– Ну что, Эдик, что скажешь? – спросил Денис. Его распатланные волосы закрывали уши. Аккуратно подстриженная клиновидная бородка придавала деловой вид, как у профессора кафедры технических наук, который, приходя на лекции, даже не смотрел на студентов.

– Ничего, – ответил Эдик, молодой парень в очках, сидящий напротив. Серьёзным взглядом он пронзал Дениса, – твоя теория ещё не подтверждена. Вечного ничего нет. Нет такого материала, который бы мог так долго просуществовать, подвергаясь воздействию атмосферных осадков, влаги, температуры и ещё бог знает чего.

Эдик скрестил руки на груди, будто бросая вызов сопернику.

– И, тем не менее, я почти уверен в своей правоте, – перебил его Денис, высокий плечистый мужчина, с длинными волосами. Во взгляде была загадка. Поток мыслей, проходящих через голову, казалось, никогда не иссякал. Денис не прекращал думать о работе, даже будучи далеко от неё. Такое мнение сложилось у Эдика за время их совместного общения. С третьей стороны стола, щелкая семечки, сидел Михаил, и слушал беседу коллег. Все трое работали вместе несколько месяцев над необычным проектом. Денис Минаев и Михаил Варев, на десять лет старше Эдика, но это не мешало им свободно общаться или отдыхать, наслаждаясь свежим летним воздухом. Познакомились Денис и Эдик год назад, в компании «ННТ» (Новые Научные Технологии). Оба специалисты в разных областях. Денис археолог, Эдик доктор физических наук. Эдик считал, что для тридцати двух лет это неплохое достижение. Что касается Михаила, то он простой разнорабочий, всегда умевший поднять настроение. После того, как Дениса пригласили исследовать объект, потенциально внеземного происхождения они познакомились с Михаилом, так как работали в тесном контакте, а молча работать, Михаил не умеет.

– Так что ты говоришь? – спросил Миша, обращаясь к Эдику, – вечного ничего нет?

– Я так считаю, – ответил парень с вызовом. Эдик удобно сидел на диване, откинувшись на спинку, обшитую тканью. Он сидел с натугой, будто не касаясь кресла. Руки продолжали лежать на груди, образуя букву «Х».

– Любой материал с годами изнашивается, – продолжал Эдик, повернувшись к Михаилу, – кому как не тебе знать это. Когда ты диски на болгарке меняешь по два раза на день.

Миша на минуту задумался. Это придавало ему нелепый вид. Да, он действительно часто менял диски, но они выполняли работу, а если бы они просто лежали под землёй миллионы лет?

– Это совсем другое, – сказал Миша, – я считаю, что если к вещи бережно относиться она прослужит много лет.

– Но не вечно! – с ослиным нравом и взглядом льва крикнул Эдик Дора. Будто в воду кинули громадный камень и его волны взбудоражили окружающих. В комнате воцарилась тишина и напряжённость.

– А как насчёт вечной памяти, Эдик? – спросил Миша, безразлично щелкая семечки. За четыре с половиной десятка лет, он научился не реагировать на уколы в любую точку знаний.

– Кстати у вечности тоже есть свой минус, – добавил Миша и помолчал, давая возможность обдумать сказанное.

– И какой же? – спросил Эдик.

– Её нельзя прекратить, – сказал Миша и сбросил скорлупки в пепельницу.

– Никогда бы не подумал, – ответил Эдик.

– Возможно находка, которую мы обнаружили, тоже не вечна, – решил помирить ребят Денис. Он сделал ударение на слове возможно. Денис не любил споров, и когда компания начинает обгладывать друг другу косточки, он всегда вмешивался, стремясь к равновесию.

– Может, спустя миллион лет, то, что мы обнаружили, тоже испепелиться, и будет разваливаться, но пока мы не нашли никаких повреждений этих, так сказать, Ворот.

– Все мы живём в цилиндре под поршнем, – сказал Миша, – и когда боженька давит на него, избыточное давление может нас убить. Но я просверлил два отверстия в поршне, это оптимизм и неунываемость, теперь мне не страшен поршень жизни.

– Тебе надо было идти учиться на инженера, – заметил Денис.

– А я и есть инженер, – сказал Миша, и сделал жалостливое лицо, однако его улыбка осталась, – но никто этого не ценит.

Ворота в форме круга с прямоугольником у основания внешне очень напоминали большую букву греческого алфавита Омега, немного зарытую в землю. Древнее сооружение обнаружилось на глубине пяти километров шахтёрами, шесть лет назад. На такой глубине лифт приходилось дублировать, чтоб трос не оборвался под собственным весом. Потребовалось много времени, чтоб понять значимость находки, и ещё больше, чтоб организовать подход для удобного изучения объекта. Его внеземное происхождение бросалось в глаза с первых минут обнаружения. Объект находился на большой глубине, по контуру выгравированы иероглифы, значение которых не было изучено до сих пор.

– Это не человеческих рук дело, – сказал Виктор Шишкин, полноватый мужчина с вечно бегающими, как у ящерицы, глазами. Он же шахтёр, работавший на бормашине. То самое механическое существо, которое испустило дух там, куда вскоре будут мечтать попасть все люди на планете, в пяти километрах под зданиями. Бормашина застопорилась уперевшись во что-то твёрдое.

– Я обломал об неё все режущие кромки, – говорил Виктор репортёрам после случившегося. Его лицо освещалось вспышками фотоаппаратов. Вокруг собралась толпа людей, некоторые с блокнотами, другие со звукозаписывающими устройствами. Девушка в зелёной майке-безрукавке худыми руками тянула к нему микрофон, став на цыпочки.

– Ничего настолько твёрдого я в жизни не видел, – говорил Виктор. Он ощущал значимость, которая, впоследствии, увяла, будто ваза с цветами на солнце.

Они стояли перед входом на территорию. Сетчатый забор пришлось подлатать, дабы избежать присутствия стремящихся сделать снимок, репортёров. Теперь на его месте возвышалась каменная стена, с колючей проволокой наверху. На территории шахты, всматриваясь через окошко, стоял в одиночестве начальник бригады, Павел Лосенькин. Майка его, серая от пыли, пропиталась потом. Каска на голове всегда была набекрень. Завистливыми глазами он смотрел на своего работника. Виктор дал маху, выложив всё репортёрам, и он уволит его после «дачи показаний». Это была зависть, он не мог скрыть это, но она была оправданной. Виктор испортил инструмент, который работал месяцами без замены. Теперь Павел заменит Виктора, уже немного подуставшего, как металл после нагрева, и в другой раз сам будет отвечать на вопросы репортёров.

Через неделю, после того как вручную откопали первый иероглиф размером метр на метр, наверху начались обсуждения на другом уровне. События подобного масштаба возвышают страну над остальными, как официант, поднимающий заказ на блюдечке. В обычный будний день ворота участка, теперь больше напоминавшего крепость, открылись, и на территорию въехал белый лексус. К начальнику бригады, работавшей на участке, в пустынной местности, приехал человек в дорогом костюме. Человек не высокого роста с морщинистым лицом вышел из машины и направился в сторону контейнера. В его руках из стороны в сторону болтался кейс, как маятник часов. Из окна контейнера серого цвета, Павел Лосенькин наблюдал за мужчиной в костюме. Этот контейнер служи Павлу и офисом. Павел работал начальником бригады уже десять лет, и хорошо знал, чем оканчиваются визиты к нему костюмированных особ. Совсем недавно он уволил Виктора Шишкина, и сидел последние недели как на иголках. Он ощущал, что в его руках слишком великая честь, и скоро его скинут с этого Олимпа. Глядя на человека, подходящего к дверям, Павел решил, что нет хуже момента для плохих новостей, чем после плотного обеда. Мужчина распахнул дверь и в тёмное контейнерное помещение влетел песок, стелясь по полу. Павел перестал раскачиваться на стуле и сел ровно, сложив пальцы домиком. Мужчина оглянул помещение. Ему это напомнило подвал для хранения вина, в котором он бывал в детстве. В конце офиса стол с человеком, к которому и направился мужчина с кейсом. В свете окна, вырезанного возле стола, Павел рассмотрел незнакомца. Морщины и ямки покрывали лицо, будто давным-давно кто-то брызнул в него кислотой, и в некоторых местах она оставила глубокие ямы.

– Добрый день, – поздоровался мужчина с кейсом, – меня зовут Николай Лысков, я из фирмы ННТ. Представляю отдел по исследованию внеземных объектов.

Мужчина сел на стул, напротив Павла, и убрал ладонью крошки от печенья со стола. На столе осталась только зелёная каска Павла, потёртая с одной стороны. Николай поставил на стол кейс.

– Придётся вам, ребятки, прекратить работу, теперь этот участок переходит в наши владения.

Лысков раскрыл кейс двумя щелчками и достал несколько бумаг. Павел посмотрел через окно на своих ребят. Они стояли и смотрели на белый лексус, выделявшийся на фоне старой техники. Водитель иномарки, в новом костюме, стоял перед капотом, поблёскивая солнцезащитными очками, когда оглядывался. Вышел он, чтоб вовремя отпугнуть неосторожного рабочего, который подойдёт слишком близко к автомобилю. Николай убрал со стола дипломат и положил на него бумаги, лицевой стороной к Павлу.

– Я давно вас ждал, если честно, – начал Павел дрожащим голосом, – когда бормашина вышла из строя, я сам спускался и смотрел на сломанные зубья. Вы знаете, на этом металле или камне, не знаю, как назвать, не было ни единой царапины. Мы сломали мощнейшие зубья. Не знаю, как двигатель не перегорел, такого я никогда не видел, а работаю я тут уже десять лет.

– Вот почему я тут, – продолжал невысокого роста мужчина, – вас переводят, и с этого момента вы будете только очищать участок от земли, а потом переходите на новый объект.

– Вы хотите сказать, что мы потеряем работу из-за этого?

– Не я выношу такие решения, но сами подумайте, материала прочнее ещё не встречалось на всей планете, как вы заметили. Совпадение?

Взгляд незнакомца стал лукавым, его улыбка смеялась над Павлом и его бригадой.

Я останусь, и буду исследовать объект, а ты убирайся отсюда куда хочешь! – говорил взгляд.

– Радуешься, да? – грубо спросил Павел. Он изменился в лице, поняв, что в нём более не нуждаются. Мысль, витавшая в голове, как пустой пакет на стоянке, теперь окончательно утвердилась.

Это конец.

– Тебя тоже выгонят, когда ты узнаешь, что мы нашли, – Павел ударил себя кулаком по широкой груди, – мы нашли это, а не ты, а теперь мои ребята не нужны, да?

– Это не я решаю. Ваша задача была найти, вы с ней справились, и наша фирма благодарна вам за это. Дальше мы сами. Вы конечно молодцы, – он сделал паузу, – но вам просто повезло. На вашем месте могла оказаться любая другая бригада, и ты, – Николай ткнул худым пальцем в Павла, – это знаешь. А на моём месте другой оказаться не мог.

Лысков ехидно улыбнулся.

– Тем более, везение не поможет разобраться, что к чему.

Оба помолчали. Павел взял листы, прочитал, затем обшарил вокруг в поисках ручки.

– Держите мою, – худой представитель протянул ручку. Павел взял её и подписал бумаги. Когда он возвращал ручку, глаза мужчин встретились. До этого момента представитель старался избегать смотреть в глаза собеседнику. Павел крупнее и если у него вспыльчивый характер, может наброситься прямо тут у стола, как кошка на попугая. В повседневной жизни это маловероятно, но Николай Игнатьевич не любил рисковать. Риск для тех, у кого кроме связанного за плечами узелка, больше ничего нет. Если Павла и так увольняют, терять ему нечего, разве что уголовное дело.

Если есть хоть шанс из тысячи, что тебя укусит собака, не гладь её, – подумал Николай. Взгляд собеседника ему не понравился, он быстро встал и пошёл к выходу. На пороге он оглянулся и посмотрел в искорёженное злостью лицо Павла.

– До конца недели этот офис необходимо освободить, – сказал Николай. Слово офис он не хотел говорить, были не те условия, но из уважения к начальнику бригады решил проводить его достойно.

Пять лет понадобилось, чтоб оборудовать подземные помещения вентиляцией, бытовыми комнатами, электрикой и огромным залом, который и содержал в себе объект, именуемый всеми Ворота. Первое, что бросалось в глаза постороннему наблюдателю, идеальность окружности и огромный размер. Диаметр окружности около пяти метров.

– Это похоже на дверь куда-то, – сказал однажды сотрудник ННТ. На его слова быстро обратили внимание и сомнения в том, что это дело рук землян, отпали как сухой листок с дерева.

Эдик Дора был принят как квалифицированный специалист компьютерной сферы деятельности. Он уже давно работал в ННТ. Анализ Ворот показал, что окружность идеальна. Снизу круг срезан порогом, словно диск луны, которая входит в последнюю четверть своей фазы. Эдвард изучал объект с точки зрения развитых технологий. Цивилизация, которая создала Ворота, могла оставить их в рабочем состоянии.

Денис Минаев состоял в должности исследователя физических свойств и состава материала. Он и установил, что такого крепкого материала нигде нет. Когда объект очистили от грязи, глаза поразила гладкость покрытия. Металлический голубоватый блеск и ни одного шершавого места. Всё гладкое как стекло.

Михаил Варев работал разнорабочим, и его умственные способности никто не учитывал.

В помещении, где располагались Ворота, постоянно находилось не менее пятидесяти человек. В основном это были служащие, специализирующиеся в различных областях, но общался Михаил чаще всего с Денисом и Эдиком. В скором времени они начали свободно говорить не только о работе.

– Мы и сверлили и взрывали и кислотой пробовали, – говорил Денис, когда они в очередной раз сидели вместе за столом. Михаил щелкал семечки, Денис и Эдик пили пиво.

– Ничего не помогает. Мы не знаем, что с ними делать. Но я тебе говорю, эти Ворота были построены раньше, чем на земле появились динозавры.

– Но если вы ничего не можете с ними сделать, как их обрабатывали? – спросил Эдик. Михаил слушал внимательно и продолжал щелкать семечки. Он не любил встревать в разговор, когда ни бельмеса не понимал.

– Мне это не понятно, – расстроено сказал Денис, – а что по вашей части?

– Мы немного разобрались с устройством, – продолжал Эдик, – внизу перед входом есть панель, она поднимается. Под этой панелью существуют кнопки в форме прямоугольных брусков. Кнопки эти легко нажимаются, но эффекта никакого нет. Над каждой кнопкой стоит иероглиф отличный от тех, что высечены по контуру. Очевидно, стоит найти правильную последовательность нажатия и дверь откроется.

– Сколько там кнопок?

– Около двадцати.

– Ого! На это потребуется много времени.

– Я знаю, этим занимаются без перерыва на сон и еду. Ребята работают в три смены.

– Всё равно много времени уйдёт на это.

Эдвард кивнул. Он не сомневался, что потребуется много времени, сомнения заключались в другом. Существует ли вообще такая комбинация кнопок? Не заржавел ли механизм, нет ли других препятствующих факторов? Объект пролежал не одну тысячу лет, а может и десятки или даже сотни. Существует ли что-то настолько надёжное, что будет работать тысячелетиями? На этот вопрос они собираются найти ответ.

Некоторое время назад.

– Зачем мы тут? – спросил Гаинг, высокого роста существо, отдалённо напоминавшее человека, – мы не дождёмся, пока портал откроется.

По внешнему виду Гаинг напоминал человека, но вместо кожи толстая шкура зелёного цвета, в некоторых местах её сменяла чешуя. Рядом с ним стоял Галмор, более старый и опытный галсановец. Жители планеты Галсан, на которой была немного суховатая среда обитания, жили в тяжёлых условиях. На этой планете почти всегда дул сильный ветер, воды было мало. Глория, звезда вокруг которой крутился Галсан, выжигала планету, уничтожая остатки влаги и самих жителей. Постоянные ветра и бури уничтожали планету изнутри. Всё меньше растений можно было найти, планета постепенно превращалась в пустыню, кроме нескольких оазисов, где была вода. Жизнь становилась всё сложнее.

– Когда я был маленьким, – продолжал Галмор, – день был не таким жарким, жить было легче сынок. Мой дед говорил мне об этом месте.

Галмор осматривал огромного размера портал перед собой. Они стояли в широкой пещере. На большой глубине пещера оканчивалась пустой полостью, в которой они сейчас находились. Они смотрели в идеальную окружность пяти метров в диаметре прямо перед собой. Рядом стояло ещё несколько галсановцев.

Галмор оглядел их и продолжил говорить с сыном.

– Это место нашли давно, когда был молод мой дед. Они нашли пещеру и расшифровали эти символы.

– И что они обозначают? – спросил Гаинг.

Вместо ответа Галмор вздохнул, за него продолжил говорить Галоварус, стоявший всё это время рядом с ними.

– Послушай меня Гаинг, – голос старика звучал сипло, – не мы создали эти порталы. Мы сами не знаем, откуда они взялись, но их создатели были, очевидно, огромными.

Галоварус выглядел плохо: уставший и старый, как всегда в плаще, защищавшем от ветра. Вечные песчаные бури измотали его. Глаза на безносом лице, уставшие от песка и пыли, отдыхали в прохладной пещере. Горел костёр, тускло освещая присутствующих и отбрасывая на неровные стены искорёженные тени.

– Было бы очень удачно убраться отсюда, с этой погибающей планеты, – сказал Галоварус.

– Когда же это можно будет сделать? – спросил Гаинг, удивлённый, что никто не собирается открывать портал, – чего мы ждём?

В этот раз ответил его отец.

– Надпись на них гласит, что они должны быть открыты с двух сторон. Внизу под панелью, – Галмор указал тонким пальцем на основание портала, – есть кнопки. Мы знаем какую комбинацию необходимо набрать и уже сделали это. Кнопки мы зафиксировали со своей стороны, осталось ждать, когда на других дверях портала кто-то сделает то же самое. Если портал попадёт в руки к разумной жизни, они это сделают. Но пока ничего не происходит. И всё что нам остается, это ждать. Больше мы ничего не можем. Кто придет с другой стороны, мы не знаем. Может не слишком дружелюбные существа. Для этого тут и дежурит всё время охрана.

Галмор развернулся и, похлопав сына по плечу, направился к выходу из пещеры. Перед выходом он взял горящий факел со стены. Гаинг и ещё два рослых мужчины последовали за ним. Головарус и два крепыша с копьями в руках остались у ворот дежурить.

– Нельзя чтоб никто не дежурил у ворот, – сказал Гаингу шедший рядом отец. Они поднимались по ступеням, выбитым в каменистом полу. Уставшие босые ноги, на которых не проходили кровавые разводы, цеплялись за ступеньки.

– Если оттуда придёт существо похожее на Поглотитель, нужно будет сразу закрыть ворота, иначе все погибнут.

– Что такое Поглотитель, папа? – спросил Гаинг.

– Это не биологическая форма жизни, сынок. Что-то похожее на вирус, который взаимодействует с окружающей средой. Он никого не убивает в прямом смысле слова, но создаёт условия для смерти всей цивилизации. Лучше тебе не сталкиваться с ним сынок. Если к нам вернётся Поглотитель, то открытие ворот не поможет. Уже ничего не поможет.

Странный тон отца заставил молодого галсановца задуматься.

– Ты сказал, что Поглотитель вернётся, значит, он уже был тут?

– Да, сынок. Он был тут давно. Можно сказать, тут он появился впервые. Не на этой планете, но в системе Глории.

По мере приближения к выходу усилился шум ветра и звук бьющихся песчинок о стены скалы. Слабый свет проникал в пещеру через узкое отверстие округлой формы, вскоре оно расширялось, превратившись в выход из пещеры. В глаза полетела пыль, Галсановцы прикрыли лицо специальной накидкой встроенной в воротник их плащей. Из-за постоянной духоты из одежды они носили только лёгкие плащи для защиты от ветров из пыли и песка. У подножья горы, где находилась пещера, было русло пересохшей реки. Раньше там всегда можно было напиться чистой воды. Вода шла и из крана, но в последнее время не всегда чистая.

– Сегодня погода не знает покоя, – заметил Галмор. Сквозь песчаную бурю просачивался свет звезды. При такой погоде на Глорию можно было смотреть, не пряча глаз. В воздухе было слишком много пыли и песка.

– Если вскоре ничего не произойдёт, – печально добавил Галмор, – вы можете не дождаться открытия портала.

– Сколько уже времени? – спросил мужчина в комбинезоне, сидящий у основания Ворот. Его звали Алексей. Ночная смена в составе десяти человек продолжала проводить работы по открытию Ворот. Непосредственно трое из них подбирали комбинацию кнопок под панелью. Под стеной по периметру зала стояли прожектора не перестающие работать сутки напролёт. У выхода несколько помещений оснащены толстым стеклом, там всегда дежурил наблюдатель. В данный момент этот наблюдатель откинул голову назад и дремал, пуская слюну из раскрытого рта. Алексей смотрел на это и не сдержался, чтоб не зевнуть.

– Четверть четвёртого, – сказал Вова, крепкий мужик в тяжёлых ботинках и оранжевой куртке с отражающими полосками.

– Смотри, – Алексей толкнул плечом Вову, – дежурный сопит, а служба идёт.

– Я бы сейчас тоже посопел, – сказал Сергей, высокий молодой парень, сидевший слева от Вовы. Его зелёная куртка на два размера больше чем положено, делала внешний вид нелепым.

– Ну что, перерыв окончен? – спросил Алексей, посмотрев на Вову и Сергея. Ему самому не хотелось вставать, но план нужно выполнять. Он неохотно поднялся, опираясь на плечо Вовы. За ним встал Вова. Сергей наблюдал, как в углу зала рабочий в защитной маске резал турбиной стальные прутья. Под острым углом от него гейзером летели искры. Другой рабочий в зелёном комбинезоне и синей кепке протягивал вдоль стены проводку для освещения.

– Серёжа передай список комбинаций, – сказал парню Вова. Сергей достал исписанный листок, на котором они писали последнюю набранную комбинацию клавиш. Сергей отдал бумажку и принялся поглаживать рукой стенку Ворот. Он любил поводить подушечками пальцев по гладкой поверхности. Её будто намазали какой-то смазкой, настолько она была гладкой. За его спиной Вова принялся нажимать клавиши в нужной последовательности. Упираясь локтем в правый боковой контур кольца, Алексей наблюдал за ним. В углу рта он держал сигарету, дым от которой послушно поднимался вверх. Через минуту после окончания перерыва что-то щёлкнуло внутри круглых ворот. Послышался нарастающий звук, словно самолёт запускал турбину. Вова от неожиданности вскочил на ноги и задом отступал от кольца пытаясь уловить источник звука. У выхода два служащих несли ящик. Услышав гул, они поставили его на пол и наблюдали за происходящим.

– Что ты сделал? – успел спросить Алексей. Он перестал упираться в контур и посмотрел на панель с кнопками. В ту же секунду вместо задней стены, видимой через идеальную окружность портала, появилась тёмная пелена. Алексея потянуло внутрь. Сигарета изо рта отправилась изучать новый мир, а он схватился за стенку Ворот, пытаясь удержаться. Рукой он нащупал выступ иероглифа и схватился за него. Вова от неожиданности упал на живот, листок с комбинациями вырвался из его рук и, извиваясь, полетел в темноту. Сергей, шатаясь, прикрывал лицо от пыли всасываемой в портал. Зелёная куртка на нём играла на ветру как флаг на мачте. Со стороны входа чья-то красная каска, прыгая, летела к ним, и, ударившись о порог портала, влетела внутрь.

– Выключи его! – кричал Алексей, не зная кому, продолжая держаться одной рукой. Их всасывало перепадом давления. Вова на животе подъехал ко входу и упёрся ладонями в порог, слева от него удобно расположилась панель с кнопками. Его оранжевая куртка задралась и мешала обзору. Вова вглядывался в темноту, стараясь заметить что там, на неведомой земле. В следующее мгновение он нажал на свободную кнопку. Комбинация клавиш сбилась, портал исчез. Через окружность вновь была видна задняя стенка зала, перед взором Вовы предстал рабочий, который недавно в защитной маске орудовал турбиной. Сейчас он в позе зародыша лежал у стены и держался за торчащий штырь, по которому должна была быть проложена проводка. Его маска, кружась, остановилась на полпути к порталу. От резкого прекращения всасывания Алексея откинуло назад к выходу, где рабочие поставили на пол ящик. Он устоял на ногах, обтрусился от пыли и грязи, затем огляделся. Голова гудела, руки тряслись.

– Всё в порядке? – вопрос адресован младшему в смене парню, Сергею. Тот слабо кивнул и показал поднятый большой палец. Он продолжал глубоко и часто дышать, словно после марафонской пробежки. Алексей подбежал к стеклу и постучал костяшками пальцев, прервав крепкий сон дежурного. Тот вскочил на стуле и принял обычную позу, вытерев рукавом слюну со щеки.

– Звони шефу, скажи у нас ЧП.

Дежурный кивнул и поднял трубку телефона.

– А если бы кого-то засосало внутрь, вы подумали об этом? – спросил Лысков, обращаясь к дежурному смены. Они сидели в контейнере, в котором когда-то сидел начальник бригады Павел Лосенькин. С того времени многое в помещении изменилось. Его обшили вагонкой изнутри и снаружи, вынесли старую мебель и подключили телевизионную сеть. Свет только начинал проникать в окно контейнера, на горизонте розовело, а медлительная луна не успела ещё спрятаться. Что мог ответить человек до вчерашней ночи не верящий, что ЭТО может работать? Но данные объяснения не устроили начальника.

– Вы отвечаете за своих людей, вчера вы показали себя с худшей стороны. Завтра вас переводят, можете писать заявление. Образец возьмёте у секретаря.

Опустив голову, высокий человек, проспавший первое открытие портала, выплелся наружу. Николай Игнатьевич наблюдал как он, не разгибая спины, шёл к соседнему зданию, но там было закрыто. Тщетно пытаясь открыть дверь, бывший дежурный смены ушёл в сторону и скрылся из виду. Час назад Лысков лично спускался вниз и велел ничего не трогать, убрав всех на поверхность. Внизу оставил лишь двоих рабочих в застеклённом помещении. Вся смена получила непредусмотренные три выходных. В следующий раз работа возобновилась только через сутки, когда был обсуждён дальнейший план действий. Нужно было принять во внимание, что включить объект возможно лишь возле него. Выход был найден довольно быстро, учитывая всю серьёзность ситуации. ННТ снабдило смены всем необходимым: от инструмента, до специальных герметичных костюмов, способных выдерживать большие нагрузки. Через неделю после того как сигарета Алексея отправилась изучать чужой мир, группа была готова вновь открыть портал. По иронии в группе оказались Алексей и Владимир. Молодого Сергея решено было держать на подстраховке. Напротив портала установили стационарную камеру, которая записывала всё происходящее. Специальные троса крепились к четверым рабочим. На всех надеты герметичные костюмы на подобии костюмов космонавтов. Шлемы позволяли свободно смотреть вокруг. У каждого был индивидуальный запас кислорода на шесть часов. В зале не было никого, все стояли в герметичной смотровой комнате. Присутствовал тут и сам Николай Лысков. В бригаду из четырёх человек стоявших у ворот, кроме Алексея и Владимира входил Денис Минаев и специалист по изучению внеземных объектов Иван Васильевич.

– Ну что все готовы? – услышали они в громкоговоритель шипящий и одновременно твёрдый как скала голос Лыскова. Рабочие проверили трос. Алексей, как командир команды проверил всех и показал большой палец поднятый вверх.

– Начинайте.

Владимир подошёл к порталу и принялся набирать необходимую комбинацию кнопок, открывшую Ворота в прошлый раз. Послышался гул, все отошли назад. Резкое всасывание воздуха подтолкнуло членов группы к образовавшейся чёрной дыре. На шлемах включились встроенные фонарики, они осветили пещеру. Никто не решался войти первым и Алексей начал продвигаться вперёд, постепенно удлиняя трос специальным крепежом. Шаг за шагом он подходил к образовавшемуся входу. На пороге включил ручной фонарь и осветил пространство вокруг входа. Свет попадал на выпуклые участки породы, торчащие из стен. Куда ни глянь, всюду кривые стены. В свете фонарика замелькала оседающая на пол пыль. Всасывание прекратилось.

– Что происходит? Отвечайте, – говорил в микрофон Лысков.

– Нас перестало засасывать внутрь, – ответил Алексей, – я войду и посмотрю что там.

– Будьте осторожны, – сказал голос из микрофона.

Пять шагов в другом мире, где ещё не было ноги человека. Десять шагов. Никакой формы жизни, лишь пустые стены и скалистый потолок. Остальные участники группы тоже вошли, но внешне всё напоминало тот участок, который они разгребали, чтоб очистить Ворота, только без освещения.

– Это похоже на какую-то пещеру, – сказал Вова, подойдя к Алексею сзади. Лучи фонарей бегали по поверхности пещеры, ища выход, которого не было.

– А ходить тут легче, – заметил Иван, – гравитация почти как наша, – он подпрыгнул, демонстрируя остальным акробатические способности. Его прыжок почти не отличался от земного. В конце справа Денис увидел небольшое углубление и подошёл его изучить, благо трос позволял отойти на двести метров. У основания он поднял голову и осветил находку. Это должен был быть проход, больше подходящих мест не было. У основания он заметил развалившиеся от времени ступени.

– Тут был выход, – сказал он, – глядите, здесь лестница.

Наверху под углом проход завалило камнями, но Денис не сомневался, что раньше этими ступенями пользовались.

– Что же мы узнали? – спросил Лысков. Пять человек, не считая его самого, сидели вокруг стола в офисе ННТ на восьмом этаже.

– Помещение герметично. Кислород, заполнивший его, остаётся там, и мы можем дышать даже без костюмов.

– Нет, слишком большой риск, – остановил его Николай Игнатьевич жестом руки, – пусть продолжают работать в костюмах.

– Мы нашли следы разумной жизни, – сказал Денис Минаев, – у подножья сохранились ступени, некоторые очень хорошо. Они ведут к выходу на поверхность и возможно, если расчистить завал, мы окажемся в другой солнечной системе.

– Если там был разум, он может и сейчас быть там. Вдруг он ждёт, чтоб напасть? – спросил Лысков.

– Не забывайте про вирусы. Что угодно может там нас ждать, – сказал Игорь, доктор органических наук. Мужчина, чья борода давно перестала быть тёмной.

– Само собой для этого и костюмы, – парировал Лысков.

– В данный момент мы можем продолжать работу по откапыванию завала, – сказал Рома, главный инженер.

– Да будет так. Только вся ответственность за людей будет лежать на вас, – с улыбкой провозгласил Лысков.

Раскопки продолжались медленно. В пещеру перенесли оборудование, прожектора и технику. Работали генераторы. Удлинитель, протянутый через портал, обеспечивал питание электричеством. Горная порода, как и на Земле. Обычным молотком и зубилом материал крошился и отламывался. В эту смену Денис Минаев и Эдвард Дора отдыхали на даче у Дениса. В пещере трудилась другая смена, которой суждено было нести за всё произошедшее ответственность. Михаил Варев работал с перфоратором. В том месте, где Денис Минаев обнаружил старые ступеньки, рабочие проделывали проход на поверхность. Со времени начала исследований проход продлили на десять метров. Всё бы ничего, но работать с поднятым вверх двадцатикилограммовым перфоратором тяжело и крепкие парни часто меняли друг друга. Технику сюда нельзя подогнать, слишком узко и неудобно. В данный момент покрываясь потом, Михаил долбил твёрдую породу на высоте двенадцати метров от уровня порога портала. Внизу, собирая камни и куски породы, трудились разнорабочие. Михаил работал в скафандре и костюме, что ещё более усложняло процесс работы. Пещера наполнялась звуками движущейся техники, гулом генераторов и лязгом металла о камни. Со своего офиса в домике, в пяти километрах над ними Николай Лысков следил за работой постоянно держа руку на трубке прямой связи с наблюдательным пунктом. Боялся ли он за работников? Ни одной минуты. Всё время он боялся лишь за себя. Если что-то вырвалось бы оттуда, он успеет приказать закрыть Ворота. Это по его команде возле них сидел человек и держал палец на кнопке, способной за секунду прекратить любую связь с чужим миром. Это по его инициативе Ворота всегда были закрыты, когда он спускался вниз (кроме первого раза, когда четыре человека вошли внутрь и осмотрели пещеру). Всегда внизу дежурил человек на которого можно было бы свалить вину.

Этому он научился у своего начальника, пожилого джентльмена (по крайней мере, считавшего себя таковым), который во время опасных монтажных работ никогда не присутствовал на стройплощадке (проводил профилактику геморроя). После этого долгая и тернистая тропа привела Лыскова к столь высокому посту в ННТ.

Михаил Варев остановил отбойник и опустил на ступени. Руки тряслись как у алкоголика со стажем наутро после попойки. Он сел на ступени, снизу уже поднимался Женя, чтоб сменить его. Угол, под которым шёл тоннель, не позволял увидеть дна пещеры, но микрофон позволял общаться между собой.

– Держись приятель, – услышал Миша голос Евгения через скафандр, – я уже иду.

Массивный как скала, Женя поднимался по ступеням, иногда цепляясь скафандром о потолок. В стекле скафандра отражались висящие через каждый метр лампы. Костюм был тесен, несмотря на самый большой размер. Женя помог сойти Мише со ступенек и тот начал осторожно спускаться, придерживаясь дрожащими руками за стену.

– Давай отдыхай, Миша. Ты это заслужил, – сказал в микрофон Женя.

Шаги давались тяжело. Миша не оглядывался, но по вибрации стен и шуму понял, что перфоратор снова включён.

С сорок шестым размером ноги трудно найти обувь, – думал Женя, беря огромными руками перфоратор. Костюм легко вместил его ногу, но тело вмещалось с трудом. Женя вбил перфоратор в породу и нажал кнопку. Осколки камней полетели в стороны, отбиваясь от скафандра и пачкая его. Пыль ухудшала слабое освещение рабочего места. Вдруг он увидел, как по буру потекло что-то чёрное. Женя остановился. В первое мгновение он подумал, что это игра теней из-за плохого освещения, но секунду спустя он понял, что это не жидкость, а какой-то газ. Чёрная жижа распространялась во все стороны от отверстия заполняя пустоту перед ним. Глаза полезли на лоб, он бросил перфоратор, который покатился по ступенькам вниз с грохочущим звуком. Если бы Женя обернулся, то увидел бы, как от инструмента отлетают куски и сказал бы:

Он попытался закрыть отверстие рукой, но это не помогло. Рука не могла в темноте ничего нащупать. Чернота поглотила руку по локоть, он инстинктивно отдёрнул её, на мгновение радуясь, что вытащил из черноты целой и невредимой. Скафандр окружало тёмное пятно. Женя пошатнулся, хотел схватиться за стену, но оступился и покатился вниз вслед за перфоратором.

Миша был на нижней ступеньке, когда услышал сзади камнепад. Это электроинструмент с вырванным гнездом упал возле его ног. Миша посмотрел вверх и увидел, как темнота заполняет тоннель сверху вниз, будто лампы отключали одну за другой.

Падающий перфоратор повредил проводку, и лампы накрылись, – подумал Миша, затем нажал кнопку на шее.

– Женя, ты слышишь меня?

В ответ тишина и шум помех. Только тёмная масса плавно опускалась сверху и заполняла тоннель. Миша попробовал ещё раз.

– Женя, что случилось?

Тёмная жижа заполняла всё пространство. Теперь он увидел, что это не то о чём он подумал. Не зная, что с его сменщиком он повернулся к выходу и побежал. По дороге один раз оглянулся. Тёмная масса достигла дна и заполняла пещеру во всех направлениях. Она была абсолютно чёрной. Свет светивших на тоннель прожекторов не делал её светлее. Пятно распространялось будто чернила, которые льют в аквариум.

Шум работающего транспорта прекратился, лязг металла о камни тоже, все бежали к выходу. Ступени, которые обнаружил Денис Минаев, находились дальше всего от портала и Миша в этот момент находился дальше всех. К тому же он споткнулся о натянутый провод и упал. Сзади с треском повалился прожектор. Это о его провод зацепился Миша. Чернота догоняла его, он вскочил и побежал практически наугад, боковым зрением замечая, как справа и слева от него образовалась чёрная стена. Рабочие выбегали из портала. Перед тем как чернота поглотила Мишу, он увидел, что дежурного, который должен по указанию Лыскова, держать палец на кнопке, не было на месте. По инерции Миша бежал дальше, но скорость сбавил, чтоб не врезаться в темноте во что-то. В скафандре он услышал напуганный голос Лыскова:

На мониторе Николай Игнатьевич увидел черноту, которая поглощала помещение, и вышел напрямую в эфир. Через секунду он кричал:

Неоконченная фраза обозначала, что портал закрыли. Связь мгновенно прекратилась, и Миша остановился, чтоб не стукнуться во что-то. Вот уже секунд десять он бежал в кромешной тьме. Всё произошло слишком быстро. С момента, когда у его ног разбился перфоратор и до того как закрыли портал прошло секунд двадцать.

– Стой! – кричал Михаил, – подожди меня.

Его бросили. Попытка связи была всё-равно, что пытаться докричать до них через океан.

У Ворот дежурил Игорь Конный. Он отошёл метров на десять, когда услышал крик:

Игорь оглянулся и смотрел, как двое из выбегавших упали, зацепившись за порог Ворот. Он побежал к своему посту.

Почему я отлучился? Почему я отлучился? – спрашивал он себя и от напряжения стало жарко.

– Закрывайте портал, скорее! Кто стоит у ворот? – услышал он через секунду. В этот момент он заглянул внутрь портала и увидел черноту. Она поглотила уже практически всё помещение и была буквально в метре от Ворот. Игорь упал на колени и открыл панель, нажав первую попавшуюся кнопку. Любое нажатие сбивало связь, Игорь знал это.

– Немедленно закрывайте портал! – услышал он голос по передатчику, услышал слишком отчётливо и понял почему: гудение портала прекратилось. Сквозь идеальную окружность вновь можно было увидеть заднюю стенку зала. Груз упал с плеч. Секунду назад он едва не задохнулся от жары, так нервничал. Подняв глаза, Игорь увидел пятно. Что-то чёрное распространялось во все стороны как медлительная взрывная волна. Очевидно, Игорь закрыл портал позже, чем надо, вещество было уже внутри помещения. Секунда, другая. Игорь продолжал стоять на коленях и глядел вверх. Вещество закрыло весь обзор, он более не видел потолка. Он так и стоял с открытым ртом, а Лысков продолжал кричать:

– Закрывайте портал! Что там у вас происходит? – под этот напуганный и одновременно гневный голос и поглотила Игоря чёрная масса. Лысков видел это в мониторе. Первый монитор погас одновременно с закрытием портала, так как камера стояла внутри Ворот, на чужой земле. Сейчас он с ужасом наблюдал, как чернота захватывает весь обзор. Перед ней, мешая смотреть, разбегались рабочие. Секунда и она поглотила стоящего на коленях у Ворот мужчину. Ещё две секунды и экран монитора заполнила темнота. Николай даже отклонился от неожиданности и чуть не упал со стула. Будто это вещество могло перейти к нему на брюки, вылившись из монитора. В соседнюю чёрно-белую камеру, которую специально установили в наблюдательном пункте, чтоб следить за дежурством, он увидел вскочившего дежурного, который прижался к стенке. Чернота просачивалась через стык стекла и подоконника, выливаясь в смотровую комнату. Вскоре сплошная чёрная стена надвигалась на дежурного. Три секунды и экран камеры почернел.

Николай сидел в пяти километрах над происходящим и держал трубку у уха. Оттуда доносились крики:

– Я ничего не вижу, помогите! – крикнул напуганный голос.

– Где все? Что случилось? – спросил кто-то другой.

Николай слушал и думал, не повесить ли ему сейчас трубку. Может весь этот кошмар пропадёт, положи он трубку и оборви связь.

– Что у вас случилось? – крикнул он в трубку.

– Помогите! Помогите нам! – донеслось до него, и в тот же момент он положил трубку.

Дежурил в наблюдательном пункте Владимир Емец, мужчина с опытом. Когда зал заполнило неизвестное вещество, Владимир хотел схватить телефон, чтоб связаться с Лысковым. Стоило поднять трубку, и в контейнере Николая Игнатьевича звонил бы телефон прямой связи. Но когда Владимир увидел, как из угла выбрызгивается что-то чёрное, от страха отскочил к задней стенке. В панике он не мог нащупать ручку дверцы и перед тем, как его поглотило чёрное вещество, отвернулся и задержал дыхание. Секунда, две, три. Никаких ощущений, он осторожно открыл глаза. Темнота. Это не жидкость, он свободно мог водить рукой, как в воздухе. Лёгкие больше не могли сдерживаться, и он сделал вдох, готовясь ощутить боль. Но боли не было. Не было никаких ощущений. Не было и запаха, что странно. Вова дёрнул ручку двери и только потом понял, что сейчас всё равно ничего не увидит. Нужно было звонить Лыскову. Ощупью он пробрался к столу. Страх отступил, Вова дышал свободней. Вот и телефон, он поднял трубку.

Несколько секунд Николай Лысков глупо смотрел в окно. Он хотел встать и посмотреть ближе на вход в шахту. Вход с обратной стороны контейнера, окон с той стороны нет. Николай встал и сделал несколько шагов к двери, как вдруг зазвонил телефон прямой связи. Несколько гудков он смотрел на него, затем подошёл к столу и открыл нижний ящик. Под книгой лежал пистолет, он взял его в руку. Телефон продолжал звонить, но Николай так и не снял трубку. Он вышел из контейнера. В глаза ударил солнечный свет, слева стоял лексус. Водитель обычно спал на заднем сидении. Николай облизнул губы, прикрыл ладонью глаза от слепящего солнечного света и направился ко входу в шахту. Небольшое здание с турникетом и дежурившим охранником выглядело новым. Справа и слева стояли похожие здания, построенные за шесть лет, заполнившие территорию бывшей шахты, как грибы после дождя. На половине пути Николай остановился и стоял, не зная чего ожидать. Охранник через стекло наблюдал за Лысковым, не понимая причины странного поведения. Николай стоял, тяжело дыша. В правой руке был пистолет, дулом направленный в пол. Охранник смотрел на Николая, Николай смотрел на охранника. Охранник смотрел удивлённо, вдруг он подскочил и отпрыгнул к окну.

– Что за хрень? – донеслось до Лыскова. После этих слов послышался стук упавшего стула. Через стекло он увидел что-то чёрное в помещении. Возле турникета тоже стала заметна тёмная клякса, из-под крыши вылезли кусочки черноты, словно прошёл нефтяной дождь и капли жидкости стекали с крыши. Всё случилось слишком быстро, Николай сделал два выстрела в чёрный гриб, поглотивший здание. Послышался треск разбивающегося стекла, осколки рассыпались по полу. Пятно не перестало разрастаться. Он побежал обратно в контейнер. Он боялся оглянуться.

Николай посмотрел на руку с пистолетом, она тряслась. Николай нервничал, от напряжения сел на стул, телефон всё ещё звонил. Николай считал секунды.

Тень закрыла контейнер, отсекая солнечный свет, будто резко наступил вечер. Из-под двери стала пробираться темнота, словно угарный газ во время пожара. Даже сейчас, так близко, он не чувствовал никакого запаха. Чернота уже внутри контейнера, Николай приставил пистолет к голове.

В момент, когда чёрное вещество прикоснулось к его ноге, Николай зажмурил глаза и выстрелил.

Прошло меньше суток и на орбитальной станции три человека наблюдали в иллюминатор, как голубая планета превратилась в чёрную сферу.

– Земля перестала отвечать, Степан Николаевич, – сказал молодой человек в спортивном герметичном костюме с двумя продольными жёлтыми полосками. Он парил у приборов, на шее болтались бесполезные теперь наушники.

– Я не думаю, что земля ответит, – сказал Степан и похлопал по плечу стоявшего рядом друга, Петра. Тот потерял дар речи и глядел на Степана с удивлением. Через два дня Петр умер от инсульта. Ещё через три дня стало плохо самому Степану. Он перестал есть, избегал иллюминатора, чтоб избавить глаза от кошмара. Вскоре он перестал говорить, а затем и дышать. Молодой человек спортивного телосложения выкинул двоих товарищей в грузовое помещение. Он остался один на станции. Никогда ему не было так страшно. Часами он просиживал у иллюминатора и глядел на чёрную сферу, которая раньше была его родной голубой планетой, где его ждала любимая жена и дочь. Он кусал себе пальцы иногда до крови, которая фонтаном разлеталась в разные стороны, скрепившись в маленькие шарики. Он мало спал, волосы стали белыми. Три дня спустя из иллюминатора его поманил Степан. Лицо у Степана было чёрным.

Это от переохлаждения, – подумал парень.

Он открыл люк, забыв надеть костюм, и вылетел в открытый космос как пробка от шампанского.

Некоторое время назад.

Галмор прошёл в дом. Шум ветра и удары песчинок стали тут приглушенней, но теперь можно не прятать глаза под накидкой. За ним закрыл дверь сын. Двое Галсановцев предусмотрительно оставили их наедине. Деревянное сооружение построенное на скорую руку для дежуривших у портала, обветшало под действием ветров. Галмор посмотрел в висевшее на стене зеркало: лицо без носа, вместо ушей жабры, кожа зелёная как у лягушки.

– Мы не были такими раньше, – сказал печально отец сыну, – наши лица поменялись со временем. Немало помог и климат. Конечно, я не был свидетелем этого, но так мне говорили.

Он сел на стул у стены, почесал покрасневшие уставшие глаза.

– Расскажи мне про Поглотитель папа, – сказал Гаинг. Отец посмотрел на сына. Он ожидал этого вопроса. Странно было бы, если бы сын не задал его.

– Это началось давно, когда жизнь была безоблачной. Когда ручьи текли по всей планете, и не было недостатка в воде. Ещё до того как необходимость в запахе отпала и у нас были носы, а Глория светила не так ярко. В те времена мы летали на другие планеты, наши технологии не знали границ. Цивилизация жила в своё удовольствие, не боясь ничего и никого. Развитие было высоким, и мы ударились в науку. Смеси различных элементов и другие научные эксперименты. Ты знаешь, что такое свет?

Гаинг кивнул.

– Было время, что нам он был очень нужен. Мы хотели изобрести источник света, не требующий зарядки. Свет, который мог бы светить в самых тёмных и далёких местах вселенной по нашей прихоти. Мы хотели использовать массу фотона для изобретения вечного источника света. Всё что имеет массу можно притянуть. Минерал, который мы изобрели, слава святой Глории не на нашей планете, притягивает свет. Мы назвали его Поглотитель. По задумке он должен был поглощать столько света, что в сфере, размером с орех, могла накопиться энергия звезды. Но всё пошло не так. Он притягивает свет настолько сильно, что переставал пропускать его сквозь уже притянутые частицы. Достаточно одной частички и собираясь вместе эти маленькие песчинки распространяются во внешней среде. Никакого вреда они не приносят, ты ничего не чувствуешь: ни боли ни запаха ни давления. Просто наступает темнота и всё. Это и случилось с соседней планетой, на которой находилась лаборатория. Она превратилась в чёрный мяч, каким ты в детстве играл с ребятами.

– И его никак нельзя уничтожить?

– У этого вещества есть одно единственное слабое место. Оно должно взаимодействовать. По большому счёту оно не поглощает свет, а лишь задерживает его не давая пройти. В вакууме оно растворяется, как и любой газ, равномерно распределяясь по всему космическому пространству.

– А как оно может появится у нас?

– Дело в том, что оно не исчезает. Оно может осесть где-то как ил в стоячей реке и лежать веками, дожидаясь пока какой-нибудь неосторожный газ не попадёт на него. Малейшее касание и вся атмосфера вскоре перестанет пропускать свет. Как это случилось с Галесом, нашей научной планетой.

Они помолчали. Гаинг не знал, как задать волнующий вопрос, но, погодя решился.

– Папа, ты сегодня умрёшь?

– Да. Но это не так уж плохо, сынок. Не надо воспринимать это как что-то непреодолимое. Смерть приходит всегда, но мы выбираем как и когда. Посмотри на этот мир, Гаинг. Что ты видишь? Для чего ты тут? Мы убиваем животных, рубим деревья, загрязняем планету. И для чего? Чтоб просто существовать? Мы опустились слишком низко, сынок. Любой Галсановец свободен, может жить в своё удовольствие. А что делать другим животным, которых осталось мало? Они не могут прокормить себя, они не могут спасти себя. Они боятся, что их убьют. Я не хочу нарушать нашу клятву, мы всегда будем помогать выживать любому нуждающемуся существу. Им надо есть и едят они мясо.

– Ты принесёшь себя в жертву, папа?

– Нет. Это не жертва. Это минимальное, что я могу сделать, чтоб хоть как-нибудь компенсировать изобретение, сгубившее целую планету. А может и не одну. Мы изобрели зло, теперь надо всю оставшуюся жизнь творить добро. Это у нас в крови.

– Но почему ты и почему надо спасать Лизонавта?

– Потому, что я люблю жизнь, а значит и Лизонавт её любит и хочет жить. Их осталось мало, и едят они плоть. А на сегодня не нашли ничего мясного, но кормить его надо. Давать ему что-то кроме мяса мы не станем. Зачем мучить животное?

Снаружи сквозь шум ветра послышался гул двигателей. Сын с отцом переглянулись, оба поняли, что сейчас произойдёт. Привезли клетку с Лизонавтом.

– Папа, не иди, я прошу, – начал просить Гаинг. Галмор гневно посмотрел на сына и встал со стула.

– Я дам тебе последний урок, сынок. Никогда не ставь себя выше существа, которое никому не принесло вреда. Это стыдно и унизительно.

Он сделал паузу. Лицо переполняла обида, будто его собственный сын предал его, разорвав самое святое.

– Ты можешь помочь мне, сынок, – мягче сказал Галмор, и протянул сыну острый нож, – я хочу, чтоб это сделал ты. Тогда я буду знать, что ты всё понял, и будешь соблюдать порядки нашего существования.

На глазах Гаинга выступили слёзы. Он протянул руку и взял нож.

– Они оставят клетку тут, кормить его будешь раз в день. Меня хватит дня на три. К этому времени остальные что-то придумают.

Галмор открыл дверь и в деревянный домик ворвался ветер, заставив плясать их тонкие накидки. Отец прикрыл лицо рукой и вышел. Сын выбежал за ним, косо поглядывая на нож в руке.

– Почему не отвести Лизонавта на другую планету, где много мяса? – кричал Гаинг, перекрикивая рёв двигателей. Над ними в пятидесяти метрах парил звездолёт, клетку с диким животным опустили лебёдкой почти к самой земле.

– Мы не можем нарушать его права на жизнь, – кричал отец, – он тут родился, значит, так было суждено. Нельзя лишать его родного дома. А то, что он в клетке, это не так уж плохо. Он знает, что еду и воду ему принесут.

Гаинг посмотрел на выглядывавшего из кабины пилота в синей каске и показал ему большой палец. Звездолёт поднялся, шум убывал. Клетка стояла на земле. С трёх сторон было стекло и с одной решётка. По дну клетки рассыпана земля и рассажены растения. Внешне существо очень напоминало медведя. Если бы эту картину видел Михаил Варев, он удивился бы светло-зелёной окраске животного.

– Стёкла и земля, чтоб зверю было комфортней, да папа?

Галмор посмотрел на сына, взгляд излучал гордость.

– Да. Ты учишься на глазах. Ты готов, сынок. Давай, не мучай зверя и меня. Я устал от этого мучительного существования, а зверь голодный.

– Да, папа.

Два Галсановца у входа в пещеру смотрели, как Гаинг нанёс отцу смертельный удар в спину.

Михаил Варев очнулся. Его окружала кромешная темнота. Когда он понял, что портал закрыли, оставив его тут, он потерял сознание. Сейчас он прислушивался к окружающим звукам. Заглох один из генераторных двигателей, второй ещё работал. Чернота не повредила его. Михаил на ощупь нашёл фонарик в кармане костюма и включил его. Щёлк. Темнота. Щёлк. Ничего. Скафандр герметичный и в шлеме остался чистый воздух. Михаил поднёс фонарик к шлему, так, что он упёрся стеклом в купол на голове. Щёлк. Его ослепил свет, от неожиданности фонарик выпал из рук. Снова полнейшая темнота. Он обшарил вокруг, нашёл фонарь и снова поднёс его к скафандру. Медленно приближая к лицу. Ближе. Темно. Ближе. Темно. Ещё ближе. Снова темно. Когда фонарик коснулся стекла, яркий свет ослепил его.

Он подумал, что вещество плотное, но не ощущал этого.

Ситуация не самая приятная. Он сидел на полу в темноте в чужом мире, один. К тому же кислород был на исходе.

– И расскажите мне потом, как вам хреново на работе, – сказал он сам себе.

Миша поднялся на ноги и поплёлся в сторону, откуда исходил шум генератора. Он засунул фонарик в карман. Руки вытянутые вперёд позволяли ему не удариться о что-либо. Он медленно шёл, стараясь найти выход из ситуации. Внезапно он увидел сверху звезду. Одну, три, пять. Они стояли вряд. Звёзды меняли форму, словно плыли в пространстве. Михаила осенило.

Он видел свет, которого становилось всё больше. Между ним и прожектором плыли чёрные куски материи, они становились всё реже. Михаил ощутил себя в бассейне, в который налили мутную воду. Эти куски грязи плавали вокруг. Он достал фонарь и посветил вверх. Свет фонаря шёл прерывисто, будто он держал в руке гидрант с распыляющей насадкой. В свете фонаря он увидел как чёрные кляксы, заполнявшие помещение, плыли в сторону. Постепенно помещение становилось видимым. Он уже мог заметить очертания круга света от фонаря на потолке. Михаил пошёл в сторону, куда уносилась чёрная масса. Там был выход на поверхность. Тот самый выход, у основания которого лежало тело Евгения. Миша заметил это в свете фонаря и подбежал посмотреть, что с ним. Женя не дышал, шлем был разбит, а лицо похоже на пирог, который случайно уронили на пол. Михаил посмотрел вверх. Чёрная масса, что была в помещении, улетучивалась к тому месту, где он недавно орудовал перфоратором. Шаг за шагом он поднимался по ступенькам, вглядываясь вперёд. Он дошёл до завала. Вот то самое место, где осталось отверстие. В него теперь можно было просунуть руку.

Должно быть, Женя разрыл перед падением.

Чёрная материя всасывалась через отверстие. Михаил попытался расширить его, но несколько отлетевших кусков это всё чего он добился. Миша спустился вниз. Теперь в луч фонаря попадало мало чёрной массы, она улетучивалась через отверстие. Возле стены стоял стенд с пожарными принадлежностями. Он взял багор и снова поднялся по ступеням. Вставив багор в отверстие, он начал ковырять и с помощью рычага отломил кусок. Порода посыпалась вниз, разламываясь о ступени. Несколько ударов и стена начала крошиться. Миша продолжал ломать стену, расширяя проход. Он посветил фонариком в отверстие, дальше вверх уходил такой же тоннель, такие же ступени. Багор снова пришёл в движение, теперь он отламывал целые глыбы. В конце концов, проход стал настолько широк, что Миша смог пролезть. С трудом, оцарапавшись, он сумел сделать это. На секунду он остановился, затем медленно пошёл вверх, предвкушая увидеть что-то чудесное. Багор он бросил на ступенях.

Некоторое время назад.

– Сегодня я убил своего отца, – сказал Гаинг. Он сидел на стуле с опущенной головой и смотрел на руки. За три секунды до этого в деревянный домик вошёл Галоварус и закрыл за собой дверь. Он спокойно посмотрел на молодого Галсановца.

– Нет нужды говорить об этом, это всё я знаю. Но ты не убил его, парень. Станет ли тебе легче, если я скажу, что убийством является лишение жизни без согласия умирающего. Твой отец знал, что делает, как и все мы. Он совершил доброе дело, которое мы будем помнить очень долго.

Галоварус вздохнул и присел на стул, на котором ранее сидел Галмор.

– Нам нужно уходить, Гаинг. Мне сообщили, что Поглотитель приближается к Галсану. Нам всем грозит опасность.

Гаинг поднял голову. Он удивлённо смотрел на собеседника.

– Как он может приближаться? Это ведь неразумная форма жизни.

– Это вообще не форма жизни, но он приближается. Комета, захватившая его, летит сюда. Нам не удалось перехватить её и при входе в нашу атмосферу она может принести погибель.

Гаинг снова опустил голову. Ему всё сейчас стало безразлично.

– Зачем уходить? Что толку? Всегда прятаться?

– Почему всегда? Ведь есть места, куда Поглотитель не доберётся. Представь себе огромные расстояния, куда никогда не долетал свет. Их можно пересечь одним нажатием кнопки, но для этого надо дождаться, чтоб портал открылся.

– И что? Поглотитель проберется и туда.

– Чтоб этого не случилось, нам необходимо забаррикадировать проход. Для этого ты мне и нужен. Мы скинем в тоннель валун, засыплем глиной мелкие щели, даже если портал откроется, когда тут будет Поглотитель, он не проникнет сквозь твёрдую породу, он не способен на это. Спустя века эта планета перестанет быть живой. Постепенно гравитация перестанет держать атмосферу, а вместе с ней она унесёт в открытый космос и изобретённое нами оружие.

Гаинг слушал и вдруг хихикнул.

– Раса, которая стремится делать добро даже ценой собственных жизней, – Гаинг поднял голову, – изобрела самое опасное и смертоносное оружие.

– Да, это выглядит парадоксально. Но такое случается. С тех пор мы ничего не изобретаем, да и особо некому.

Галоварус поднялся.

– Надо идти, лучше заранее покинуть эту планету, сынок. Твоя смерть не принесёт пользы.

Гаинг встал. Не поднимая глаз, он отправился за стариком.

Михаил Варев поднимался по ступенькам. Сверху до него доходили лучи света. Он поднимался, с каждым шагом напрягаясь, пытаясь увидеть через отверстие небо или что-то, что указывало бы на наличие жизни на планете. Ещё несколько ступенек и он выключил фонарь. Теперь света достаточно. Он видит мелкие камешки, торчавшие с обеих сторон пути. Лучи света осветили выход. Миша поднялся на поверхность, но не вышел из тоннеля. Перед ним простиралась мёртвая планета. Бескрайняя пустыня не обещающая ничего ободряющего. Нагнувшись, он вышел через узкое отверстие и наблюдал, как с каждым шагом комочки пыли поднимаются под ногами. Светившая звезда висела над горизонтом. По размеру он определил, что она не такая близкая и яркая, как его родное Солнце. Он не знал, что очень давно местные жители называли эту звезду Глория. От края до края горизонта он увидел лишь пустоту, горные хребты, впадины и скалы. Сверху, конусом от входа в пещеру, комками медленно текло в космос чёрное вещество. Несколько минут Михаил наблюдал за этим, стоя возле входа в пещеру.

Он посмотрел на датчик давления. Кислорода оставалось на двадцать минут.

– Вот здорово, передо мною новая планета, а я не успею ничего даже посмотреть, – печально сказал он, – куда уж лучше.

И тут его осенило. В мыслях встала сценка из фильма, который он смотрел в детстве. Настроение резко поднялось.

– О да, ребята. Кое-что сделать можно.

От радостной мысли он засмеялся. Он смеялся громко, но смех его так и остался не услышанным.

– Ну что, Эдик, ты говоришь вечного ничего нет? Сейчас проверим.

Через пятнадцать минут Миша сидел на полу, возле входа. Ноги его протянулись вдоль пыльной поверхности, спиной он облокотился о скалу. С улыбкой на лице смотрел он вдаль на заходящую звезду. Он один и он останется тут. Совсем один. На чужой планете, куда, возможно, никогда не долетали лучи его родного Солнца. Через минуту его начало клонить в сон, всё начало кружится. Он закрыл глаза, голова опустилась, стукнувшись макушкой о стекло скафандра. Через две минуты он перестал подавать признаки жизни. Умер он с улыбкой на лице. Хорошая смерть для оптимиста. Из расслабившихся пальцев выпал маленький ножик и в последний раз поднял комок пыли возле тела хозяина. Над головой Михаила в лучах заходящей звезды видны были царапины. Любой присутствовавший мог бы прочитать надпись, нацарапанную на скале у входа в пещеру. Слова, которыми Михаил Варев окончил свою жизнь.