Акт IV

Сцена 1

 

 

 

 

И голой с другом полежать в постели
В границах добродетели нельзя?

В границах добродетели раздевшись!
Зачем так сложно и так тяжело
Хитрить пред чертом и морочить небо!

Когда не происходит ничего,
То это все простительная вольность.
Но перейдемте к случаю с платком.

Да, да.

Он мой. Я дал его жене в подарок.

Ну, ну.

Теперь он стал ее. Она вольна
Отдать его кому-нибудь другому.

Честь – это тоже собственность ее.
Она вольна располагать и этим?

Честь – это призрак. Честь – другой вопрос.
Честь – то, чего у многих не бывает.
Из хвастающих ею. Но платок…

Хочу забыть, а ты напоминаешь!
Как ворон над жилищем, где чума,
Так это слово в памяти витает.
Ты говоришь, платок мой у него?

В том нет беды.

Но в этом нет и счастья.

Зачем значенье придавать тому,
Что без стыда наглец и соблазнитель,
У женщины добившись своего,
Трубит повсюду о своей победе?

Он вслух о ней болтал?

Болтал.

Что? Что?

То, от чего всегда он отречется.

Но все-таки.

Он говорил…

Итак?

Что он лежал…

С кем? С ней?

Да. Нет. Увольте.

Хвалю, мое лекарство. Действуй, действуй!
Так ловят легковерных дураков.
Так женщин незапятнанных порочат. –
Очнитесь, успокойтесь, генерал!

Любуйтесь, лейтенант.

Что с ним случилось?

Да видите, падучая опять.
Второй припадок в продолженье суток.

Виски потрите.

Нет, избави Бог.
Болезнь должна идти своим порядком,
А то несчастный с пеной на губах
Начнет беситься. Он пошевелился.
Ступайте. Он сейчас придет в себя.
Чуть я освобожусь, мне надо с вами
Потолковать.

Что с вами, генерал?
Вы шишки не набили?

Ты смеешься?

Нет. Я – над вами? Боже упаси!
Переносите по-мужски обиду.

Рога – отличье чудищ и зверей.

Немало же тогда зверей и чудищ
Средь наших населенных городов.

Так это правда? Он не отрицает?

Мужайтесь, генерал. Вы не один.
Любой женатый – в вашем положенье.
Мильоны спят на проходных дворах,
Которые зовутся брачным ложем.
Вам легче: вы без розовых очков.
Какое издевательство природы –
С развратницами нас соединять
И заставлять нас верить в их невинность!
Нет, если так, то я желаю знать
Про свой позор и что с женой мне делать.

Ты умница. Ты совершенно прав.

Я вот что придумал. Я вас спрячу,
Но хватит ли у вас на это сил?
Во время вашего припадка – к слову,
Нехорошо так распускать себя –
Явился Кассио. Я догадался
Услать его и объяснил, как мог,
Ваш обморок. Но он сейчас вернется.
Хотите, заведу с ним разговор?
Хотите, незаметно посмотрите
На выражение его лица,
Улыбочки, злорадство и презренье
К той, о которой будет речь? Я вновь
Его заставлю повторять сначала,
Давно ль и сколько раз, где и когда
Бывал он близок с вашею женою.
Увидите ужимки. – Черт возьми,
Нельзя ли поспокойнее, однако!
Ведь если дальше так пойдет,
Я просто уважать вас перестану.

Я обещаю все перенести,
Зато потом не буду знать пощады.

Всему свой срок. Вам прятаться пора.

Под видом россказней о Дездемоне
Я Кассио про Бьянку расспрошу.
Особа эта – шлюха по призванью
И этим зарабатывает хлеб.
Она пылает к Кассио любовью
По роковой судьбе таких девиц.
Всю жизнь она обманывала многих,
Чтоб быть обманутой одним.
О ней без смеха он не может слышать.
Вот он идет.

Когда дурак заржет,
Отелло просто на стену полезет,
В ревнивом ослепленье отнеся
Смех и развязность Кассьо к Дездемоне. –
Что слышно, лейтенант?

Одна печаль.
И я не лейтенант, как вы сказали.

Но будете. Просите госпожу.
Вот если б званья возвращала Бьянка,
Ждать не пришлось бы.

Ждать бы не пришлось.

Скажи, пожалуйста, уже смеется!

Она в вас до безумья влюблена.

Да, влюблена, мне кажется, безумно.

Не отрицает и не может скрыть.

Скажите правду, Кассио…

Он просит
Порассказать подробней. Хорошо.

Вы собираетесь на ней жениться?
Она так уверяет.

Ха-ха-ха!

Смеешься? Торжествуй. Ты пожалеешь.

Жениться! Вот умора! На такой!
Еще я, слава Богу, не рехнулся.
Ха-ха-ха!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Известье из Венеции, наверно.
Вон Лодовико с вашею женой.

 

 

 

 

 

Большое удовольствие и честь
На Кипре вас приветствовать.

Спасибо.
Как лейтенанта Кассио дела?

Он жив.

У лейтенанта с генералом
Большой разрыв. Надежда вся на вас.
Вы сблизите их.

Ты такого мненья?

Не слышу.

«В исполненье привести
Немедленно».

Он к вам не обращался,
А погружен в приказ. Так между ним
И Кассио размолвка?

Да, к несчастью.
Я все б дала, чтоб вновь их помирить,
Такую к Кассио любовь питаю.

Огонь и сера!

Что ты говоришь?

Ты что, в своем уме?

Какой сердитый!

Его расстроило письмо. Сенат
Велит ему в Венецию вернуться
И назначает Кассио на Кипр.

О, как я рада!

Рада?

Что, мой милый?

Я рад, что ты забыла всякий стыд.

Забыла стыд, Отелло, милый?

Дьявол!

 

Ничем не заслужила!

 

Генерал,
В Венеции откажутся поверить!
Уж это слишком! Надо попросить
У ней прощенья.

 

О дьявол, дьявол! Если б земля
Давала плод от женских слез, то эти
Плодили б крокодилов. Сгинь, уйди!

Уйду, чтоб не сердить тебя.

Какая
Послушная! Верните, генерал,
Ее назад.

Сударыня!

Мой милый?

Ну, вот она, распоряжайтесь ею.

Распоряжаться?

Да. Ведь вы просили
Вернуть ее назад. Ну вот. Она
Умеет уходить и возвращаться,
И уходить, и снова приходить,
И может плакать, сударь, может плакать.
Послушная, послушная жена. –
Малеванное, грубое притворство!
Лей слезы, лей. – Я прочитал приказ
О возвращенье. – Скройся. Будет надо,
Я позову. – Я к выезду готов
В любое время. – Говорят, исчезни!

Дела сдам Кассио. Ну, а теперь
Прошу откушать вас сегодня с нами.
Добро пожаловать, желанный гость,
На остров Кипр. – Козлы и обезьяны!

 

И это мавр, который восхищал
Сенат уравновешенностью духа,
Которого ни бури, ни труды,
Ни страсти, ни опасности не брали?

Он очень изменился.

Он здоров?
Он не в бреду?

Судить о нем не смею.
Он то, что есть. А если он не то,
Чем должен быть, пусть Бог ему поможет
Стать тем, чем надо.

Бить свою жену!

Как это ни противно, я желал бы,
Чтоб это было худшим из всего.

Что, эта грубость у него в привычке
Или его так взволновал приказ?

Не спрашивайте. Мне не подобает
О том распространяться, что видал.
Успеете понаблюдать и сами.
Мне не придется много прибавлять.

Мне жаль, что в мавре так я ошибался.

Сцена 2

 

Вам не бросилось ничего в глаза?

Дурного ничего не замечала.

Вы Кассио видали вместе с ней?

Что ж тут такого? Все их разговоры
Я слышала до слова.

И они
Друг с другом не шептались?

Не шептались.

И вас за дверь не посылали?

Нет.

За веером, перчатками и маской?

Ни разу.

Удивительная вещь!

За честность Дездемоны, генерал,
Я душу прозакладывать готова.
А вам иначе думать – стыд и грех.
А если эти пакостные мысли
Вам нашептал какой-нибудь подлец,
Пусть ползает, проклятый, в наказанье
Навек в пыли, как искуситель-змей.
Уж если Дездемона не образчик
Правдивой, верной, любящей жены,
На свете браков нет, одна подделка.

Скажите ей, что я ее зову.

Святая простота! На то и сводня.
Расспрашивать ее – могила, гроб.
А не поверят – бухается наземь
И руки к небу. Знаем, знаем вас!

 

Ты звал меня?

Да. Подойди поближе.

Что ты желаешь?

Прямо посмотреть
В глаза тебе.

Что за причуда, право?

Теперь оставьте парочку, кума,
Заприте дверь и караульте выход.
Пройдет кто, кашлем подавайте знак.
Займитесь промыслом своим, хозяйка.

 

Взываю на коленях, объясни,
Что это значит? До меня доходит
Какой-то ураган в твоих словах,
Но не слова.

Кто ты?

Твоя супруга,
Тебе и долгу верная жена.

Попробуй подкрепить все это клятвой
И душу в тот же миг свою сгуби.
Решись поклясться, что не изменила.

Клянусь, и это знают небеса!

Они тебя изменницею знают.

Кому я изменяла? С кем? Когда?

Нет, Дездемона. Прочь! Прощай! Развейся!

Ужасный день! Ты плачешь? Отчего?
Скажи мне, я ли этих слез причина?
Ты, верно, думаешь, что мой отец
Виновен в том, что ты отозван с Кипра?
Все может быть, но ведь терплю и я.
Он также ведь и от меня отрекся.

Пускай я чем-то Бога прогневил.
Над непокрытой головой моею
Он мог излить несчастье и позор,
По горло утопить меня в лишеньях,
Сгноить в бездействии. Средь этих мук,
Мне верится, в углу душевном где-то
Я б силы почерпнул все это снесть.
Иное дело быть живой мишенью
Насмешек, чтоб кругом смотрели все
И каждый тыкал пальцем. Но и это
Я вынес бы. И это. Без труда.
Но потерять сокровищницу сердца,
Куда сносил я все, чем был богат…
Но увидать, что отведен источник
Всего, чем был я жив, пока был жив…
Но знать, что стал он лужею, трясиной
Со скопищем кишмя кишащих жаб…
Терпенье, херувим светлейший рая,
Стань ада грозной фурией теперь!

Надеюсь, ты в меня, как прежде, веришь?

О да, как в мух на бойне в летний день,
Которые кладут яички в мясо!
Чарующая сорная трава,
Благоухающая так, что больно,
Зачем ты есть, зачем ты родилась?!

Скажи, в чем грех мой? Что я совершила?

Ты для того ль бела, как белый лист,
Чтоб вывести чернилами «блудница»?
Сказать, в чем грех твой, уличная тварь,
Сказать, отребье, что ты совершила?
Стыдом я щеки раскалю, как горн,
Когда отвечу. Выговорить тошно.
Нет сил. На небе зажимают нос,
И месяц закрывается, и ветер,
Целующий все вещи на земле,
Так он распутен, прячется от срама,
А ты не знаешь, шлюха без стыда,
Что совершила ты, что совершила?

Ты не имеешь права, видит Бог,
Так обижать меня!

Так ты не шлюха?

Христом клянусь, что нет! Когда беречь
Себя от посторонних посягательств
Для мужа в непорочной чистоте
Не значит шлюхой быть, то я не шлюха.

Не шлюха?

Нет, пускай погибну я!

Не может быть.

Вступись, святое небо!

Ну, виноват. А я предполагал,
Что ты – дитя венецианских улиц
В супружестве с Отелло.
(Громким голосом.) Ну, кума,
Привратница греха, входите, можно.

Вы угадали, речь о вас, о вас.
Довольно. Выпустите нас наружу.
Вот за молчанье вам и за труды.

Что он сказал? Сударыня, что с вами?
Что с вами, госпожа?

Я как во сне.

Что с господином?

С кем?

Что с господином?

Кто господин твой?

Тот же, что и ваш.

Нет у меня на свете господина.
Не спрашивай, Эмилия. Нет слов.
Не в силах говорить, не в силах плакать.
Нет слез, и нет ответа, кроме слез.
Застелишь свадебными простынями
Постель сегодня. Яго позови.

Какая перемена!

 

Заслужила!
Так мне и надо! Но за что, за что?
Что я себе позволила такого,
Чтоб так меня жестоко оскорблять?

 

Вы звали, госпожа? Что тут случилось?

Сама не знаю. Взрослые с детьми
Должны быть ласковыми и простыми.
Он мог меня помягче пожурить:
В сравненье с ним ведь я еще ребенок.

Но суть-то в чем?

Ты б сам послушал. Мавр
Ругал ее последними словами.
И все сносить? Ты шлюха, говорит.

Скажи, я заслужила это имя?

Какое?

То, что ты сейчас слыхал
Из уст Эмилии. Я заслужила?

Ты шлюха, говорит. Карманный вор
Сожительницу так честить не станет.

За что ж он так?

Ума не приложу!
Но что не заслужила, это знаю.

Не плачьте. Что за новая напасть!

Затем ли бросила она знакомых,
Отца, родимый край и женихов,
Чтоб шлюхой угостили? Как не плакать!

Судьба, как видно.

Постыдился б он!

Откуда это?

Небесам известно.

Увидите, что эту клевету
Взвел на нее своей корысти ради
Какой-нибудь отъявленный подлец.
Увидите, что это подтвердится.
Хоть вешайте, на этом я стою.

Таких людей не водится на свете.
Куда хватила!

Если есть такой,
Прости ему Господь.

Прости веревка,
И кости у чертей в зубах прости!
Еще жалеть! За что ее звать шлюхой?
Кто ходит к ней? Когда? Каким путем?
Клянусь, какой-то плут морочит мавра,
Какой-то баснословный негодяй!
Я выследила бы его, поймала,
Да всем дала бы в руки по хлысту,
Да погнала б по всей земле каналью
С восхода до заката.

Не ори!

Хлестать таких! Такой же ведь молодчик
Насчет меня свихнул тебе мозги,
Что будто бы гуляю я с Отелло.

Ступай-ка, дура!

Яго, научи,
Как мне вернуть расположенье мужа.
Поговори с ним. Светом дня клянусь,
Не знаю, как его я потеряла.
Я на коленях… Если хоть на шаг
Я отступила от любви к Отелло
Или заглядывалась на других
И если было, есть и будет время,
Что я смогу Отелло разлюбить,
Хотя б он брак со мной расторг и бросил,
Пусть я лишусь спасенья.
Неприязнь –
Большое зло, но он своей враждою
Мне может жизнь разбить, а не любовь.
Мне тошно выговорить слово «шлюха»,
А быть взаправду женщиной такой
Я б не могла за все богатства мира.

Оставьте, успокойтесь. Все пройдет.
Политика, заботы. Он не в духе,
Вот вам и попадает.

Дай-то Бог!

Уж вы поверьте.

Трубные сигналы.
Вам ужинать пора и приглашать
К столу венецианское посольство.
Ступайте к ним. Не плачьте. Все пройдет.

Ну что, Родриго?

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Сцена 3

 

Пожалуйста, не надо провожать.

Позвольте, нет. Мне хорошо размяться.

Сударыня, спасибо за прием.
Спокойной ночи.

Вы наш гость желанный.

Итак, идем? О, Дездемона!

Да?

Тотчас ложись в постель. Я сейчас приду. Отпусти Эмилию. Слышишь, сделай это.

Хорошо, господин мой.

 

Ну, как дела? Он с виду стал добрей.

Он говорит, пройдет ко мне с прогулки,
Велел мне лечь и отпустить тебя.

И отпустить меня?

Так он желает.
Поэтому достань ночной наряд,
Простись со мной, Эмилия, и выйди.
Перечить нам теперь ему нельзя.

Он лучше б в жизни вам не попадался.

О, что ты! Нет, я так его люблю,
Что даже эти резкости, упрямство, –
Вот тут, пожалуйста, мне отстегни,
Спасибо! – для меня имеют прелесть.

Постель я застелила тем бельем,
Как вы просили.

Если бы случилось,
Что я из нас бы первой умерла,
Ты в эту простыню меня закутай,
Как в саван.

Перестаньте! Это вздор!

У матери моей была служанка
Варвара. Друг ее, гулявший с ней,
Был ветрогоном и Варвару бросил.
Была у ней излюбленная песнь,
Старинная, под стать ее страданью,
Про иву, с ней она и умерла.
Вот эта ива у меня сегодня
Весь вечер не идет из головы.
Вот словно сяду, подопрусь рукою,
И, как Варвара, затяну. – Скорей.

Достать ночное платье?

Нет, не надо.
Еще вот тут булавку отколи.
Неплох собою этот Лодовико.

Красавец!

Интересно говорит.

 

Несчастная крошка в слезах под кустом
Сидела одна у обрыва.
Затянемте ивушку, иву споем,
Ох, ива, зеленая ива.
У ног сиротинки плескался ручей.
Ох, ива, зеленая ива.
И камни смягчались от жалости к ней.
Ох, ива, зеленая ива.
Все это убери. И поскорей.
Сейчас придет он.
(Поет.) Обидчика я…
Я что-то пропустила. Чу, стучат!

Нет, это ветер.

Обиды его помяну я добром.
Ох, ива, зеленая ива.
Сама виновата, терплю поделом.
Ох, ива, зеленая ива.
Не плачь, говорит он, не порть красоты.
Ох, ива, зеленая ива.
Я к женщинам шляюсь, шатайся и ты.
Ох, ива, зеленая ива.
Ну, хорошо, ступай. Спокойной ночи.
Не знаю, что-то чешутся глаза.
К слезам, наверно?

Что вы!

Есть поверье.
Мужчины, ах, мужчины, чудаки!
Скажи, Эмилия, ты допускаешь,
Что средь замужних женщин могут быть
Обманщицы такие?

Допускаю.

Могла бы ты в обмен на целый мир
Так поступить?

А вы б не поступили?

Как перед Богом, я бы не могла!

Я тоже не могла бы перед Богом.
Но где-нибудь в потемках – отчего ж!

Ты б изменила?

За такую плату?
За целый мир? Нешуточная вещь!
Огромный мир – не малость
За крошечную шалость.

Нет, неправда,
Ты б не могла.

 

Проклятье мне, когда б могла я пасть
Хотя б за все сокровища вселенной!

 

 

Дюжины, и сколько хотите в придачу. Можете не беспокоиться, этого добра хватит.
Мне кажется, в грехопаденье жен
Мужья повинны. Значит, не усердны,
Или расходуются на других,
Или неосновательно ревнуют,
Или стесняют волю, или бьют,
Или распоряжаются приданным.
Мы не овечки, можем отплатить.
Да будет ведомо мужьям, что жены
Такого же устройства, как они,
И точно так же чувствуют и видят.
Что кисло или сладко для мужчин,
То и для женщин кисло или сладко.
Когда он нас меняет на других,
Что движет им? Погоня за запретным?
По-видимому. Жажда перемен?
Да, это тоже. Или слабоволье?
Конечно, да. А разве нет у нас
Потребности в запретном или новом?
И разве волей мы сильнее их?
Вот пусть и не корят нас нашим злом.
В своих грехах мы с них пример берем.

Спокойной ночи. Я другого взгляда.
Пускай корят, я исправляться рада.

Отправить