Айзек не представлял, сколько уже трясется в этом поезде; от вида проводов, ритмично поднимающихся и опускающихся по ходу движения, мутило. Несколько раз они останавливались, пропускали другие составы, часами он скучал, ужасно устал, но не было смысла слезать с поезда – он и так потратил несколько дней, чтобы забраться на него.

Потом ехали вдоль автострады, быстро, обгоняя автомобили. Очень много звуков, даже не различить, стук колес и вагонных сцепок, шум ветра, и вдруг заскрежетали тормоза, оглушительно, вагон опасно накренился вперед, грозя раздавить его, остальные вагоны зашатались и резко дернулись назад, и толчком его едва не сбросило с платформы прямо под колеса.

Будь внимательнее. Едва не разобрали на запчасти. Странствие – либо отрадно, либо горестно. Нет, в основном, конечно, скучно. Когда вокруг открытые просторы, холмы видны до горизонта, еще ничего, а порой лишь узкие просветы между деревьями, зеленая стена перед глазами, приступ клаустрофобии. Хуже всего тоннели.

А кстати, Поу, как он там сейчас, чем занят? Вероятно, трахает твою сестру. Или наливается где-нибудь пивом. Но все-таки он бросился в реку спасать тебя – и этого не отменить. И согласился участвовать в твоей сомнительной шалости. Верно, а потом затеял идиотскую драку. Лучше бы сбежал в одиночку.

Он в очередной раз сменил положение, площадка была все-таки очень маленькой, короткой для его ног, нет, кажется, ни одной части тела, которая не затекла бы и не ныла. Взобравшись по лесенке, Айзек устроился на горе угля, отсюда отличный вид, самая высокая точка поезда, даже видно Барона в семи или восьми вагонах впереди, тоже сидит на куче угля и обозревает окрестности. Приятно. Холодно только. Летом будет полегче. Чуть позже он сполз вниз, свернулся клубочком в закутке, где не слишком дуло. Крошечный треугольник между внутренним углом бункера и внешней обшивкой вагона. Грязно, и в тело постоянно впиваются мелкие камешки, но зато он согрелся. Выглядит сейчас, наверное, как шахтер. Завернись в спальник. Самое безопасное место для сна – никто тебя не достанет в несущемся поезде. Когда ты в последний раз мыл голову? Несколько месяцев назад. Поешь чего-нибудь. Он откупорил банку сосисок и жадно съел их, сплевывая крошки щебня, прилипшие к пальцам. Так и не понял, полегчало или нет, попил воды.

Проснулся поздно. Все болит. Негде вытянуться. Уже темнеет, целый день он проторчал в этом поезде. Понять бы, где они сейчас, только деревья мелькают. Англия, Франция или Германия. Вообрази вместо. Огайо, к примеру. Вот разве что мы сейчас должны приближаться к Мичигану. Нет способа уточнить, пока не доберемся до места, – в любом случае вокруг абсолютно новый мир. Наслаждайся моментом.

Спать или не спать, разницы никакой. Между сном и бодрствованием серая муть. Тусклый синий свет через вагонную щель и вид на состав позади. Шум поезда, вибрация, и ты часть этого организма, тоже дребезжишь и трясешься. Мясо размягчается. И прости нам вялость нашу ежедневную, как-то так. Опять кромешная тьма – очередной туннель. Грохот оглушает – вставь беруши. Молись, чтоб скорее закончилось, – копоть и дым. В длинном туннеле вполне успеешь задохнуться. Туннель покороче, пожалуйста. Дым все гуще и гуще, все ядовитее, глаза режет. Он высунул голову над платформой – так еще хуже. Потеряешь сознание здесь – и все, больше не очнешься. Самоубийца, надышавшийся ядовитого газа. Будешь засыпать, держись подальше от колес, отползи внутрь. Внутри безопаснее.

Внезапно вновь свет и тишина. Выбрались, прежде чем. Он свесил голову наружу, к очередной стене зелени, мимо которой мчался поезд, вдохнул свежий воздух, и его вырвало. С чего бы? Сосиски за доллар пятьдесят. Собачья еда. Ты сознательно это съел.

Неловко извернувшись, Айзек устроился на рюкзаке, но так, чтобы видно было мир снаружи. Сейчас уже гораздо темнее, минут через десять наступит ночь. Такова вся их жизнь. Альтернатива не лучше. Из подобной жизни и явился Швед, и потому они так разозлились, обнаружив нас в заброшенном здании. Мы посягнули на их простые радости.

Давай-давай, буди в себе чувство вины. Лучше бери пример со старика: не признавай, что ты мог быть не прав. Лги самому себе – и обретешь истинное счастье. Ли и Поу не лучше. Для такой зависимости, вообще-то, нужна особая “горячая линия”. Нет, Малыш должен взять на заметку. В этих холмах есть золото. Оригинальная бизнес-модель. Дарование прощения. Лги, жульничай, воруй – и Малыш простит тебя. Добро пожаловать в Церковь Малыша. Следуйте инструкциям и обретете вечную жизнь. Шестнадцать девственниц и клавесин. Твои грехи прощены, будь ты мужчина женщина или дитя. Одна лишь вера спасет вас – истинно верующие плодитесь и прелюбодействуйте. Да обретете прощение в рефлексии. Сияние блюда для пожертвований.

Швед из головы не выходит. Мне больше нет до него дела, убеждал он себя. Дай мне воды и света, и я разрушу храм. Иисус Христос? Нет, просто лох. Свет, жизнь и любовь. Старик сказал, ему никогда не нравилось мое имя – звучит уж очень по-еврейски. Мать настояла. Я Истина и Свет. Я истина в ноже. Траектория движения брошенного предмета, перпендикулярно земле: по оси игрек 9,8 метра в секунду в квадрате, по оси икс ноль, начальная скорость двадцать пять метров в секунду, начальный угол пятнадцать градусов. Сопротивлением воздуха пренебречь. Допустим, полет предмета прерван столкновением с человеческой головой.

Ты сходишь с ума. Молодой человек, вы заткнули Наукой дыру, оставленную Богом. У матери была обратная проблема: затолкала Бога в дыру, оставленную для… Но тайну она унесла с собой. Предпочла этому миру иной. Небольшой изъян в ее планах – где она в итоге? Только темнота. Если таково небытие.

Он долго сидел так, глядя на проносящиеся мимо деревья, боясь коснуться глаз, чтобы грязь не занести. Давай промой глаза. Снаружи меж тем окончательно стемнело.