Глава 6
Откровения коновой
Так и закончился учебный день. Турка пришел домой в смешанных чувствах. Турка не понимал, почему Мария Владимировна не позвала завуча. Да и не кричала она особо. Скорее всего, уволится или откажется преподавать в их классе. Что ж, весело было сегодня.
Хотя раньше настолько откровенного хамства не бывало. Впрочем, старшаки и не такое рассказывали. Правда, прикалывались они над старым химиком – уважением Иван Петрович Полесовой не пользовался. Сам Турка не застал уроки Полесового, только пару раз в коридоре его видел. Раздвоенный подбородок, очечки кругленькие, толстый, суетливый и будто бы утонченный интеллигент. В школе он только пару лет и продержался. Очень похож на Питера Гриффина, прямо один в один, но уволился слишком уж быстро, перевелся вроде как в колледж какой-то…
Турка пришел домой, забросил мешок на завязках в дальний угол. Потом подумал, что хорошо бы разобрать физкультурную форму, а то сопреет. Но хотелось пить и жрать, так что отложил на потом.
Он заглянул в холодильник, вытащил пакет с сардельками и кастрюлю с макаронами. Сварил три сардельки, прямо основательно прокипятил, а то уже скользкие. Макароны нагрел прямо так, в кастрюле, после вывалил в глубокую тарелку, от души залил кетчупом.
Поел от пуза. Выкурил сигаретку, выпил кофе. Все как обычно.
С неба заморосил дождик. Турка подумал, что он – ленивая задница – не стал сегодня заниматься. Вроде как физ-ра была, неохота. Сначала разогрелся, потом остыл, и снова разминать мышцы, а в такую погоду только спать и охота. Под навесом сидеть хорошо, потягивать глоток за глотком кофе и выпускать сквозь ноздри дым.
Включил телик, пощелкал по каналам. На одном шла викторина – ее вела красивая девчонка в открытом платье. Она вертелась и приплясывала:
– Кто же, кто же первым дозвонится и скажет мне слово? Внимание – приз увеличивается еще на ПЯТЬ ТЫСЯЧ рублей! Звоните – такое простое слово, друзья! Расставьте буквы в правильном порядке и дозвонитесь в студию! У нас тут прямо настоящие игры разума! – ведущая хлопала ресницами и совершала пассы ручонками.
– Вот идиоты, – резюмировал Турка. – «ЛКА-ГАЛ-ШПАР» – шпаргалка же! Придурки… – Он переключил на «Званый ужин». Лысый ведущий помогал Шандыбину готовить борщ. Переключил на МТВ. Там шел клип, и Турка принялся подпевать, кивая головой.
– Эт зе ферст дэй…
Шуля сказал, что еще разберется с ним. Да пусть что угодно несет, отморозок.
«Да я и сам отмороженный, – подумал Турка. – Или уже был?»
Сейчас он подумал, что дал родителям глупейшее в своей жизни обещание. Что будет учиться и так далее. Кому это нужно, ну кому?..
Турка накинул тонкую олимпийку, надел кроссы…
До стадиона добежал легкой трусцой. Как во сне – все вокруг было какое-то расплывчатое, а далекие здания скрывались за пеленой молочного тумана.
Ворота стадиона «Труд» оказались закрыты, лишь калитка скрипела. Турка замедлил шаг. Послышалось глухое ворчание, лай. Турка заглянул в ворота.
Так и есть, он там.
Вроде бы маленький, на кабана похож. Шерсть короткая, глазки свиные. Вместо хвоста обрубок. Шерсть короткая, коричневая.
Проклятый пес.
Турка поискал глазами хороший камешек, благо под ногами было полно щебенки крупного помола. Пес завыл и залаял, скаля зубы. Турка взял – и перешагнул порог калитки. Эта вонючая псина охраняет парковку при стадионе.
Хозяина псины Турка видел всего один раз. Это был толстый мужик, который, как и его шавка, тоже сидел в подобии будки, в небольшом вагончике-сторожке.
– Пшел вон! – Турка швырнул первый камень. Специально кинул мимо, неохота все-таки собаку калечить.
А у пса, видно, были прямо противоположные намерения, и он бросился под ноги Турке, визгливо лая и рыча. Пацан двинул тварь ногой в бок, в воздухе клацнули зубы. Тогда Турка разозлился, булыжник с глухим стуком ударил пса по хребту, и он, взвизгнув, отскочил назад, поджав хвост.
– Вали! – крикнул ему вдогонку Турка. – Отродье сраное!
– Эй, пацан! Ты собаку-то не трожь! – Из будки вывалился жирдяй. Футболка обтягивала его пузо, как вторая кожа, из-под нее выглядывал пупок.
– А чо ты за ней не следишь?! – проорал Турка.
– Так она машины охраняет! Чего ты вообще сюда приперся, щ-щегол?
– А ты как думаешь?
– Ты как со старшими разговариваешь?! – возмутился жирдяй.
– Да пошел ты, – бормотнул Турка. Не останавливаясь, перепрыгнул через небольшой железный заборчик, отделяющий резиновые дорожки с потертыми белыми полосами от асфальта, и потрусил дальше.
Стадион был заброшенным. Турка бывал тут много раз – пока не снесли трибуну. Вроде как здесь собирались и вовсе все реконструировать, чтобы потом проводить легкоатлетические соревнования. Поле теперь больше походило на огород: похоже, никто за ним не следит. Каркали вороны, целая стая. Что-то выискивали в траве, переговаривались, летали с места на место.
– Артур! Привет! – раздался девичий голосок. Кто бы это мог быть? Турка поднял голову, и рот у него разъехался до ушей.
Попа, обтянутая черными лосинами, толстовка распахнута, розовая кофточка облепила груди. Из болтающихся наушников лилась песня, и Турка сразу узнал хриплый голос Кобейна, тянущий «come as you are».
Как он сразу не заметил Ленку? Все из-за жирдяя.
– Привет! А ты чего здесь?
– Жир с ляжек сгоняю. А ты? На физ-ре не набегался?
– Да сколько мы там поиграли – пятнадцать минут? Меньше даже. Какой там у тебя жир!
Конова засмеялась.
– Решила вот сегодня не ходить на учебу. Иногда мне не хочется идти в школу, и тогда я отдыхаю. Так тяжко по утрам вставать!
– Странно, – хмыкнул Турка. – Блин, никто так не говорит. Ну, обычно пытаются отмазаться. Мол, к врачу ходила, или живот болел.
– Да мне пофиг. Ты бегать пришел или трындеть? – усмехнулась Конова. – Давай догоняй!
И вот уже Турка значительно воодушевился и повеселел. Куда приятнее бежать рядом с девушкой, и неважно, какая погода. А еще лучше бежать сзади нее и смотреть, как подрагивает обтянутый лосинами зад. На ногах у Ленки были новенькие кроссовки «Рибок» темного цвета с красными шнурками, белые носочки контрастировали с лосинами.
Пробежали круг, два, пять. Конова бежала легко и непринужденно, а Турка едва поспевал за ней с непривычки. Раньше-то он любил круги нарезать, когда-то давно. Еще с отцом сюда приходили. Правда, тот быстро сдался: больше чем на месяц его не хватило.
Пробежали еще три круга. На восьмом Турка заметно отстал от Ленки, хотя и старался изо всех сил прибавить. Куда там! Она бежит себе, а из наушников музыка льется.
Турка думал, что сойдет с ума, когда они побежали десятый круг. Он смотрел на ворон и завидовал им. Слышал, как лает тот проклятый пес, и ему тоже завидовал. Тело горело огнем, по лбу, вискам и скулам струился пот. Ветер ерошил мокрые волосы, легкие горели, и не хватало кислорода.
«Нужно бросать курить, нужно бросать курить, сколько там осталось, да хватит уже, остановись, теперь ни одной сигареты», – мысли кружились в голове Турки, как птицы, захватывая сознание.
Конова пошла шагом. Турка обрадовался. Теперь можно просто ХОДИТЬ по-человечески и дышать полной грудью, вбирать прохладный воздух всем нутром.
– Ты… как зашла… собака там…
– Да я с другой стороны. Там калиточка открытая, – пояснила Лена, вытаскивая наушники. – Хорошо пробежали. Я сюда часто прихожу, а летом так и вовсе чуть ли не каждый вечер бегала.
Турка уткнулся ладонями в колени и дышал, опустив голову. Поднял взгляд на Лену, кивнул. Кто бы мог подумать! Тогда понятно, почему у нее такая дыхалка. Вот только это никак не вязалось с Туркиными представлениями о жизни Коновой.
Он вспомнил, как шутили с Вовкой насчет порнотехникума, будто Конова собралась туда поступать. Так бывает – когда тебе кто-то нравится, ты шутишь на его счет, делая вид, что человек тебе безразличен.
– Молодец. Надо бы и мне тоже не бросать… Ты щас домой?
– Ага. Пошли, проводишь? – сказала Конова, и у Турки скакнуло сердце. Если бы это предложила любая другая девчонка, то просто проводил бы и все, а так аж горячая волна пробежала по телу.
– Ну пошли. Как тебе новая историчка?
– А, какая-то странная. Видно, что не здешняя, – Лена заткнула за ухо выбившуюся из пучка прядь волос. Лицо у нее раскраснелось, на щеках выступила испарина. Губы чуть распухли, и Турке хотелось притянуть девушку к себе и впиться в них ртом. – А вообще-то она нормальная. Я бы, например, тоже не смогла у нас преподавать. Тридцать человек – и все дебилы. Ну, почти все, – улыбнулась Конова. Турка тоже тянул лыбу, поглядывая на одноклассницу.
– Ты это… как лето провела?
– Да хорошо. Как все, наверное. Как вернулась из деревни, так и сидела за компом. Ужас как там скучно! Людей нет, развлечений тоже нет.
– Чего ж поехали туда?
Конова замолчала. Турка понял, что этот вопрос задавать не следовало. Смутился и теперь шел, разглядывая носки ботинок. Они уже поднялись по пустынному бугру, изрытому ямами, и вышли к пресловутой калитке, с неба опять срывались мелкие капельки дождя.
– Так, поехали. Отдыхать типа, бабушке помочь. Правда, она мне не родная. Ты сам-то как лето провел?
– Гулял, бухал. Купаться ездили часто, на речку и на водохранилище. На машине. Шуля за рулем был, без прав, само собой. Сейчас думаю – как это нас не остановили ни разу? Наверное, испугались. Пять быков в шестерке, сама понимаешь…
– Ха! Ты-то уж знатный бык! – фыркнула Лена.
– А чего? Ну так с нами старшаки были же! Валек, друг Шули – огромная туша, килограмм сто весит. Жмет полторы сотни, в зале занимается. Я тоже думаю скоро в зал пойти, только пока не знаю, в какой. Неохота встречаться со старыми друзьями, я ж вроде как на путь исправления встал.
– Да? – изогнула бровь Лена. – Ну надо же… Блин, не люблю сентябрь. «Wake me up, when September ends», – вздохнула девушка. – Знаешь эту песню?
– Нет.
– Ты что, это ж «Гриндэй»! – Лена так забавно подняла брови, что Турка расхохотался.
– Ну не знаю просто вот.
– Темнота!..
Так потихоньку добрались до невысокой пятиэтажки. Обшарпанная, оббитая дверь скрипела, когда люди входили-выходили.
– Вот, здесь я и живу.
– Ты ж вроде в частном жила? Переехали? – Турка поглядел на ржавую табличку. Букву «М» нарочно замазали чем-то черным и получился не совсем «Мебельный пер».
Снова в голове Турки зашевелились разные гнусные мыслишки. Прямо наваждение какое-то с этой Коновой.
– Ага. То дом отца был.
Турка постоял немного в надежде, что Лена его пригласит. Он видел в печальных глазах Коновой что-то такое светлое, и этот огонек манил его. Всякие скабрезности насчет Лены уже не лезли в голову, Турка просто хотел подольше побыть с ней. Сквозь дымку печали во взгляде девушки проглядывала усталость, как будто ей не пятнадцать лет, а все сорок, и хотелось растворить эту печаль или вытянуть наружу.
Тихий переулок, и лишь деревья шелестят, переговариваются меж собой.
– Ну что, я пойду? – сказал Турка.
Конова засмеялась в очередной раз (какой же у нее чудесный смех!) и слегка пожала протянутую ладонь. Турка восхитился нежной коже, а щеки у него уже болели от бесконечных улыбок.
– И зайти не хочешь? – склонила она голову, улыбаясь.
– Зайти?
– Ну. Попьем воды хотя бы. Или чаю хочешь?
– А можно, – кивнул Турка, не веря своему счастью.
Он сейчас зайдет в квартиру Ленки. Немыслимо!
– Пошли тогда.
Девушка увлекла его за собой; так, наверно, бездомный щенок бежит за прохожим. Как удачно вышел на пробежку! Видимо, это судьба. Ведь если бы не пошел бегать, то, может быть, и вовсе не собрался бы подойти там, телефон попросить или назначить свидание. Мало ли что может произойти завтра.
Лена выглядела гораздо привлекательнее, чем в школе, и никого не было поблизости, никто не будет перешептываться за спиной или прерывать разговор глупыми шутками.
Да и вообще в школе все совсем другие.
А что было бы, встреть он здесь Марию Владимировну?
«Это, пожалуй, из разряда фантастики, – подумал Турка. – И вряд ли бы она пригласила меня к себе домой. Есть ли у нее муж? Парень-то уж точно имеется. Как часто они с ним это самое, интересно было бы знать!»
– Хочешь, угадаю, о чем ты думаешь? – сказала Конова. Турка вздрогнул. Они поднимались по загаженной лестнице. В воздухе витал неприятный запах – ссанина, курево и бедность, что ли. Ремонта дом не видел с самого момента постройки.
– Ну-ка.
– «В какой бомжатне она живет!»
Оба засмеялись. Смех отражался от серых стен, с которых пузырями отходила штукатурка. Тут и там непристойные надписи, матюки, жирно нарисованные маркером гениталии.
– Почти угадала, – сказал Турка.
– Зато я на последнем этаже живу. На пятом то есть. Над нами никого, а квартира под нашей пустует. На самом деле тут люди тихие, никаких уголовников. Выпивают, конечно. Ну, а кто сейчас не бухает?
– Я вот, например, – сказал Турка, а Ленка фыркнула. – А чо, решил бросить, говорю же. Ну не сразу, а постепенно. Может, только теперь на Новый год там выпью шампанского, и все. Получится, как думаешь?
– Бросить он решил… Смешной ты. Получится, – в пальчиках девушки как по мановению волшебной палочки появился ключ. – Главное – желание!
Она открыла дверь, и Турка переступил порог. Лена скинула курточку, чуть запнулась, снимая кроссовки. Турка поддержал ее, пальцы случайно скользнули к голому участку кожи – под курткой была на самом деле безрукавка, розовая. Подушечки пальцев Турки прикоснулись к едва-едва успевшей вылезти щетинке под мышкой. Почему-то от этого стало приятно.
Более того: к паху ощутимо прилила кровь.
– Спасибо. Я еще после бега не отошла! – Конова даже не заметила ничего.
Или сделала вид.
– Ага.
Турка скинул кеды. Сразу подумал о носках. Прийти в гости к девушке и обнаружить на большом пальце и на пятке дыру – унизительная штука.
Слава Богу, целые. Правда, тут же завоняли.
– Ты это… Носки пахнут, короче. Не обессудь – бегали же.
– Да не парься. Ты проходи на кухню. Я сейчас быстренько душ приму, ладно?
– Ага, – кивнул Турка. Лена держалась совершенно свободно, а Турка чувствовал себя не в своей тарелке. Конова ему нравится, но какая там любовь – странно все как-то.
Вот, моется уже, полоска света выглядывает из-под двери, и слышен плеск воды.
Турка глянул в зеркало и поморщился. Оно отразило какого-то нелепого придурка с вытянутым лицом и всклокоченными глазами. «А какой длинный нос!», – подумал Турка, медленно стягивая ветровку.
Он пристроил куртку на вешалке, прошелся по коридору. Воздух в квартире чистый, витают ароматы мяты, кардамона и шоколада. Женский дух.
Турка шагнул на цыпочках мимо ванной, на кухню. Щелчка щеколды он не слышал. Вполне возможно, что дверь открыта. Тогда, наверно, Конова его проверяет, порядочный он или извращенец.
Иначе почему забыла закрыться?
«А может, она хочет? Зачем бы ей еще приглашать меня?»
Турка тут же отмахнулся от мысли, как от назойливой мухи. Он и впрямь маньяк, раз постоянно думает о сексе. «Спермотоксикоз», как ляпнула раз Анка, отчитывая Вола.
Вот бы хоть одним глазком заглянуть в ванную и увидеть, как Лена принимает душ. Как стекает мыльная вода и пена по груди, как кожа порозовела от жара. Возможно, Турка зайдет в ванную и…
– Ты чего тут застыл? – лукаво спросила Лена. – Подглядывать вздумал?..
И пальчиком погрозила. Из одежды на ней было только огромное банное полотенце, тщательно подоткнутое над грудью, а мокрые пряди волос обрамляли щеки.
– Не, ты чо! Я это, так… Блин, красивая ты! – вырвалось у Турки, и он почувствовал, как щеки заливает краска.
Лена усмехнулась, прикрыв рот ладонью:
– Лучше комплимента еще не слышала. Ладно, сейчас, надену что-нибудь. Только не подглядывай, правда!
Турка протолкнул по пересохшему горлу комок. Каков придурок! А если бы взял и зашел в ванную?! Да Конова дала бы ему пощечину и выгнала бы.
Хотя она ведь заигрывает. И разве не было в ее голосе некоторой толики сожаления?
– Нет, не было, – пробормотал Турка.
– С кем ты там?.. – Лена переоделась в короткие шортики и длинную футболку, почти как платье.
– Так… Чай пить будем?
– Будем, – кивнула она.
Быстро вскипятили чайник на газовой плите. Лена достала две кружки: одну с котятами, а вторую с синей собакой. Турка вспомнил того пса, со стоянки. Давно пора его усыпить, только отпугивает физкультурников.
Лена бросила на дно кружек несколько сухих листиков:
– Любишь зеленый?
– Обожаю! – сказал Турка, и Лена хихикнула. Зеленый чай Турка пробовал, конечно. Собственно, когда мама покупала разные сорта чаев и спрашивала, какой ему нравится больше – «Бабочка» или «Драконий глаз», – пацан лишь пожимал плечами. Никакой разницы во вкусе он не замечал. Отец так и вовсе не пил зеленый. «Горький как полынь, чего в нем хорошего?», – говорил он.
Кипяток жадно набросился на стенки кружек, закружились чаинки, к потолку взмыли завитки пара.
– Я вообще без сахара пью. А тебе сколько ложек?
– Я тоже без сахара, – слукавил Турка. Вообще-то он клал две-три ложки.
– Точно? Ну смотри, сахарница стоит. Если будет невкусно, так ты не стесняйся. Ой, как хорошо побегали! У меня мышцы так приятно вибрируют, чуть покалывают, – Лена грациозно опустилась на табуретку, наклонилась над кружкой и сделала небольшой глоток: – Ух, горячий. Ты чего не пьешь?
– Обжечься боюсь, – Турка потер затылок. Там появилась пульсирующая боль, будто изнутри черепа в него что-то тыкало. – Слушай, ты одна, что ли, живешь?
– Почему одна? Тетя на работе. Скорее бы уже школа закончилась, да? Ты тоже после девятого уходишь?
– Канеш, ухожу!
– И куда? Я вот еще не придумала. Вообще никаких идей. Но из школы свалю, это уж точно. Как она меня достала!
– А я, может, в электротехнический техникум пойду. Или еще куда-нибудь. Или при ДГТУ колледж, слышала? Только там вроде как платно. Но зато гарантированно поступаешь потом в универ на короткую программу.
– И зачем? Ты что, всю жизнь собрался учиться?
– Да вообще-то нет, – пожал плечами Турка. – Сам не знаю. Но ведь надо получить диплом же, а то кем потом работать?
Он попробовал отпить чай и обжег губы.
– Как ты его пьешь?
– Привыкла, наверное. Как необычно! Сидим тут с тобой, вдвоем… Раньше только в школе и виделись. Знаешь, потом все разбегутся и никогда больше не встретятся. Разве только те, кто близко живет. А я как раз и не хотела бы никого видеть, ну, может, только через десять лет… посмотрела бы на наших красоток, кто чего добьется. Замуж все повыскакивают, детей нарожают. А я семью не хочу. Вообще ничего не хочу, только бы меня в покое оставили и перестали учить.
– Понятно, – хлюпнул чаем Турка. – Так ты будешь приходить туда? На стадион?
– Буду, наверное. Пока не надоест. Мне быстро все надоедает.
Турка радовался, что чай остывает так медленно. Что будет, когда они допьют? Можно, конечно, попросить еще. Но это неприлично, наверное. Значит, придется валить. И как намекнуть Лене, что она ему небезразлична? С каждой ее репликой, с каждым жестом Турка все больше и больше проникался Ленкой. Как было бы круто – встречаться с ней. Приходить сюда каждый день, вместе бегать на стадионе, пить чай… ну и не только, само собой.
– У тебя девушка есть?
– Что? – Турка вздрогнул и толкнул кружку. Бледная жидкость выплеснулась на клеенку.
– Сиди, я вытру. Так что – гуляешь сейчас с кем-нибудь?
– Не-а, – протянул Турка и быстро добавил: – Подружки есть, понятно. Но так чтобы отношения, любовь-морковь – этого нет.
– Любил вообще когда-нибудь? – Лена подтерла лужицу, подняла кружку и промокнула дно тряпочкой.
– Не знаю. В первом-втором классе мне нравилась Кондратьева.
– Щенячья любовь.
– Сегодня что-то слишком много собак, – заметил Турка. Лена какое-то время хлопала ресницами, а потом снова засмеялась этим своим грудным смехом.
– Я себе еще налью. После бега всегда пить охота.
– Да меня самого сушняки замучили, – пожаловался Турка и, заразившись от Коновой беспечностью и чем-то таким летучим, невесомым, спросил: – А ты? Встречаешься с кем?
– Ага. У меня есть парень.
Так просто сказала. И какую бурю чувств и эмоций могут вызвать всего четыре слова! «У меня есть парень» – эта фраза сбивает кегли надежд и чаяний, как шар для боулинга.
Турка поперхнулся и закашлялся. Лена перегнулась через стол и похлопала его по спине. Вырез майки и груди в нем очутились прямо перед глазами Турки. Он успел понять, что лифчика на девушке нет.
– И… Где он учится, парень?
– В армию забрали три месяца назад, – Лена села и поерзала на табуретке. – Да он и сам хотел уйти в начале лета. Тогда, говорит, и вернусь тоже в июне. Сейчас ведь на полтора года забирают, знал? Приколи, как раньше девчонки ждали парней из армии?
«Да кто там ждал», – хотел в сердцах буркнуть Турка. Но сдержался и сделал пару мелких глотков. Если он сейчас ляпнет что-нибудь эдакое, то Конова может и обидеться, и тогда уже плакали его надежды и чаяния. Ему старшие пацаны рассказывали, что даже раньше редко какие девчонки дожидались из армии парней, а уж сейчас и подавно.
А бывают и обратные случаи: девка писала пацану на протяжении всей службы, а он дембельнулся и пошел по шлюхам, забухал. Армия способна из любого выветрить былые чувства.
Некоторые женятся перед армией на девственнице. Чтоб потом прийти и проверить. Этот способ Турка одобрял.
– И как вы с ним? Долго встречаетесь?
– Больше года. Письма ему буду писать. Под Кировом служит, в Сибири, считай. Там летом самая жара – двадцать пять градусов. Больше не бывает. Слушай, я такая дура! Сгущенки-то тебе забыла предложить! – Лена подхватилась и рванула дверцу холодильника.
– Да ладно, не надо, чо, – отозвался Турка. Но перед ним уже оказалась початая, неровно вскрытая банка с голубой этикеткой и буренкой. – Ложку бери! Угощайся.
– Блин, ну я этого все равно не понимаю. И чего ждать-то? Потом опять сойдетесь, да? Любишь ты его?
– Сама даже не знаю. Просто хочу дождаться. Знаешь, ты мне нравился… Ну тогда еще.
У Турки перехватило дыхание, и он услышал собственный голос, как со стороны:
– Правда? Лен, а я никогда не верил тому, что про тебя болтали в школе.
– А что про меня болтали?
– Ну так, ничего такого, – замялся Турка. – Ну, про Флориду там…
Девушка звонко расхохоталась. Турке этот смех показался немного ненатуральным, как будто Конова им что-то маскировала.
– Кстати, хочешь, открою один маленький секрет?
Турка потянул вверх ложку с молочно-желтой субстанцией, отправил в рот толику сгущенки. И чего это Ленку на откровения потянуло? Видно, некому излить душу. Да что она знает в жизни? Тетка, отец… Интересно, где папаша-то? Неужели они разорвали с ним все отношения? А мама, она и вправду умерла?..
– Меня на самом деле зовут Алена. Уж не знаю почему, но вот в школе называют Леной. Да мне и самой так больше нравится. А то отец все время сестрицей Аленушкой дразнил… Дурацкая сказка.
– У-у, крутой секрет… Так ты Алена? Аленка, Аленушка… Красивое же имя!
– Мне не нравится, – отрезала Конова. Турка отпил немного чая. Совсем других он ждал откровений. – Так что ты про меня слышал? Небось, и узнать хочешь, как было дело? Интересно тебе, да?
Турка поперхнулся, глядя на Конову поверх чашки. Куда девалась жемчужная улыбка и милый сердцу прищур? Теперь Лена побледнела, и к грусти на дне зрачков примешалась еще и злоба.
– Думаешь, не знаю, чего тебе хочется? Вам, мужикам, только этого и надо! Сидишь и думаешь: «Чего она поит меня этим дрянным чаем? Лучше бы в спальню повела уже!» Верно? Об этом ты думаешь? Вы все только об этом и думаете!
– Ты чего, Лен?
– Ничего! Козел! – Конова выбежала из кухни, оставив Турку сидеть с недоуменным видом.
«Истеричка», – подумал он. Наверное, родственники довели до такого состояния. Кроме того, никто ведь не отменял истории с дядей или с кем там. Что ж, теперь придется идти домой, и никаких тебе больше пробежек.
«Да и ну ее к черту, психованную! Мало ли телок!»
