ПРОСЛЕЖИВАЯ КРУПНЫМ ПЛАНОМ (11)
ПЛОМБИРОВАННЫЙ ВАГОН
– Уже близко, – сказал штурман. Он же выполнял обязанности лоцмана, насколько вообще существуют лоцманы-люди. Рассчитывали курс и вели по нему корабли компьютеры, но если их чувствительные системы отказы вали, скажем, из-за ударной волны от взорвавшейся по близости глубинной бомбы, человек мог продолжать функционировать и получив увечья, которые вывели бы из строя машину.
Офицер разведки слегка поежился, спросив себя, будет ли человек, с которым он сейчас делит носовой отсек подводной лодки, столь надежным в кризисной ситуации, как он утверждает. Однако пока никаких контактов с врагом не было.
В вышине, под ясным небом и при малом ветре, поверхность пролива Шонгао походила на зеркало, которое лишь морщили приливы и течения. Крадущаяся по самой глубокой части пролива подлодка не могла бы оставить на этой глади сколько-нибудь заметный след.
– Расстояние в пределах нескольких ярдов, – сказал штурман. – Включаю подслушивающие устройства. Пора предупредить груз.
Офицер разведки заглянул в центральный туннель ровно такой высоты, чтобы протиснуться в три погибели, и в круге света впереди увидел голову Джога-Джонга.
«Опечатанный товарный вагон… Ленин…»
Но мыслить такими аналогиями было непросто. Безвозрастный моложавый азиат, которому на самом деле было более сорока и которому благодаря аккуратно зачесанным назад волосам и бледной коже можно было дать на десять лет меньше, не обладал харизматичностью такой личности, как Ленин.
«Может, революционеры на твоей стороне никогда особого впечатления не производят? Как насчет наших собственных Отцов-Основателей?»
Досадуя без причины, офицер разведки сказал:
– Мне не нравится, что вы все время называете его «груз». Это человек. Более того, важная персона.
– С одной стороны, – скучливым тоном ответил штурман, – я предпочитаю не думать о тех, кого я сюда доставляю, как о людях. Гораздо лучше думать о них как о предметах одноразового использования. С другой стороны, он такой же желтопузый, как и все остальные там, на суше. Наверное, в ваши обязанности входит их различать, но для меня все они похожи на обезьян.
Говоря, он щелкал тумблерами, выпускающими подслушивающие устройства, которые всплывали на буйках, чтобы закачаться на поверхности. Потом он их активировал, и подводную лодку внезапно заполнили ночные звуки: бормотание волн, верещание потревоженных на ветках попугаев и шумный плеск чего-то очень большого и близкого.
– Черепаха, – сказал штурман, явно позабавленный тем, как вздрогнул его спутник. – Дружественная. Во всяком случае, я на это надеюсь. Вам ведь, наверное, положено знать, не поставили ли и их узкоглазые под ружье, а?
Разведчик почувствовал, что краснеет, но скрыл это, повернувшись, чтобы забраться в центральный туннель.
За спиной у него штурман негромко, но все же слышно хохотнул.
«Вот гад. Чтоб ему со следующего задания не вернуться!»
Шумы с устройств уже все сказали Джога-Джонгу. К тому времени, когда разведчик прополз до конца туннеля, он был готов, вот только шлем еще не надел. Джога-Джонг был облачен в плавучий скафандр из чувствительной к давлению пластмассы, которая будет жестко сопротивляться воде, пока он не всплывет на поверхность, а потом размякнет, позволяя ему двигаться и доплыть до берега. Использованный скафандр потом можно будет заразить штаммом саботажных бактерий, которые превратят его в аморфную лужу на песке.
«Его, похоже, хорошо натаскали… Да нет, что я? Он уже проделывал такое раньше и в полевых условиях. Он возвращается так же, как его вывезли. Его и бог знает сколько других».
– Можете выходить, когда пожелаете, – крикнул штурман. – Но особо судьбу не испытывайте, ладно?
Разведчик с трудом сглотнул. Джога-Джонг молча несколько раз повернулся кругом, давая ему проверить герметичность скафандра. Все было в порядке. Взяв последний предмет, шлем, он насадил его на прокладку вокруг шеи, спрашивая себя, что происходит за этой слишком уж невозмутимой желтоватой маской.
«Если бы мне приказали сделать то, что делает он: всплыть посреди океана, рискуя столкнуться с прибрежными патрулями на пути к берегу… смог бы я?.. Не знаю. А он как будто совершенно спокоен».
Он протянул руку Джога-Джонгу, чтобы – известным повсюду жестом – напоследок пожелать ему удачи, и запоздало сообразил, что чувствительная к давлению пластмасса тут же превратит перчатку в негнущийся холодный и жесткий ком. Он увидел, как при виде его замешательства Джога-Джонг растянул в улыбке губы, и внезапно разозлился и на него тоже.
«Разве этот паршивец не понимает?..»
Нет, вероятно, не понимает. Согласно компьютерным выкладкам, у этого человека более сорока шансов из ста стать следующим главой Ятаканга – при условии, что можно полагаться на анализ разведданных о его контактах и влиянии в народе. Такой объем власти казался разведчику чистой воды абстракцией; даже захоти он, все равно не смог бы почувствовать нутром, что значит командовать двумястами миллионами людей.
– Шевелитесь! – крикнул штурман. – Выбрасывайте его, черт бы вас побрал!
Джога-Джонг отстранится и стал ждать, когда его отсек зальет вода. Разведчик ногами вперед снова полез в туннель, задраил за собой шлюз и стал слушать шум волн за ней.
«Ну как такому, как он, не позавидовать? Только посмотрите, как он в себе уверен, – зависть берет. Сорок шансов из ста на победу… Скажи мне, что у меня такие шансы на возвращение, я бы на нашу прогулку, как называет это задание штурман, не пошел бы. Может, стоит спросить, когда поворачиваем назад? Наверное, лучше не надо. Лучше думать об успехе как о неизбежном результате».
Когда Джога-Джонга катапультировало из затопленного отсека, вся подводная лодка слабо дрогнула.
– Эх-хе, – хмыкнул штурман. – Самое время. У меня на краю радара – патрульный катер узкоглазых.
– То есть они засекут, как он плывет к берегу?
– Его? Нет, его скафандр на таком расстоянии не высветится, во всяком случае, их оборудованию он не по зубам. Но вот нас засечь могут. Придется залечь на дно и переждать.
Разведчик кивнул, вытер о колени потные ладони и продолжал механически тереть их еще долгое время после того, как ткань штанов впитала влагу.
«Что Ленин думал о машинисте товарного поезда, когда стал беспрекословным боссом русских? Вспомнил ли он вообще о его существовании?»
Когда напряжение стало невыносимым, он попытался пошутить.
– Ну и как себя чувствуешь, только что изменив ход истории? – спросил он.
– Не знаю, о чем вы, – ответил штурман. – На мой взгляд, к тому времени, когда история наступит, я уже буду мертв.
