Когда Златогривый вернулся на возвышение, стол уже был накрыт. Подруга произнесла:

– Вот теперь я узнаю тебя, Златогривый. Подойди же сюда, сядь возле меня и ешь. Скудное угощение приготовила тебе Лесная Дева, гость. Ты привык к пище из Дола, а мы живём слишком далеко от людских поселений, чтобы иметь на столе изысканные блюда. Возможно, вечером, когда все вернутся, стол станет богаче, но и тогда у тебя не будет тех лакомств, которые, по словам Камнеликого, ты мог бы найти у лесных духов.

Девушка рассмеялась, и Златогривый присоединился к ней. Стол, и в самом деле, был простым: творог да свежий сыр – пища пастухов. Божественноликий весело сказал:

– Для меня это желанная пища. Всё хорошо, что даёт Подруга.

Девушка, подняв руку, начертала над столом знак Молота, затем взглянула на Златогривого и спросила:

– Скажи, Златогривый, изменило ли божество Земли мой облик? Стала ли я такой, какая я на самом деле?

Юноша наклонился к её лицу, и ему показалось, что оно такое же чистое, как воды горного озера, что каждая черта его так изящна, словно над ней много дней кропотливо работал в кузнице отец юноши, пока не получился превосходный образец его мастерства. Златогривый постыдился вновь поцеловать девушку, решив про себя: «Это прекраснейшая женщина в мире, и именно её в этом году я поклялся взять в жёны». Вслух же он произнёс:

– Я вижу лицо Подруги и не замечаю, чтобы оно изменилось.

Девушка вновь слегка покраснела, и счастливое выражение на её лице стало ещё заметнее. Юноша смутился от охватившего его желания и от очарования девушки.

Но вот Подруга встала и, подойдя к нише в стене, взяла рог, окованный серебром, как ковали древние кузнецы, наполнила его вином и протянула юноше, молвив:

– Гость из Дола, я пью за твоё здоровье! Когда же ты выпьешь в ответ за моё, то мы начнём серьёзный разговор. Я и в самом деле лелею надежды, груз которых чересчур тяжёл дочерям человеческим, но ты сын вождя и, может быть, сможешь помочь мне снести их. Давай же говорить напрямую, без обмана, доверяя друг другу.

Она отпила из рога и передала его юноше. Он взял девушку за руку, которой она держала рог, поцеловал её и сказал:

– Здесь, в этом доме, я пью за здоровье сынов Волка, кем бы они ни были. – Юноша отпил из рога и продолжил: – Я буду говорить с тобой просто и без обмана. Я устал от лжи, а ради тебя я уже много раз лгал.

– Ты больше не будешь лгать, – ответила Подруга. – А здоровье тех, за кого ты пил, в порядке, и это для тебя хорошая весть. Давай же теперь устроимся здесь, на этих древних сидениях, и поговорим.

Они сели. Мартовское солнце клонилось к западу. Девушка попросила:

– Сперва расскажи мне, что происходит в Доле.

Златогривый рассказал об ограблениях и убийстве в Лесной деревне.

Девушка произнесла:

– Всё это мы уже знаем, а кое-что даже лучше тебя или лучше, чем ты мог бы знать. Ведь это мы грабили Гроша Долговязого и Оленебоя. Позже я расскажу тебе об этом. Что ещё ты можешь поведать мне? О чём клялись над священным кабаном в этом году?

Златогривый рассказал о клятве Щетины. Девушка засмеялась:

– Он сдержит своё слово, но не обагрит клинка.

Затем Златогривый рассказал о клятве своего отца. Девушка на это ответила:

– Это хорошая клятва. Так он и поступит, даже если бы и не было никакой клятвы, он поступил бы так же. Все должны верить слову Железноликого. А ты, друг мой, какую клятву принёс ты?

На лице юноши отразилось беспокойство, когда он отвечал:

– Я поклялся взять в жёны прекраснейшую из женщин, даже если против будут все жители Дола и те, кто живёт вне Дола.

– Хорошо, – кивнула девушка. – Мне нет нужды спрашивать тебя, кого ты назвал «прекраснейшей из женщин». Я уже вижу, что ты считаешь меня достаточно красивой для того, чтобы так называть. Друг мой, твой род, возможно, будет против твоего решения, равно как и род Наречённой. Может быть, и мой род возражал бы, если бы всё пошло не так, как сейчас. Но пусть даже все вокруг восстанут против этого, я не воспротивлюсь. Наш брак – это правильное и мудрое решение.

Она говорила тихо и спокойно, и пока произносила эти слова, сердце юноши наполнялось радостью, но смущение перед её красотой сдержало его, и он опустил глаза. Девушка мягко продолжила:

– Я знаю тебя, знаю, как ты радуешься этому моему слову. Ты смотришь на меня глазами, полными любви, и думаешь обо мне лучше, чем я того заслуживаю. Впрочем, я не таю зла и не лгу тебе, но это ещё не всё, что я хотела сказать, хотя это и немало. В мире есть множество людей и помимо нас с тобой. Для начала вот что: доверяй мне во всём. Друг мой, если можешь, сдержи свою радость и своё желание и послушай. То, что я сейчас скажу, касается и тебя, и меня, и твоего, и моего рода.

– Нежная, прекрасная моя подруга, – обратился к ней Златогривый, – радость, что приходится сдерживать, так тяжела, ты ведь знаешь это, и так трудно сдержать желание, что рвётся наружу, особенно если рядом кто-то так же томится по тебе.

– Да, я знаю.

– Но я поступлю так, как ты просишь, – продолжил Божественноликий. – Скажи мне, кем были те, кого убили в Лесной деревне? Знаешь ли ты их?

– Слишком хорошо, – услышал он в ответ. – Они наши враги, и мы уже не раз сталкивались с ними в этом году. Впервые мы увидели их осенью, а теперь они стали врагами и жителям Дола. Скоро вы вновь повстречаетесь с ними, и именно против них я попросила тебя вчера вооружиться.

Божественноликий спросил:

– Ты желаешь, чтобы мы выступили против них вместе с твоим народом?

– Верно, других врагов у нас нет, но не будем об этом. Златогривый, ты стал другом Волка и вскоре породнишься с нашим домом. Когда-нибудь ты обязательно начнёшь расспрашивать меня о моём роде, и сейчас я бы хотела предупредить эти расспросы. Рассказ мой будет кратким. Ты, возможно, ещё услышишь его целиком, как и весь твой народ.

Как ты знаешь, мы изгои и разбойники. Иногда мы грабим, но всегда только дурных людей. Нет никого из числа добрых жителей Дола, у кого мы забрали бы хотя бы один капюшон, или мех вина, или ломоть воска.

Почему мы живём так? Потому что нас изгнали из нашего дома, мы унесли с собой лишь наши жизни и оружие и больше почти ничего. Земли же наши… Ты видишь эту серую долину. Она узка и неплодородна, хотя в прошедшие времена она и растила воинов.

Послушай! Давным-давно пришёл в эти горы на краю мира род Волка. Они шли по каменистому проходу, петлявшему среди гор, словно лабиринт, а за ними, в таком числе, которое невозможно было сдержать, следовали враги, и случилось так, что наш род подошёл к развилке: один путь вёл на север, а другой на юг. Родичи никак не могли решить, какой дорогой следовать дальше, и тогда они разбились на два отряда, каждый из которых пошёл в свою сторону. Мы не знаем ничего о тех, кто пошёл южной дорогой, уже очень давно от них нет никаких вестей.

Наш же отряд направился на север и вышел в эту долину, спрятанную в горах. Мы устали бежать от сильного врага, а эта долина вполне подходила и для убежища, и для жизни. До нас здесь никто не жил, да и найти её было сложно. Нас же было очень мало. Вот мы и поселились здесь, в этой долине, хотя она и находится в дикой глуши, и зимой сюда никогда не заглядывает солнце, да и летом здесь тоже мало света. Здесь мы воздвигли Кольцо Судьбы и построили тот бражный зал, в котором ты и сидишь сейчас рядом со мной, друг мой. Здесь мы прожили много лет.

У нас было немного овец да несколько коров, что паслись на лугу долины. В скалах, окружающих её, мы нашли драгоценные камни и медь, которыми можно было торговать с чужаками. Рыбу мы ловили в Ознобном Потоке. Не скрою от тебя, что мы не брезговали и грабежом. Иногда наши воины спускались к границам Дола, залегая там в засаде, а временами они пробирались даже в города. Мужчины наши не трусы, а женщины не рыдают вечно по погибшим воинам, так как знают, что народят нашему народу новых.

Проходило время, и в Долине Теней наш народ умножился так, что пропитания на всех уже не хватало. Тогда пришлось искать новые земли. По дороге, о которой ты однажды узнаешь, мы добрались в долину, что лежит к северо-западу от Долины Теней. Эта земля похожа на твой Дол, а может, даже ещё лучше. Она обширна, там много травы и деревьев, её орошают реки и там есть всё, чего только можно желать.

Жил ли кто-то там до нас, спросишь ты? Да, но их было немного, они были слабы в битве и мягки сердцем, хотя и крепки телом. Увидев сынов Волка с оружием в руках, они решили, что беспомощны пред нами. Мужество оставило их, и они явились к нам с дарами, предложив разделить с ними долину. Они говорили, что в ней достаточно места и для одного, и для другого народа. Мы приняли их предложение и стали их друзьями. Некоторые из нашего рода брали себе из них жён или давали их мужам в жёны наших девушек. Это было ошибкой. Потомки таких смешанных семей рождались мягконравыми, многие стали вероломными, жадными и властными. Настали дни блуда, и когда мы считали себя самыми могущественными, на самом деле мы ближе всего были к своей погибели. Тот дом, из которого я родом, никогда не роднился с местными жителями. Были и другие семейства, которые роднились только с детьми Волка, потомками тех, кто привёл нас в эту долину. Это дома Алой Длани, Среброрукого, Золотой Корзины и Зазубренного Меча. Слышал ли ты раньше эти имена, друг мой?

– Слышал, – кивнул Златогривый, вспоминая лесной дом и все разговоры, что велись там. Громадное, сладостное счастье охватило юношу при этих воспоминаниях.

Девушка продолжила:

– Долина та (а я видела её) прекрасна и плодородна, она щедро даёт всё, что нужно человеку. В горах к востоку от неё есть пещеры и карьеры с залежами серебра, а потому и долину называют Серебряной долиной. Слышал ли ты когда-нибудь это название, друг мой?

– Нет, не слышал, но гадал, откуда вы могли взять столько серебра.

Златогривый смотрел на девушку и дивился тому, как она изменилась. Глаза её ярко сверкали, губы были слегка приоткрыты, ямочки на щеках покраснели. Она продолжила свой рассказ:

– Наш народ счастливо жил в Серебряной долине много лет и зим. Годы приносили нам достаток, и никто ни в чём не нуждался. Мы редко болели и ещё меньше воевали. Казалось, лучшей жизни и не бывает. Странно, что в Доле не слышали о Серебряной долине.

– Нет, я не слышал. О Розовой долине я знаю, она находится очень далеко, но о землях за ней мы уже ничего не знаем. Серебряная долина лежит недалеко от Розовой?

– Она следующая за Розовой, но путь между ними довольно долгий, так как нужно обогнуть залив ледяного моря, и даже ниже ледника перевал доступен лишь отважным скалолазам, жизнь которых зависит от их ловкости. Но, друг мой, рассказ затянулся. Мне самой он доставляет боль. Послушай же! В те дни, когда мне было лет десять, а брат мой был очень молод, хотя и чрезвычайно силён и красив, как ты сейчас, нежданно, без предвестий началась война. В Серебряную долину вторглось войско чужаков. Они прошли другими дорогами, не теми, которыми когда-то шли мы. Чужаки были невысоки, кривоноги и страшны на вид, но ратники они были свирепые и имели отличное вооружение. Своей земли, куда они могли бы вернуться, у них не было, но своих детей и женщин (как мы, когда только появились в этих краях) они с собой не привели, а хватали всех девушек, каких только хотели, удовлетворяя свою животную страсть и превращая их в своих невольниц, если только оставляли в живых. Мы очень быстро поняли, что чужаки хотели получить всё, что было у нас, а нас самих лишить жизни или же использовать как тягловый скот и источник удовольствий. Тогда наши ратники собрались и вышли на бой с чужаками. Если бы мы все были потомками Волка, детьми воинов и жён воинов, мы прогнали бы врага и освободили бы долину, пусть даже и потеряв половину убитыми. Но большинство из нас были смешанной крови. Они происходили из рода местных жителей, когда-то захваченных нами, и пусть тела их оставались крепкими, но сердца их подвели нас, и наш народ попал в неволю к чужакам и стал служить им, заменяя быков и ослов.

К чему долго рассказывать? Мы, те, кто остался, для кого смерть была лучше неволи, сражались вместе – женщины наравне с мужчинами. Мы сражались, пока жажда жизни и подвернувшийся удачный случай не заставили нас бежать. Мы были подавлены, но свободны. Дело в том, что после трёхдневной битвы нас загнали в восточную часть долины, прямо ко входу в тот проход, по которому наш народ впервые пришёл в Серебряную долину. С нами были те, кто знал каждую расселину в этих местах, а для чужаков, впервые очутившихся в этих землях, перевал казался непроходимым. Наступила ночь, и даже убийцы устали от убийств. Кроме того, в последний день сражения они увидели, что завоевали всю долину и прекратили убивать. Ведь нечего опасаться горстки упрямых мужчин и женщин. Зачем тогда рисковать жизнью в борьбе с ними?

Итак, наши враги оставили нас в покое. Опустилась тёмная безлунная ночь. Шла ранняя весна, когда дни ещё коротки. Под покровом ночи мы и бежали, вновь вернувшись в Долину Теней.

Нас, и в самом деле, было весьма немного. Когда мы добрались до этой долины – полоски травы между горами – и собрались все вместе, то оказалось, что нас всего двести тридцать пять человек – мужчин, женщин и детей. Взрослых мужчин разного возраста было сто тридцать три, взрослых женщин – семьдесят пять, и двадцать семь детей, в числе которых была и я. Ты ведь понимаешь, что взрослым мужам с оружием в руках проще избежать смерти, чем женщинам и детям.

Мы собрались в Кольце Судьбы и держали совет. Кому-то казалось возможным поселиться в Долине Теней, совершая набеги на окраины долины наших врагов до тех пор, пока дни не переменятся к лучшему. Другие же не видели в этом никакой пользы. Среди нас был могущественный муж по имени Каменный Волк, не молодой, но ещё и не старый. Он сказал, что поздно в своей жизни узнал вкус войны, и, хотя угощение и оказалось горьким от поражения, всё же он считает блюдо полезным. «Идёмте со мной в города Равнины, – сказал он. – Идёмте все, кто может сражаться, оставьте здесь стариков, женщин и детей. На Равнине живёт ненавистный народ, полный злобы, но мягкосердечный и трусливый. Спустимся к ним – сильные среди слабых – и будем продавать нашу доблесть в обмен на их богатство, пока не станем править ими, пока они не поставят нас своими королями. И тогда мы утвердим народ Волка среди чужаков, а потом вернёмся назад и вновь обретём то, что оставили сейчас».

Так он говорил, и большая часть воинов согласилась с ним. Все они ушли за ним в Страны Запада. Среди тех, кто ушёл, был и мой брат Могучеродный (так его зовут родичи). Я горевала из-за этой разлуки, так как это он привёл меня сюда через огонь, звон мечей и свалку битвы. Он всегда оставался для меня добрым и любящим братом, хотя речи его очень часто были грубы и своевольны.

Итак, нас оставили в этой долине. Проходили годы. Некоторые из числа стариков умерли, умерли и некоторые из детей. Но ещё больше детей родились, ведь среди нас были мужчины и женщины, которые по закону могли стать супругами. В этом небольшом остатке ещё теплилась жизнь старых лет. После того, как мы прождали ещё немного, молодые, да и старые тоже, а с ними и некоторые женщины решили пробраться в Серебряную долину по тому перевалу, о котором знали только мы, и напасть при случае на чужаков, грабя и убивая их. Это занятие стало для нас обычным. Не скрою и то, что иногда мы грабили и в других местах. Летом и осенью мы, скрываясь до наступления зимы в лесах, ходили на запад, но недалеко. Мы охотились там на оленей, а иногда и грабили немногочисленной народ, живущий невдалеке от ваших пастухов. С самими же пастухами, как и с жителями Дола, мы дела не имели.

А та небольшая лесная поляна с холмом посередине, на котором стояло древнее жилище (близ него, по словам Лучницы, ты как-то ночевал), была одним из наших летних пристанищ. Позже мы построили тот бражный зал у соснового леса, где ты уже был.

Так росли наши юноши, да и девушки наши были лишь немногим мягче их, как, например, Лучница (хотя она очень добрая). Казалось, будто сам Дух Волка был с нами, и жизнь в глуши сделала нас свирепее. Закона у нас не было, да нам он и не был нужен, а вот любить мы умели.

Девушка замолчала и задумалась. Лицо её стало мягче, и когда она повернулась к юноше, он заметил на нём отсвет счастья. Девушка продолжила:

– Друг, ты думаешь, что эта долина пуста и уныла, но я люблю её и тёмно-зелёные воды реки, что течёт по ней. Я люблю её так, как если бы отцы нашего рода посещали её для бесед с нами. Здесь я росла, когда была ребёнком ещё прежде, чем поняла, что я женщина. Я вела тайные беседы с дикой природой. Друг, когда мы поженимся, а ты станешь великим вождём, как и должно быть, я попрошу тебя позволить мне остаться здесь на некоторое время, чтобы я могла вспомнить те дни, когда была ребёнком, а любовь к моему роду росла во мне.

– Это несложно исполнить, – ответил Божественноликий. – Ты можешь просить меня о большем.

– Не сомневайся, я, конечно же, попрошу тебя о большем. У меня будет ещё много просьб. Возможно, ты даже откажешь мне в некоторых из них.

Юноша покачал было головой, но Подруга улыбнулась ему и сказала:

– Да, да, да, так оно и будет, мой друг. Впрочем, слушай дальше. Проходило время, прошло уже шесть лет, и я стала высокой стройной девушкой, быстроногой, способной к тяжёлому труду, хотя ни разу я не брала в свои руки оружия, да я и поныне не беру его. И вот одним тихим вечером в середине лета, когда многие из родичей находились близ бражного зала и Кольца Судьбы, со стороны Дола показался высокий человек в сверкающих доспехах. Он пришёл по той же тропе, что и ты, а за ним шёл ещё один, а за тем – ещё, и вот уже сорок семь вооружённых мужей стояли на траве под той осыпью. К этому времени мы уже успели вооружиться сами, но никто из них не обнажил меча и не вынул из колчана ни одной стрелы. Они подходили с радостным смехом, и тут мы поняли – это Могучеродный, мой брат, и его спутники, те, кто выжил. Они вернулись из Стран Запада!

Я была очень рада увидеть его вновь, он же обнял меня, оглядел долину и вскричал: «Во многих прекрасных краях я был и много видел богатых жилищ, но всегда ждал именно этого часа!»

Мы стали расспрашивать его о судьбе Каменного Волка и других, кого не было с ними, ведь когда-то в Страны Запада вышло десять десятков крепких мужей. Брат указал рукой на запад и торжественно произнёс: «Они покоятся там, и их кости поросли травой. Мы, вернувшиеся сюда, да вы, остававшиеся здесь, – вот и все дети Волка. Больше на земле нас нет».

Но я продолжу. Стоял тихий вечер. Весёлый пир задали мы тогда в бражном зале! Приятной была беседа с вернувшимися родичами. Мой брат Могучеродный радовался, услышав, что за эти годы мы не раз брались за оружие, причём чаще всего поднимали его на захватчиков Серебряной долины. Брат сам за это время хорошо освоил военное искусство и стал водить мужей в бой.

Проходили дни и годы, мы жили как могли. С возвращением Могучеродного в сердцах каждого из нас стало расти чувство, уже давно переполнявшее моё сердце, – надежда на то, что однажды мы вернём принадлежащее нам, надежда на то, что умрём мы в дорогих нам рощах Серебряной долины. За эти годы нас стало немного больше, так как хотя мы и потеряли нескольких воинов в Странах Запада и несколько стариков в этой долине, но зато подросли наши дети (мне сейчас двадцать один год) и ещё больше их подрастало. И с того самого года, в который мы начали совершать набеги на смуглолицых из Серебряной долины, время от времени те, кто уходил в поход, освобождали невольников нашей крови, тех, что могли сражаться, тех, кому можно было доверять. Они поселились с нами и до сих пор живут здесь. Всего мы привели семьдесят двух мужчин и двадцать женщин.

За это время мне и моему брату не раз приходила в голову мысль, что рядом с нами живут роды, которые могли бы стать нашими друзьями и братьями по оружию. С их помощью мы надеялись отвоевать Серебряную долину.

Мы уже знали, что в Розовой долине живёт народ чуждой нам крови. Они слабы на поле боя, и смуглолицые запугали их так, что те, наконец, стали их рабами. Они не могли помочь нам. Могучеродный путешествовал в разные края, собирая вести. Иногда и я ходила с ним, а иногда кто-то из детей Лесного Отца, или даже все они. Они жили в долине с отцом и матерью с самого Великого Поражения.

Однажды он наткнулся на твой народ. Первыми ему встретились жители Леса, и брат очень обрадовался этой встрече. Знаешь, почему? Он понял, что это потомки той части нашего народа, которая рассталась с нами на горной развилке много-много лет назад. Он полюбил их, ибо видел, что они отважны и верны, что все они настоящие воины.

Затем мой брат отправился к пастушьему народу. Он увидел людей, быстрых на подъём, и решил, что их дружбу легко будет завоевать. По большей части, как он узнал, они вышли из домов жителей Леса, а значит, тоже были нашими родичами.

Наконец, брат пришёл и в город Дола. Он увидел там весёлый и счастливый народ, не привыкший к войне, но всё же они отличались храбростью и были сильны и телом, и духом. Брат часто ходил туда и узнал многое об их жизни, и тогда решил, что заручиться их помощью не составит труда. Он выяснил, что самым большим уважением в городе пользуется род Лика, что в народе очень любят Старейшину и его сыновей, потому брат и решил, что вашу дружбу он и должен завоевать первой, а через них и дружбу всего народа. Я дважды ходила в город с моим братом, как уже говорила тебе. Я видела тебя и решила, что ты охотно станешь нашим другом. Кроме того, мне пришло в голову, что я сама должна стать твоей женой, и род Лика тогда породнится с детьми Волка.

Златогривый спросил:

– Почему ты так решила, друг мой?

Девушка засмеялась в ответ:

– Ты хочешь, чтобы я сказала то, что ты и без того знаешь? Хорошо. Я видела, как ты молод и красив, знала, что ты сын благородного, достойного и бесхитростного мужа и прекрасной женщины, отличавшейся большим умом и умением вести приятные беседы. Я видела, что ты добр, щедр и простосердечен, как и твой отец, и в то же время что ты перенял от своей матери столько ума, сколько и сам не подозреваешь. А ещё ты жаждал подвигов и внимания женщин.

Девушка немного помолчала. Златогривый тоже, но вскоре он прервал это молчание:

– Не замешаны ли здесь чары? Может быть, ты привлекла меня к себе, в лес, с их помощью?

Подруга покраснела:

– Я не колдунья, но Лесная Матушка сделала восковое подобие тебя и пронзила его булавкой от пряжки моего пояса прямо в сердце. Каждое утро она поёт заклятия, ударяя по нему дубовой ветвью. Но скажи, Златогривый, не помнишь ли ты, как однажды во время прошлой уборки сена, когда все отдыхали на лугу прохладным вечером, к вам пришёл сказитель? Он играл на скрипке и пел песню, что растопила ваши сердца. В ней говорилось о диколесье, о страсти, об опасностях, о чарах и о любви на всю жизнь. Ты помнишь эту песню, мой друг?

– Помню, – ответил юноша, – помню, что, когда сказитель допел её, Камнеликий начал рассказывать свои истории про лес, и тогда сказитель запел ещё, а потом ещё, пока его песни не засели у меня накрепко в самом сердце.

– Этот сказитель был не кто иной, как Приручивший Лес, и это я послала его спеть тебе и твоим близким, решив, что, если ты услышишь эти песни, тебя потянет в лес, и тогда ты найдёшь нас.

Юноша рассмеялся:

– То есть ты не сомневалась в том, что, если мы встретимся, ты сможешь сделать со мной всё, что захочешь?

– Верно, – согласилась девушка, – я почти в этом не сомневалась.

– Мудрое решение, – согласился Божественноликий. – Но раз уж мы теперь говорим друг другу всё, без обмана, то скажи мне, почему же Могучеродный тогда напал на меня? Я уверен, что он хотел меня убить.

– Я не лгала тебе, когда говорила, что иногда его так тянет в бой, что какое бы ни было у него тогда при себе оружие, всё просится прочь из ножен. Но есть ещё кое-что, что я должна рассказать тебе о моём брате. За два дня до твоего прихода он был в городе в таком же обличии старика, в каком ты уже встречал его со мной на рынке. Его приняли в бражном зале твоей семьи как гостя, и он вновь увидел тебя рядом с Наречённой. Он заметил, как она смотрит на тебя взглядом, полным любви (так он говорил мне), и решил, что ты легко добился этого. Он и сам глядел на Наречённую с любовью во взгляде (этого он уже не говорил мне) и решил, будто нет никого, кто её достоин, а потому ты должен полностью отдать себя только ей. Друг мой, пойми, брат – благородный человек. Тем днём, когда мы встретились с тобой, я сказала ему, что ты появишься у нас уже вечером (я немного предвижу грядущее). Он ответил: «Послушай, Лучезарная, если он придёт, я ведь могу и копьё в него всадить». – «С чего же? – удивилась я. – Разве он поможет нам, если умрёт?» Он тогда ответил: «Мне всё равно. Свою службу я сослужу. Ты спрашиваешь, с чего я убью его? Я скажу тебе: этот юноша своей ложью терзает прекраснейшую женщину в мире. Женщину, которой пристало быть матерью вождей и сопровождать воина в день его гибели. Я видел её, и она такова!» Я сказала ему: «И в самом деле, какое большое удовольствие ты получишь, убив его!» Он же ответил: «Да, я буду рад. А однажды и она отблагодарит меня, когда возьмёт меня за руку, и мы отправимся к брачному ложу». Тут я ясно увидела, что нас вскоре ждёт, и сказала брату: «Хорошо, Могучеродный, метай копьё и обнажай меч, но ты не убьёшь его. Однажды ты будешь стоять рядом с ним вместе со всеми нами под стрелами смуглолицых». Так я ему сказала, а он свирепо взглянул на меня и ушёл. Весь день он тогда не показывался мне на глаза, и лишь случайно я оказалась рядом как раз тогда, когда ты подошёл к нашему жилищу. Что ж ты, Златогривый, схватился за рукоять меча? Отчего же ты покраснел, а на лице твоём читается гнев? Неужели ты хочешь драться с моим братом оттого, что он любит твоего друга, ту, с которой ты играл с самого твоего детства, твою сестру? Оттого, что он жалеет её, когда она печалится?

Нахмурившись, с диким выражением в глазах, юноша сказал:

– Её заберут у меня силой?

– Друг мой, – возразила ему девушка, – ты ещё не настолько мудр, чтобы не быть временами глупцом. Разве сама она не отказалась быть твоей с тех пор, как узнала, что ты отдал себя другой? Разве она не заметила в тебе никаких перемен за минувшую зиму и весну? Разве её всё устраивает в тебе?

Юноша ответил:

– Ты говоришь со мной откровенно, и я отвечу тебе тем же. Четыре дня назад она поведала мне, что знала о том, как я искал в горах свою любовь. Она горько пристыдила меня, и я потом плакал, видя её печаль.

И Златогривый передал возлюбленной всё, что Наречённая тогда сказала ему, слово в слово, ведь ни слова из этого разговора не стёрлось из его памяти.

Подруга сказала ему:

– Она получит знак, что так желает, и я сама передам его ей.

С этими словами девушка сняла с пальца кольцо с красивым переливчатым горным камнем и, давая его возлюбленному, произнесла:

– Ты дашь ей кольцо и расскажешь, от кого получил. Передай Наречённой мои слова, пусть она запомнит их: завтра наступит новый день.