Глава 52

Констанс Грин внимательно выслушала сделанное новым капитаном объявление по радио, испытав большое облегчение при известии о том, что «Британия» наконец поворачивает к Сент-Джонсу. Ее также обнадежили принятые на судне строгие меры. Иллюзию о том, что рейс по-прежнему является развлекательным, развеяли: теперь речь шла о безопасности и выживании. Возможно, подумалось ей, есть некая справедливость в том, что эта избалованная публика получила какое-то представление о реальной жизни.

Констанс взглянула на часы: час сорок пять. Пендергаст сказал, что намерен спать до трех, и она не собиралась ему мешать. Алоизу явно требовался отдых, хотя бы для того, чтобы выйти из этой странной хандры, в которую он как будто впал. Констанс никогда прежде не видела, чтобы опекун укладывался спать среди дня или пил алкоголь в столь раннее время.

С томиком Монтеня Грин примостилась на тахте, стараясь отвлечься от тревог. Но едва начала погружаться в изысканные французские обороты, как раздался негромкий стук в дверь.

Констанс пошла в прихожую.

— Это Мария, — послышалось из-за двери. — Откройте, пожалуйста.

Констанс отворила, и горничная поспешно вошла в каюту. Ее обычно опрятная форма была в беспорядке, волосы растрепаны.

— Пожалуйста, присядьте, Мария. Что случилось?

Горничная села, провела рукой по лбу.

— Там настоящий дурдом.

— Что, простите?

— Как это по-английски? Бедлам. Послушайте, у меня для вас новости. Очень плохие. На нижних палубах они распространяются как огонь. Молю Бога, чтобы это оказалось неправдой.

— Что именно?

— Говорят, будто новый капитан заперся на мостике и ведет корабль на скалы.

— Что?!

— На скалы. На Каррион-Рокс. Говорят, мы разобьемся меньше чем через три часа.

— Мне это кажется истерическим бредом.

— Может быть, — покачала головой Мария, — но вся команда в него верит. И на вспомогательном мостике творится что-то небывалое. Множество офицеров бегают туда-сюда, суматоха. И еще опять появился тот… как это… дымный призрак. На этот раз его видела целая группа пассажиров, вместе с круизным директором.

Констанс молчала, осмысливая услышанное. Лайнер содрогнулся на очередной мощной волне. Потом девушка посмотрела на Марию.

— Подождите здесь, пожалуйста.

Грин пошла наверх и постучалась в дверь комнаты Пендергаста. Обычно компаньон откликался немедленно, причем голос его бывал таким ясным и собранным, как если бы он вовсе не спал. Но на сей раз ничего подобного. Девушка постучала снова.

— Алоиз?

Изнутри раздалось негромкое, вялое:

— Я же просил разбудить меня в три.

— Возникла чрезвычайная ситуация, о которой тебе надо знать.

Долгое молчание.

— Я спущусь через минуту.

Констанс вернулась в гостиную. Через несколько минут появился и Пендергаст — в черных брюках от костюма, рубашка не застегнута, через руку перекинуты пиджак и галстук. Он бросил пиджак на спинку стула и обвел глазами комнату.

— Где мои яйца а-ля Бенедикт?

Констанс посмотрела ему прямо в глаза.

— Обслуживание в каютах отменено. Еда подается только во время обеденных смен.

— Без сомнения, присутствующая здесь Мария сумеет раздобыть что-нибудь, пока я бреюсь.

— У нас нет времени на еду, — раздраженно бросила Констанс.

Пендергаст отправился в ванную, оставив дверь открытой. Стянул рубашку с белого, скульптурно вылепленного тела, перекинул через стойку душа, включил воду и принялся намыливать лицо. Вытащил длинную прямую бритву и взялся за правку. Констанс хотела было закрыть дверь в ванную, но детектив жестом остановил ее.

— Я жду рассказа о том, что же такое важное помешало моему сну.

— Мария говорит, что капитан, принявший командование от Каттера, после того как он отказался сменить курс на ближайший порт, захватил капитанский мостик и ведет судно на рифы.

Бритва замедлила свое плавное движение вдоль белой щеки. Прошло почти полминуты, прежде чем бритье возобновилось.

— А зачем Мейсон это сделала?

— Никто не знает. Похоже, просто сошла с ума.

— Сошла с ума, — повторил Пендергаст.

— В довершение всего опять появилась та странная штука, так называемый дымовой призрак. Его видели несколько человек, в том числе директор круиза. Такое впечатление, что… — Констанс замолчала, пытаясь сформулировать пришедшую на ум мысль, потом махнула рукой. Определенно все это лишь ее воображение.

Пендергаст продолжал бриться. Тишину нарушали отдаленный гул и удары волн да время от времени взволнованные голоса в коридоре. Констанс и Мария ждали. Наконец детектив закончил. Он ополоснул, вытер и сложил бритву, вымыл лицо, натянул рубашку, застегнул, вставил в манжеты золотые запонки, набросил на шею галстук, завязал. После чего вышел в гостиную.

— Куда ты собираешься? — спросила Констанс, одновременно и раздосадованная, и немного испуганная. — У тебя есть какое-нибудь представление о том, что происходит?

— Ты хочешь сказать, что сама еще не поняла?

— Конечно, нет! — Констанс почувствовала, что теряет терпение. — Не говори мне, что ты понял!

— Безусловно, понял. — Спецагент ловко и неторопливо надел пиджак и направился к двери.

— Так что же это такое?

Пендергаст задержался у двери.

— Все связано, как я и предполагал вначале. Кража Агозиена, убийство Джордана Эмброуза, исчезновения и убийства людей на борту, а теперь еще и безумный капитан, ведущий судно на рифы. — Он издал иронический смешок. — Не говоря уже о вашем дымовом призраке.

— Каким образом связано? — разозлилась Констанс.

— Ты располагаешь той же информацией, что и я. А объяснения так утомительны. Кроме того, сейчас все это уже не имеет значения. Если то, что ты говоришь, правда, то вскоре все это, — он неопределенно обвел рукой комнату, — опустится на самое дно Атлантики. И в данный момент мне нужно провернуть одно важное дело. Я вернусь самое большее через час. Возможно, тем временем ты сможешь организовать мне простой, незатейливый завтрак из яиц а-ля Бенедикт и зеленого чая.

Констанс уставилась на захлопнувшуюся за Пендергастом дверь и еще долго на нее таращилась. Затем медленно повернулась к Марии и молча посмотрела на нее.

— Да? — спросила Мария.

— Я хотела бы попросить вас кое о чем.

Горничная молчала в ожидании.

— Я хочу, чтобы вы нашли мне врача, и как можно скорее.

— Вы заболели? — встревожилась та.

— Я — нет. Но вот он, думаю, да.