Глава 2. Сплошное попадалово

Торчать на орбите в состоянии ожидания – дело не самое интересное, однако это гораздо лучше, чем торчать на той же орбите в состоянии, скажем, ремонта. Или без еды и энергии. Так что экипаж транспортника, исправно выполняющего временную функцию спутника Гренделя, довольно легко переносил вынужденное бездействие. А что еще оставалось делать? Только ждать, когда вернется фрегат, ушедший вылавливать в космосе супертанк, и доставит пробойник подпространства. И вот тогда оба корабля экспедиции возьмут наконец курс на Землю.

К чести Ярилы Мурманского, он не стал выдумывать для экипажа транспортника какие-то задания, чтобы команда не расслаблялась. Да и сам себя работой не утруждал – лежал на койке в своей каюте и смотрел всякие научно-популярные фильмы, дабы повысить свою эрудицию. Пилот и бортинженер проводили время в рубке за игрой в фишки, поочередно бросая кубик на красочную, с картинками, доску и стремясь обогнать соперника на долгом и сложном пути от каморки папы Карло до комнаты с кукольным театром. Каптенармус же занимался своим обычным делом – пересчитывал продовольственные припасы и проверял их пригодность для употребления. Экипаж уже знал, что возвращение фрегата задерживается – об этом сообщил по дальсвязи Добрыня Кожемяка, – а потому никаких активных действий в ближайшее время не намечается. Специально готовить транспортник к переходу в систему Солнца не было необходимости – хотя корабль эксплуатировался не первый десяток лет, все системы работали нормально и во многом сами заботились о себе. Все-таки это была не какая-то каботажная баржа, а судно Службы дальней разведки.

– Как я тебя обошел! – с довольным видом произнес бортинженер, передвигая свою красную фишку сразу на пять ходов вперед и проскакивая мимо «Харчевни трех пескарей».

– Ничего, Димон, Мальвина тебя притормозит, – пообещал пилот. – Чтобы такая куколка да не притормозила?..

– Куколка, куколка станет бабочкой, – пробормотал бортинженер, глядя, как пилот собирается бросать кубик. – Девочка, девочка станет женщиной… Если, значит, верить певице Олге Салдо… А почему бы ей не верить, коль так оно обычно и получается.

Кубик покатился по доске, ударился о бортик и остановился. Но бортинженер смотрел уже не туда, а на полметра дальше, где из корпуса штандер-блока высовывался тонкий стержень усилителя. Стержень изгибался то в одну сторону, то в другую, и это было еще более невероятно, чем если бы кубик замер на ребре.

– Вот я тебя и догнал! – воскликнул пилот.

– Саня, мне кажется или… – начал было бортинженер и замолчал.

Потому что по рубке прокатились звуки, очень похожие на громкий стон, и стержень закачался еще сильнее.

Пилот почему-то испуганно обернулся к открытой двери, а бортинженер дернулся к пульту и принялся лихорадочно осматривать все его детали. Стон повторился на более высокой ноте, а стержень, твердостью своей не уступающий алмазу, продолжал извиваться, словно какой-нибудь кусок проволоки. Вслед за ним пошел волнами и весь корпус штандер-блока, а потом завибрировали переборки.

– Что это, Димон? – недоуменно выдохнул пилот. – Ивица консервами траванулся, что ли?

– Не пойму… – растерянно ответил бортинженер, продолжая шарить глазами по пульту. – Откуда вибрация, откуда этот скулеж?..

Рубку в третий раз огласил жуткий стон, а стержень сломался и со стуком упал на пол. Бортинженер проводил его падение таким изумленным взглядом, каким смотрят с похмелья на бутылку, в которой вместо вожделенного пива оказалась молочная смесь для новорожденных.

– Вы что там такое вытворяете?! – прогремел из динамика грозный голос командира. – Что за выпинг, что за нытье? Кто-то палец прищемил? Чем вы там занимаетесь?

– Понять ничего не мо… – бортинженер осекся и чуть не уткнулся носом в пульт. – Командир, мы снижаемся!

– С какого перепугу?! – возопил Ярила Мурманский. – А ну, врубай главный! Держать орбиту! Не хватало еще машину побить о щит!

Бортинженер провел подготовку к пуску главного двигателя в рекордно короткий срок, но транспортник за это время успел провалиться на двенадцать километров. Впрочем, падением его движение назвать было нельзя – гораздо больше это походило на плавный управляемый спуск. Вибрация уже прекратилась, стоны не повторялись, но корабль явно вел себя не так, как ему следовало. Расчет на то, что с помощью двигателя можно прекратить сближение с поверхностью Гренделя, не оправдался – и после его включения транспортник продолжал снижаться с прежней скоростью, словно некая сила неуклонно притягивала его к планете. И Мурманский, и каптенармус уже примчались в рубку, один в трусах, а другой с испачканным чем-то похожим на муку подбородком, но от их присутствия ничего не изменилось. Корабль неуклонно терял высоту и на щит не натыкался – а это означало, что панцирь, в который был закован Грендель, по какой-то причине исчез.

Когда транспортник достиг стратосферы, Ярила Мурманский приказал выключить бесполезный двигатель и отправил всех в спасательную шлюпку, а сам в одиночестве остался в рубке. Он не сводил глаз с экрана, продолжая наблюдать за снижением корабля, и был готов в любой момент тоже помчаться в ангар, присоединиться к остальным членам экипажа и покинуть борт. Но все та же загадочная сила несла транспортник бережно, как бесценный груз, и вроде бы не собиралась исчезать и предоставлять кораблю возможность шмякнуться на землю. Вот уже кончился последний слой облаков, и внизу показалась поверхность планеты. Мурманский от напряжения обливался потом, понимая, что в случае чего просто не успеет добежать до шлюпки. Через некоторое время стало ясно, что транспортник опускается на какое-то окруженное забором бурое пятно, к которому вела прямая, как вектор, дорога. Было похоже, что это местная старт-финишная платформа – хотя откуда могла тут взяться такая платформа? Впрочем, чуть позже Мурманскому удалось разглядеть, что никакая это не платформа, а непонятного назначения сооружение в виде полусферы, пузырем выпирающее из земли.

– Командир, как обстановка? – раздался из динамика звенящий голос пилота.

– Сейчас сядем на задницу, – ворчливо отозвался Мурманский. – И тогда держите меня пятеро, а то я этим местным чудилам уши поотрываю!

– У нас полтонны кислой капусты пропало, – сообщил каптенармус. – Надо будет им скормить, чтобы они с унитаза не вставали!

– Почему капуста пропала? – несмотря на экстремальность ситуации, не смог не поинтересоваться командир. – Где твои глаза были, Ивица? Не хватало нам еще продуктами разбрасываться!

– Надо разбираться, – ответил каптенармус. – Видно, что-то с холодильником. Или закупили некондиционку.

– Ладно, разбираться будем потом, – пробурчал Мурманский. – А сейчас ремни пристегните, потому что, скорее всего, хряпнемся на какую-то здоровенную хреновину. Кажется, твердую, апатит-твою-хибины!

Сказав это, командир и сам пристегнулся и приготовился к жесткой посадке. Судя по небольшой скорости снижения, у транспортника и экипажа были неплохие шансы уцелеть. И вот наступил тот момент, когда корабль всей своей многотонной тушей соприкоснулся с поверхностью полусферы…

– Ни твой отец, ни я никогда не позволили бы себе так опростоволоситься! – хоть Вентор Манжули и произнес это суровым тоном, лицо его было огорченным. – Даже в годы нашей молодости, в Зеленом Заозерье. Разве такое позволительно следователю окружного управления?

За спиной у начальника сектора угадывалась фигура Тора Тумберга. Он укоризненно смотрел на сына и молчал. И это было хуже всяких слов!

Шерлок попытался что-то сказать в свое оправдание, но язык его не слушался. А Тумберг-старший, отстранив полковника Манжули, приблизился и принялся шлепать Шерлока по затылку жесткой ладонью. И эти удары болью отдавались в голове.

– Я… Я приму меры… – простонал следователь.

И пришел в себя от звука собственного голоса.

В затылке по-прежнему пульсировала боль, вокруг было темно и тихо. В сухом воздухе даже не витал, а тяжело висел густой перегарный дух. Шерлок понял, что лежит лицом вверх на чем-то сравнительно мягком, пошевелил руками и ногами – они его слушались, и никакие путы их движения не ограничивали. Это уже можно было считать плюсом, однако следователь не спешил с оценками. Потому что ситуация пока оставалась совершенно непонятной. Предпочтительней всего было бы полагать, что он находится на борту десантного катера, а то уже и вовсе на фрегате, но Шерлок решил не успокаивать себя таким вариантом – этот вариант больше подходил для элок и фильмов, чем для реальной жизни. Тем более что следователь уже во всех деталях вспомнил, чем закончился их очень короткий путь по лесу. Дело там было вовсе не в каких-то хищных растениях, грибах и прочей флоре и фауне – дело было в автохтонах. Эти парни явно пустили в ход пиротехнические средства с усыпляющим эффектом. Как минимум для того, чтобы обезвредить пришельцев из космоса. Судя по всему – обезвредили. А что дальше?

В первую очередь, нужно было определиться со своим положением. Но как ты тут определишься в кромешной тьме?

«Спокойно, – сказал себе Тумберг. – Соберись и будь хладнокровным».

Хоть голова и болела, но была сравнительно ясной – да и как тут не протрезветь от такого неприятного поворота судьбы! Переключив внимание с собственных ощущений, следователь осознал, что какие-то звуки тут все-таки есть, они доносились и справа, и слева и очень походили на размеренное дыхание спящих. Воздух и так нельзя было назвать свежим, а эти спящие субъекты, как и он, Шерлок Тумберг, еще и выдыхали перегар – следствие употребления черного рома «Звездный вихрь». И даже, скорее, злоупотребления. А значит, сделал достойное профессионала заключение Шерлок, его спутники тоже находятся здесь. Их не убили, не съели, и это вселяло надежду на лучшее будущее.

Правда, возможно, у автохтонов еще не настало время обеда…

– Эй, господа! – громким шепотом позвал Тумберг и встал со своего непонятного ложа.

– Тсс! – так же шепотом донеслось в ответ откуда-то из-за спины. – Не шумите!

Кажется, это был Хельмут Балдис. В темноте раздался легкий приближающийся шорох, и Тумберг, повернувшись на сто восемьдесят градусов, почувствовал, что спецназовец уже рядом. Он протянул руку и угодил во что-то твердое.

– Осторожно! – прошипели в темноте. – Чуть глаз мне не выкололи!

– Это вы, Хельмут? – спросил следователь, догадываясь, что попал пальцем в скуловую кость.

– Я, – отозвался спецназовец. – В глаз мне больше не тыкайте, ага?

– Извините, я не нарочно, – прошептал Тумберг. – Тут же ничего не видно.

– Кому как, – возразил Балдис. – Я, например, кое-что вижу, у меня бабушка из гранфиков.

О гранфиках Шерлок слышал, только не помнил, на какой планете проживает этот народ. Впрочем, никакого значения такая информация сейчас не имела бы.

– Если видите, то почему от пальца моего не уклонились? – спросил он.

– Так уклонился же! – шепотом воскликнул спецназовец. – А то был бы сейчас без глаза.

– Извините, – повторил Шерлок. – И что же вы видите?

– Я тут уже все осмотрел, – сообщил Балдис. – Эти двое пока в отключке, танкист и консультант ваш. Помещение большое, до потолка метра три. Двери не замечаю.

– Так поищите, – предложил следователь. – Должна же быть дверь!

– Вы бы дослушали сначала, – осадил его спецназовец. – Помещение-то большое, но нас засунули в нишу, за заграждение. А это толстенные прутья, металл, ага. Между ними рука едва проходит, проверял. И вот тут-то дверь есть, только замок на ней висит с два моих кулака. Выламывать ее бесполезно, я пытался…

– А сумку мою видите? – быстро спросил Шерлок. – Там у меня ДС-комм, можно связаться с фрегатом!

– Сумки нет, – опечалил его Балдис. – Забрали вашу сумку.

Шерлок полез в карман джинсов и удрученно сказал:

– И жетон мой забрали… А оружие у вас есть?

– Оружие у меня для боевых операций, а не для экскурсий. На колодине мое оружие осталось.

– На какой колоди… А! На фрегате?

– На фрегате, ага. Оружия нет, а вот комм был…

– Был?!

– Был, ага. А теперь нет.

– А у…

– У них тоже нет, – вновь не утешил Тумберга спецназовец. – Я их обыскал хорошенько, и танкиста, и консультанта вашего, и ничего не нашел. Пещерные все подчистую конфисковали. Странно, что не раздели догола. Только открывалку мою не нашли, она у меня в потайном карманчике.

– Пещерные… – задумчиво повторил Шерлок, нащупав собственные усики и подергивая их. – Не такие уж они и пещерные, если тут металлическое заграждение и замок. И справились с нами отнюдь не пещерными методами. Заметьте, не прикончили на месте, а обезвредили и взяли в плен. Значит, есть шанс объясниться, наладить отношения. Дверные замки – это уже никак не первобытно-общинный строй. Как минимум рабовладельческий.

– Вот и сделают нас рабами, – прозвучал во мраке негромкий и совсем не радостный голос Дасаля. – И будем горбатиться на какой-нибудь плантации, пока ласты не склеим.

– Фрегат, спецназ, маги и супертанк, – напомнил Тумберг. – Думаете, не хватит для нашего освобождения, если не договоримся?

– Если успеют, пока нам шею не вскроют, – скептически пробормотал Умелец. – И если найдут. Хотя могут и пригрозить этим аборигенам…

– В «будке» есть маяк, сигналит постоянно, – сказал спецназовец. – Отыскать ее не проблема.

– Если аборигены сейчас ее не разносят в клочья, – опять проявил скепсис Умелец.

– Так ее и разнесешь, ага, – парировал Балдис. – Каменными топорами.

– Дасаль, не нагнетайте, – сделал груйку внушение Тумберг. – Думаю, мы найдем с ними общий язык. И заметьте, вы опять отличились, опять наделали дел! Вы для нас просто какой-то злой гений, Дасаль!

– Зачем так пафосно, господин начальник? Я вовсе не злой, а очень даже добрый. И не гений, а просто способный. Хотя не исключаю и признаков гениальности. – Умелец был верен себе.

– Ага, – сказал Балдис. – Кто-то недавно говорил: «Век воли не видать». Вот и накликал…

– Суеверный, да, спецура? – по голосу было понятно, что груйк усмехается. – Это пережиток, его искоренять надо. А вот ведь как интересно получается, господин начальник: наконец-то и вас закрыли! Вот и почувствуйте, каково это – сидеть за решеткой, в темнице сырой, как говорит Фима Куб.

– Кто сидит за решеткой? – раздался встревоженный голос Тангейзера. – Мы сидим за решеткой? Почему за решеткой?

– Потому что любой приличный сапиенс должен хоть раз посидеть за решеткой, – изрек Дасаль. – А выдающийся – и побольше.

– Мы что, нарушили какие-то местные законы? – продолжал допытываться танкист. – Карабарас, голова-то как болит! Чем это нас траванули?

– Будем считать, что это входит в программу экскурсии, – со смешком сказал Умелец.

– Я ничего не вижу! – вскричал Тангейзер. – Я ослеп!

– Здесь просто никудышное освещение, – успокоил его Шерлок. – Господа, давайте прекратим болтать не по делу. Лучше заняться поиском запасных вариантов, на тот случай, если при общении с местными возникнут затруднения. Мы не дальразведчики, всем тонкостям контактов не обучены, а разговор нужно будет вести очень осторожно. Кто знает, какие у них тут воззрения…

– Доверьте это дело мне, – предложил груйк. – Я с кем угодно договорюсь, отвечаю!

– А вот вам, Дасаль, я бы советовал помалкивать, – возразил следователь. – А то нас точно в жертву принесут.

– Плохо вы меня знаете, начальник…

– Да уж нет. Как раз слишком хорошо знаю.

– Вот вы тут все так замечательно рассказываете, ага, общаться и все такое, – вмешался спецназовец. – А как мы общаться-то с ними будем? Лично я местный язык не изучал, а они росиан вряд ли знают. На пальцах придется объясняться или что?

– Об этом я как-то не подумал… – в голосе Тумберга сквозила несвойственная ему легкая растерянность. – Жаль, магов с нами нет.

– И я церебротрансляторы не захватил, – вставил Дасаль.

И Тумберг совершенно машинально отметил, что груйк только что косвенно признался в том, что именно он присвоил пропавшие на Можае церебротрансляторы, выданные командиру «трицера» Дарату. Но сейчас нужно было думать о другом.

– Интересно, что они с моей карточкой личности думают делать? – продолжал Умелец. – Зачем она им сдалась?

– Может, выменяют на еду у другого племени, – предположил спецназовец. – А жвачку мою будут жевать по очереди.

– Хьюстон, у нас проблемы, – уныло пробормотал Тангейзер.

И тут в отдалении что-то зашуршало, залязгало, заскрипело – и темнота сдала свои позиции. Теперь стало понятно, где находится дверь – она открылась, и в помещение вошли аборигены с горящими факелами в руках. В их свете стало видно, что по обеим сторонам от двери стоят вдоль стены несколько табуретов, из стен торчат полукруглые держатели для факелов, пространство от пола до потолка действительно перегорожено солидными прутьями, а на полу в нише лежат предметы, очень похожие на музейные тюфяки – четыре штуки. На одном из них сидел Дасаль, повернув голову к вошедшим, на другом лежал Тангейзер. А Шерлок и спецназовец продолжали стоять, тоже глядя на аборигенов. А еще в уголке ниши пристроился большой сосуд, похожий на ведро – возможно, там была вода для питья. Или же сосуд являлся тем, что Станис Дасаль и подобные ему называли парашей.

Аборигенов было пятеро. Двое закрепили свои факелы на стене, еще двое приблизились к решетке, не выпуская из рук примитивные осветительные средства. За ними неторопливо вышагивал пятый мужчина. Судя по тому, что для него принесли от стены табурет, он был главным в этой компании. Когда здешний начальник уселся, двое с факелами замерли по бокам от него, у самых прутьев, а вторая пара осталась у него за спиной. Теперь в помещении хватало света для того, чтобы рассмотреть вошедших. Ничего необычного в их внешности не было – эти длинноволосые, с окладистыми бородами мужчины средних лет смахивали на персонажей фильмов о давних земных временах. Их одежда не отличалась разнообразием и состояла из просторных темных рубашек до середины бедер, подпоясанных черными кушаками с бахромой, и неопределенного цвета штанов. Штаны были заправлены в доходящие до колен сапоги с отворотами. У каждого на поясе висели длинные узкие ножны, в которых находилось какое-то колющее, рубящее, режущее, а то и пилящее оружие с металлической рукояткой, торчащей над ножнами. Того, кто, согнувшись и уперев руки в колени, сидел на табурете, отличала от других лишь цепочка на запястье. Похоже, она была золотой и уже стала предметом повышенного внимания Умельца.

– Попробую с ними знаками объясниться, – сказал Шерлок и сделал шаг к решетке. – Дасаль, не пяльтесь на золото.

Сидящий на табурете мужчина огладил бороду, усмехнулся и произнес на чистейшем росиане:

– Объясняться со мной не надо, следак. Это я тебе кое-что сейчас объясню. Конечно, с тобой бы лучше не базарить, а сразу вальнуть, но ты мне для дела нужен. Все вы мне для дела нужны. Давненько я такого случая поджидал – и наконец-то сработало!

Сказать, что у Шерлока отвисла челюсть – это ничего не сказать. Она не только отвисла, но и укатилась в угол с парашей. Тангейзер, кажется, вообще ничего не понял, спецназовец облегченно вздохнул после известия о том, что никто не собирается их убивать, а Дасаль встрепенулся, услышав знакомые и близкие его сердцу речевые обороты.

Впрочем, Тумберг быстро вернул челюсть на место, в ускоренном темпе совершил кое-какие мысленные операции и сдержанным тоном поинтересовался:

– Я не ошибусь, если предположу, что мы имеем дело с лицами, покинувшими территорию Межзвездного Союза?

– Не ошибешься, – осклабился тип с цепочкой. – Именно с лицами, и именно с покинувшими. Хотя тут есть свои тонкости.

Шерлок так и думал, что слово «покинувшими» не до конца раскрывает суть дела, но намеренно решил употребить именно это причастие.

– Сейчас я буду рассказывать, а вы будете слушать, – безапелляционным тоном продолжал тип. – Погремуха моя Беня Хипеж, и я король королевства Воля. Раньше эта территория как-то по другому именовалась, а теперь – королевство Воля и никак иначе. – Он помолчал, чтобы дать слушателям возможность усвоить столь неожиданную информацию, и повторил: – Король я тут, въезжаете? Не бардым карточный, не дурилка картонная, а чин по чину. Но «вашим величеством» можете меня не называть, я на понтах не хожу. Да и вы не мои подданные, в натуре.

Тумберг уже понял, кто такой этот Беня, но помалкивал. Только вспомнил другого Беню, который остался на фрегате, и подумал, что тот был бы здесь сейчас очень кстати.

– В общем, так, – Хипеж чуть подался корпусом к решетке, – расписываю все в подробностях, чтобы вопросов не было. Если хавать хотите, могу распорядиться – принесут, – он вновь усмехнулся, показав крупные желтоватые зубы. – Пока голодом морить вас не собираюсь. Если кто бухла желает, тоже не вопрос. Карболки, правда, тут не водится, но шмурдяка – хоть залейся.

– А простой воды нет? – плачущим голосом спросил Тангейзер. – Холодненькой! С бухлом-то у нас сегодня проблем не было. А тут еще вы добавили своими спецсредствами.

– Хлопушки наши абсолютно безвредные, – заверил его Беня Хипеж. – С травкой, экологически чистые. А травка чердак гасит отменно, что есть, то есть. Сейчас принесут воду, коль от бухла отказываетесь.

Он полуобернулся к одному из стоящих у него за спиной мужиков, и тот поспешно вышел за дверь, по пути забрав факел из держателя.

– Значит, вы воздействовали на нас хлопушками с травкой, – медленно произнес Тумберг. – И, таким образом, мы имеем дело с посягательством на свободу личности, что является деянием противозаконным.

– Пой-пой, следак, – иронично покивал Беня Хипеж. – Вот из-за таких, как ты, я вообще забыл, что такое свобода личности. И они тоже забыли, – он обвел рукой свою «свиту». – Но бог не фраер, все видит! И не мечтали о воле, а масть все же правильная выпала. Как говорится, «надейся, верь: взойдет она, звезда пленительного фарта». Хотя вопросы, конечно, есть…

– Беня, где срок мотал? – оживленно поинтересовался Дасаль со своего тюфяка. – С Фимой Кубом не знаком? Мы с ним в одной хате парились. Он тоже любил красиво сказануть.

– Есть такое место, – уклончиво ответил здешний король. – А с Фимой Кубом пересекаться приходилось. Ничего плохого сказать не могу, хоть он и на своей волне… с тараканами в голове.

– У каждого свои задвиги, братан, – с видом мудреца изрек Дасаль.

– Тебя что, следак повязал и в стойло тянет? – спросил Беня Хипеж.

– Да нет, мы с ним случайно пересеклись, я только недавно откинулся, – быстро нашелся груйк. И сразу добавил, чтобы проскочить скользкую тему: – Ксиву-то мне верни, братан! Без нее, сам знаешь…

– Там будет видно, – опять увильнул от прямого ответа местный король. – Посмотрим, как карта ляжет.

– А где все-таки вы отбывали наказание? – из чисто профессионального интереса задал вопрос Шерлок. Ему было известно немало имен представителей преступного мира, но о Бене Хипеже следователь не слышал. – И каким судом осуждены?

– Оно тебе надо, следак? – холодно взглянул на него владыка королевства Воля. – Я же не у тебя в кабинете. Это ты у меня…

Он замолчал и обернулся, услышав скрип двери. Это пришел посланный за водой бородач с такой же, как и у Бени, разбойной внешностью. Перед собой он нес, прижав к животу, здоровенный кувшин с широким горлом. К ручке кувшина была привязана веревка, и на ней болталась кружка. Повинуясь жесту Бени, он подошел к решетке и поставил свою ношу на каменный пол рядом с ней.

– Пейте, – кивнул на кувшин правитель. – Услуга бесплатная.

Тангейзер тяжело поднялся с тюфяка и, пошатываясь, побрел к желанной жидкости. Шерлок, просунув руку между прутьями, зачерпнул кружкой воды из кувшина и подал жаждущему. Танкист припал к живительной влаге и, кажется, забыл обо всем на свете.

– Лады, следак, расколюсь, а то ты же не успокоишься, тебя же свербеж замучает, – усмехнулся Беня. – Пожизненное мне впаяли в Русале, есть такой город на Тинабуро, если знаешь. А наказание все мы отбывали, как ты выражаешься, на Пятой Точке. Дерьмо какое-то древнее выковыривали из земли.

Тангейзер поперхнулся и, чуть не выронив кружку, уставился на Хипежа.

– Седлаг… – откашлявшись наконец, просипел он.

Местный правитель тоже вытаращился на него:

– Точняк! Откуда знаешь?

– Я тоже там… отбывал… на Пятке…

– Что ты поешь, фраерок? – недоверчиво прищурился Беня. – За базар отвечать надо. Бляху можешь показать, вот, как у меня? – он похлопал себя по затылку, куда каждому зэку Седлага вживляли номерок.

– Да я же не с вами сидел, не в Седлаге, – пояснил Тангейзер. – Я у Пузыря работал, в погранцах. По приговору военного суда. – Он еще больше вылупил глаза и все-таки выпустил кружку из руки. – Так это что же получается? Выходит, вы те самые парни, которых тогда Простыни уничтожили? Так, что ли?

– Выходит, так, – кивнул Беня Хипеж. – Только кишка у них тонка, у этих Простыней, как ты говоришь, чтобы нас уничтожить. Обобрали до нитки и сюда перенесли, на Доду, – так местные этот шарик называют…

– Вот оно что, – задумчиво изрек Шерлок Тумберг, тоже знавший историю с исчезновением заключенных и персонала Седьмого лагеря на планете Пятая Точка, где добывали архамассу. – Значит, всех вас сюда забросило…

– Соображаешь, следак, – с иронией взглянул на него Беня. – Так что побег нам никак не пришьешь, отрываться мы не собирались.

– И как же вы тут житуху наладили, братан? – с любопытством спросил Умелец. – С пустыми-то руками.

– Главное, чтобы в тыкве что-то было, – усмехнулся Хипеж, легонько постучав себя согнутым пальцем по лбу. – Сейчас дам раскладку, а потом перейдем к конкретным задачам. Оттопыривайте уши.

Он выпрямился на табурете, скрестил руки на груди и начал рассказывать. Слушая его, Шерлок подумал, что если бы не жаргон, повествование Бени вполне тянуло бы на какое-нибудь героическое сказание. Понятное дело, этот зэк что-то приукрашивал, а чего-то недоговаривал, но общее представление о деяниях заключенных и охранников, попавших на иную планету, получить из его рассказа было можно.

В тот памятный день многие даже не успели разглядеть, что за напасть обрушилась на лагерь. Что-то белое с красными пятнами в воздухе над головой, или в дверном проеме барака, или под сводом штольни, испуганные возгласы, мгновенное погружение в темноту – и вот ты уже лежишь физиономией в землю и ничегошеньки не соображаешь. И совсем не сразу до тебя начинает доходить, что под носом у тебя – трава, и ты не в робе, а в чем мать родила, и поливает твою голую задницу теплый дождь… а откуда дождь, если только что никакого дождя и в помине не было?

В общем, потихоньку пришли в себя, и оказалось, что совсем это была не напасть, а удача! Фарт привалил зэкам, приговоренным к пожизненному заключению без малейшей надежды на сокращение срока. Потому что неведомая сила забрала их из лагеря и, судя по растительности, перенесла в какие-то иные края.

Сообразить-то сообразили, что вырвались на волю – ну а дальше? Как поется в старинной песне, «мне вчера дали свободу – что я с ней делать буду?» Голые, безоружные, посреди мокрого луга, а вокруг луга темнеет лес и не видно никаких признаков цивилизации. Самые горячие зэки бросились было сводить счеты с охранниками, такими же голыми, припоминать старые обиды – однако Беня Хипеж со своей барачной свитой их быстро приструнил. Беня в Седьмом лагере верховодил, и слово его было законом. Уважали его и боялись, и был он суров, но справедлив, и умом его природа не обделила. Одного взгляда, брошенного на балдоху, которая мелькнула в разрывах туч, хватило ему, чтобы понять: это не тот Атон, что корячился в небесах Пятой Точки, а совсем другое светило, побольше и поярче. Значит, выбросило их всех в иной мир, типа как через Дыру, и неизвестно, насколько дружелюбным будет этот мир. А поэтому следует дорожить каждым человеком. И как рабочей силой, и как боевой единицей, и как добытчиком, и как обладателем мозгов…

Быстро прокрутив все это в своей умной голове, Беня Хипеж взял руководство голой оравой в свои руки. Никто против этого не возражал. Парни из лагерного персонала вообще помалкивали, боясь за сохранность собственной жизни. С помощью своих шнырей Беня построил всех под утихающим уже дождем, подсчитал численный состав. Выяснилось, что в неведомо каких краях в результате какого-то то ли природного, то ли искусственного явления оказались триста восемь зэков и тридцать два охранника. После этого Беня разослал подручных во все стороны, дабы они забрались повыше и осмотрели окрестности. Лазить в голом виде на деревья – не самое приятное занятие, но до этого дело не дошло. Поскольку обнаружилось, что луг огибает хорошо утоптанная, хотя и в лужах, проселочная дорога, исчезающая в лесу. Оставалось только определиться с направлением и отправиться в путь.

И вот триста с лишним мужчин, построившись в колонну, потопали туда, куда указал им Беня Хипеж. Километров через пять лес кончился, открыв зеленую низину с озером и вытекающей из него речушкой. А вокруг озера стояли небольшие дома, виднелись огороды, и бродил по лугу, пощипывая траву, какой-то крупный рогатый скот, не очень смахивающий на коров, но явно домашний. Можно было представить чувства местных жителей при виде голой орды, устремившейся к поселку…

На подробностях этого посещения Беня останавливаться не стал, но подчеркнул, что все там происходило полюбовно, без угроз и насилия. У Шерлока были очень большие сомнения на этот счет, но он оставил их при себе.

Одной из проблем, вставшей перед седлаговцами, была проблема языка, но это не помешало ватаге поживиться в селении одеждой, обувью, съестными припасами и вооружиться ножами, топорами и вилами. На всех не хватило, и Беня решил продолжать поход. С помощью жестов удалось-таки выяснить у перепуганных местных жителей, где находятся близлежащие селения, и вся орава ринулась дальше. Хипеж хотел как можно быстрее экипироваться, поскольку понимал: весть о появлении в этих краях чужеземцев вскоре дойдет до здешних властей, и неизвестно, чем это может закончиться. Разумеется, был и такой вариант: разыскать эти самые власти и попытаться объяснить ситуацию. Но Беня этот вариант отверг. Во-первых, это было бы западло, а во-вторых, не хватало еще, только-только покинув место лишения свободы, оказаться в плену у какого-нибудь здешнего графа или барона, а то и попасть на невольничий рынок. Или же быть убитыми без суда и следствия – кто знает, как тут относятся к инородцам. А триста сорок мужиков с оружием в руках – это сила, которую так просто не возьмешь.

До вечера ватага успела наведаться еще в три селения и изрядно пополнить материальную часть. Неизвестно, как дальше пошли бы дела у седлаговского батальона, если бы не тот самый фарт – именно фартом объяснял все события этого дня Беня Хипеж. Уже в сумерках, направляясь к очередному населенному пункту, седлаговцы увидели на лесной дороге замечательную сценку, словно занесенную сюда из какого-нибудь фильма о Темных веках. И называлась эта сценка так: «Нападение разбойников на купеческий караван». Возглавлявший седлаговский батальон Беня благоразумно притормозил у поворота, и мужики, унесенные неведомо каким ветром в иной мир, выполняли роль созерцателей. По словам Хипежа, нападение было быстрым и напористым. Разбойники частично перебили, а частично разогнали охрану, купцов отвели в сторонку и принялись разбираться с добычей. Беня укрыл свой батальон в лесу, дождался, пока разбойники покончат со своим разбойным делом и покинут место нападения, и только тогда приказал шагать за ними вдогонку. В одиночку обогнал злодеев, вышел навстречу и принялся жестами рассказывать, кто он такой и что тут делает. Проявив себя настоящим мастером пантомимы, он с помощью брошенной в лужу ветки сумел объяснить, что потерпел кораблекрушение и скитается по местным землям со своими товарищами в поисках средств на обратный путь. И ради этих средств готов выполнить любую работу.

Все случившееся стало очередной иллюстрацией тезиса о том, как важно оказаться в нужном месте в нужное время. Поскольку языкового общения не получалось, Беня в то время не понял, что именно побудило главаря разбойников принять седлаговцев в здешнюю шайку. Хотя вряд ли название «шайка» подходило вооруженному формированию во главе с Гарком. Этот Гарк, как потом выяснилось, служил в дружине местного феодала, и хозяин чем-то его крепко обидел. Настолько крепко, что Гарк не только ушел и увел с собой часть войска, но и имел твердое намерение расправиться с бывшим боссом и самому властвовать на этой территории. Дополнительные силы были ему очень кстати, и вот так пришельцы и влились в повстанческую армию Гарка.

По мере преодоления языкового барьера Беня узнавал от руководителя повстанцев все новые и новые детали. Гарка поддержала не только часть сослуживцев, но и немалое число местных земледельцев, недовольных установленными боссом размерами поборов. Гарк обещал до минимума уменьшить налоговое бремя, и это обещание обеспечило ему поддержку трудового народа, а также лиц без определенного места жительства и рода занятий, то есть «борзых», всегда готовых принять участие в сулящих им личную выгоду авантюрах. Нападение на караваны было в этом мире вполне обычным делом и не ложилось несмываемым пятном на совесть грабителей. Тем более что Гарк занимался этим не ради личной выгоды – такие грабежи были одним из источников обеспечения всем необходимым повстанческого войска, которое готовилось к решающему походу на оплот владыки здешних земель.

Замысел Гарка отнюдь не выглядел безнадежным. Государство Ундири, в состав которого входили владения местного босса, являлось весьма условным образованием с едва проглядывающими признаками централизации. Владельцы феодов имели формальные, во многом, обязанности перед верховным правителем и были полными хозяевами на своих землях. Но и на какую-то существенную поддержку центральной власти рассчитывать не могли. Это и сыграло решающую роль в развернувшихся далее событиях. Повстанческая армия вторглась в замок местного босса, изгнала его (во всяком случае, именно так сказал Беня Хипеж), и Гарк взял бразды правления в свои руки. Он заплатил «заморским наемникам» за работу и заявил, что они вольны в своих дальнейших действиях и теперь могут вернуться в родные края. Естественно, возглавляемые Беней седлаговцы от такого предложения отказались. В большинстве своем, они стали составной частью личной армии нового сеньора. Который, кстати, выполнил обещание насчет улучшения условий жизни населения феода. Верховный правитель Ундири, не имея существенных рычагов влияния на положение дел на местах, вынужден был смириться с происшедшим, и ситуация устаканилась. Казалось бы, живи себе и не тужи, и радуйся, что вырвался из пожизненного заключения и избавлен от ежедневной необходимости горбатиться в шахте, добывая архамассу, – но Беню Хипежа сложившееся положение не устраивало. Ему хотелось большего…

Поскольку ему, по его же словам, всегда претили коварные приемчики, Хипеж прямо и открыто предложил Гарку поделиться властью и образовать дуумвират. Честолюбивый Гарк на это не пошел, и тогда Беня с помощью своей команды совершил переворот и стал единоличным правителем. С низложенным Гарком он поступил более чем благородно – выделил ему чуть ли не половину территории феода. Однако тот не пошел на выгодное соглашение и покинул эти земли с частью оставшихся верными ему воинов. Беня такому поступку не препятствовал.

Шерлок в очередной раз засомневался в истинности рисуемой Беней картины, однако выказывать недоверие не стал, понимая, что проверить реальный ход событий невозможно. Точнее, возможно, но не в его, Шерлока, теперешнем положении.

Сменив Гарка в кресле сеньора, Беня Хипеж объявил об отделении своих владений от государства Ундири и провозгласил себя королем королевства Воля. Так как он, следуя примеру Гарка, трудовой народ не обижал, местное население отнеслось к этим изменениям спокойно. Личному благополучию они не угрожали, каких-то дополнительных расходов не сулили, а значит, пусть так и будет, коль сеньору от этого удовольствие.

Правда, вскоре осложнения все-таки начались. Верховный правитель Ундири не просто принял к сведению новость о том, что от его государства отхватили изрядный кусок, но и возжелал воспрепятствовать такому повороту дел. И направил на усмирение новоявленного короля целое войско. Пусть и без танков или, там, пулеметов, которых у него, разумеется, не было, но с большим количеством разного холодного оружия типа мечей, копий, секир и прочих предметов, предназначенных для лишения жизни.

Времени на сбор, снаряжение и поход этого карательного формирования ушло немало, и король Беня Хипеж успел хорошо подготовиться к встрече. Вернее, готовиться он начал еще до объявления себя королем, предвидя реакцию центральной власти на появление королевства Воля. В этой части своего повествования Беня был немногословен. Сказал только, что ему удалось наладить массовое производство хлопушек и средств их доставки и эффективно применить это оружие против неприятеля. Жизни никто из нападавших не лишился… чего не скажешь о свободе. Воинам Бени оставалось только связывать пребывавших в отключке неприятельских бойцов и укладывать их на телеги заблаговременно извещенных торговцев живым товаром. Работорговля была делом прибыльным, и участники карательного формирования имели все шансы оказаться на невольничьих рынках заморских стран. Вот так одновременно король Беня Хипеж решил сразу две задачи: пресек претензии центральной власти и значительно пополнил казну свежеиспеченного королевства. В котором, кстати, своим указом ввел обязательный для изучения второй язык – росиан.

На снаряжение новой военной экспедиции у центральной власти не хватало средств, и потому других попыток ликвидировать королевство Воля пока не было.

– Вот так тут и кантуемся, – завершил рассказ Беня Хипеж.

Дасаль не стал долго обдумывать эту сагу. Он быстренько поднялся с тюфяка, подошел к решетке и спросил, вцепившись руками в прутья и сверля взглядом самопровозглашенного короля:

– Так ты нас что, братан, типа тоже хочешь продать?

– Интересная мысль, – усмехнулся Беня. – Ничего личного, только бизнес. – Он выгнулся на табурете и, морщась, потер обеими руками поясницу. – Но у меня планы другие. Взял я вас не типа на продажу, а типа в заложники. Для конкретного базара с властями.

– С какими властями? – не понял Умелец. – С верховным правителем?

– Этот урюк меня не парит, – ответил Хипеж и вновь помассировал спину. – Я о наших властях, союзовских.

– И о чем же вы намерены вести разговор? – насторожился Шерлок.

– Плохо соображаешь, следак, – вновь осклабился Беня. – Они с нас снимают судимость и отпускают на просторы Союза, а я гарантирую, что верну вас живыми и здоровыми.

– А здесь-то вам чем плохо? – изумился Тангейзер. Он во время Бениного повествования то и дело пил воду, и ему, видимо, полегчало. – Собственное королевство, природа, раздолье, приволье…

– Ты, фраерок, привык, небось, душ или ванну каждый день принимать. И толчок у тебя с подогревом, и жеванина сбалансированная. Спину прихватило – мясницкая к твоим услугам, хочешь развлечений – смотри кино или отрывайся в кабаке. Ты наш лагерный верзошник представляешь? Это же просто космос, там же все блестит! Опера «Кармен»! Параша чище, чем твои руки! А тут… А медицина? А сервис? А… – Беня с безнадежным видом махнул рукой. – Тут же, на Доде, Темные века, мерзость беспредельная…

– И вы полагаете, что официальные лица согласятся выполнить ваши условия? – спросил Шерлок.

– Ну, если они вашу жизнь ни во что не ставят… – пожал плечами Беня. – Нет у них другого выхода, следак. Штурмом вас освободить не получится, я ведь не пальцем деланный. Штурма не будет, потому что никто вас просто не найдет. Спрятаны вы надежно, могут хоть все перекопать – не докопаются. И сканеры не помогут, отвечаю! Специалисты у нас есть, и насчет экранирования полный ажур. Не пожелают обрекать вас на голодную смерть – пойдут на наши условия. И между прочим, мы ведь с кичи не отрывались, оно само так вышло. И норму выполняли, давали стране угля. Так что это можно рассматривать как особый случай и отпустить нас на все четыре стороны. Даже если и с браслетом, не проблема, – он имел в виду устройство для слежения за перемещениями того или иного лица. – Ну что, следак, убедительные у меня аргументы? Аргументищи!

– Как сказать… – пробормотал Тумберг, привычно теребя усики. – Если бы решение принимал я, то очень крепко подумал бы… Нет, персонала лагеря это, конечно, не касается, тут все понятно. Но отпустить на свободу триста восемь лиц, приговоренных за совершение особо тяжких преступлений к пожизненному заключению… – Он отрицательно покачал головой. – Это такая ответственность, такой риск… Да и как быть с соблюдением законности?

– Двести семьдесят пять лиц, – угрюмо проронил Беня Хипеж. – Уже двести семьдесят пять. Тут же не курорт… И всякие прочие неблагоприятные обстоятельства приключились…

– Да хоть и одного отпустить, тут количество роли не играет, – строго взглянул на него Шерлок. – Это будет нарушением действующего законодательства, а нарушать действующее законодательство недопустимо.

Беня медленно выпрямился на табурете и подбоченился:

– А теперь, следак, слушай, что я тебе скажу. Лоханку вашу мы обшмонали и дождались, пока с вами не попытались связаться ваши кореша. Оказывается, вы не своим ходом в эту систему приехали, а военные вас притаранили. И когда этот ваш капитан – Кожемяка или как его там? – начал пальцы веером гнуть, я ему всю ситуацию обрисовал в лучшем виде. Насчет заложников, наших условий и так далее. Он сразу не въехал, начал втирать мульки – мол, сейчас прилетят, разбомбят, освободят… Со мной такое не проходит, меня на шарапа не возьмешь! Прилетай, бомби, освобождай, если ты такой крутой. Детям своим эти сказки рассказывай, а не Бене Хипежу! Меня от подобных наездов на хи-хи пробивает. Так что будете вы тут сидеть, пока у ваших корешей мозги не прояснятся. Потому что я здесь банкую, а не они! – Беня с победным видом встал с табурета. – Короче, если что, вините не меня, а своих корешей. Я доходчиво объяснил?

– Вполне, – сухо бросил Шерлок.

– Ну, тогда покедова, не скучайте!

Местный король сделал знак своим подручным и направился к выходу. Те пошли за ним следом, и один из шнырей принялся вынимать факелы из держателей.

– Эй, свет-то оставь, братан! – попросил Дасаль.

Хипеж обернулся и назидательно произнес:

– Это тебе не Союз со всеми его ресурсами. Наша экономика просто обязана быть экономной, тыл шунды понна! То есть клянусь огнем и солнцем, как говорят местные.

Король и свита вышли, дверь за ними закрылась – и в помещении вновь стало темно. Лязгнул задвигаемый засов – и наступила тишина.

– Вот и прогулялись за цветочками, – почти сразу нарушил ее Дасаль.

– Кто-то заявлял, что с кем угодно договорится, – чуть ли не обиженно произнес спецназовец.

– Так я же аборигенов имел в виду, а не этих блатарей, – возразил груйк. – И вообще, какие ко мне претензии, спецура? У нас тут господин следователь мастер по переговорам. Вот к нему и все вопросы.

– У меня тоже есть вопрос, – включился в разговор Тумберг. – Каким это образом можно было не заметить при снижении, что тут есть цивилизация? Королевства… Заморские страны… Инфраструктура… Не нужно было тут садиться.

– Лично я за приборами следил, а не за какой-то там инфраструктурой, – уязвленным голосом отреагировал Хельмут Балдис.

– А я из-за этого рома вообще мало что видел, – подхватил Тангейзер. – Вот уж точно: залил глаза!

– А у меня с недавних пор зрение что-то слабоватое стало, – выкрутился и Дасаль. – Подорвал я здоровье в этих ваших экспедициях. Самое время подумать о компенсации.

– Выходит, это я виноват? – осведомился Тумберг. – Не увидел, не обратил внимания…

– Так не каждый же раз других виноватыми делать, начальник, – с легким ехидством сказал Умелец. – Надо хоть иногда и в нашей шкуре бывать. Неплохо, знаете ли, помогает при формировании правильного мнения. Объективного, а не предвзятого, в натуре.

– Вы знаете, Дасаль, – с не меньшей едкостью начал Шерлок, – за время, прошедшее с того момента, когда судьбе было угодно свести меня с вами… вернее, тут дело не в судьбе, а в необходимости расследования дела о разбойном нападении на Никла Цукана… Так вот, за это время я уже привык не удивляться вашим высказываниям. И принимаю их спокойно. И если уж вы заговорили о правильном мнении, то ответьте объективно: как следует квалифицировать присвоение вами церебротрансляторов, каковое присвоение вы недавно подтвердили?

В темноте не было видно, какое выражение появилось на лице груйка, но голос его был переполнен недоумением и возмущением.

– Вы о чем, начальник?! Ничего я не подтверждал! Это в вас ром играет!

– Специально попрошусь в командировку на Можай и выведу вас на чистую воду, – пообещал следователь.

– Вы, конечно, извините, господин Тумберг, но иногда мне кажется, что вы бредите, – нагло заявил Умелец. – А-а, вы же отпуск не догуляли, и это сказывается! Отдохнуть вам надо, и все навязчивые идеи исчезнут.

– А я полагаю, отдохнуть в ближайшем будущем придется именно вам, Дасаль, – ровным тоном произнес Шерлок.

– И охота вам препираться? – вмешался Тангейзер. – Мне вот даже думать тяжело, не то что разговаривать. Запомню я этот ром…

– Я же говорил: привыкнуть надо, – буркнул спецназовец. – Пивали и кое-что похуже, ага.

– Так это что получается? – вдруг произнес Тангейзер таким голосом, словно ему, невзирая на постконьячное состояние, только что открылась главная истина Универсума. – На седлаговцев напали Простыни, и они очутились здесь. Не погибли, а перенеслись. Значит, и наши парни живы?!

– Какие парни? – спросил спецназовец.

– Ну, погранцы! – пояснил танкист. – На Пятке их много пропало, когда Простыни из Пузыря налетали. Значит – живы! И Поллик жив, дружок наш с Даром!

– Есть такая вероятность, – согласился Тумберг. – А говорили, что думать вам тяжело. Но додумались же! Думать надо всегда, это очень полезное занятие. Да, хорошо бы, чтоб так оно и было. Если живы – не пропадут.

– Еще знать бы, где их искать… – вздохнул Тангейзер.

Некоторое время все молчали, и тишина была вязкой, как болото.

– Надо было здешнего пойла попросить у этого короля, все равно делать нечего, – наконец всколыхнул ее Хельмут Балдис. – Кто знает, сколько они там будут договариваться – а мы бы пока винцо похлебывали.

– Я ни за что не соглашусь на такие условия нашего освобождения, – голос Шерлока Тумберга звучал столь твердо, что этой его фразой можно было бы забивать гвозди.

Молчание, которым спутники следователя встретили такое заявление, было не простым, а изумленным – это чувствовалось.

– Мне объяснить или вы поняли? – осведомился Шерлок.

– Да уж объясните, начальник, – осторожно сказал Умелец. – Если только мне не послышалось.

– Не послышалось, Дасаль, – еще более твердо произнес Тумберг. – Я уже говорил: такое деяние не предусмотрено действующим законодательством. Не прописано там, что можно отпускать на свободу лиц, приговоренных к пожизненному заключению без права апелляционного обжалования. Вот если будет принято соответствующее дополнение к закону, тогда – да, я выйду отсюда. Но такие вещи за день-другой не делаются.

– Вот проблема! – фыркнул Дасаль. – Зачем вы сами себя загоняете, начальник? Переговорят с этими блатарями, согласятся на их требования. Вывезут, куда они захотят, отпустят. А что мешает потом их всех опять переловить? Ну, не сразу – пусть покайфуют, в ванне намоются, ногти подстригут, носки поменяют…

– Вы всерьез считаете, что те, кто будет принимать решение, способны на такой обман?

– Ну… не знаю…

– Тогда вы просто уникум, Дасаль. Точнее, реликт. Никто на обман не пойдет, потому что это аморально. Повторяю: на обман не пойдут, я не предполагаю, а совершенно в этом убежден. А значит, сидеть нам здесь придется до тех пор, пока нас не отыщут.

В темноте раздался стук кружки и гулкие глотки.

– Поэтому воду надо расходовать очень экономно, – предупредил Шерлок.

– Да я чуть-чуть, – виновато сказал Тангейзер. – Сушняк…

– А чего вы тогда в позу вставали, начальник? – уязвленно спросил груйк. – Не соглашусь на условия, останусь здесь… Если вы знали, что шишки отвергнут такие условия.

– Просто обозначил свою позицию, – объяснил Тумберг. – И еще я вот что скажу: пусть этот псевдокороль что хочет болтает: экранирование, не докопаются… Это слова, а на деле нас обязательно найдут. Территория этого так называемого королевства не бесконечная, и нас не на три километра под землю засадили. Так что найдут, тут сомнений нет. Другой вопрос – когда это случится?

– Ну да, – согласился Дасаль. – Найти-то могут и наши трупы. Истощенные… Придется кидать жребий – кого из нас остальные будут хавать первым.

– Но-но! – подал голос Хельмут Балдис. – Только попробуй.

– А у тебя есть какой-то другой вариант, спецура? – спросил груйк. – Так давай, предлагай. Кирпичи вы на публику крошите голыми руками только так, а замок сможешь выломать?

– Уже пробовал, – уныло ответил спецназовец. – Не получается. Это же не кирпич…

– Вот такой у нас спецназ, – резюмировал Дасаль. – Только мух гонять способен, да и то не каждую.

– Еще нос можем кому-нибудь сломать, ага, – с угрозой отреагировал Балдис. – Причем легко. Или пару ребер. Могу продемонстрировать.

– Слушайте, а если прорыть отсюда ход? – торопливо предложил Тангейзер, пресекая намечающуюся перебранку или даже членовредительство.

– Ну да, это лучший вариант, – едкости в голосе Умельца, пожалуй, хватило бы на то, чтобы растворить прутья решетки. – Особенно хорошо копать ложкой. Или кастрюлей, как этот граф… как его? Кристомонте. Правда, кастрюли у нас нет, зато есть кружка. Ну, а то, что мы не знаем, где сидим, под землей или нет, и в каком направлении копать, так это неважно. Думаю, надо идти вертикально вниз, когда-нибудь продырявим планету и выберемся с противоположной стороны. Давай, танкист, начинай. А за то время, что ты будешь корячиться, все мы успеем похудеть с голодухи и сможем протиснуться между прутьями.

– Это вы хорошо сказали, Дасаль, – оценил Тумберг. – Еще можно облить решетку водой. Она заржавеет и сломается от доброго пинка. А специалисты по пинкам у нас имеются. И вообще, мозговой штурм мы устроили просто замечательный. Жаль, что, по всей видимости, бесполезный.

– Именно что по всей видимости, которой тут нет от слова «совсем», – остался верным себе груйк. И напомнил: – Еще тут табуретки есть, можно мозгой пошевелить, как их достать и использовать.

– Что-то не припомню побегов при помощи табуреток, – задумчиво произнес Шерлок.

– Дать по голове табуреткой, когда придут, – мгновенно выдал новую идею Хельмут Балдис. – У меня должно получиться… Или нет, есть другой способ: как-то заставить этого короля подойти к загородке, и тут я его ухвачу за бороду. И шею сверну, если они нас не отпустят.

– Это стоит обдумать, – сказал Тумберг. – Но для осуществления подобного плана надо, чтобы он вновь сюда пришел. А это не очевидно.

– Вот еще идея! – радостно воскликнул Тангейзер. – Прикинемся мертвыми, они войдут, а мы их схватим!

– Интересная мысль, – пробормотал Шерлок. – Мертвые будут хватать живых, и живые будут завидовать мертвым… Тут кроется целая философия… Есть и другая мысль: почему бы вам не применить какое-нибудь древнее заклинание для срыва замка?

– Если бы я знал такое заклинание… – вздохнул Тангейзер. – Может, мама и знает, но не я. Кстати, она бы и сквозь стену могла пройти. Жаль, что меня не научила…

– Вот уж действительно жаль, – согласился Умелец. – Учиться нужно было у мамы, танкист, учиться, учиться и учиться. Обогащать свою память знанием всех, как говорится, богатств. А ты не обогащал. – Он помолчал и подытожил: – В общем, амбец к нам крадется. Конкретный такой амбец.

Никто ему не возразил. Угрюмая тишина заполнила все вокруг, и эту тишину можно было охарактеризовать одним унылым словом: безнадега…