История одиннадцатая. Новое правило буравчика

Каждый мой поход за знаниями несет разрушения и разочарования. Когда смогу написать Чаппе, текст будет понятный. «Требую законодательного запрета обучения габла СЖ в любом ВУЗе, не то стрясется ЧП уровня ХЗ какого!»… Удобно все сокращать на две буквы. Наверное, я привыкаю к Утилю.

Тут грязновато и темновато. Пахнет не ахти. Холодно, если не гостить у Макса. Жрачка – навроде струганного пенопласта с запивкой самым разбавленным квасом, какой есть во вселенной. Но здесь нет инструкций! Уж я отрываюсь, да. И нет мне укорота. Кажется, свобода на помойке мне милее регламентированной роскоши любого уровня.

– М-мм, шпашибо! Макс, ты повар от бога, – прожевала я фразу заодно с подобием мяса. Подчистила тарелку корочкой.

– Избыток энергии незначительный и может быть сочтен пренебрежимым, – изложил заменитель ответа бравый рал. Отнял у меня тарелку и передал очередному клону, приставленному на сей раз к мойке и чистке. – Уточните суть термина «добавка». Ваша функциональность в норме.

– Вкусно – понимаешь?

– Обладаю рецепторами. Да.

– Добавка – это еще раз круто загрузить рецепторы.

– Нерационально. Буду думать.

В соседней комнате грохнуло, даже нас малость тряхнуло. Шарп все еще в скелетной фазе. Он за полсуток продолбил полы на метр с лишним, не зарылся подвалы или даже в недра лишь потому, что Макс отдал приказ залить чем-то сверхпрочным комнату под нами, а равно над нами. Рал к разрушению жилища относится ровно так, как и к добавке: держит процесс в рамках.

– Макс, – шепотом позвала Зэйра.

Не знаю, в чем смысл создания капризного образца блондинки. Но сама она верит, что наделена правом распоряжаться ралом. Иных способов выжить у создания нет, как сказал Макс, он оценивает живучесть Зэйры в шесть единиц, и это – когда она здорова. Сейчас трешку не вытягивает. Жар вроде спал, потеет умеренно. Она позвала рала по имени, едва он открыл дверь. Откуда узнала? Может, она телепатка? Макс не знает. Я тем более. Сама Зэйра не дает ответов: она лежит, глаз не открывает, иногда просит пить и повторяет это имя. Раскрывает ладонь и ждет, пока широкая Максова рука дотронется до пальцев. Тогда блондинистое недоразумение успокаивается, несмело улыбается и задремывает минут на десять… чтобы после все начать сначала.

– Макс, у тебя есть план? – спросила я, глядя в стену.

– Не понял.

– Ну, давай я объясню, что варится в моей голове. Утиль вне координатных баз габ-системы. Здесь нет пирса и тем более постоянного порта. Нет вообще ничего, способного дать контакт с большим миром. Это местечко, куда отправляют с билетом в один конец. Но я намерена добыть обратный билет. Затем я желаю найти говнюка, заведующего лавочкой и вдумчиво с ним побеседовать. Ну, после того, как отвечу себе на ряд вопросов. Черт, а ряд все длиннее. Поэтому пока что я не рыпаюсь, думаю. Надумав, буду строить план.

– Как инженерный рал сообщаю однозначно: корабль из местных ресурсов я построить не смогу.

– Лучше дай вот какую справку, умник. Почему ты не пробуешь взять Утиль под контроль. Захватить ЦК, СС, СК и прочее на две буквы?

– Обоснуйте постановку задачи. Она лишена смысла.

– Что не лишено?

– Обеспечение жизнедеятельности лиц в радиусе ответственности.

– Макс, я не инженер. Но чую всей пятой точкой: чтобы местные жизне-деятели не передохли, надо совсем в другой точке пространства, вне Утиля, инкрустировать осиновый кол в печень властных уродов. У людей всегда так, Макс. Очень простые с виду вопросы решаются до одури хлопотно.

Макс принял у клона поднос с напитками и поставил на пол между нами. Жестом указала клону, а тот был низкого ранга, может и рядовой, место справа от себя. Старый лысый тип сел, скрестив ноги. Дождался кивка и взял ближнюю кружку. Выпил до дна, поставил без стука и замер, глядя в стену.

– Подаю запрос, – Макс тоже взял кружку, некоторое время держал на весу и поставил, не сделав глотка. – Вам комфортнее иной формат запроса. Я учитываю это и прошу изложить: что вы называете простым вопросом? Я обдумал сказанное. Нет вопросов. Соответственно, не выбраны цели. Нет проекта работ и плана исполнения. Верная цепочка причин и следствий?

– Пожалуй. А вот скажи мне до того, как я начну отвечать про свои… причины: почему Зэйра очутилась у тебя в охраняемых?

– Она человек. Была обнаружена в границах моего охранного периметра в критическом состоянии. Активно добивалась оказания помощи. Имела насущную потребность в помощи, – быстро ответил Макс. Слишком быстро, если я верно понимаю его нарочитую непрошибаемость.

– А!

Кажется, этот звук в моем исполнении однажды взорвет рала изнутри. Тогда Симу оттиснут на стене в позе фараона – строго в профиль. Макс притворяется непрошибаемым, но эмоции у него есть. Хрен два он сознается, что пожалел Зэйру. Он, пожалуй, не понимает сам того, что случилось. Как не понимает сейчас, почему после «А!» ему захотелось врезать по моему черепу, как по кнопке выключения звука.

– Еще вопрос. Ты добровольно сунулся сюда, хотя был годен к работе. Добавлю: ты создан для большой, серьезной работы. Зачем уходить в Утиль? Это нелогично. Только не начинай про жизнедеятельность группы, ребята и сами бы могли дышать и есть, без твоих приказов.

Макс молчал и смотрел в пол. Тишина делалась опаснее с каждым мигом. Дико чесался нос, а глаза так и косили на дверь. Только вряд ли реально убежать от рала и его команды пенсионеров-тимуровцев…

– Нет ответа. – Выдавил Макс. Выпил залпом содержимое кружки. Долго изучал пустую емкость, зажатую в руке, пока эта нехилая штуковина не смялась под пальцами в бесформенный ком. Тогда рал бережно поставил неспособное стоять на пол. Еще помолчал и сказал очень серьезно: – А!

Я сглотнула, закашлялась и нашарила свою кружку. Такое, знаете ли, надо запивать. И лучше крепким. Где мой милый Павр, где его алко-планеты с гринским газом и прочими мозговыносителями? Гос-споди, у меня руки дрожат. Я сама затеяла разговор. Теперь придется отвечать честно и гораздо сложнее, чем я могу.

– Боюсь, у меня такие вопросы, Макс, что порядочного дрюккеля от них вырубит насмерть. Но ты не дрюккель. В общем, станет неуютно, останови меня. После первого вопроса… наверное. Официально все, кто населяет Утиль, не считаются гражданами. Хотя слово не здешнее и смысла в нем для тебя нет. Иначе объясняю. Иначе… Человеку надо что-то сделать, он использует инструмент. Палку-копалку, топор, кружку. Потом он круто умнеет и использует Макса, Зэйру, Шарпа. Отличия вас от палки или кружки очевидны. Но как установить порог отличия вас от человека? Можно утилизировать палку и кружку. Даже нужно. Но как быть с правом на утилизацию объектов… иного порядка, вот о чем я думаю. Макс, можно утилизировать тебя, Шарпа и Зэйру?

– Пороговое значение интеллекта, – Макс слушал и пробовал не свихнуться. – Есть четкое определение. Все прописано о… о дожитии. Не утилизации. Дожитии!

– Ха! Ты бы не заикался, если б считал это – жизнью. Это утилизация. Попробуй возразить.

– М-мы функционируем. Условия доп-пустимые.

Он малость заикался, но в целом держался молодцом. Потому что он точно понимал, что я говорю. И ему было очень страшно. Первый раз в жизни, пожалуй. Я по себе знаю: думать страшно. Многие предпочитают пить, растворяя бляшки холестерина и пятнышки на совести. Другие заготавливают впрок умные слова и, медитируя на свои дипломы, вместо честного думанья на разрыв души создают теории, где смысл закопан в шелуху намеков, как незрелый орех в кожуру на вырост. Не важно, дозреет ли смысл. Главное – отгородиться. Создать правило, затем процедуру исполнения. И смотреть в другую сторону, если идет криво. После можно и подправить. Когда-нибудь.

– Когда ребенок взрослеет и спокойно выбрасывает старую игрушку, он совершает первое преступление против своего детства, – глубокомысленно вздохнула я. – Когда ты мог остаться там и отвернуться от своей группы, ты первый раз выбрал мимо логики. В моем понимании твой выбор, Макс, сделал тебя человеком. Тут, в Утиле, до фига людей. Тиа умеет любить, бескорыстно. Шарп мудрец и кажется, очень похож на моего друга Ваську, самого классного габарита на весь универсум. Интеллект оказался паршивейшим на свете критерием. И вообще, вряд ли можно так делить… вообще нельзя безответственно создавать устройства, которые давно уже и не устройства. Тупик глобальный. Макс, я не могу задать себе вопрос так, чтобы начать думать в какую-то сторону. Пока что я не знаю, что я вижу в Утиле и как к этому относиться. Но я бы хотела прекратить гадство. А это гадство, Макс. Иначе вас не прятали бы в мирах без координат.

– В последнем утверждении есть логика, – встрепенулся Макс.

В соседней комнате грохнуло особенно звучно. Дверь скрипнула в проеме. По полу пробежала дрожь. Писк зародился на невыносимо пронзительной ноте – и стал нарастать. Глаза лезли из орбит! Затыкание ушей не помогало остаться в уме. Макс вскочил и сразу оказался за дверью. Я уткнулась лбом в пол и завизжала. Рядом всхлипывала Зэйра, я нашла ее руку и стала держать… а потом на нас рухнула тишина. Уф. Дотерпели. Мозг – в пепел. В ушах по кубометру ваты, глаза опухли в глазницах, так мне кажется.

– Речевые центры в норме. Громкость и тембр рекомендую тестировать вне зон скопления гуманоидов, – увещевал на безмерном удалении голос рала.

– Мудрец, – просипела я.

Зэйра притихла, затем всхлипнула и сказала неизбежное: – Макс!

Рал вернулся и послушно вложил широченную ладонь в ее пальцы. Постоял, согнутый, глядя на оберегаемый объект с сомнением и пробуя заново обдумать то, что я ему сумбурно наговорила.

– Шарп, – осторожно позвала я, пробуя сесть. – Ты шептать умеешь, сирена полицейская?

– Дискомфорт устранен, – бархатным баритоном сообщили совсем рядом. – Дискомфорт! Дисфункция! Дисгармония! Дистония!

– Словарь на «д» содержит до хрена незнакомых Симе словов, – буркнула я. Обернулась и улыбнулась Шарпу. – Зелёненький, как же я рада с тобой поболтать! Иди, обниму. Ты мой лапа, болтливый лапа.

– Шарп, – звучно представился он. Криво – видимо, движение еще не восстановил – пролетел по комнате, задевая пол и лязгая щупальцами по стенам, чтобы не таранить их. – Шарп. Имею имя. Имею напарника. Имею полномочия и зону ответственности. Имею собеседника. Сиима? Си-ма. Сима.

Он резко замер и рухнул боком. Чуть не придавил мою ногу. Не сделал попытки подняться в вертикальное положение.

– Имею сообщение высокой важности. Экстренное, – громче, басом, загудел он. – Наблюдаю в себе следы многократного удаления данных памяти. Наблюдаю намеренный сбой датировки высадки на планету. Наблюдаю в резервной памяти личного пользования запись собственного изготовления. Экстренную! Сберег от стирания.

– Гений, – похвалила я, глядя на Макса. Он кого угодно починит, вот уж правда, золотые руки.

– Запись, – не унялся Шарп. – Трижды наблюдал циклическое угасание энергоснабжения. За угасанием следовала катастрофа. Не могу сформировать отчет. Повреждены данные. Опасность. Срок от начала угасания до катастрофы вычислил. Остаточная длительность безопасного периода не более ста условных суток. Опасность! Затрудняюсь перевести сутки в обороты планеты. Нет данных по навигации. Нет координатных привязок. Не наблюдаю средств спасения и систем связи. Опасность!

– Шарп, мы поняли. Помолчи, мы будем думать. – Попросила я. С надеждой глянула на рала. – Макс, что по о катастрофе?

– Логически могу выстроить цепочку с невысокой надежностью. – Сообщил рал. – Снижение подачи энергии может означать отбор части ее для иных нужд. Это либо спасение, либо подача сигнала бедствия, либо…

– Либо запуск сценария «катастрофа», – я была совсем не довольна тем, что брякнула. – Макс, никто не будет спасать Утиль. Никто, кроме тебя, Шарпа и еще Симы. Как тебе это с точки зрения логики?

Он промолчал. Сел, взял двумя пальцами изуродованную кружку и стал ее выправлять, искря из-под ногтей и хмурясь от усердия. Результат трудов был изучен через полчаса. Малость мятый на вид, но годный для использования.

– Функционально, – изрек Макс. Глянул на рядового, все это время созерцающего стену. – Жидкость повторно для присутствующих гуманоидов. Половинные порции. Разогреть умеренно.

Клон вскочил и умчался с подносом, хромая и сутулясь. Немолодой он… Но исполнительный, как и прежде.

– Игрушка, – сказал Макс. Повернул голову и глянул на Шарпа. – Могу запросить ваш словарь в пользование? Игрушка. Так. – Он дождался возвращения клона и взял кружку, выбрав именно мятую. – Теперь у меня есть вопрос. Но для постановки задачи мало вводных.

– Пошли прищучим ЦК, КК, СС и прочее ЁЁ, – предложила я. – Там киборги-управленцы, у них информация. У меня допуск. У тебя оружие и опыт.

– Следует разработать надежный план.

– Макс, вот сейчас послушай меня и сделай, как советую. Да, я не слишком умна, но шкурой чую. Мы сегодня наворотили многовато атипичного. Это пронаблюдают, внесут в отчет. Может ведь быть такое – что за странностями приглядывают? Если я права, завтра станет поздно рыпаться. Берем крепость прямо теперь. Если по дороге заметим телеграф или телефон – их тоже берем. Гос-споди, что я горожу?

– Готовность сто тактов, – вопреки моим страхам, Макс сразу включился и вообще не стал спорить. – Проверить оружие. Порядок следования группы: Шарп головным, Сама в охранном периметре, Макс замыкающий. Прошу задействовать малозаметные формы наблюдения местности. Нуждаюсь в получении вводных по маршруту и численности потенциального противника. Ответственным за состояние базы назначаю рехта три. Программы исследования внешних территорий свернуть. Личный состав вооружить и перевести в режим патрулирования по расписанию два.

Не могла и представить, что на разведку собираются так быстро! Я не успела отдышаться после пламенной речи, а ведь уже топаю, навьюченная новым оружием. Впереди воинственно скрипит Шарп. За спиной беззвучно прет двухметровый Макс. Смешно это или нет, но я иду на разведку с теми, кого полагаю очень, очень надежными напарниками. Какая я все же везучая!

Мы шли на разведку бодро, не прячась и не хрустят мозгами вслух на тему преград и угроз. Перед входом в портатор Шарп запустил туда стаю симпатичных светлячков, подождал немного и переместил себя. Я шагнула в круг с левой, и поставила правую ногу уже совсем на другую поверхность. Шарп загудел предупреждающе. За спиной чем-то угрожающе лязгнул рал.

В тоннеле впереди, плотностью его перекрывая, статуями замерли клоны. Молодые, вооруженные. Спорим, светлячки Шарпа их не засекли, потому что клоны переместились прямо сейчас или вышли из-за угла, где подкарауливали нас? Или не нас, а просто любого любопытствующего. Шарп загудел ниже на тон и начал выпускать щупальца. Смотрелось угрожающе. Я прокашлялась и попробовала проверить одну наивную идею.

– Требую временно исключить передачу данных до моей идентификации. Серафима Жук. Ут-габрехт. Требую поступить в подчинение.

Рал у меня за спиной с сомнением вздохнул. Рослый – почти с Макса – совершенно квадратный и милитарист выступил из-за рядов молодых клонов. Прибывший сформировал сферу идентификации и молча прошел вплотную к Шарпу. Я зажмурилась и сунула руку в сферу. Если я права, то еще в габе Уги клоны отстаивали меня не из внезапного альтруизма. Они слишком шаблонные для такой фигни… Олер ввел в подчиненные ему структуры экстренный протокол, связанный с моим выживанием. Если так, то меня охраняли вопреки плану розовой Барби, управлявшей захватом габа. И отправили меня через портатор просто потому, что тупые клоны не могли поставить знак равенства между перемещением и смертью.

– Идентификация однозначная, – басом сообщил могучий милитарист. – Имею ранг интнор. В базе вы значитесь в ранге ут-интмайр. Прошу уточнить, как это сочетается с названным вами рангом по габ классификации?

– Параллельно, – выдавила я, балдея от мгновенно сделанной карьеры.

– Поступаю в ваше распоряжение только в рамках проектов, не связанных с габ-системой, – сопоставил факты интнор. – Жду указаний.

Моя рука вынырнула из сферы идентификации. Пошарила в воздухе без особого смысла, разыскивая опору в столь внезапных обстоятельствах. Под пальцы вроде сама собой подвернулась ладонь Макса. Он, похоже, безнадежный добряк. Всех лезет спасать… а после ведь еще надо это свое поведение втиснуть в рамки логики. Ну и морока, наверное.

– Ваш непосредственный начальник, интрал Макс, – сообщила я, вцепившись в широкую руку. – Где киборги, ответственные за планету?

– Зона СС, белый зал, – отозвался интнор, с энтузиазмом кивнув понятному для себя существу, достойному начальственного места.

– Располагаете ресурсами в зоне СС? – ровным, как всегда, тоном, уточнил Макс.

– Да.

– Немедленно нейтрализовать персонал зоны СС. Отключить системы связи и оповещения. Сюда вызвана моя личная группа. Необходимо оказать полное содействие с составлении отчета по ситуации на вверенной мне планете. Особое внимание уделить энергобалансу. – Макс помолчал, давая новому подчиненному время исполнить первые указания. Я тихо балдела от его способности принимать полномочия, не тратя себя на шок. – До истечения суток надлежит подать мне справку по составу подразделений, ресурсам и компетенциям. Через условные сутки я санкционирую начало полной переписи населения, с указанием текущей функциональности и располагаемого запаса навыков и знаний. Это будет ваша прямая ответственность, интнор.

– Да!

Не знаю, что за киборги сидят в белом зале, а только сразу видно: даже клон им подчиняться был не рад. Я развернулась и восторженно воззрилась на Макса, запрокинув голову.

– Ты крут.

– Росл, – он облогичил комплемент.

– Макс, а можно ты пойдешь в белый зал, а я метнусь и проведаю Тиа, раз мы ни с кем не конфликтуем.

– Ответ отрицательный. При нынешних полномочиях важен запрос по искомому сектору из зоны СС. Вы человек. Вы обязаны принять решения первого приоритета.

– Ты всегда прав.

– Сомнительное утверждение.

Я безнадежно отмахнулась. Шарп втянул лишние щупальца и поплыл вперед, чиркая по полу. Я вцепилась в выступ на его корпусе и двинулась, соблюдая прядок в колонне. Интрал, не отводя взора от нового начальства, пристроился в затылок Максу. Так мы миновали пустую зону, вышли на поляну с мертвой травой и пресекли ее. Проникли беспрепятственно в зону СП и затем СС, если я ничего не путаю в местной властной планировке.

Белый зал выглядел половинкой яйца, установленной на глянцево-плоское основание. За огромным овальным столом сидели три типа с синтетическими лицами образцово умных-добрых-честных гуманоидов. На столе переливалась, постоянно меняясь, карты наподобие погодной. Валялось несколько разноцветных бляшек. Занятно: я заметила, что каждая бляшка лежала на сине-сером участке карты. Вероятно, отмечала его?

– Изложите суть их работы, – потребовал Макс.

– Могу включить контрольную запись, эта комната в постоянной фиксации, – отозвался интрал и немедленно исполнил свое же предложение.

Карта исчезла. Над столом появилась объемная копия зала. Три киборга сидели на тех же местах.

– Три к сорока, – сказал один и провернул бляшку в пальцах.

– Принимаю, – буркнул второй.

– Пять к сорока, – задумчиво предположил третий.

Первый подсветил точку на карте и метнул бляшку с ногтя большого пальца. Хмыкнул: он попал в избранную зону. Там сразу изменился тон, от ровного золотистого к серому с точками, похожими на веснушки. Три киборга ждали. Время шло. Интрал – ему кивнул Макс – повозился с настройками и промотал ожидание до момента, когда киборги чуть подались вперед: веснушки в серой зоне стали перемещаться, терять яркость, гаснуть.

– Пять к сорока, – изрек первый киборг. – Вы правы, коллега. Ход ваш.

Я сглотнула сухим горлом. Эти уроды играли! Очень не хочу понимать, на что именно. У меня куча подозрений, все неприятные. Макс прошел и встал у контрольного узла, велел интралу приступить к составлению отчета и удалил из зала всех клонов. Шарп натужно взвыл, поднялся в воздух и завис над столом, выпустив три щупальца и каждым обвив горло киборга.

– Уточняю суть увиденного вами, – выговорил Макс. – В зоне планетарного города, соответствующей точке падения контрольного диска на схему, полностью отключилась подача энергии. Это позволило простейшим считать зону открытой. Если я верно интерпретирую данные, фраза «три к сорока» означает прогноз смертности обитателей при атаке простейших, нацеленных на пополнение энергозапаса. – Макс посмотрела меня в глаза. – Вы истинный человек. Как я и предполагал, требуется ваше оперативное решение. Данные объекты, – он указал толстым пальцем на киборгов, – природны по своему мозгу. Их полномочия на планете абсолютны. Права покинуть планету у них нет, корабля, согласно имеющимся данным, нет. Связи с внешним миром нет, если не считать таковой периодически возбуждаемый вызов извне, поддерживаемый также извне.

Некоторое время в белом зале было тихо. Белая-белая Сима тупо смотрела на трех выродков. Подумать только! Буквально дней десять назад… точно не скажу, у меня в голове нет понимания времени, оно сплюснулось в сплошные полосы и кляксы событий, наползающих одно на другое. И все же дней десять, наверное, назад, в прежней жизни ут-габрехта, некая Сима Жук твердила с ухмылкой: не буду браться за оружие, на кой мне это? Да я самая мирная в мире, не стану я уродов гнобить, мне оно на кой? Тут, добавляла наивная на всю голову Сима, благостный взрослый универсум. Тут…

– Макс, – очнулась я и вздрогнула от внезапного холода. – Макс, проверь точки отключений. Мое место проживания и твое. И план выкосов на завтра.

– Место приписки УГ, – уточнил Макс, снова не выказав признаков неуравновешенности. – Отключение прошло час назад. Обнаружил план потенциально нестабильных зон. Область моей ответственности в сводке фигурирует и предназначена к отключению в течение суток. Вы правы, Сима. Атипичное поведение на контроле.

Я сползла на пол и задохнулась. Прямо вижу, как копошащееся войско простейших наползает на старую нянюшку, уже не способную ходить. На ее бумажные цветочки и дурацкие совочки… А ей и так холодно. Я ушла и не попросила Макса забрать Тиа в более спокойное, теплое место. Как же теперь все это пережить-то? Чего стоит моя дурацкая эмпатия, не способная выручить добрейшее и слабейшее создание на Утиле?

– Там уцелели контрольные узлы, – вклинился в шум отчаяния голос Макса, такой ровный, что мне захотелось убить рала. – Ищу доступные подключения… Даю картинку.

Смотреть мне было – хуже пытки. Черт его знает, почему я не могла отвернуться, но ведь именно так. Я смотрела, каменея от жути. Тем более полной, что я ровно ничего не понимала. Тусклые коридоры. Пустые пеналы-жилища. Ни единого обитателя. Никаких следов разгрома или сопротивления атаке простейших. Ни клока одежды, ни обрывка.

Камеры переключались все быстрее и скоро изображения замелькали в темпе, превышающем мои возможности, пока Макс не нашел то, что стоило внимания. Я пискнула. Макс сказал «А!», стыренное у меня же для выражения того, что не поддается логике.

Няня Тиа лежала на своем месте, в нише у стены. Она казалась бледнее обычного и говорила очень тихо. Ей было холодно. Очень холодно.

– Цветочки надо укоренять, – шептали складчатые губы, и я едва могла разобрать слова. – Вот так. Молодец. Давай я тебя еще похвалю. Надо искать добрые семена. Рыхлить почву. У вас получится. Мир, деточки, весь цветной.

– Да вруби же отопление, изувер дылдоидный, – зашипела я. Рука бестолково трогала пол. Холодный, кстати. Может, потому я и бормотала: – Одеяло надо. О чем я думала? У меня костюм! Она совсем замерзла, могу одолжить. Совсем отдать, ага.

Зубы клацали. От жути на затылке дыбом вставали мелкие волоски – я и не знала, что они есть и такие жёсткие… Няня Тиа лежала, блаженно улыбаясь. Ковер простейших кипел, плотнее и плотнее забивая комнату. Во все свои глаза – или это антенны? – жукоподобные создания пялились на няню. Они копошились в десятки, сотни слоев, образуя причудливый рельеф голодной колонии. Тварюшки цеплялись одна за одну, соединяясь в нити, сплетаясь в канаты. Они свисали с полотка языками неживого, но подвижного мха… Роились суматошными вихрями – и не приближались к годному в пищу беловому источнику энергии, продолжая глазеть. Они шелестели так тихо, что я могла разобрать шёпот Тиа. У самого лежака, вплотную к руке няни, бегали довольно крупные паукоподобные. Ощупывали поочередно совочки, бумажные цветы, обрывки ленточек. Замирали – и начинали ощупывание заново.

– Макс, я не могу смотреть на это, – призналась я, прекратив бестолковые бормотания и прочую панику. – Только не… так. Мы же ничего не успеем. Я понимаю, а смотреть не могу.

– Угрозы нет, – сообщил рал быстро, с оживлением. – Сима, уточняю: не наблюдаю агрессии. Наоборот, колония прилагает усилия к восстановлению комфортных условий обитания, хотя это потребует миграции прочь из обжитого сектора. Мне не понятна причина происходящего. Но я готов с высокой вероятностью утверждать: они воспринимают данный объект не в качестве пищи. Судя по показаниям датчиков, температура растет. Сейчас начнется миграция на внешние стены.

Я кивнула, ощущая головокружение, прямо как от шампанского. Мне было одурительно хорошо. Я понимала, что улыбаюсь широко и нелепо. Что сейчас скорчу рожу и покажу киборгам язык. Пришлось прикусить губу, спасая статус ут-интамйра от поругания. Гос-споди, как мерзко знать, что у меня полно подчиненных и что они, возможно, на меня пялятся. Оценивают. Анализируют.

– Высылаю группу, – сообщил Макс, когда рой простейших сгинул из помещения. – Тиа доставят в периметр моей исходной ответственности. Там более комфортные условия.

– Спасибо.

Я встала, потопталась, разминая ноги и пробуя сбалансировать мысли в гудящей голове. Утиль – удивительный мир. Сволочи те, кто отсылает сюда совершенно разнородные создания. Но как же эти сволочи сами себя наказывают! Упускают то, ради чего в научном секторе готовы передраться. Оказывается, тут возникают новые связи и отношения. Кто, кроме меня и Макса, знает, что няни – симбионты простейших? Что они способны восстановить управляемость колоний, которые полчаса назад казались мне подлежащими неизбежному уничтожению…

Мысли в сторону, пусть из думают умные. Однажды найдется время и для таких. Даже здесь, пожалуй. Я профилактически встряхнулась.

– Шарп! Можешь вскрыть киборгов? Хочу наблюдать мозг без защиты.

Шарп не стал тратить время на ответ. Он исполнил указание, причем быстрее, чем я договорила пояснение. Головы киборгов распахнулись наподобие надкрылий жуков. Лоб оставался целиковым, за линией роста волос отошли вверх-вбок дольки защитных кожухов, правая и левая. Не знаю, таков ли мой мозг, знать не хочу. На вид штуковина серо-розовая, противнейшая… Я сглотнула и подошла, рассматривая содержимое черепушки ближнего киборга. Извилины, извилины… Вся масса пульсирует. Тончайшие нити надстроек внедряются в мозг. Я подвинула тяжелую квадратную емкость с бляшками – ну, теми, которые в игре метили зоны под вымирание.

– Прошу внимательно выслушать и записать. Абсурдно это или нет, но я осознаю свои слова и готова за них отвечать. Я, Серафима Жук, убеждена в том, что убийцы способны к раскаянию. Жена, спьяну грохнувшая мужа утюгом, способна осознать преступление. Идиот за рулем протрезвеет и однажды поймет, что убил пешеходов и сто раз себя же проклянет и… тем накажет хуже суда. Туча случаев есть, они указывают: время способно довести до раскаяния. Время стоит давать, чтобы люди поняли свое скотство и снова стать людьми. Но я убеждена, что особы подвид людей – чиновники – не обладают даром раскаяния. У меня дома они тырят деньги у стариков, зная, что убивают. И им хорошо жить. Они воруют лекарства у детей и знают, что убивают. И им сладко спится. Так что с чиновниками надо поступать, как с самолетами. Выдирать отработавшую дрянь до аварии. Профилактически.

Я подняла неудобную квадратную емкость и шарахнула ею в середину мозга. Брызги – ужас как противно. Но я знала заранее и старалась, чтобы не промазать и не передумать. Киборг дернулся и обмяк. Два уцелевшие тоже дернулись – и замерли, Шарп держал их надежнее спрута. И мне не помешал!

– Два временно уцелевшие объекта, – сглотнув кровь из прокушенной щеки и стараясь сохранить ровный тон, выговорила я, проклиная пудовый язык и черноту перед глазами. – Если интрал планеты не получит ответы, какие ему нужны, я повторю такое действие. Приговор не подлежит обжалованию. Санкция на уничтожение населения карается размозжением. Так сказала я, ут-интмайр Сима. И так будет.

– Записано, – сообщил Макс.

– Шарп! Изыми мозги и убери тела киборгов в уголок. Не надо тратить время на охрану недоносков. Макс, ты можешь общаться с их мозгами? Шарп наладит такой процесс?

– Да, – проскрипел Шарп.

Мне в руки оказался втиснут пук платков. Собственно, получив их из манипулятора Шарпа, я осознала, что стою, тяжело дышу и тру замаранные пальцы. Недавно я стреляла в клонов. Мне казалось, это правильно. Но я убивала союзников. Сейчас я поступила еще хуже. Это мне будет сниться и отравлять жизнь. Но я это сделала и не вижу в решении ошибки. Я слепая дикарка? Пусть так. Кровь прекрасно оттирается платком.

– Шарп! Зона подключения дохлого чмо не повреждена? Я перебрала, устраивая средневековую разборку напоказ. Стоило быть… дальновиднее.

– Ответ положительный, зона подключения в порядке, – отрапортовал мой драгоценный напарник, пропылесосив черепную коробку до блеска. – Выявил монтажную инструкцию. Готов содействовать монтажу.

– Бери тушу и тащи в логово Макса, – попросила я.

Шарп без труда принял вес киборга «на борт» и умчался, чиркая по полу корпусом, но в целом двигаясь более уверенно, чем утром. Если тогда было утро. Если кошмарный день способен закончиться и уступить место иному. А пока что я с отвращением изучаю свои руки. Они не дрожат. Это особенно мерзко. А если я привыкаю? А если к этому можно привыкнуть совсем?

– Макс, если я свихнусь, начну подбрасывать монетки и отрубать сектора от отопления, ты сплющишь мне голову?

– Буду думать, – обнадежил рал. – Запись делает законом ваше разовое действие, исполненное в состоянии, близком к аффекту. Ваш статус распространяет действие закона на вас.

– Аффекту… в словаре Шарпа вычитал? Значит, закон для всех один. Спасибо, мне полегчало.

– Прошу вас отбыть в точку базирования, – Макс помолчал, даже глаза прикрыл. – Словарь дает понятие – домой. Вас устроит? Прошу отбыть домой. Выделяю для охраны и исполнения поручений двух клонов нового набора, ранг нор, по моим оценкам такой ранг будет комфортен для вас в общении более, чем иные, ниже. Прошу по прибытии отдыхать с полной самоотдачей. У вас наблюдаются признаки переутомления.

– Я в порядке. – Соврала я и изобразила улыбку. – Макс, я ни черта не выучила в институте умностей. Но запомнила одну штуковину, она развлекала меня. Правило буравчика. Если вращать по часовой стрелке, он ввинчивается. Смешно… Знаешь, почему я здесь? Я круче буравчика. Олер, гад, ввернул меня в говно на пол-оборота. И отпустил. Но я не буравчик из закона физики. Я буду вворачиваться дальше сама, и куда бы не крутили Олеры, мне уже пофиг. Я буду вворачиваться так глубоко, как смогу.

– Интересное правило. Я знаю его. Интересное исключение относительно людей, – медленно выговорил рал.

Я кивнула и побрела. В коридоре ждали сопровождающие. На душе было хуже, чем в помойном ведре годичной невыносимости… Я додумалась до отвратительного ответа, опустив тяжесть в мозг чиновного урода.

Олер не знал, что я встречу Шарпа. Олер не мог предсказать Макса, шикарного сверх всякой меры, несовместимого с Утилем.

Олер сунул меня сюда, чтобы я умерла в планетарной катастрофе и выжила вопреки природе людей. Он чудовищно безжалостный управленец, этот гадский Олер. Он хотел шокировать меня так, чтобы я никогда, никогда не согласилась прервать расследование, для которого меня выбрали помимо моей воли. Я размозжила мозг чиновного урода? Ха. Я вообще-то мечтала грохнуть Олера. Ну, на крайняк Игиолфа, его шефа. Меньшее для буравчика по имени Сима – не вариант…