно, – пожаловалась Лиза, наклонившись над большой Сашиной фотографией. Фотография была со вчерашних поминок, Лиза пристроила ее на письменном столе.

Мама уверяла, что фото с похорон хранить дома нельзя, оно принесет несчастье, но Лизе до грядущих несчастий дела не было. Самое плохое, что могло с ней произойти, уже произошло.

Лиза подвинула кресло, села, положив подбородок на сцепленные руки. Саша смотрел на нее ласково, и ей не хотелось уходить от фотографии.

– Федор ездил со мной Кирилла хоронить, – рассказала она Саше. – Народу много было. А из наших только Ника и Данила с Улей.

Ника Лизе нравилась, а Сашин друг Кирилл – не очень. То есть совсем не нравился. «Да перестань ты! – морщился Саша, когда Лиза недовольно бурчала на очередную Кириллову выходку. – Манера у него такая, придурка из себя строить. На самом деле он нормальный».

Совсем недавно «нормальный» Кирилл протягивал таксисту пятитысячную купюру и разводил руками – других нету. Лиза немедленно полезла в кошелек за сотнями, а Кирилл, выбравшись из машины, объяснял ей, что таксист обязан иметь сдачу. А если не имеет – его проблемы. Лиза точно знала, что мелочь у Кирилла была, он при ней заглядывал в бумажник.

У Лизы каждая встреча с Кириллом оставляла противный осадок. «Не обращай внимания, – отмахивался Саша. – Он прикалывается».

– Светлана Анатольевна завтра уедет, – сказала портрету Лиза.

Сашина тетя, Светлана Анатольевна, приехала на похороны племянника из Израиля, Сашиному дяде сделали там операцию. Операция была тяжелая, полостная, задерживаться в Москве тетя не могла. Да и зачем? Помочь Лизе не мог никто, а быть рядом с мужем Светлане Анатольевне необходимо.

Зазвонил телефон, Лиза неохотно сняла трубку. Мама проверяла, как она там.

– Ничего, – сказала Лиза. – Ничего.

– Приезжай к нам, – опять заладила мама.

– Не надо, все в порядке, – заверила Лиза. – Я сейчас лягу.

Опять попытавшись закутаться в жилет, Лиза прошла на кухню. Не хотелось ни пить, ни есть, но она заставила себя поужинать бутербродом с колбасой. Будущего малыша надо хорошо кормить. «Завтра же начну нормально питаться», – пообещала себе Лиза.

Из кухни она опять вернулась к портрету. Посидела, глядя на Сашу, вздохнула:

– Пойду спать.

Сил лезть в ванну не было. Лиза свернулась клубочком в постели, закуталась в одеяло.

Спальню они обустроили в бывшей Сашиной комнате. Раньше, когда еще была жива Сашина мама, здесь стояла узкая кушетка, а после свадьбы они купили широкую кровать, потом вместо нее другую, потому что старая почти развалилась. Денег на первых порах было немного, и они покупали отечественную мебель.

Когда Сашина мама умерла, тетя, Светлана Анатольевна, предлагала продать квартиру. Поменять на меньшую, чтобы у Саши были деньги. Наверное, Саша так и сделал бы, но тут с деньгами ему здорово помог отец, ежемесячно выдавал сыну вполне достаточную сумму, чтобы тот мог нормально учиться. Свекор и дальше давал бы деньги, но Саша еще студентом начал работать и от помощи отца отказался. А потом и вообще отдал отцу все полученные когда-то деньги до копейки.

Свекра это сильно обидело, но Саше на отцовские обиды было наплевать.

Все считали, что Саша пошел в медицинский, потому что у него рано умерла мама, но это было не так. Медицина его интересовала, когда еще ничто не предвещало, что Веры Анатольевны скоро не станет. Лиза тогда вообще не думала о будущей профессии и только фыркала, видя у друга какую-нибудь популярную медицинскую книжку.

– На самом деле нет ничего интереснее человека, – улыбался ей Саша.

Он всегда ей улыбался, всю жизнь, хотя, в отличие от Кирилла, впечатления весельчака не производил.

– А космос? – спорила Лиза. – Происхождение Вселенной?

– Тоже занятно, – соглашался будущий муж. – Но человек интереснее. Происхождение Вселенной человечество когда-нибудь объяснит, а себя едва ли. Человек сложнее Вселенной.

Саша тогда казался ей ужасно умным. Впрочем, он всегда казался ей ужасно умным. Еще он был самым честным, самым добрым и самым надежным, и сейчас ей было жалко и стыдно, что она портила свое счастье ревностью.

Саша не давал ей никаких поводов для ревности, и в глубине души Лиза знала, что ни на какую другую женщину он ее не поменяет, но все равно ревновала. Хорошо хоть, что мучила только себя, к Саше старалась с этим не приставать.

Незаметно Лиза задремала, не зная, что бесконечная череда грядущих дней, о которых ей даже думать было страшно, может оказаться совсем не такой бесконечной. Лиза была опасна убийце, и убийца об этом не забывал.