40

Треледиз нашел Сири на лужайке, где она наслаждалась трапезой. Королева не обратила на него внимания, с удовольствием ковыряясь то в одном, то в другом блюде.

Она решила, что море очень странное. Как еще назвать место, способное порождать студенистые создания с беспокойными щупальцами и одновременно – других, с настолько шипастой кожей? Она ткнула нечто, прозванное местными огурцом, но на вкус совершенно иное.

Сири попробовала все, закрыв глаза и сосредоточившись на ощущениях. Кое-что было не так плохо. Но ей особо ничего не понравилось. Морепродукты не возбуждали ее аппетит.

«Мне было бы трудно стать истинной халландренкой», – решила она, потягивая фруктовый сок.

Тот, к счастью, был восхитителен. Разнообразие и вкус халландренских фруктов удивляли чуть ли не так же, как его диковинная морская жизнь.

Треледиз кашлянул. Первосвященник Бога-короля не привык ждать.

Сири кивнула служанкам и знаком велела приготовить еще тарелки. Сьюзброн учил Сири есть в соответствии с этикетом, и ей захотелось поупражняться. Удивительным образом его манера брать по чуть-чуть и никогда не доедать оказалась удобной для дегустации новых блюд. Сири хотела познакомиться с Халландреном, его обычаями, народом, вкусами. Она заставила прислугу быть разговорчивее и собиралась познакомиться с другими богами. Вдали она заметила Жаворонка, который куда-то шел, и приветливо помахала ему. Бог выглядел необычно занятым: махнул в ответ, но не приблизился.

«Жаль, – подумала Сири. – Хорошо бы найти удобный повод и дать Треледизу потомиться еще».

Первосвященник снова кашлянул, на сей раз более требовательно. Сири наконец встала и жестом велела служанкам остаться на месте.

– Ваше высокопреосвященство, не угодно ли немного прогуляться? – спросила она беспечно и прошла мимо него, томно двигаясь в роскошном лиловом платье с тонким, как паутина, подолом, который тянулся по траве.

Жрец поспешил поравняться с нею.

– Мне нужно кое-что обсудить.

– Да, – кивнула она. – Я так и поняла, потому что вы сегодня уже несколько раз меня звали.

– Ты не пришла, – сказал он.

– Мне кажется, что супруга Бога-короля не должна обзаводиться привычкой отвечать на чьи-либо требования и куда-то бежать по первому зову.

Треледиз помрачнел.

– Однако, – продолжила она, – я, разумеется, найду время для самого первосвященника, коль скоро он явился для беседы.

Он пристально взглянул на нее, горделиво стоя в наряде сегодняшних цветов – голубого и медного.

– Тебе не следует со мной ссориться, твое высочество.

Сири слегка встревожилась, но вовремя справилась с волосами и не дала им побелеть.

– Я с вами не ссорюсь, – ответила она. – Я лишь устанавливаю ряд правил, усвоить которые полагалось изначально.

На лице Треледиза возникло подобие улыбки.

«В чем дело? – удивилась Сири. – Откуда такое самодовольство?»

Они пошли дальше, и жрец подобрался.

– Так ли это? – спросил он тоном уже снисходительным. – Ты знаешь намного меньше, чем воображаешь.

«Будь оно неладно! Как вышло, что теперь он управляет беседой?»

– Могу сказать вам то же самое, ваше высокопреосвященство.

Громада черного храма дворца нависала над ними; отвесные эбеновые блоки были составлены, как кубики великанского ребенка.

– Да неужели? – глянул он на нее. – Я почему-то сомневаюсь.

Ей пришлось подавить очередной приступ страха. Треледиз опять улыбнулся.

«Стоп, – подумала она. – Он будто читает мои чувства. Словно способен видеть…»

Цвет ее волос не изменился – по крайней мере, перемена не бросалась в глаза. Она посмотрела на Треледиза, силясь уразуметь, в чем дело. Обнаружила нечто интересное. Трава на пятачке, по которой он шел, казалась чуть более яркой.

«Дохи, – подумала она. – Конечно, у него они есть! Он в числе самых могущественных людей в королевстве».

Считалось, что люди с изобилием дохов способны улавливать малейшие изменения оттенка. Сумел ли он и вправду прочесть ее душу по такому слабому отклику волос? Не отсюда ли его неизменная спесь? Увидел ли он ее страх?

Она сжала зубы. В юные годы Сири пренебрегла упражнениями, которые Вивенна выполняла для обретения полной власти над волосами. Сири росла эмоциональной особой, и люди догадывались о ее чувствах независимо от цвета волос, а потому она решила, что нет никакого смысла учиться управлять королевскими локонами.

Она не представляла себе ни Двора богов, ни мужчин, обладающих силой биохромы. Наставники были намного умнее, чем думала Сири. Как и жрецы. Теперь, когда она над этим поразмыслила, стало очевидно, что Треледиз и прочие изучили значение всех изменяющихся оттенков волос.

Придется вернуть беседу в нужное русло.

– Не забывайте, Треледиз, – сказала она, – что это вы пришли повидаться со мной. Наверно, я обладаю здесь некоторой властью, если даже первосвященник вынужден поступать, как я того пожелаю.

Жрец холодно посмотрел на нее. Она, сосредоточившись, сохранила волосы черными как смоль. Это означало уверенность. Она выдержала его взгляд, не допустив даже легкого изменения оттенка.

Он наконец отвернулся:

– До меня дошли тревожные слухи.

– Неужели?

– Да. Складывается впечатление, что ты больше не исполняешь супружеские обязанности. Ты беременна?

– Нет. У меня всего пара дней, как закончились женские дни. Можете справиться у прислуги.

– Тогда почему ты прекратила попытки?

– А что? – беззаботно осведомилась она. – Ваши шпионы расстроены, им не хватает ночных зрелищ?

Треледиз самую малость зарделся. Он глянул на нее, и ей снова удалось сохранить волосы безукоризненно черными. Ни промелька белого или красного. Уверенности в нем поубавилось.

– Мы вас, идрийцев, знаем! – процедил жрец. – Живете в своих благородных горах, грязные и темные, но все равно считаете себя лучше нас. Не судите. Вам ничего не известно.

– Мне известно, что вы подслушивали у покоев Бога-короля.

– Не только подслушивали. В первые ночи шпион находился в самих покоях.

Сири не сумела скрыть румянца. Волосы большей частью остались черными, но если Треледиз действительно обладал достаточным количеством дохов, чтобы различить тонкие изменения, то от него не укрылась слабая краснота.

– Я отлично знаю, какой яд изливается из уст ваших монахов, – сказал Треледиз, отвернувшись. – И какую ненависть вбивают вам в головы. Неужели ты думаешь, что мы бы позволили идрийке остаться с Богом-королем наедине, без надзора? Нам было нужно убедиться, что ты не помышляешь его убить. Мы до сих пор не уверены.

– Вы на редкость откровенны, – заметила она.

– Говорю то, что должен был обозначить изначально. – Они остановились в тени дворца. – Ты не имеешь здесь веса и не идешь в сравнение с нашим Богом-королем. Он – все, а ты – ничто. Как и все мы.

«Если Сьюзброн так важен, – подумала Сири, глядя Треледизу в глаза, – то почему вы замышляете его убийство?»

Она выдержала взгляд жреца. Еще несколько месяцев назад отвернулась бы. Но в минуты слабости она вспоминала Сьюзброна. Треледиз стоял во главе заговора, имевшего целью подчинить Бога-короля, помыкать им и в конечном счете убить.

И Сири хотела знать почему.

– Я нарочно прервала интимную связь с Богом-королем, – заявила она, с некоторым усилием сохраняя волосы черными. – Я знала, что это привлечет ваше внимание.

На самом деле она лишь перестала из ночи в ночь притворяться. К счастью, выражение лица Треледиза подтвердило, что жрецы поверили в ее игру. За это она благословила свое везение. Они, возможно, так и не знали, что она общается со Сьюзброном. Чтобы не выдать тайны, она перестраховывалась ночами – говорила шепотом и даже стала сама изъясняться письменно.

– Ты обязана родить наследника, – сказал жрец.

– Иначе – что? Почему вам так не терпится, Треледиз?

– Это тебя не касается, – ответил он. – Достаточно сказать, что у меня есть обязательства, которых тебе не постичь. Я служу богам и выполняю их, а не твою волю.

– Что ж, вам придется пересмотреть последнее, если хотите преемника.

Треледизу определенно не нравился оборот беседы. Он глянул на волосы Сири. И ей каким-то чудом удалось не выказать даже тени неуверенности. Он снова посмотрел ей в глаза.

– Вы не можете убить меня, Треледиз, – сказала Сири. – Если, конечно, хотите получить наследника королевской крови. Меня вам не запугать и не заставить. Это смог бы сделать только Бог-король. А мы с вами знаем, каков он.

– Не понимаю, о чем ты, – бесцветным голосом ответил Треледиз.

– О, да бросьте. Неужели вы рассчитывали всерьез, что я буду спать с мужчиной и не замечу, что у него нет языка? Что он по сути ребенок? Я сомневаюсь, что он способен ходить в уборную без помощи слуг.

Треледиз побагровел от злости.

«Ему и в самом деле не наплевать, – отвлеченно подумала Сири. – Или, по крайней мере, для него болезненно оскорбление Бога-короля. Он предан ему больше, чем я ожидала».

А потому дело, может быть, не в деньгах. Она не знала наверняка, но подозревала, что Треледиз не тот человек, который продаст свою веру. Какими бы ни были причины происходящего во дворце, в основе, пожалуй, лежали твердая убежденность и благие намерения.

Открыв свою осведомленность о личности Сьюзброна, Сири смошенничала. Она заключила, что Треледиз все равно догадается и лучше сразу показать: Сьюзброн выглядит в ее глазах дураком с мозгами ребенка. Выдать одно, но обмануть в другом. Если поверят в ее мнение о Сьюзброне, не заподозрят и в сговоре с мужем.

Сири не была уверена, что поступает правильно. Но ей придется учиться, иначе Сьюзброн умрет. А единственный способ набраться опыта – действовать. Она обладала немногим, но у нее все же было то, чего домогались жрецы: ее утроба.

Но вряд ли ей удастся шантаж – Треледиз уже подавил гнев и сохранил видимость спокойствия. Отвернувшись от нее, он поднял взгляд на дворец.

– Много ли тебе известно об истории этого королевства? После ухода вашего клана, конечно.

Сири нахмурилась, удивившись вопросу. «Небось побольше, чем ты думаешь».

– Не особенно, – произнесла она вслух.

– Господин Миродатель покинул нас, поставив перед трудной задачей, – объяснил Треледиз. – Он дал нам сокровище, которым теперь владеет наш Бог-король, – никем не виданное изобилие биохроматических дохов. Больше пятидесяти тысяч. Он завещал сохранить их в целости. – Треледиз вновь повернулся к Сири. – И предупредил, чтобы ими не пользовались.

Ее зазнобило.

– Я не жду от тебя понимания того, что мы сделали, – продолжил Треледиз. – Но это было необходимо.

– Держать человека в оковах – необходимо? Лишить его дара речи, превратить взрослого мужчину в вечное дитя? Он даже не знал, что делать с женщиной!

– Да, необходимо, – упрямо повторил Треледиз. – Вы, идрийцы, даже не пытаетесь вникнуть. Я годами вел дела с твоим отцом и заметил в нем такую же вопиющую предвзятость.

«Он ловит меня на крючок», – подумала Сири, держа чувства в узде. Разговор давался труднее, чем она ожидала.

– Веровать в Остра, а не в ваших живых богов не есть невежество. В конце концов, именно вы отказались от нашей веры и предпочли путь полегче.

– Мы следуем за богом, который явился нас защитить, когда ваш Остр – невидимое, непознанное создание – бросил нас на растерзание разрушителю Каладу. Миродатель вернулся к жизни с особой целью – положить конец людской распре и восстановить в Халландрене мир. Его имя свято. Это он даровал нам жизнь, Сосуд. И попросил лишь об одном: сохранить его мощь. Он умер, чтобы передать ее нам, но потребовал сохранить на случай, если ему снова придется вернуться. Мы не могли позволить ею воспользоваться. Не могли допустить ее осквернения. Даже нашим Богом-королем.

Треледиз умолк.

«Но как же вы отберете это сокровище для передачи?» – подумала Сири. Ее подмывало спросить. Но не выдаст ли она этим лишнего?

Наконец Треледиз продолжил:

– Теперь мне понятно, почему отец прислал именно тебя. Нам следовало изучить всех дочерей, а не только старшую. Ты гораздо смышленее, чем нам внушали.

Это откровение удивило ее, но она сохранила власть над волосами. Треледиз со вздохом отвернулся:

– Каковы твои требования? Во что обойдется твое возвращение… к выполнению супружеского долга?

– Мне нужны служанки, – ответила Сири. – Я хочу, чтобы нынешних заменили женщинами из Пан-Каля.

– Ты недовольна прислугой?

– Не то чтобы недовольна. Я просто чувствую, что у меня больше общего с уроженками Пан-Каля. Они, как я, разлучены с соотечественниками. К тому же мне нравится их коричневая одежда.

– Разумеется, – отозвался Треледиз, решив, что просьба диктуется ее идрийскими предрассудками.

– Халландренские девушки могут продолжать служить в роли, которую исполняли женщины из Пан-Каля, – добавила Сири. – Им незачем уходить насовсем, мне по-прежнему нравится их общество. Но главные, что постоянно со мной, должны быть оттуда.

– Я же сказал – будет сделано, – ответил Треледиз. – И ты возобновишь попытки?

– Да. Вы выиграете несколько недель.

Треледиз помрачнел, но что он мог сделать? Улыбнувшись ему, Сири развернулась и пошла прочь. Однако она осталась недовольна разговором. Она одержала победу, но еще больше испортила отношения с Треледизом.

«Он в любом случае не проникся бы ко мне симпатией, и не важно, насколько усердно я старалась, – решила она, садясь в своем шатре. – Наверное, все к лучшему».

Сири так и не поняла, какая участь грозит Сьюзброну, зато хоть убедилась, что жрецами можно манипулировать. Это кое-что значило, хотя и заводило ее на опасную стезю. Сири вернулась к трапезе, готовая попробовать новый ассортимент морепродуктов. Она приложила все усилия, чтобы познакомиться с Халландреном, но когда речь пошла о жизни Сьюзброна, вознамерилась его вызволить. Она надеялась, что возвышение соотечественниц Синепалого поспособствует бегству. Да, надеялась.

Со вздохом она взяла немного моллюсков с первого блюда и принялась жевать.