Микки проснулась с головной болью и красными, опухшими глазами. Зевая и потягиваясь, она подошла к огромным окнам и распахнула дверь на балкон. Солнце только-только начало подниматься над горизонтом, и утро было таким холодным, что изо рта шел пар. Кто-то убрал со стола остатки ужина. Это вызвало у Микки грусть, как будто весь вчерашний вечер, со всем, что случилось хорошего и плохого, был сметен вместе с тарелками и крошками. Она подошла к креслу, в котором вчера сидел он, и погладила железную спинку.

Астерий…

Он никогда больше не будет для нее прежним Стражем, после того, что он сказал ей, и после того, что она видела в его глазах - бесконечное ранящее одиночество… и, всего на мгновение, - страстное желание, на которое она так горячо откликнулась.

Но то, что он позволил заглянуть в свою душу, ничего не значило. Из этого ничего

не следовало. И не из-за того, что он был чудовищем или, точнее, неким особым существом, смесью бога и смертного, не похожим ни на кого в мире, как он объяснил ей вчера. Астерий… Нет. Все это было не из-за внешне очевидного; это очевидное значило для Микки все меньше и меньше. И если она хочет быть честной с самой собой, то надо признать, что даже тогда, в Талсе, когда он соблазнял ее в снах, его внешность не могла бы ее остановить. Истиной было нечто прямо противоположное. Его внешность зачаровывала ее с самого начала.

Но между ними ничто невозможно потому, что он сам так решил. Как будто существовал некий неписаный закон, не позволяющий кому бы то ни было приблизиться к Стражу. Он прикасался к ней… целовал ее… он желал ее. И все равно сбежал, как будто именно ей грозила опасность. Его поведение озадачивало и просто-напросто раздражало.

Микки опять потерла глаза. Ладно, может, и существовал такой закон или такое правило. Может, никому и не дозволялось приближаться к Стражу. Самым разумным было бы поговорить об этом с Гекатой. Спросить богиню о… о… о чем? Неужели она действительно хочет спросить импозантную Гекату о том, хорошо ли будет, если ее новая Эмпуза начнет приставать к человекозверю, Стражу владений богини? Ох, я вас умоляю… Микки вовсе не была идиоткой. Это недопустимо. Астерий четко дал это понять. И если она напрямую задаст Гекате подобный вопрос, а богиня прикажет ей держаться подальше от Стража, что тогда? Ей действительно придется соблюдать дистанцию. Разве не так?

Так что лучше вообще ни о чем не спрашивать.

Собиралась ли она в самом деле добиваться его общества, даже после того, что произошло между ними накануне вечером? Да. Собиралась. Микки представления не имела, как это будет, но она не могла забыть молнию, что пронеслась по телу Астерия, когда она прикоснулась к нему. Микки рассеянно потерла запястье, вспоминая жар его губ. И еще за его физической притягательностью она видела бесконечное одиночество, туманившее его взгляд каждый раз, когда он хоть чуть-чуть забывался…

«Но он ведь так привык, что с ним обходятся как с диким зверем, он, возможно, просто испугался и вовсе не хотел оттолкнуть меня…»

Ей надо было обдумать все это более тщательно. Ей надо было как следует подумать об Астерии. Микки передернула плечами, когда холодный утренний ветер проник сквозь легкую ночную сорочку. В такое холодное утро неплохо бы окунуться в сонную, исходящую паром воду горячих источников… разве найдешь лучшее место для размышлений?

Микки закрыла глаза, послала короткую мысль Дафне и начала спускаться с балкона к дорожке, что вела вокруг дворца.

Купаясь, Микадо думала о нем. Страж это знал… чувствовал. Не потому, что она его звала. Нет, она просто думала о нем. Он не должен был это ощущать. Он не должен был знать. Но он знал.

Такого никогда не случалось прежде. За бесчисленные века, что он был Стражем Гекаты, и за бесчисленные поколения ее Эмпуз, появлявшихся в этом мире в роли Верховных жриц, он ни разу не ощущал мыслей тех, кого избирала Геката.

И точно так же он никогда прежде не чувствовал нежности и доброты в прикосновении Эмпузы. Даже в прикосновениях той жрицы, которую он любил… и которая, как ему казалось, тоже могла полюбить его. Ни одна женщина не прикасалась к нему с нежностью. Он лишь смутно помнил, как мать несколько раз пробиралась к нему в лабиринт. И однажды она погладила его по щеке. Но это было так давно, и ласка была такой краткой… Но вот эта женщина, эта смертная из земного мира, она не только сама, по собственному желанию, прикоснулась к нему. Она еще и ответила на его ласку; она дрожала от его поцелуя…

Прикосновение женщины… такая мелочь, такая обыденность… И смертные, и боги об этом не думают. Они прикасаются друг к другу, здороваясь и прощаясь. Они касаются друг друга, когда смеются и разговаривают. Они сливаются телами в любви… Да, для них это так просто и незначительно… пока не становится чем-то невозможным, запретным. Как страстно он искал доброты в прикосновении какой-нибудь женщины, доброты, которая успокоила бы скрытого в нем зверя…

Прикосновение Микадо уничтожило его.

Разочарованный стон перешел в громыхающий рык, Страж вскочил со своего ложа. Она назвала его Астерием и сказала, что верит в человека, скрытого в чудовище. А потом она позволила ему поцеловать себя! Конечно, она просто проявила доброту, и ничего больше. Она не осознавала, что ее прикосновение и ее слова соблазняют мужчину и пробуждают зверя. Копыта Стража высекали искры из мраморного пола берлоги. Она не могла знать, как страстно хотелось ему упасть к ее ногам и умолять прикасаться, прикасаться к нему… думать о нем… говорить с ним так, словно она и вправду верит в его человеческую природу.

И что потом? Весной ее должны принести в жертву. В отчаянии Страж посмотрел на свои руки, и когти тут же вылезли наружу. Он все еще ощущал мягкость ее кожи их острыми как бритва концами. Позволит ли он ей бежать, как той обманщице, что была здесь до нее? Нет. Он не может. Розы больны, и он ничуть не сомневался в том, почему это так. Их последняя Эмпуза скрылась, избежав своей судьбы. И что будет с этим миром, если и нынешняя поступит так же?

Страж прекрасно знал, что будет. Этот мир тогда не сможет выжить.

Если бы только он один мог расплатиться за все, он бы с радостью помог ей бежать. Это он знал наверняка, хотя и стыдился своих мыслей. Они ведь означали, что он снова готов по собственной воле предать свою богиню. Но как бы страстно он ни желал обладать Микадо, он не позволит своим желаниям разрушить Царство роз.

Он зарычал громче, борясь с порывом что-нибудь сломать, разорвать в клочья… Человек пока что держал в узде зверя, но только пока. Боль от желания невозможного, взбудоражившая его чувства, разбудила чудовище. Она может, конечно, верить в человека, но этот человек неотделим от зверя… И если она растревожила человека, то и зверь поднял голову. Он должен постоянно помнить об этом; неважно, насколько нежно она произносит его настоящее имя или как ласково может прикасаться к нему и позволять ему касаться себя… она всегда воображает только человека. А что случится, когда она поймет, что соблазняет заодно и зверя?

Она откажется от него. Все прочее - лишь фантазии. А он, как никто другой, знал, насколько невещественны на самом деле фантазии и сны. Он должен забыть о мечтах и оставаться в реальности, где его настоящее место.

Да и вообще все это не имеет значения. Он не может любить ее - он может лишь слегка дотронуться до нее, иначе на него обрушится жгучая боль чар Гекаты.

Астерий неожиданно вскинул голову. Вот оно! Ему незачем стараться держать тварь на привязи. Богиня усмирила чудовище внутри его. Он может находиться так близко от Микадо, как она разрешит; а чары богини не позволят ему зайти слишком далеко… и все, что ему нужно, - это вытерпеть боль. Если же она станет слишком сильной, слишком невыносимой… Астерий вспомнил вкус ее кожи на своих губах, ее маленькую руку в его ладони… Да, он может вытерпеть наказание богини ради чуда прикосновения к Микадо.

Если, конечно, она позволит ему снова приблизиться к ней. Астерий опять начал нервно расхаживать взад-вперед. После того как он покинул ее вчера вечером, она вправе полностью отказаться от его общества.

Но может быть, она не всегда будет избегать его. Она была такой непохожей на прочих женщин. Она спросила, не может ли он вообще запечатать ворота! Ни одна Эмпуза прежде не спрашивала о подобных вещах. Конечно, ей неведома ее судьба. Она не знает, что для нее единственный путь спасения - бегство через ворота в Стене роз, через лес - назад в земной мир. Малая частица его ума шепнула, что даже если бы она и знала, она, может быть, все равно осталась бы здесь - ради роз… ради него…

Он подошел к выходу из берлоги. Солнце готовило мир к пробуждению, посылая в небо первые лучи света. Астерий перестал чувствовать мысли Микадо - они ускользнули, как будто женщина покинула источники… Он подумал, что она, наверное, собирается призвать стихии и начать рабочий день. И ему тоже пора приниматься за дело. Она ведь просила его осмотреть всю Стену роз, и это весьма мудро. Астерий вышел из своего пустого жилища и начал одинокий обход границы между мирами.

Геката, оставаясь невидимой, наблюдала за Стражем. Он шел широким, но усталым шагом, и богиня отчетливо видела в его темных выразительных глазах отражение противоречивых чувств. Богиня улыбнулась и рассеянно погладила по голове своего огромного пса.

- Все идет неплохо… - прошептала Геката.

- Видите, как я разделила сады на четыре сектора?

Микки было очень неприятно портить карту Астерия, но это было необходимо, чтобы воплощения стихий все как следует поняли, а потому Дафна принесла ей перо и чернила, и Микки провела свои, совсем не такие красивые, линии, деля карту на четыре части.

- Как я уже говорила, каждая из вас возьмет на себя ответственность за один сектор. Тебе, Нера, достается запад; Аэрас будет работать на востоке. Джии и Флога соответственно окажутся на севере и на юге. У каждой будет своя группа женщин. Начнете с удобрения кустов, как я вам показывала вчера. Я буду обходить все сектора и проверять, не нуждаются ли розы еще в чем-то, в каком-то особом внимании. У вас есть вопросы по вашим секторам?

Как и накануне вечером, Микки сдвинула тарелки, освободив место, и расстелила карту Астерия на столе. Служанки восхищенно уставились на нее.

- Какая красивая карта, Эмпуза! - воскликнула Джии, проведя пальцем по тонкому рисунку, изображавшему центральный фонтан.

- И какая точная,- добавила Аэрас. - Похоже, на ней изображены все до единой дорожки.

- И даже твоя купальня нарисована! - сказала Аэрас, с удовольствием рассматривая волнистые линии, которые обозначали ее стихию.

- Кто это сделал, Эмпуза? - спросила Флога. Микки, изучавшая карту, подняла голову и посмотрела во внимательные глаза Огня.

- Ее начертил для меня Страж, - сказала она, стараясь говорить обычным тоном и удержать на лице безмятежное выражение.

- Страж! - вскрикнула Джии. - Но как он мог…

- Она ему приказала, - перебила Землю Флога. - Он обязан делать все, что она велит.

Не обратив внимания на странный тон Флоги, Микки уточнила:

- Вообще-то я ему не приказывала. Я просто попросила. Вот и все. Похоже, это было для него не так уж и трудно. У него есть когти, которые высовываются наружу, и он их использует как перья. И он ведь тут живет уже многие века. Неудивительно, что он знает все укромные уголки этого мира.

Она немного натянуто улыбнулась Флоге.

- Но спасибо, что ты мне напомнила… Мне нужно вызвать его сюда. Я просила его осмотреть всю Стену роз и проверить, нет ли где еще ослабевших участков, которые требовали бы особого внимания.

Микки даже не потребовалось закрывать глаза, чтобы сосредоточиться на Астерии. После вчерашнего вечера он вообще не покидал ее мыслей. Она повернулась спиной к служанкам и посмотрела вдаль через сады.

- Приди ко мне, Астерий… - шепнула она ветру.

Она только успела подумать, не будет ли он против того, что она называет его по имени, данному матерью, как что-то на балконе изменилось. Воздух как будто стал тяжелее. А потом она услышала мощные удары копыт, когда Астерий поднимался по мраморной лестнице на балкон. Но хотя его шаги были сильными и уверенными и двигался Страж все с той же грацией получеловека-пол у зверя, Микки подумала, что выглядит он усталым, и ее одновременно разочаровало и рассердило то, что он поклонился и заговорил официально, не глядя ей в глаза.

- Ты приказывала мне явиться, Эмпуза?

- Да. Я надеялась, что утром у тебя нашлось время для осмотра всей границы миров.

- Да, Эмпуза.

- И что?

- Я не нашел таких участков, которые выглядели бы слишком слабыми, кроме того, что непосредственно примыкает к воротам.

- Значит, ты согласен с тем, что мы сегодня займемся розами в самих садах?

Он наконец посмотрел ей в глаза.

- Да, конечно, я с этим согласен.

- Хорошо, - живо сказала она и повернулась к служанкам. - Значит, каждая из вас берет свою группу женщин и устанавливает цепочку для передачи корзин с удобрениями. Подготовьте клумбы точно так же, как мы это делали у корней «мультифлоры» рядом с воротами. Я обойду все сектора, и приступим к делу.

- Да, Эмпуза, - -хором ответили воплощения стихий.

Поклонившись, они вместе со Стражем направились к лестнице.

- Флога, Страж… останьтесь, пожалуйста, - сказала Микки.

Микки показалось, что, хотя Огонь старательно держит на лице нейтральное выражение, в глазах Флоги вспыхнула неуверенность из-за того, что ее отделили от остальных. «Она мне не доверяет».

- Флога, твой участок работы - на юге. И как раз там находятся розовые ворота. Я знаю, что для женщин было бы проще всего снова выйти в лес и набрать плодородной почвы, как мы это делали вчера, но я опасаюсь открывать ворота и сегодня тоже.

Флога удивилась, и Микки вполне ее понимала. Ведь еще вчера жрица на глазах у всех настаивала, чтобы Астерий весь день держал ворота открытыми, и плевать ей было на опасность. Микки посмотрела на Стража.

- Что ты нам посоветуешь?

- Я уверен, ты весьма мудро опасаешься вновь открывать ворота так скоро, - ответил он.

- Значит, ты согласен, что через день или два Флога сможет позволить своим женщинам выйти в лес за землей, но прямо сейчас это было бы неразумно?

- Да, Эмпуза. Я тоже такого мнения.

- Ну и ладно.

Микки прекрасно понимала, что улыбается Астерию откровенно тепло и ласково и что глаза служанки, наблюдавшей за ней, отразили немалое удивление, но ей было плевать на это. Пусть все знают, что она ценит мнение Стража. Она не собирается обращаться с ним как с животным, потому что он не животное, и им тоже придется изменить свое отношение к нему. Во всяком случае, пока она - Эмпуза. Она - новый начальник в этом мире, и им лучше сразу к этому привыкнуть. Все так же улыбаясь, Микки повернулась к Флоге.

- Ты поняла, что мне от тебя нужно?

- Да, Эмпуза.

- Вот и славно. Теперь можешь идти и браться за работу. А мы со Стражем скоро придем.

Глаза Флоги стали как блюдца, но она промолчала, быстро присела перед жрицей и поспешно убежала с балкона, оставив Микки и чудовище наедине.

- С добрым утром, Астерий, - негромко сказала Микки.

И это его сразило. Его настоящее имя, слетевшее с ее губ, освободило Стража. Он больше не мог противиться необходимости быть рядом с ней. И, несмотря на чары, наложенные Гекатой, и на боль, которую они могли причинить, ему было все равно - придет ли весна или прямо сейчас появятся перед ним хоть ворота самого Подземного мира. Пока они вместе, он может слышать нежный звук ее голоса и, если судьба окажется к нему благосклонна, вновь ощутить прикосновение ее руки…

- Прости меня, Микадо.

- За что?

- За то, как кончился вчерашний вечер. Я не привык… - Он замолчал, пытаясь справиться со словами, которых никогда раньше не произносил.

- Тут нечего прощать, - возразила она. - Очень трудно найти верные слова или правильно себя вести, если сталкиваешься с абсолютно новой ситуацией. Иной раз легче, просто сбежать.

- Звучит так, словно я трус.

Микки улыбнулась.

- Нет, звучит так, словно ты обычный человек.

На лице Астерия отразилось изумление, а потом его губы осторожно сложились в улыбку.

- Ты совершенно необычная женщина, Микадо.

- Ну, посмотрим, будешь ли ты думать так же к концу дня.

Он вопросительно приподнял брови.

- Я намерена нагрузить тебя работой. К вечеру ты так устанешь, что не сможешь заснуть.

Он пристально посмотрел на Микки.

- Ты знаешь, что я не спал в эту ночь?

- Не преувеличивай мою наблюдательность. Хотя не нужно быть богиней, чтобы это угадать. Ты сегодня выглядишь встрепанным.

- Да я и всегда не слишком привлекателен, - сухо ответил он.

Микки разинула рот.

- Вот только не говори мне, что ты пошутил!

Она расхохоталась, и ее смех вместе с ветром разнесся над садами. Они со Стражем спустились по ступеням с балкона, не заметив женщин, в ужасе уставившихся на них из дворцовых окон.