Глава 79

Алоиз Пендергаст стоял в том самом месте, где тропа разделялась надвое, и напряженно прислушивался. Менее чем пять минут назад он отчетливо слышал выстрелы – общим числом десять, – донесшиеся до него сквозь рокот вулкана. Присев на корточки, Пендергаст посветил на землю и сразу же понял, что человеком, перелезшим через ограду и продолжившим путь по правому ответвлению тропы, мог быть только Диоген.

Многое в этой загадочной, таинственной ситуации оставалось ему неясным. Следов было слишком мало – они обнаружились только в выбоинах между камнями, куда ветер нанесет песок и пыль. К тому же следы Констанс обрывались почти в самом начале тропы, а те, что принадлежали Диогену, нашлись гораздо выше. Почему? Пендергаст оказался перед выбором – продолжить поиск следов Констанс или отправиться за Диогеном. Правда, выбором это можно было назвать лишь с большой натяжкой: поскольку опасность исходила от его брата, найти в первую очередь следовало именно его.

Пендергасту не давали покоя выстрелы. Кто из них стрелял? И почему столько раз? Только охваченный паникой человек мог выпустить десять пуль подряд. Специальный агент перелез через ограду и стал взбираться по древней тропе, которая вскоре превратилась в руины, угрожавшие обвалиться при следующем шаге. До вершины гребня оставалось примерно четверть мили, и дальше виднелось только небо, подсвечиваемое зловещим оранжевым заревом. Нужно было двигаться быстро и при этом очень осторожно.

Достигнув самого крутого участка гребня, тропа превратилась в лестницу, высеченную в застывшей лаве. Но ее ступени были сильно разрушены, и Пендергаст продолжил подъем, помогая себе обеими руками, для чего пришлось сунуть «кольт» в кобуру. У самой вершины он прижался к склону горы, достал револьвер и внимательно прислушался, но без какого-либо успеха: грохот и рев вулкана здесь были еще громче, а завывания ветра – еще пронзительнее.

Пендергаст подполз к самому краю гребня, подставив лицо обжигающим порывам ветра, и огляделся. Хорошо просматривавшаяся теперь тропа поднималась выше, затем резко поворачивала и исчезала за острым выступом застывшей лавы. Он вскочил, быстро пересек открытое место и укрылся за нагромождением вулканических камней. Потом осторожно выглянул и посмотрел вперед. Справа от него виднелась глубокая расщелина – скорее всего Сциара-дель-Фуоко. Поднимавшееся от нее красноватое зарево представляло собой прекрасный фон, на котором можно было отчетливо разглядеть человеческую фигуру.

Пендергаст приблизился к острому выступу и тут же увидел Огненную лавину. Крутая скала отвесно уходила вниз, а за ней, словно огромная рана в боку острова, открывалось глубокое ущелье шириной не меньше полумили. Оно отвесно спускалось к морю, бушующему и кипящему в нескольких сотнях футов внизу. Разогретый воздух с шипением поднимался вверх и переваливал через край гребня, неся с собой обжигающие частицы золы и облака сернистых испарений. В следующее мгновение Пендергаст услышал еще один звук: грохот и треск огромных раскаленных кусков лавы, которые вылетали из кратера вулкана и, сталкиваясь и подпрыгивая, неслись вниз по ущелью, после чего падали в море, на поверхности которого расцветали гигантские белые цветы.

С трудом держась на ногах, преодолевая бешеное сопротивление ветра, отталкивающего его от края скалы, Пендергаст осмотрел землю, но ничего не увидел: если здесь и были какие-либо следы, то их уже давно засыпало пылью и пеплом. Он начал быстро взбираться по неровной тропе, пригнувшись к земле и прячась за блоками остывшей лавы. Тропа продолжала подниматься по склону гребня. Вверху он увидел нагромождение огромных вулканических камней – последствие камнепада. Тропа огибала его, резко уходя вправо, к краю обрыва. Спрятавшись за камнями, Пендергаст достал револьвер. Если на тропе кто-то есть, этот человек находится прямо перед ним, у самого ущелья.

Пендергаст вышел из своего укрытия, держа револьвер двумя руками, и его глазам открылась чудовищная картина.

На самом краю ущелья, освещенные призрачным оранжевым сиянием, стояли две фигуры, слившиеся в тесном, почти страстном объятии. Но это были не влюбленные, а враги, сошедшиеся в смертельной схватке, не чувствующие порывов ветра, не слышащие рева вулкана и не видящие, что стоят на самом краю пропасти.

– Констанс! – крикнул Пендергаст и бросился вперед.

Но они уже начали терять равновесие и из последних сил хватали друг друга, увлекая за собой в бездну. А потом в полном молчании, которое было страшнее самого отчаянного крика, исчезли.

Пендергаст кинулся к краю обрыва, подталкиваемый в спину мощными порывами ветра. Упав на колени и прикрыв глаза рукой, всмотрелся в глубь ущелья. Внизу, отделяемые от него несколькими сотнями футов, раскаленные куски лавы размером с небольшой дом неслись вниз, поднимая тучи оранжевых искр и подскакивая, как маленькие камушки. Дувший со склонов вулкана ветер стонал, словно тысячи обреченных на адские муки грешников. Пендергаст по-прежнему стоял на коленях, в глазах у него нестерпимо резало, по щекам катились соленые слезы.

Он никак не мог осознать увиденного. Ему казалось невероятным, что Констанс – хрупкая, нежная, требующая постоянной заботы – проследовала за его братом на край света, вынудила его взобраться на вершину вулкана и вместе с ним бросилась вниз. Пендергаст яростно потер глаза и снова стал вглядываться в дьявольское ущелье в тщетной надежде увидеть хоть что-нибудь. Вдруг в нескольких футах от себя он заметил окровавленную руку, отчаянно, с нечеловеческой силой цепляющуюся за крохотный выступ в скале. Диоген… И тут в голове его зазвучали слова д’Агосты: «Вы наверняка знаете, что есть только один способ обезвредить Диогена. Если настанет момент…»

Не раздумывая, Пендергаст бросился на помощь брату, схватил его одной рукой за запястье, другую просунул под мышку и изо всех сил потянул вверх, прочь от разверзшейся под ними преисподней. Над краем скалы показалось измученное, безумное лицо. Но это было лицо не Диогена, а Констанс Грин.

Через несколько секунд она лежала на спине у края ущелья, широко раскинув руки. Ее грудь тяжело вздымалась, разорванное белое платье трепетало на ветру. Пендергаст наклонился над ней и с трудом выговорил:

– А Диоген?..

– Его больше нет. – С ее окровавленных губ сорвался хриплый смех, тотчас же унесенный порывом ветра.