Книга: Во весь голос (сборник)
Назад: Крым
Дальше: Чудеса!

Товарищ Иванов

Товарищ Иванов —
                                      мужчина крепкий,
в штаты врос
                         покрепше репки.
Сидит
            бессменно
                                 у стула в оправе,
придерживаясь
                              на службе
                                                 следующих правил.
Подходит к телефону —
                                              достоинство складкой.
– Кто спрашивает?
– Товарищ тот! —

 

И сразу
              рот
                    в улыбке сладкой —
как будто
                  у него
                             не рот, а торт.
Когда
           начальство
                                рассказывает анекдот,
такой,
            от которого
                                   покраснел бы и дуб, —
Иванов смеется,
                                смеется, как никто,
хотя
        от флюса
                          ноет зуб.
Спросишь мнение —
                                        придет в смятеньице,
деликатно
                    отложит
                                    до дня
                                                 до следующего,
а к следующему
                              узнаете
                                            мненьице —
уважаемого
                      товарища заведующего.
Начальство
                      одно
                               смахнут, как пыльцу…
Какое
            ему,
                   Иванову,
                                    дело?
Он служит
                     так же
                                 другому лицу,

 

его печенке,
                        улыбке,
                                       телу.
Напялит
                 на себя
                               начальственную маску,
начальственные привычки,
$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$начальственный вид.
Начальство ласковое —
                                             и он
                                                     ласков.
Начальство грубое —
                                        и он грубит.
Увидя безобразие,
                                   не протестует впустую.
Протест
                замирает
                                  в зубах тугих.
– Пускай, мол,
                             первыми
                                              другие протестуют.
Что я, в самом деле,
                                      лучше других? —
Тот —
           уволен.
Этот —
              сокращен.
Бессменно
                     одно
                              Ивановье рыльце.
Везде
           и всюду
                          пролезет он,
подмыленный
                            скользким
                                                подхалимским
$$$$$$$$$$$$$$$$$$$$мыльцем.
Впрочем,
                  написанное
                                         ни для кого не ново —

 

разве нет
                  у вас
                           такого Иванова?
Кричу
            благим
                         (а не просто) матом,
глядя
          на подобные истории:
– Где я?
                В лонах
                               красных наркоматов
или
       в дооктябрьской консистории?!
1927
Назад: Крым
Дальше: Чудеса!