Книга: Во весь голос (сборник)
Назад: Екатеринбург – Свердловск
Дальше: Служака

Две культуры

Пошел я в гости
                               (в те года),
не вспомню имя-отчества,
но собиралось
                            у мадам
культурнейшее общество.

 

Еда
       и поэтам —
вещь нужная.
И я
       поэтому
сижу
          и ужинаю.
Гляжу,
            культурой поражен,
умильно губки сжав.
Никто
             не режет
                              рыб ножом,
никто
            не ест с ножа.
Поевши,
                 душу веселя,
они
       одной ногой
разделывали
                        вензеля,
увлечены тангой.
Потом
             внимали с мужеством,
упившись
                   разных зелий,
романсы
                 (для замужества!)
двух мадмуазелей.
А после
               пучили живот
утробным
                   низким ржаньем,
слушая,
               кто с кем живет
и у кого
               на содержании.
Графине
                граф
                         дает манто,
сияет
           снег манжет…
Чего еще?
                   Сплошной бонтон.
Сплошное бламанже.
Гостям вослед
                           ушли когда
два
      заспанных лакея,
вызывается
                      к мадам
кухарка Пелагея.
«Пелагея,
                  что такое?
где еще кусок
                           жаркое?!»
Мадам,
              как горилла,
орет,
         от гнева розовая:
«Снова
              суп переварила,
некультурное рыло,
дура стоеросовая!»
Так,
        отдавая дань годам,
поматерив на кухне,
живет
           культурная мадам
и с жиру
                мордой пухнет.
В Париже
                   теперь
                               мадам и родня,
а новый
               советский быт
ведет
          работницу
                              к новым дням
от примусов
                       и от плит.

 

Культура
                  у нас —
                                не роман да балы,
не те
         танцевальные пары.
Мы будем
                   варить
                                и мыть полы,
но только
                   совсем не для барынь.
Работа
             не знает
                             ни баб, ни мужчин,
ни белый труд
                            и ни черный.
Ткачихе с ткачом
                                 одинаковый чин
на фабрике
                      раскрепощенной.
Вглубь, революция!
                                     Нашей стране
другую
              дорогу
                           давая,
расти
           голова
                        другая
                                    на ней,
осмысленная
                         и трудовая.
Культура
                 новая,
                             здравствуй!
Смотри
               и Москва и Харьков —
в Советах
                   правят государством
крестьянка
                     и кухарка.
1928
Назад: Екатеринбург – Свердловск
Дальше: Служака