Кокаин

– Я всегда хотел жить здесь… в этом городе… Я полюбил его с первого взгляда… – трогательно поведал Зигмунд, глядя через пассажирское окно на замаячивший по ту сторону Темзы Вестминстерский дворец. Словно высеченный из песочной глыбы, в отблеске вечерних фонарей, его стены казались безупречными в своей строгости и неприступности.

– Вы не находите его прекрасным? – обернувшись на Дэвида, с долей претензии спросил Зигмунд.

– Да… Пожалуй да, – неуверенно пролепетал тот, заворачивая на Вестминстерский мост. – Хотя мне наверно сложнее оценить. Я родился здесь и видел все это миллионы раз. Мне кажется, за повседневностью я, как и многие местные жители, перестал его замечать.

Будто оправдываясь, он пожал плечами. Зигмунд непонимающе хмыкнул и умиротворенно откинулся на подголовник сиденья, залюбовавшись видом приближающегося Биг Бена.

– Великое место разумной свободы… Героический английский пуританизм с благородной преданностью общественному благу, упрямством и обостренным чувством справедливости среди граждан… с огнем общего интереса, высоким представлением о жизни, которую следует прожить стойко, мужественно и почетно… – с торжественной гордостью заявил Зигмунд. Впечатленный такой пылкой речью, Дэвид пригнулся к рулю и сквозь лобовое стекло пригляделся к башне Елизаветы, пытаясь новым и незамыленным взглядом уловить скрытый в ней образ.

– Мне кажется, что с тех пор тут мало что изменилось, – высказал предположение Зигмунд, поубавив в тональности патетичность.

– Да… Нет… – путано согласился Дэвид, не желая разочаровывать старика на ночь. – Разве что приезжих стало больше, – острожно добавил он.

– Я всегда завидовал моему старшему сводному брату Эммануилу в том, что он имел возможность уехать и жить в Англии и что его дети выросли в условиях, далеких от ежедневных репрессий, которым подвергались мы в Австрии, – не слыша Дэвида, погруженный в свои раздумья, продолжил Зигмунд.

– Знаете… в своих фантазиях я часто отождествлял себя с сыном Эммануила, – тихо признался он. – Ведь тогда бы мне не пришлось проходить столь трудный жизненный путь.

– Ну, может, тогда бы вы не стали тем, кем вы стали? – робко сказал Дэвид.

Зигмунд прислушался к его словам и величаво вдохнул полной грудью. Признав бесспорную правоту довода, он принялся молча рассматривать мелькающие за окном улицы, здания и толпы молодых, веселящихся людей, которыми буквально кишил центр Лондона.

– Как на счет прогуляться по парку? – спросил Дэвид своего именитого пассажира, притормозив у свободного парковочного пятачка на углу Грин-парк.

– Вполне, – узнав знакомые места, согласился Зигмунд.

Они вышли из машины и довольно переглянулись, ощутив, каким необычайно теплым был этот поздний весенний вечер.

– Зигмунд, извините! – вдруг опомнился Дэвид, увидев по близости еще открытый магазинчик Marks & Spencer. – Я заскочу на минутку? Куплю парацетамол Рейчел, а то у нее снова обострилась мигрень.

– Конечно же! – с пониманием отнесся Зигмунд.

– Спасибо! Только никуда не уходите! Ждите меня здесь! Я мигом! – потребовал Дэвид и направился в магазин.

Оставшись один, Зигмунд посмотрел по сторонам и стал вылавливать внимательным взглядом проходивших мимо людей, оценивая их одежды, манеры и настрой. В какой-то миг он заметил стоявшего неподалеку чернокожего парня, достаточно крепкого телосложения, в джинсовой куртке поверх спортивной кофты, прятавшего лицо под плотным капюшоном. Тот явно обратил внимание на одинокого, пожилого джентльмена, как ему показалось, ищущего ночных приключений. Не решаясь подойти к старику поближе, парень остался стоять в тени переулка, дергано оглядываясь и потирая руки. Наконец осмелев, он рванул к старику и, делая вид, что проходит мимо, сквозь зубы процедил:

– Дурь нужна?

– Что, пардон? – не расслышал Зигмунд.

– Травка, колеса, кокс, – озвучил список парень, резко развернувшись и пройдя в обратном направлении.

– Кокс? – удивился Зигмунд.

– Да, кокс! Кокаин! Интересует? – настороженно оглядевшись, наркодилер остановился.

– У вас есть кокаин?

– Все что угодно! – сверкнул в темноте золотым зубом дилер. – Будешь брать? – распахнув куртку, он вытащил из потайного кармана уголок маленького целлофанового квадратика с белым порошком внутри. Зигмунд слегка наклонился к груди парня, чтобы разглядеть пакетик, но тот резко задернул полы куртки.

– Было время, когда я мог прославиться благодаря кокаину, – отпрянув назад, Зигмунд, с нескрываемым сожалением в голосе, почему-то решил поделиться своей историей с криминального вида парнем.

– Чё, серьезно, что ли?! – недоверчиво оскалился тот.

– Да… Но этого не случилось по вине моей жены… – пожаловался Зигмунд недоброму незнакомцу.

– Да, эти женщины они такие… Всю жизнь нам портят! – поддержал его парень, нервничая, что торчит около старика уже подозрительно долго.

– Я ознакомился с литературой о кокаине, содержащемся в листьях коки, которые жевали некоторые индейские племена для снятия напряжения и усталости, – начал Зигмунд свое поучительное повествование. – Потом узнал, что немцы испытывали кокаин на солдатах и сообщали, что он увеличивает их жизненную силу и повышает стойкость. Я раздобыл немного кокаина и попробовал испытать его воздействие на себе и выявил, что кокаин способствует улучшению настроения и вызывает ощущение сытости, снимая бремя всех забот, но не притупляя моего разума!

Зигмунд восторженно посмотрел на своего случайного собеседника. Тот со знанием дела ухмыльнулся.

– Сделав это важное открытие, я стал регулярно принимать малые дозы этого волшебного вещества против изводившей меня депрессии и несварения желудка! – продолжил Зигмунд. – Позже я открыл новые возможности применения этого целительного средства и предложил моему другу использовать кокаин через роговицу глаза, и обнаружил в случае моего другого приятеля, страдающего от болезненного пристрастия к морфину, что эту проблему можно устранить с помощью подкожных инъекций кокаина, не беспокоясь о его накапливании в организме.

– Да ты, чувак, в теме! – потеряв бдительность и все больше проникаясь интересом к чумовому старику, потрясенно зашумел наркодилер.

– Я был вдохновлен эффектом этого драгоценного средства, – печально улыбнулся Зигмунд и горько добавил: – Правда, мне пришлось столкнуться с нападками со всех сторон и яростно протестовать против клеветы по поводу применения кокаина…

– Черт! Вот это уважуха! – завелся детина. – Моим парням бы такой характер! А то они каждый раз начинают сопли жевать при любой облаве!

С нескрываемым восхищением он вытаращился на старика, ловя каждое его слово с такой же верой, с какой приблудная паства слушает библейское откровение из уст пастора.

– Однако я не сдавался, – стойко заверил Зигмунд. – Работая в Париже, я продолжал изучать действие кокаина.

– Подожди! – взволнованно перебил его парень. – В Париже?! А где ты там брал кокс? Не у моего кузена Этьена? Он похож на меня, но только более тупой…

– Нет. Кокаин мне поставляла фармакологическая фирма «Мерк», – без задней мысли проболтался Зигмунд.

– Твою-то мать! Охренеть! – возбужденно проревел наркоделец. – Я так и знал, что эти компании в доле! То-то нас власть так прессует! – потрясенный, он уставился на старика.

– Регулярные поставки позволили мне сконцентрироваться на дальнейшем исследовании кокаина, – не обращая внимания на бурную реакцию собеседника, продолжил Зигмунд. – Правда, Мерк запрашивал слишком высокую цену за него. И у меня даже стали появляться сомнения, смогу ли я когда-либо расплатиться за очередную дозу.

– Мы все через это прошли, брат! Эти ублюдки такие жлобы! – чуть ли не прослезившись, фамильярно протянул парень и с теплотой распростер руки, словно своему брату по несчастью на сеансе анонимных наркоманов.

Тронутый такой открытостью Зигмунд разоткровенничался:

– Поняв, что кокаин обладает благотворным действием, я немного отправил его своей жене в Австрию для общего укрепления организма.

– Серьезно?! Отправил свой жене?! – наркодилер выпучил глаза.

– Да. Почтой, – без тени смущения подтвердил Зигмунд.

– Почтой?! Да ты крутой чувак!! – лицо бедолаги перекосилось от ошеломления, граничащего с помешательством.

Не понимая причины столь буйной реакции со стороны своего, как уже казалось, приятного слушателя, Зигмунд решил быть откровенным до конца:

– В письме к жене я также настойчиво порекомендовал употреблять кокаин своим сестрам, друзьям и коллегам…

Услышав это признание, уличный делец вконец обезумел и беззвучно раскрыл рот. Хладнокровие, с которым этот пожилой респектабельный человек «подсадил» свою семейку и знакомых на кокаин, просто не укладывалось в его малообразованной голове.

– Без курьезов, правда, не обошлось, – смущенно покачал головой Зигмунд.

– В один пятничный вечер у жены собрались родственники на Шаббат, куда был приглашен раввин нашей местной синагоги. Она, следуя моим инструкциям, приготовила кокаин на блюдечке для вечернего употребления после ужина, но не заметила, как сидящей по соседству раввин обмакнул в блюдце халу и слизал всю ее дозу. Через несколько минут собравшиеся за столом оказались свидетелями божественного преображения нашего раввина. С криком «я – Миссия» он вскочил из-за стола и, схватив ложку, выбежал на улицу… На утро его нашли в синагоге, где он протанцевал всю ночь, восхваляя свое пришествие… В ответном письме жена попросила прислать немного больше кокаина, чем прежде. Я отправил ей целый грамм… Как я узнал позже, на следующий Шаббат у нее дома собралось шесть раввинов… После той ночи синагогу было решено прикрыть на время разбирательства…

– Очуметь! – обрел снова дар речи наркодилер. – Вот это крутые ребята! Я всегда говорил, мы черные и евреи – братья и должны держаться друг за друга!

Закинув голову, он уважительно выпятил нижнюю губу.

– А знаешь, как меня однажды вштырило от кокаина?! – доверительно выпалил он и замахал руками. – Я как-то перенюхал кокса, и меня так колбасило всю ночь! Вообразил, что я 50 центов и гнал гребаный рэп!

– 50 центов? – озадаченно нахмурился Зигмунд, соединив для наглядности свои большой и указательный пальцы, словно оценивая диаметр окружности. – Интересная ассоциация! – с энтузиазмом прокомментировал он.

– Сексуальная тяга к деньгам…

– Точно! – возбудился наркоделец. – Ты прямо в корень зришь! Сексуальная тяга к деньгам! Да у меня стояк начинается, как только представляю, что могу срубить хотя бы немного бабок! Знаешь! – выдохнул он. – Я не знаю, кто ты такой, но ты – реально крутой чувак! Ты – гений!!! Ты открыл мне глаза на жизнь! Черт побери!! И знаешь что?! На возьми вот это! Даром!

Вытащив из кармана пакетик, он щедро всучил его старику.

– Подцепи каких-нибудь цыпок! Их полно тут шастает по улицам. Оттянись как следует! Веселись в свое удовольствие! – размахивая руками, дружески посоветовал он на прощание и, выдохнувшись, хлопнул ладонями по своим бедрам.

– Эй! Что тут происходит?! Отойди от него! – раздался гневный голос Дэвида. Увидев какого-то здоровяка рядом с Зигмундом, он бросился на помощь.

– Да ладно, брат, не кипятись! – обиженно загундел наркоделец. – Всего лишь дал твоему отцу пакетик кокса. Там, кстати, на двоих хватит! Веселитесь, парни!

– Что?! – нахмурился в недоумении Дэвид, бессильно разведя руками и с опаской следя за подозрительным типом.

– У тебя просто классный папаша! – позавидовал тот ему, проковыляв мимо. – Не то что мой! Из тюряги не вылезал! – пожаловался он на ходу и достал свой телефон.

– И где ты сейчас?! – недовольно рявкнул он в трубку. – И какого хрена, скажи мне, ты торчишь в Сохо?! Какие на хрен клиенты в Сохо в пятницу вечером?! Ты последние мозги спустил?! – гневно заорал он. – Поднимай свою тощую задницу и гони в Голдерс Грин! Конечно же, я в курсе, что это еврейский район! С какого бы я стал тебе названивать, по-твоему?! Тебе даже невдомек, тупая башка, какие там вечеринки закатывают раввины! Быстро дуй туда! Через час встречаемся там у метро! Готовься наполнить карманы! Шаббат шолом, брат! – воодушевленно закончил он разговор и скрылся в темном переулке.

– Что тут произошло?!. Что это у вас?! – словно оглушенный, Дэвид растерянным взглядом проводил странного типа и брезгливо ткнул пальцем в пакетик в руках Зигмунда.

– Кокаин, – спокойно ответил тот.

– Боже мой! Зигмунд! – раздосадованно вспылил Дэвид. – Вас нельзя ни на минуту оставить, чтобы вы не вляпались во что-нибудь!

Он выхватил пакетик и хотел было бросить его на тротуар, но, заметив вальяжно плывущую на встречу парочку констеблей, испуганно спрятал пакетик в карман брюк.

– Уходим в парк! – конспиративно приказал он Зигмунду и, подхватив его под руку, перевел через проезжую часть дороги ко входу в парк.

– Весьма интересный и любознательный молодой человек, – неспешно прогуливаясь по парку, позитивно охарактеризовал Зигмунд своего недавнего собеседника.

– Да? И о чем это вы так занимательно беседовали с первым встречным? – ревниво огрызнулся Дэвид.

– О моей несбывшейся мечте открыть препарат счастья, – грустно поведал Зигмунд.

– Зигмунд, кокаин – это зло! – с сожалением в голосе, будто раскрывая безжалостную правду, сказал Дэвид.

– Да… Я знаю… – горестно вздохнул Зигмунд, усаживаясь на ближайшую скамейку.

– Удивительная ночь! – романтично произнес он, глядя в черное звездное небо. – У меня был близкий друг. Эрнст фон Фляйшль, – вдруг выдал он. Дэвид внимательно посмотрел на Зигмунда.

– Дружба с ним много значила для меня… Он всегда был моим идеалом… Красивый, энергичный человек, обладающий чарующими манерами, присущими высшему венскому обществу… Прекрасный оратор, блестящий педагог и удивительный собеседник… Безгранично преданный своему делу… Мученик физиологии… Из-за собственной небрежности однажды при анатомическом исследовании он занес себе инфекцию. От смерти его спасла ампутация большого пальца руки, но продолжающийся рост невромы требовал повторных операций… Его мучили невыносимые боли и безмерные страдания, изнурявшие его в течение последующих десяти лет… Ему пришлось прибегнуть к морфию, к которому он болезненно пристрастился… Его рассудок под воздействием больших доз морфия стал изменять ему… Он пытался освободиться от пагубного пристрастия, но эти попытки лишь приводили к усилению его физических мучений… После смерти горячо любимых им родителей он много раз повторял, что покончит с собой, поскольку, по его мнению, ему так долго не продержаться… «Я не могу этого выносить, – говорил он, – постоянно заставлять себя делать все с усилием в три раза большим, чем это требуется другим, когда я так привык делать все легче, чем они. Никто другой не вытерпел бы того, что я терплю»… В то время я наткнулся на сообщение в Детройтской терапевтической газете об использовании кокаина вместо морфия и предложил ему перейти на кокаин… Фляйшль ухватился за него, как за спасительную соломинку… но я, вдохновленный целительными свойствами кокаина, даже не подозревал, каким несчастьем обернется моя идея…

Зигмунд погрустнел и съежился от порыва легкого ветра.

– На какое-то время кокаин оказался очень действенным, однако вскоре состояние Фляйшля ухудшилось. Однажды, придя к нему, я не мог достучаться в дверь. Позвав на помощь Оберштейнера и Экснера, я обнаружил Фляйшля лежащим на полу в полубессознательном состоянии… Я просидел с ним всю ночь… И это была лишь одна из многих подобных ночей, которые я провел с ним в течение следующих месяцев. К этому времени Фляйшль принимал громадные дозы кокаина… Я заметил, что за прошедшие три месяца он потратил на кокаин не менее 1800 марок, что означало прием целого грамма кокаина в день… Эти ужасные дозы сильно повредили ему… Среди симптомов кокаиновой интоксикации у Фляйшля были приступы, потеря сознания, часто с конвульсиями, сильная бессонница и отсутствие самоконтроля, выражавшееся, в том числе и в эксцентричном поведении… Постоянное увеличение ежедневной дозы приема кокаина привело, в конце концов, к белой горячке… Ему мерещились белые змеи, ползущие по его коже… Он был неудержим в своем страхе и возбуждении… Вскоре наступил кризис… Придя как-то вечером к нему, я застал его в ужасном состоянии и вызвал его лечащего врача Брейера. Я снова остался у Фляйшля на всю ночь… Это была самая ужасная из всех проведенных в этом доме ночей… Я полагал, что мой бедный друг не протянет больше шести месяцев, однако ошибся… Его болезнь затянулась на шесть долгих и мучительных лет… Пока в один день его состояние безнадежно не ухудшилось… Его безвременная кончина стала для меня страшным ударом…

– Мне очень жаль… – тихо произнес Дэвид, чувствуя неловкость за свое негодование ранее. Зигмунд признательно покивал головой.

Дэвид достал из штанины злосчастный пакетик и повертел его в руках, не зная, что с ним дальше делать.

– Вы знаете! – взбодрился Зигмунд, заметив его замешательство. – Мой коллега, доктор Карл Коллер – человек, отнявший мою славу… После моих успешных опытов с кокаином я предсказал, что скоро будут найдены новые способы применения этого средства. Тогда-то я и рассказал Колл еру о возможности применения анестезирующих свойств кокаина на больном глазу. В то время он был простым интерном в офтальмологическом отделении и из-за своей одержимостью исключительно офтальмологией слыл среди коллег скучным занудой. Но к моим словам он отнесся с большим интересом. Я же был настолько счастлив, что получил долгожданный отпуск и что смогу, наконец-то, навестить свою будущую жену, что покинул лабораторию безо всяких сомнений. Возвратившись из отпуска, я узнал, что мой друг Карл Коллер, провел решающие опыты на глазах животных и продемонстрировал их на Конгрессе офтальмологов в Гейдельберге… Он ознакомился с моей статьей про кокаин и, воспользовавшись моим отъездом, сказал ассистенту Института патологической анатомии, что у него есть основания полагать, что кокаин анестезирует глаз. Вместе с ассистентом они успешно опробовали кокаин на глазах лягушки, кролика, собаки и человека, а затем и на своих собственных. После чего, окрыленный результатом, Коллер выступил с докладом в Вене перед Медицинским обществом и вскоре после этого опубликовывал результаты своего исследования. Нужно признать, что при публикации своей статьи он таки сослался на мою работу, но допустив при этом «систематическую ошибку». Он датировал мою статью, как вышедшую месяцем позже, создавая, таким образом, впечатление, что его статья была написана одновременно с моей, а не после нее. Когда эта «ошибка» была замечена, то Коллер стал утверждать, что моя статья появилась на целый год позже сделанного им открытия, которое в силу этого обстоятельства становилось совершенно независимым от меня… В итоге, Коллер был признан изобретателем местной анестезии с помощью кокаина, которая оказалась столь важной для малой хирургии… Его открытие произвело громадную сенсацию во всем мире… я же остался в тени чужой славы… Но я не держал зла на него… Та слава была ему гораздо нужнее, чем мне… Более того, несмотря на его непорядочность по отношению ко мне, я оставался с ним в самых дружеских отношениях и был искренне рад его достижениям. К тому же я был крайне благодарен ему за точный диагноз глаукомы, поставленный им моему отцу, когда тот стал жаловаться на ухудшение зрения… Я даже принял участие в операции отца, во время которой Коллер вскользь заметил, что в данной процедуре принимают участие все лица, которым медицина обязана открытием анестезирующего свойства кокаина… Я был горд тем, что смог помочь, и доказал отцу, что в конце концов из меня вышел какой-то толк.

Зигмунд засиял почти детской улыбкой и снова сконцентрировался на торчащем в руках Дэвида пакетике, словно что-то задумывая.

– К слову сказать! – продолжил он. – Коллер мне здорово помог с одним исследованием. Я как-то задался целью определить возрастание мускульной силы под воздействием кокаина и пытался выяснить, является ли мое суждение сугубо субъективной фантазией или же в нем есть зерно рациональной объективности. Колл ер согласился сотрудничать со мной в этих опытах. Мы оба проглотили какое-то количество кокаина, но, кроме онемения рта и губ, никаких других изменений в себе не отметили. Таким образом, наше исследование осталось неполноценным… Я бы даже сказал незавершенным…

– Вы это серьезно?! – опешил Дэвид, разгадав намек в лукавом взгляде Зигмунда.

– Только из научных побуждений! – поспешил ответить тот.

Не веря, что он на такое способен, Дэвид внутренне сжался, борясь с соблазном. Воспользовавшись возникшей паузой, Зигмунд выдернул из рук Дэвида пакетик и, раскрыв его по зубчатому краю, отсыпал себе горстку порошка на два пальца, после чего жестом опытного человека втер кокаин себе в слизистую под верхней губой. Оставлять старика наедине с его экспериментом Дэвид не осмелился. Поэтому, взяв пакетик, он быстро повторил то же самое с остатком порошка. С онемевшими лицами и полураскрытыми ртами они отрешенно уставились на ночное небо, и звезды испуганно запульсировали в их расширившихся зрачках. В какой-то миг Зигмунд увидел себя танцующим чарльстон в окружении двух молоденьких, откровенно одетых и крайне раскрепощенных девиц под какую-то кислотно-пульсирующую музыку, на подобие той, что гремела из проезжающей мимо парка спортивной машины. Впрочем, картинка эта вскоре зарябила и потухла, оставив перед глазами черный, как экран, кусок неба, на котором, успокоившись, мирно мерцали звезды, изредка срываясь вниз серебряной слезой. Не шевелясь, Зигмунд и Дэвид сидели в тишине и безмолвии, пока вдруг, словно из-под земли, не выросли две настороженные головы констеблей, озабоченно вглядывающиеся в лица застывших на скамейке джентльменов.

– Доброй ночи, господа! Все в порядке? – поинтересовалась одна из них.

– Да… все хорошо! – не в силах пошевелить окаменевшими губами, гортанным голосом заверил Дэвид.

Констебли еще немного постояли у скамейки, дабы удостовериться в беспричинности своих волнений, и двинулись прочь.

– Пожалуй, нам лучше пойти домой, с трудом повернув шею, пророкотал Дэвид. Возражений от Зигмунда не поступило.

Вернувшись домой, Дэвид проводил Зигмунда в гостевую комнату, показав на приготовленный для него диван.

– Если что-то нужно, то, пожалуйста, чувствуете себя как дома, – кивнул он в сторону кухни.

– Да… Спасибо… – поблагодарил за гостеприимство Зигмунд, выглядевший так, будто ему неловко. – И спасибо за изумительную прогулку… – с признательностью посмотрел он на Дэвида.

– Да… Было очень приятно с вами прогуляться! – смутившись, ответил Дэвид. – Спокойной ночи! – пожелал он и, чуть помявшись, поднялся по лестнице в спальню.

– Как прогулялись? – лежа в постели, оторвалась от ночного чтения Рейчел при появлении мужа.

– Да… Прекрасно! – без подробностей отчитался Дэвид, задумчиво расстегивая рубашку.

– Я все приготовила внизу, – заботливо сообщила она на всякий случай.

– Очень любезно с твоей стороны! – отозвался Дэвид. – Я все показал ему… он уже спит…

– Если что-то нужно…

– Да-да… Я ему сказал… чтобы он не стеснялся…

– Он забавный, – подметила Рейчел.

– Ты находишь? – взволнованно отреагировал Дэвид, словно она уловила его мысли.

– В общем-то да… – будто обдумывая свои ощущения еще раз, подтвердила Рейчел. – И детям он понравился, – озвучила она дополнительный довод. – К тому же он очень похож на твоего отца!

– Правда? – Дэвид заинтригованно застыл на месте.

– О да! – уверенно рассмеялась Рейчел. – Такой же сентиментальный и трогательный. А главное, глаза и нос. Один к одному!

– Ну да… – погрузился в раздумья Дэвид. – Все евреи чем-то друг на друга похожи… – резонно пробубнил он. – Пойду-ка я выпью воды, а то все горло пересохло из-за этого… – он чуть было не проговорился «кокаина», но вовремя опомнился и исправился, – сухого воздуха.

– Сухой воздух? – удивленно приподняла бровь Рейчел, но спорить с мужем не стала и снова уткнулась в книжку.

Стараясь не скрипеть ступеньками, Дэвид осторожно спустился вниз и направился было на кухню, как вдруг заметил в темноте гостевой комнаты силуэт Зигмунда, возвышающийся над спинкой дивана. Тот неподвижно сидел. Одинокий и молчаливый.

– Почему вы не спите? – тихо подойдя к дивану, спросил Дэвид, тревожно всматриваясь в Зигмунда.

– Мне страшно заснуть, – признался тот, виновато подняв глаза.

– Не стоило нам экспериментировать с кокаином… – с досадой вздохнул Дэвид и присел рядом с ним. – Знаете, когда моей дочери не спится, то мы играем с ней в ассоциации, – поделился он своим отцовским секретом и выжидательно взглянул на Зигмунда.

– И помогает? – улыбнулся тот.

– Да… Ваш метод хорош! – одобрительно кивнул Дэвид. – Попробуем? – предложил он и, устремив взгляд вперед, предложил первое слово:

– Окно…

– Ветер, – подхватил игру Зигмунд.

– Ночь…

– Страх…

– Смех…

– Горечь…

– Жизнь…

– Вечность…

– Свет…

– Тепло…

– Весна… – Дэвид убаюкивающе зевнул.

– Ожидание… – голос Зигмунда устало сник.

– Любовь…

– Лора… – сквозь сон произнес он, медленно склоняя голову на плечо Дэвида.

Дэвид удивленно притих, вслушиваясь в его ровное дыхание. Убедившись, что Зигмунд глубоко заснул, он аккуратно развернулся и мягко уложил его на диван. Накрыв его одеялом, он ласково посмотрел на беспечно спящего старика и тихо прошептал:

– Добрых снов, Зигмунд.