КОМУ РАНЬШЕ НАДОЕСТ
Комедия в одном действии
Действующие лица:
ПРОФЕССОР
ПАРЕНЬ
Занавес поднимается. Двое сидят на стопках книг. Судя по всему, оба находятся здесь достаточно долго и уже выяснили, что выхода нет.
На сцене стоят большие часы, похожие на вертикальный гроб. Маятник и стрелки неподвижны. В задней части сцены видны уходящие в бесконечность ряды библиотечных стеллажей.
Разговор начинается после продолжительного молчания.
ПРОФЕССОР. Молодой человек, позвольте задать вам вопрос.
ПАРЕНЬ. Валяйте.
ПРОФЕССОР. Что начинаешь ценить только после того, как потеряешь?
ПАРЕНЬ. Всё.
ПРОФЕССОР. Нельзя ли конкретнее?
ПАРЕНЬ. Долго перечислять.
ПРОФЕССОР. Попробуем иначе. Расставьте, пожалуйста, в порядке убывания ценности: мать, отец, здоровье, родина, деньги, молодость, красота, работа, вера, свобода, женщины…
ПАРЕНЬ. Издеваетесь?
ПРОФЕССОР. Почему же. Я совершенно серьезно.
ПАРЕНЬ. Вам что – больше не о чем поговорить?
ПРОФЕССОР. А о чем, собственно? Разве что-нибудь теперь имеет значение?
ПАРЕНЬ. Тогда заткнитесь. Пожалуйста.
ПРОФЕССОР. Хорошо.
ПАРЕНЬ встает и бесцельно разгуливает по сцене. Разглядывает корешки книг, отворачивается со скептической гримасой. После длительной паузы возобновляет разговор.
ПАРЕНЬ. Ну ладно. Здоровье.
ПРОФЕССОР. Что – здоровье?
ПАРЕНЬ. В вашем дурацком списке я поставил на первое место здоровье.
ПРОФЕССОР. Гм… А вы ничего не забыли?
ПАРЕНЬ. И откуда берутся такие занудные кретины!
ПРОФЕССОР. Да-а, нервишки у вас ни к черту, мой юный друг.
ПАРЕНЬ шумно выдыхает. Снова усаживается на стопку книг.
ПАРЕНЬ (почти спокойно). Так что я там забыл?
ПРОФЕССОР. Сущий пустяк. Всего лишь жизнь.
ПАРЕНЬ. Жизнь?
ПРОФЕССОР. Ну да. Потерять здоровье крайне огорчительно при условии, что вы еще не потеряли жизнь.
ПАРЕНЬ. Шутите?
ПРОФЕССОР. Вовсе нет.
ПАРЕНЬ (презрительно). Раз уж вы сдохли, то и говорить больше не о чем.
ПРОФЕССОР. Не скажите. Вот, например, вам не кажется странным, что нас не мучают ни голод, ни жажда? А ведь прошло уже часов десять как мы здесь. Насколько я понимаю, с прочими физиологическими потребностями тоже нет проблем. И если вы присмотритесь повнимательнее, то заметите, что я не моргаю. Кстати, вы тоже.
ПАРЕНЬ. Хотите сказать, что мы оба – мертвецы?
ПРОФЕССОР. Ну, осторожно выражаясь, не вполне живые.
ПАРЕНЬ. Что значит «не вполне»?
ПРОФЕССОР. А вот эту тончайшую грань я не возьму на себя смелость определить.
ПАРЕНЬ (передразнивая). «Не возьму на себя смелость»… Тошно от вашей болтовни.
ПРОФЕССОР. Могу поспорить, что вас не тошнит. Пульс давно щупали?
ПАРЕНЬ. Нет ни хрена никакого пульса.
ПРОФЕССОР. То-то и оно.
ПАРЕНЬ. Ну и что это доказывает?
ПРОФЕССОР. Только то, что я сказал. Либо нам обоим все это снится, включая наши… м-м-м… необычные ощущения, либо…
ПАРЕНЬ. Либо мы уже в раю, папаша. Правда, я что-то не вижу ангелов.
ПРОФЕССОР. Но и на ад не очень похоже, верно?
ПАРЕНЬ. Не знаю, не знаю. Откуда мне знать, на что похож ад?
ПРОФЕССОР. Да, пожалуй, это очень индивидуально. Раньше я думал, что ад – это время.
ПАРЕНЬ. А теперь?
ПРОФЕССОР (опасливо оглядываясь на часы с неподвижными стрелками). А теперь я так же чисто выбрит, как и двое суток назад.
ПАРЕНЬ. Понимаю, о чем вы. Какая-то половинчатая смерть, верно?
ПРОФЕССОР. На призраков мы точно не тянем – сила тяжести и все такое. С одной стороны, вроде есть тело, с другой – его как бы и нет. То же самое и со временем – куда денешь причинно-следственную связь? Из этого я делаю вывод, что мы в самой худшей из ловушек. Примите мои соболезнования, коллега.
ПАРЕНЬ. Кто-то же эту ловушку соорудил?
ПРОФЕССОР. Мы сами, дружище, мы сами. Подлое серенькое вещество. Оно сыграло со мной – пардон, с нами – злую шутку.
ПАРЕНЬ. Херня какая-то. При чем тут ваши гениальные мозги? И что тогда случилось с моими?
ПРОФЕССОР. У вас есть другие объяснения? С удовольствием послушаю.
ПАРЕНЬ (хмуро). Нет у меня объяснений. Меня волнует только одно: как бы выбраться отсюда.
ПРОФЕССОР. Боюсь, что выбраться уже не удастся. В некотором смысле мы сами придумали себе такую смерть. Кстати, насчет ваших, как вы выразились, мозгов. С ними-то все в порядке. Правила игры изменились, а ваши мозги – нет. В этом и проблема.
ПАРЕНЬ. Да пошли вы к дьяволу! «Придумали себе такую смерть»! Я, например, вообще не собирался подыхать.
ПРОФЕССОР. Хм, сомневаюсь, что вы когда-нибудь собрались бы. Интересно, как вы себе это представляли, а? Сначала нафантазировать бог знает что, а потом выбрать то, что устраивает вас лично? Нет, дорогой мой, это была бы сделка на уровне дурдома.
ПАРЕНЬ. Между прочим, отличное объяснение. Правда, палата великовата и санитаров что-то не видно, но ведь это все шутки нашего подлого серенького вещества, не так ли?
ПРОФЕССОР. Мне отчего-то кажется, что через годик-другой – по шкале, выбитой на ваших извилинах, – вам будет не до шуток.
ПАРЕНЬ. А мне и сейчас не до шуток. И я с удовольствием пересчитал бы зубы тому кретину, который запер меня здесь.
ПРОФЕССОР. Для этого достаточно сунуть палец себе в рот.
ПАРЕНЬ. Не испытывайте мое терпение.
ПРОФЕССОР. И в мыслях не было. Оно вам еще пригодится.
ПАРЕНЬ. Несмотря на ваш академический умишко, вы здесь со мной, а значит, в таком же дерьме.
ПРОФЕССОР. Это доказывает только одно. Мой инструмент гораздо совершеннее вашего, но они оба непригодны в изменившихся условиях. Все равно как если бы мы взялись измерять линейкой расстояния на поверхности шара.
ПАРЕНЬ. Можно согнуть линейку.
ПРОФЕССОР. Ни мне ни вам для этого, очевидно, не хватает гибкости.
ПАРЕНЬ. Насколько я понимаю, у нас вечность впереди.
ПРОФЕССОР (с иронией). Если я мешаю вам медитировать, можем разойтись.
ПАРЕНЬ. Нет, зачем же. С вами не так скучно. Это я, наверное, слишком прост для вас. В таком случае…
ПРОФЕССОР. Уверяю, вы отличное зеркало.
ПАРЕНЬ. Зеркало?
ПРОФЕССОР. Я же вам сказал: шуточки серого вещества. В одиночку даже в пинг-понг не сыграешь. Нужна хотя бы стенка.
ПАРЕНЬ. Спасибо за доверие, профессор. Только вряд ли смогу соответствовать глубине ваших мыслей.
ПРОФЕССОР. Вы все еще не понимаете. Само появление мысли уже означает наличие внутреннего отражения и без последнего попросту невозможно.
ПАРЕНЬ. Слишком сложно для стенки.
ПРОФЕССОР. Честно говоря, и для меня тоже. Иначе сидел бы я тут с вами…
ПАРЕНЬ. Прогуляться не желаете? Книжки полистать? Тут их до черта и больше.
ПРОФЕССОР. Осмелюсь предположить, бесконечное количество.
Пауза.
ПРОФЕССОР. Почему замолчали?
ПАРЕНЬ. Жду, когда вы произнесете: «Ад – это бесконечность».
ПРОФЕССОР. Вот. А говорили, что вам не до шуток.
ПАРЕНЬ. В гробу я видал такие шутки.
ПРОФЕССОР. На вашем месте я был бы осторожнее с подобными заявлениями. Впрочем, мы, кажется, в одном и том же месте.
ПАРЕНЬ. Это в каком же?
ПРОФЕССОР. Не в том, о котором вы подумали. Осмелюсь предположить, что это либо лаборатория, либо театр.
ПАРЕНЬ. Лаборатория? То есть мы типа мышей, да?
ПРОФЕССОР. Сдается мне, мы представляем собой довольно бесполезный экспериментальный материал. Поэтому лично я поставил бы на второй вариант. Хотя, если вдуматься… Творческая лаборатория – звучит ничем не хуже.
ПАРЕНЬ. И ничем не лучше.
ПРОФЕССОР. Ха. Определенно, у вас имеется тонкое чувство юмора, которое вы тщательно скрывали.
ПАРЕНЬ. Послать вас?
ПРОФЕССОР. А куда? Но можете послать, если вам от этого станет легче.
ПАРЕНЬ. Так что там насчет второго варианта?
ПРОФЕССОР. В качестве гипотезы. Помните старое доброе: «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры»?
ПАРЕНЬ. Меня сейчас стошнит.
ПРОФЕССОР. К сожалению, не стошнит, мы это уже обсудили. Так вот, почему бы не допустить, что главному режиссеру тот старый театр давно наскучил?
ПАРЕНЬ. Судя по тому, что там происходило, не просто наскучил. Он на него забил.
ПРОФЕССОР. Сказано грубовато, но не лишено оснований. В самом-то деле, слишком много действующих лиц и, несмотря на это, из века в век – одни и те же сюжеты, обманчивый блеск актеришек, неизбежно печальные финалы… Вот что бы вы, например, сделали, если бы вам осточертело глядеть на то, как ваша дрессированная собачка в тысячный раз подает лапку?
ПАРЕНЬ. Ну, не знаю. Нашел бы ей кобелька. Или сучку.
ПРОФЕССОР. И это уже было. Тысячу раз. А насчет щенят – не надо, пощадите.
ПАРЕНЬ. Понял, о чем вы. Но разве так с любимой собачкой поступают?
ПРОФЕССОР. А разве я сказал «с любимой»? По-моему, я сказал «с дрессированной».
ПАРЕНЬ. Ну и что из этого следует? Нам-то, бедным собачкам, что теперь делать?
ПРОФЕССОР. Боюсь, ответ вам не понравится.
ПАРЕНЬ. Да ладно, добивайте, чего уж там.
ПРОФЕССОР. Нам остается ждать, пока и этот спектакль надоест.
ПАРЕНЬ. Кому?
ПРОФЕССОР. Режиссеру. Если, конечно, он режиссер, а не зритель. На мой взгляд, зрителю плохие пьесы надоедают быстрее. Впрочем, после многократного повторения, хорошие – тоже.
ПАРЕНЬ. Охренеть. А если ему еще лет триста не надоест?
ПРОФЕССОР (иронически). Не переоценивайте свою скромную персону. Да, нас поместили в необычные условия, но сами-то мы, подозреваю, остались прежними, то есть предсказуемыми и скучными до чертиков. Вывод. Предлагаю не ломать традицию. Давайте такими и останемся.
ПАРЕНЬ. Чтобы ему быстрее надоело?
ПРОФЕССОР. Хватаете на лету, молодой человек. Вы небезнадежны.
ПАРЕНЬ. И снова прощаю – чтобы не позабавить нашего незримого хозяина. Так что, скучаем дальше?
ПРОФЕССОР. И посмотрим, кому раньше надоест.
ПАРЕНЬ. Спасибо за смысл жизни, папаша.
ПРОФЕССОР. И вам спасибо за беседу, юноша.
ПАРЕНЬ. Не за что. Я же всего лишь стенка.
ПРОФЕССОР. Не обижайтесь, считайте, что я неудачно пошутил. Кстати, о неудачных шутках. Надеюсь, вы – не он?
ПАРЕНЬ. Вы о чем? Типа хозяин решил прикинуться одной из собачек?
ПРОФЕССОР. А вам такое не приходило в голову?
ПАРЕНЬ. Может, приходило. Может, не приходило. Оставлю вас в неведении на сей счет, мой многомудрый друг. Пусть это поможет вам скоротать время, которого здесь, кажется, нет.
ПРОФЕССОР смотрит на него долго и испытующе. Наконец оба ухмыляются. ПРОФЕССОР встает и, насвистывая, удаляется по проходу между стеллажами. Постепенно его силуэт сливается с темнотой.
ПАРЕНЬ (глядя ему вслед, вполголоса и ласково). Хороший пёсик… Потерялся бы ты, что ли. Тогда мне пришлось бы тебя искать. Хоть какое-то развлечение…
Занавес.
Май 2015
Назад: НЕ ОБРЕЧЕН, ПОКА ПОДКЛЮЧЕН, или СЧАСТЛИВЫЙ БЛИЗНЕЦ
На главную: Предисловие
