Борис Руденко
Подарки Семилиранды
Брек Динар был гораздо старше своих башмаков, но редкий человек смог бы определить это с первого взгляда. Башмаки устало разевали пасти на пыльную улицу, на серые фасады домов и чахлые деревца вдоль деревянных тротуаров, на собак, вяло скалившихся в ответ.
Брек сидел на скамье у входа в трактир и размышлял о том, что башмаки дотянут лишь до Веселых Водопадов, а дальше придется идти босиком, если не попадется по дороге богатый чудак или хорошая помойка.
— Шагал бы ты отсюда, — мрачно посоветовал трактирщик. — Только клиентов отпугиваешь.
Брек Линар никогда не лазил за словом в карман и в другое время непременно нашел бы, что ответить, но сегодня он был исполнен благодушия. День был теплый, тихий, да и в груди почти не болело.
Он вдел ноги в башмаки и поднялся.
Из-за угла с воплем выскочила орава мальчишек.
— Идет! Идет! — возбужденно верещали они. — Он идет!
Вслед за ними спешили домой почтенные горожане. Повсюду хлопали калитки и двери, скрежетали засовы.
— Домой немедленно! — орали мамаши, подтаскивая отроков за уши к родному крову.
— Кто идет? — запоздало выкрикнул трактирщик, обращаясь к пустеющей улице.
— Семилиранда идет! — ответил десяток голосов — испуганных, любопытных, настороженных; равнодушных не было.
— Ах, напасть какая! — закудахтал трактирщик, кинулся было закрывать окна, двери, да не успел.
Семилиранда — вот он, тут уже. Не старый, не молодой, загорелое лицо в мелких морщинках, на голове шляпа из желтой соломы. Невысокий, но будто из железа.
Брек против воли заинтересовался и снова уселся на скамью. А трактирщик так и застыл, где стоял.
— Здравствуй, трактирщик, — весело сказал человек с чудным именем.
— Здравствуй, Семилиранда, — робко ответил тот, помялся немного, потом спросил: — Как поживаешь?
— Что мне сделается! — беспечно сказал Семилиранда. — А вы тут неважно живете.
— Отчего же? — испугался трактирщик. — Все у нас хорошо.
Семилиранда погрозил ему пальцем.
— Не обманывай меня. Я-то знаю… Вот, подарок вам принес.
Он выудил из-за пазухи небольшую коробку, перевязанную шелковым шнурком.
— Только брать у меня его никто не хочет, — вздохнул Семилиранда. — Может, ты возьмешь?
Изо всех окон, изо всех щелей с жадным любопытством и непонятной надеждой смотрели на него десятки глаз.
— Нет, нет, — трактирщик быстро замахал руками. — Мне не нужно. Я… я не могу.
— Сюда давай! — раздался из-за ограды мальчишеский голос и прервался звуком смачной затрещины.
Семилиранда даже ухом не повел.
— Жаль, — сказал он. — В этот раз, значит, напрасно к вам пришел. Ну, ладно, пойду дальше.
— Ты не обижайся, — облегченно забормотал трактирщик, — ты опять приходи. Не забывай нас.
Человек в соломенной шляпе повернулся и зашагал прочь из городка. Улица тут же заполнилась людьми. Брек Линар изумился, как быстро все повыскакивали из своих домов.
— До свидания, — дружно кричали они и махали вслед руками, платками, шляпами. — Приходи к нам еще, Семилиранда!
Он остановился и тоже взмахнул шляпой.
— До свидания, — сказал. Потом нахлобучил шляпу на голову и подмигнул Бреку. Только ему одному из всей толпы. Брек был убежден в этом.
Поражаясь нелепой своей уверенности, он потихоньку протолкался сквозь толпу и тоже зашагал по дороге. Ему и подавно нечего делать в городе.
Дорога круто повернула, и город кончился. Такие уж тут места: сейчас был, и вдруг раз — и нет его. Только дорога, холмы да тысячи шагов, которые нужно пройти, прежде чем увидишь человеческое жилье. По краям дороги растут дикие абрикосы (Брек подпрыгнул, сорвал, попробовал — зеленые еще, кислые), черные ужи греются на обочинах, а прозрачные ручейки текут по склонам холмов и собираются у дороги в небольшие чистые озерца.
За вторым поворотом возле родникового озерца в тени абрикоса сидел Семилиранда, а рядом стояла коробка.
— Не торопись, — сказал Семилиранда, — набьешь еще ноги-то. Передохни малость.
Брек Линар никак не мог понять, отчего так перепугались жители города. Человек как человек, совсем обычный.
— И не поймешь, — засмеялся Семилиранда, будто читая мысли. — Садись лучше.
Эти штучки Бреку хоть бы хны. Навидался он всяких фокусников. Присел рядом, закурил, разглядывая попутчика.
— Ну что? — поинтересовался Семилиранда.
— Чудной ты.
— Почему? — спросил собеседник. Не из любопытства, а так, чтобы поддержать разговор.
— Подарки носишь, а их не берут. Предложил бы мне, я бы не отказался.
— Так уж! — усомнился Семилиранда — и опять вроде как понарошку.
— А ты предложи.
— Как раз собираюсь. Только подарки у меня с секретом.
Брек поболтал ногой и вытряхнул из башмака камешек.
— Может, у тебя башмаки новые есть?
— Башмаков сегодня нет. — Семилиранда уже развязывал свою коробку. — Вот какой у меня подарок.
Он вытащил из коробки часы. Обыкновенный будильник.
— Это мне без надобности, — разочарованно сказал Брек Линар. — Разве на ботинки сменять. А почему они в городе у тебя не взяли?
— Побоялись. Говорю ведь, с секретом подарок. Тому, кто возьмет, толку никакого. Совсем наоборот. Заведи-ка их, Брек.
Брек не стал удивляться, откуда тот знает его имя. Взял и завел. И только тут заметил, что циферблат размечен всего с девяти до двенадцати. И стрелка только одна.
— Вся твоя жизнь тут, — грустно проговорил Семилиранда. — То, что осталось.
— Ну, это ты хватил, — усмехнулся Брек Линар. — До следующего лета я еще протяну.
— И дольше протянешь, — подтвердил человек в соломенной шляпе. — А все же — вот она, твоя жизнь.
— А секрет-то где?
— Будет и секрет. — Семилиранда хитро подмигнул и встал. — Пойду я. Мне пора.
И зашагал по дороге.
Брек тоже поднялся. «Чудной», — пробормотал еще раз про себя. Поразмыслил: сразу ли закинуть никчемный будильник в канаву или подождать немного. Решил подождать.
— Эй, прохожий, — окликнули сзади.
Брек чуть вздрогнул и повернулся.
Тяжело дыша, к нему подходил трактирщик. По истомленному жарой багровому лицу катились струйки пота.
— Это Семилиранда подарил? — жадно спросил он, выставив вперед толстый палец с кривым ногтем.
— Он самый, — подтвердил Брек.
— Что это, прохожий?
— А ты у него спроси, — посоветовал Брек и посмотрел в ту сторону, куда только что направился Семилиранда. Посмотрел и от удивления разинул рот. Не было его на дороге. Будто и не проходил, вовсе.
— Ты к Веселым Водопадам идешь, прохожий? — приставал трактирщик. — Не ходи туда, лучше возвращайся к нам.
— Вроде я у вас ничего не забыл, — подумал вслух Брек.
— Если что не так, ты извини, — сладко пел трактирщик. — Отдохнешь у меня, поешь. Куда тебе торопиться?
— Это ты хорошо сказал, — задумчиво произнес Брек. — Разве что на тот свет. Насчет поесть — тоже хорошо…
С фортуной у Брека сложились натянутые отношения, и он не собирался отказываться даже от мизерных ее даров. Настоящий обед — это вам не шутовской будильник. Впрочем, и часам Брек надеялся найти применение.
— Давно дождя не было, — сказал трактирщик.
— Так это прекрасно, — объяснил Брек. — Знаешь, сударь мой, как быстро намокает одежда от мокрой травы?
— Жарко, прохожий, — пожаловался трактирщик — У меня виноградники сохнут. Хоть бы на полчаса дождичек.
— На полчаса — это можно, — согласился Брек, чтобы не обижать хорошего человека.
Со странным выражением трактирщик осматривал небо. Вертел головой во все стороны.
— Где же дождь? — подозрительно спросил он.
Откуда взяться дождю в такой погожий день? Небо оставалось ясным и жарким. Вяло гудели накаленные мухи, дребезжание их пересушенных крыльев нагоняло дремоту.
— Почем я знаю? — запоздало ответил слегка сбитый с толку Брек. Но лицо трактирщика стало, как прежде, сладким и приветливым. Он рассмеялся мелким, угодливым смешком.
— Нет дождя — и не надо.
Сегодня Брек не переставал удивляться. Трактирщик привел его в свое заведение и действительно накормил. К тому времени, когда Брек заканчивал вишневый пирог с красным вином, за ним внимательно наблюдали человек тридцать, будто Брек — президент или дрессировщик тарантулов.
Брек не возражал, не возмущался, справедливо рассудив, что такая плата за улыбку судьбы вполне приемлема. Пускай их смотрят, от него не убудет.
После обеда трактирщик проводил его в лучшую комнату. Там был удобный стол (Брек поставил на него свой будильник) и мягкая кровать, на которую он повалился, не снимая грязной куртки, — не из свинства, а чтоб показать, что ему, Бреку, на все чихать. Но самое главное, Брека ждали башмаки. Не совсем новые, но добротно сшитые, крепкие — как раз по ноге. Брек так обрадовался, что расхотел спать. Надел ботинки и пошел на улицу. За ним тут же повалили ожидавшие его зеваки. Брек решил не обращать на них внимания. Он испытывал давно забытое ощущение сытости и спокойствия. В боку покалывало, но не сильно.
Возле трактира стоял горожанин, пытавшийся разминуться с фонарным столбом. Столб упрямо не уступал дороги, и горожанин храбро вступил с ним в поединок, намереваясь спихнуть с пути. Брек минут пять любовался единоборством, даже поближе подошел. Увидев его, пьяница оттолкнул столб подальше и протянул к Бреку руки, облекая в скудные звуки крик наболевшей души.
— Нал-л-лей стакашку, — сказал он.
— Пей на здоровье, — поддержал игру благодушно настроенный Брек.
Пьяница долго пытался поймать что-то в свою пустую ладонь, согнутую клешней, потом сплюнул, выругался и побрел своей дорогой.
— Даже этого не может… — зашелестели голоса за спиной Брека. Брек резко обернулся и крикнул в раздражении:
— Свихнулись! Что я, колдун какой?
Из-за угла выкатил автомобиль — один из пяти, имевшихся в городе. Сынок трактирщика сидел на водительском месте, вцепившись в баранку, чтоб не вывалиться на ухабе. Брек отскочил в сторону, брызнули с дороги зеваки, взвыла замешкавшаяся собачонка — и драндулет исчез в клубах пыли.
С жалобным воем собачонка скакала на трех лапах, поджимая четвертую к брюху.
— Ах ты, бедняга, — пожалел Брек, — лапу тебе отдавили. Собачонка словно поняла, что ей сочувствуют, подбежала, прижалась к ногам. Брек наклонился и погладил пыльную свалявшуюся шерсть.
— Ничего, заживет твоя лапа.
На короткий миг невесомым стало тело. Мир крутанулся вокруг оси по имени Брек Линар. От неожиданности Брек охнул, покачнулся, а собачонка помчалась как ни в чем не бывало, размахивая кренделем хвоста. На всех четырех.
— Исцелил… — прошелестело вокруг, и зеваки разбежались.
А Брек Линар двинул в трактир, чтобы осмыслить как следует происходящее, разобраться в странностях этого дня да посмотреть заодно, нельзя ли чего еще перехватить у доброго хозяина. Брек был совершенно уверен, что его накормят. Отчего — сам не знал, однако не сомневался, удивляясь в то же время собственному нахальству.
Чудеса продолжались. Трактирщик — тот самый, что утром прогонял Брека взашей, — сейчас ждал его у входа, суетился, беспокоился. И не один — с супругой, с любимыми чадами и родственниками. Были тут и другие благородные люди — аптекарь, полицмейстер, еще кое-кто. Все с семьями.
Трактирщик попытался что-то сказать, но полицмейстер не дал. Оттеснил всех и сам шагнул к Бреку.
— Почтенный, — плачущим голосом произнес он, — подагра замучила. Вы не поверите, какие мучения я испытываю последние семь лет.
— Я понимаю, — покивал на всякий случай ничего не соображающий Брек.
— Сделайте милость, — умолял полицмейстер.
— Да-к что ж я могу? — ошарашенно спросил Брек.
— Исцели!
— Ей-богу, я не умею.
— Умеешь, умеешь, — закричали все вокруг, — мы знаем! Ты только захоти!
— Мне не жалко, — согласился вконец растерявшийся Брек. — Подагра — это где?
— Вот, здесь и здесь. — Полицмейстер попытался протянуть к нему руки и ноги одновременно и едва не свалился в пыль.
— Ладно, пускай больше не болит, — неуверенно проговорил Брек. — А поесть у вас чего найдется?
И вновь он испытал головокружение и удивительную легкость членов. А полицмейстер с радостным стоном разглядывал свои пальцы, сгибал их, разгибал, крутил по-всякому.
Тут все как с цепи сорвались. Брек испугался, подумал: задавят. Они кричали в один голос про мигрени, язвы, ревматизм и гастриты, произносили другие удивительные слова, никогда не слыханные Бреком.
В короткий срок Брек Линар излечил аптекаря от мигрени, а его жену от хронического запора. Трактирщик пожаловался на воду в коленке, жена трактирщика — на то, что волосы выпадают, и всех их Брек излечил тем же дурацким способом, испытывая каждый раз головокружение.
А когда излечил всех, ему подали ужин, какого Брек давно не видел даже во сне. Но есть уже не хотелось. Его лихорадило, и он ушел.
Он втащился в свою комнату и прилег на кровать. Громко тикал на столе дареный будильник. Тик-так, тик-так — невидимые молоточки колотили, казалось, по самому черепу. Брек Линар протянул руку, чтобы упрятать часы под подушку, да так и замер. Тогда, у Семилиранды, стрелка показывала без четверти, а теперь — без десяти двенадцать.
— Идут, значит, — пробормотал озадаченно Брек и стал следить за стрелкой. Полчаса не спускал глаз, но она больше не шевельнулась.
Он еще раз припомнил события дня и вдруг испытал смутное подозрение. «Быть того не может!» — поразился Брек, но подозрение росло, крепло, превращалось в тоскливую уверенность. Обещанный секрет внезапно раскрылся перед ним с оглушающей безысходностью.
— Колдун чертов, — тоненько сказал Брек. — Что же ты натворил? Это его, Брека, время шло к исходу, пока он пользовал подагриков. Его, Брека, личное время, которого и так оставалось всего-ничего, считанные деньки. Взгляд Брека посуровел, он напыжился и властно произнес:
— Желаю, чтоб грудь не болела! И ничего не произошло.
— У меня чтоб не болела грудь! — уточнил Брек. И опять ничего не случилось. Тогда Брек загрустил.
В дверь осторожно постучали.
— Дома нет! — крикнул Брек, потом слез с кровати и отворил дверь женщине, одних примерно с ним лет. Кожа на ее лице была грубой, словно обугленной солнцем, да и сама женщина гляделась высохшей от зноя, ветра и хлопот.
— Что? — с ходу спросил Брек. — Исцелиться хочешь?
— Я бы хотела, — ответила женщина, не замечая враждебности его тона, — только мне это уже ни к чему. Я насчет дочки.
— Насчет дочки, — хмыкнул Брек, — а мне плевать. Я тоже жить хочу. На солнышко смотреть.
Женщина вздохнула и ничего не ответила.
— Нашли остолопа, — продолжал Брек. — И ведь молчали все. А этот, Семилиранда. Благодетель! Да кто он такой?
— Он каждый год тут проходит, — сказала женщина. — Уже много лет, не упомню сколько. Откуда, куда — никто не знает. А подарок его можешь выбросить. Того, что ушло, не вернешь, а дальше, если хочешь, можешь от подарка избавиться. Все так делают, когда догадываются.
— И я так сделаю, не сомневайся. А кто это все?
— Прохожие, — объяснила женщина. — В городе-то все знают, что за подарки у Семилиранды. Не каждому они по силам. Только если прохожий возьмет.
— Дурак какой, — сказал Брек. — Вроде меня.
— Ты на всех плохо не думай, — сказала женщина. — Слабы люди, от бед своих слабы. Многим помощь нужна, вот и молчат, не рассказывают, какие они, подарки. От слабости молчат, не от подлости.
— Трактирщик с полицмейстером тоже от слабости? — спросил Брек.
— Не знаю, — ответила женщина, — нет, наверное. Я-то всегда предупреждаю. И остальные… Только нам уже ничего не достается.
— Какие такие остальные?
— А вон, на улице ждут…
Брек подошел к окну, откинул занавеску. На улице стояли люди, молча смотрели на Брека через оконное стекло.
— Вон, гляди, Фатия, — негромко говорила женщина из-за его плеча. — Год назад у нее мужа задавило на руднике, а дочке восемь лет, только она не ходит, ног не чувствует. А вон Мерана, у нее рука сохнет. Посмотри, это Антор, сапожник. У него грудь слабая…
— У Семилиранды и попросите, чтобы помог, — отрезал Брек.
— Он помогает, как умеет, — спокойно сказала женщина. — Он по-другому не может. Так не бывает, чтобы всем сразу хорошо стало. Добро просто так не дается. Кого Семилиранда одарит, тот чужую беду на себя принимает. А сам он как ребенок малый, что от его подарков будет, того он знать не хочет. Оттого добро его не часто до нас доходит. И никому не известно, какой он подарок в следующий раз принесет.
— Мне чужие беды без надобности, — сказал Брек. — Своих хватает.
— Я понимаю, — согласилась женщина. — Кому охота чужое на себя взваливать, да еще задаром.
— Своих бед хватает, — повторил Брек. — Мне самому этой жизни осталась одна ложка.
— Конечно, милый, — ласково сказала женщина. — Какой тебе от нас прок? Разве кусок хлеба пополам разделим.
— Чахотка у меня, — рявкнул Брек. — Думал до следующей осени дотянуть, а теперь куда уж с проклятым подарком.
— Да ты не беспокойся, — уговаривала женщина, — ясное дело. Что ж другим помогать себе в ущерб.
Она не обижалась и не сердилась. Просто объясняла Бреку ей самой давно понятное.
— Ну, змея, — отчаянно крикнул Брек и рванул на себя оконную раму. Некоторое время он смотрел на людей, ждавших чуда от изможденного оборванца. А потом закричал, приказывая:
— Эй, Фатия, иди сюда! И ты, Мерана. Все идите!
Меньше минуты не доставало до двенадцати на часах Семилиранды. Брек Линар лежал в постели, хватая воздух обрывками легких. Раза четыре заглядывал трактирщик не пора ли выносить Брека ногами вперед? Спрашивал: «Эй, ты живой еще?» Тогда Брек ругался черными словами, а трактирщик грозилб «Ты, бродяга, не очень-то. Вот велю выкинуть тебя отсюда».
Брек держался. Может, оттого, что был сильно обижен. Он чувствовал себя обманутым, и горше всего было то, что Брек никак не мог сообразить — кто его обманул и в чем. Может, беззаботный Семилиранда? Может, полицмейстер с трактирщиком? Или эта вчерашняя женщина, как ее зовут, Юлина? А может, все они вместе?
Брек Линар умирал, но от огорчения никак не мог перестроиться на торжественный лад.
Ощущение сладкой прохлады вывело его из полузабытья. Он открыл глаза и увидел Юлину.
— Ну, что? — прошептал Брек, изображая уголками губ ухмылку. — Опять кого привела? Все уж. Больше ничего не умею.
Юлина еще раз провела по его лицу влажной тряпицей.
— Никого я не привела. Посижу с тобой, — сказала она. — Попить хочешь? Она напоила Брека и села рядом.
— Чего время зря терять? — еле слышно бормотал Брек. — Ничего больше из меня не выжмешь.
— Ничего и не надо, не беспокойся, — терпеливо отвечала Юлина. — Фатия тебе бульон куриный принесла. У нее петух был. А твои старые башмаки Антор починил. Ты не поверишь — ну как новые стали.
— Врешь ты все, — твердил свое Брек. — Плевать им теперь на меня. И тебе плевать. А мне и подавно.
Юлина хлопотала подле него, отирала пот с жаркого лба. Потом в комнату вошли Фатия, Мерана и еще люди, которые вытеснили далеко в коридор орущего трактирщика. Каждый из них нес для Брека самую малость — все, что имел. А Бреку ничего этого уже было не нужно, но они входили и входили, не только те, кого Брек вчера вылечил, но и совсем незнакомые, узнавшие про человека, который так и не расстался с подарком Семилиранды до самого конца. Знал и не расстался. И Брек отчего-то успокоился. Ему показалось, что легче стало дышать. «Помираю», — подумал он.
Кто-то всхлипывал возле него. Фатия или ее дочка — Брек не мог понять, а головы поворачивать не хотелось. Он слушал и не желал поверить, что из-за него еще могут плакать. А все-таки плакали. Его беда стала общим горем, и в это тоже никак не мог поверить Брек.
Внезапно отчего-то все умолкли. Наступила тишина, но она была совсем иной, не похожей на прежнюю.
Звонкое тиканье часов Семилиранды прекратилось. Брек вгляделся: стрелка стояла на прежнем месте. За полминуты до двенадцати. Антор нерешительно протянул к будильнику руку.
— Не трожь! — захрипел Брек, но так слаб был его голос, что Антор не услышал. А может, Бреку только показалось, что он произнес эти слова.
— Пружина поломалась, — неуверенно сказал Антор.
Брек первым постиг смысл сказанного, и ему стало страшно по-настоящему.
Он испугался, что будет жить вечно.
