Перед штилем
Из окна Иванова, заслоняя собой вид на город, было видно только непостижимо большой воздушный шар с надписью «Вперед, Россия!». Владимир Богов смотрел на этот шар, моргал, пытался проглотить вставший в горле ком, силился что-то сказать и не мог…
– Прости, Володь, ничего личного, – дежурно вздохнул Иванов.
Тело Богова сковал могильный холод. Эта гангстерская отговорка, с которой его сейчас заливали цементом, готовясь сбросить в Гудзон забвения, и эта гангстерская легкость и безжалостность, с которой ему вынесли приговор… Нет, его не пугали, просто решили с ним расправиться, не объясняя даже, где и когда он оступился, как будто он не служил им верно все эти годы. Им? Народу!
– Лучше пристрели меня, – попросил Богов у Иванова.
– Ну-ну, зачем драматизировать? – холодно улыбнулся тот. – Жизнь не заканчивается.
– Для ведущего самой рейтинговой программы канала ЧТВ – с отлучением от эфира?!.. Разумеется, жизнь заканчивается! – с жаром воскликнул Богов.
– Некогда самой рейтинговой, – поправил его Иванов.
– Да, я видел, цифры падают… Но это сезонное! И в прошлом году апрель был мертвым… А с сентября я планировал…
– Человек предполагает, а Бог располагает, – Иванов подобострастно погладил обложенный свежими фруктами и цветами белый гербовой телефон на своем столе.
– Неужели приказ сверху? – Богов сразу сник, прекратил трепыхаться в своей заполненной цементом бочке.
– Приказы сверху в нашей стране только юридически оформляют коллективное бессознательное, – ответил Иванов. – Был опрос ВЦИОМа. Спрашивали – что вы думаете о передаче «Дуэль» Владимира Богова. Спрашивали – идет ли она на пользу телеканалу ЧТВ. Спрашивали – что вы думаете о Богове в целом.
Иванов разворошил бумаги на своем бескрайнем столе, нашел нужную – с клеймом ВЦИОМа – и откашлялся.
– Читать?
– Читай! – словно Овод, командующий «Огонь!» своим палачам, произнес Богов.
– Читаем… Так… Так… А, вот. Большинство респондентов считают, что передача «Дуэль» Владимира Богова утратила свою первоначальную искру… За восемь лет в эфире… Шестьдесят три процента… Надуманные проблемы… Семьдесят процентов… Отсутствие настоящего конфликта… Пятьдесят восемь процентов… Предсказуемость результата голосования зрителей… Шестьдесят процентов… Излишняя интеллигентность ведущего… Девяносто процентов. Вяло, короче. Нету адреналина.
– Но моя аудитория любит…
– Володя! – Иванов помахал результатами опроса. – Нет твоей аудитории. Есть наша аудитория. И наша аудитория полюбила новую яркую концепцию вещания телеканала ЧТВ. Нашей аудитории нравятся сюжеты о том, как бультерьер съел младенца. Нашей аудитории интересна расчлененка. Наша аудитория хочет смотреть, как карлик в прямом эфире ведет репортаж из-под юбки Пугачевой. Это актуальные, жизненные темы. Что ты можешь предложить нашей аудитории?
– Я мог бы… – Богов хватал ртом воздух, судорожно пытаясь придумать хоть что-нибудь.
– Володя! Твоя программа – осколок старого ЧТВ. Да, это осколок, засевший у самого сердца нашего канала, но именно поэтому его и надо удалить. Наша программная политика зиждется на трех китах: секс, смерть и деньги. И ты со своей вечной интеллигентской рефлексией здорово выбиваешься.
– Дай мне еще один день! Я исправлюсь. Завтра же принесу тебе концепцию обновленной программы, которая будет гармонично вписываться в ваш эфир. Программы, которую будет смотреть вся страна! Настоящий конфликт. Горячие темы…
В голосе его сквозило такое отчаяние, что Иванов, внутренне уже поздравивший себя с победой в этом непростом бою, похваливший себя уже за проявленные стойкость и мужество, в последний момент дрогнул.
– От меня, сам понимаешь, ничего не зависит, – протянул он. – Напишешь концепцию – скинь на почту. Там, – он воздел палец кверху, – посмотрят. И решат.
– Да, да. Ты уж только перешли им, – заторопился Богов. – А я все сделаю…
– Завтра чтобы все было. А то там на твое место уже очередь… Племя молодое, незнакомое, – усмехнулся Иванов.
* * *
До глубокой ночи Богов метался по своему лофту, обдумывая план спасения. Приникал к ноутбуку, занося на хард-диск робкие, тщедушные идеи, и тут же стирал, хлестал себя по щекам и умывался ледяной водой, варил кофе и бросал его выкипать, потому что в голову приходила новая мысль, в первую секунду казавшаяся гениальной, но почти сразу же разъедаемая кислотой сомнений.
Нужен ребрендинг, твердил себе он. Нужно наделить программу новой энергетикой. Им недостаточно конфликта? Что ж, Богов знал, как сделать передачу более драматичной. Не хватает зрелищности? Он даст им запоминающуюся картинку! Можно будет поменять и название, чтобы сразу дать аудитории понять: игры кончились, теперь все всерьез! Никаких больше дуэлей, никакой куртуазности… Да! Но вот тема?
Для первой его передачи, только что прошедшей ребрендинг, нужна яркая тема. С одной стороны – глобальная, государственного масштаба. С другой – понятная и близкая каждому. Секс? Не хватает государственности. Смерть? Слишком большая конкуренция…
Измучавшись, Богов включил поздние новости. Попал на экономический блок: премьер-министр осматривал новейшие воздушные шары, только что введенные в эксплуатацию. Наполняемые благословенным западным ветром, парусиновые гиганты быстро оживали, распрямлялись, как сама поднимающаяся с колен страна, раздувались, как горделивые клещи невообразимых размеров.
Миг – и над полями Поволжья реет десяток трехсотметровых воздушных шаров, поддуваемых ветром с запада…
«Прирост экономики в этом году составит более семи процентов», – любуясь на шары, сообщил корреспондент. «Таким образом, запланированное к 2020 году удвоение ВВП будет достигнуто на пять лет раньше установленного срока!»
Богов, чернее тучи, выключил телевизор и полез в морозилку за водкой. Он чувствовал себя сейчас как пассажир поезда «Соликамск-Москва», которого милиция ссаживает где-то на вонючем полустанке как раз когда лучезарная и желанная столица с ее головокружительно красивой жизнью только забрезжила где-то вдалеке…
Хлопнуть водки Богов так и не успел.
Его муза, словно жалостливая проводница, улыбнулась ему и милостиво откинула железную подножку, и Богов, спотыкаясь на сыпучем гравии, набивая нахлынувшие вдруг идеи на клавиатуре ноутбука, успел-таки нагнать отъезжающий голубой вагон, успел вскочить на подножку и, раскрасневшийся от бега и от счастья, тяжело дыша, забраться внутрь.
Еле уняв разбушевавшийся мозговой шторм, он упорядочил креатив в «Ворде» и нажал кнопку «Send».
* * *
– Яблоко принес? – строго спросил Иванов.
– Конечно! – взволнованно кивнул Богов.
Достав спелую «антоновку», он передал ее Иванову. Тот, обтерев яблоко о пиджак, золотым ножом для резки бумаг отхватил от него дольку и осторожно положил рядом с белым гербовым телефоном. Богов не без удовольствия отметил, что его подношение сегодня оказалось первым. Настенные часы показывали девять утра.
– Я слышал, некоторые им пузико ароматическим маслом умащают, тоже помогает, – почти шепотом сказал он, исподволь поглядывая на телефон.
– Язычество какое-то, – скривился Иванов. – Ладно, к делу. Твои мольбы услышаны. Тебе дают еще один шанс. Давай обсудим концепцию по пунктам.
Богов в экстазе перекрестился.
– Что понравилось, – начал Иванов. – Во-первых, удачная мысль о смене названия. «Мордобой» мне лично импонирует куда больше, чем «Дуэль». Больше экспрессии, больше надрыва, и, однозначно, намного народнее.
Богов скромно потупился.
– Новое оформление студии – тоже браво. Пусть это и обойдется нам в копеечку, но оно того стоит. Ринг, залитый жидкой грязью, на котором будут лоб в лоб сталкиваться политические оппоненты – это красиво. Единственное, ты вот тут предлагаешь, чтобы герои были одеты в борцовские трико. Мне лично кажется, что строгие костюмы дадут больше контраста. И еще можно считать баллы по итогам раунда… Кто проигрывает раунд, снимает с себя одну деталь одежды. Это позволит подключить женскую аудиторию.
– Отличная идея, – согласился Богов.
– А если тема, например, свобода слова… Можно там Хакамаду позвать от демократов, а от «Единороссов», скажем, Хоркину, – начал фантазировать Иванов. – Молодец, в общем! – похвалил он Богова.
– Как озарение вчера случилось, – зарделся тот.
– Теперь о неприятном, – оборвал его Иванов. – Тему ты выбрал опасную для первого выпуска. Не боишься, что ситуация выйдет из-под контроля? Все-таки прямой эфир!
– Но они же хотели конфликта! Хотели ведь настоящую проблему!
– Допустим. Но стоит ли сейчас, когда в стране наступила долгожданная стабильность, тревожить народ апокалиптическими пророчествами? Зачем заставлять его задаваться лишними вопросами?
– Рейтинги будут, – уверенно сказал Богов.
– Будут, – согласился Иванов. – Ну, смотри… Не удержишь в правильном русле – мы с тобой не знакомы и никогда раньше не встречались. Тебе-то терять нечего…
– Беру всю ответственность на себя! – решительно насупился Богов.
– Иди, готовься, – Иванов поднялся из кресла, сжал Богову руку.
А когда тот вышел из кабинета, Иванов покосился на белый телефон, нагнулся к селектору и попросил секретаршу:
– Арина! Ариночка, а пошли кого-нибудь за ароматическим маслом, пожалуйста. Нет, нет. Ну при чем здесь вазелин, глупенькая?
* * *
На этот эфир Богов собирался, как на дуэль, как на последний бой. Лично присматривал за рабочими, которые заполняли ринг жидкой грязью, две ночи напролет как школьник зубрил редакторскую справку по экономической ситуации в стране, как тренер сам массировал плечи обоим героям, накручивал их, рассказывая каждому, как его оппонент давеча сплетничал о нем на премьере лунгинского «За царя».
Потом, когда студия уже наполнилась отборной публикой – не какими-нибудь старушками по пятьсот рублей за передачу, а ухоженными женщинами и мужчинами среднего возраста по две с полтиной, Богов включил любимого «Тореадора» Бизе, надел свежевыглаженную белую рубашку, глубоко вдохнул. Все, пора!
– Погоди! – в гримерку шагнул Иванов. – Вот, тебе просили передать…
Он разжал кулак. Внутри оказалась маленькая бархатная коробочка – из тех, в каких принято преподносить обручальные кольца. Богов осторожно поднял крышку…
– Что это? – он покрутил в руках миниатюрный наушник телесного цвета.
– Внутренний Голос, – с благоговением произнес Иванов. – Это тебе только на время эфира. В нем будут комментарии от нашего куратора из Администрации. Если собьешься, Внутренний Голос подскажет.
Богов молча кивнул и осторожно вложил крошечный Внутренний Голос в ухо. По-военному отдал Иванову честь и вышел из гримерки.
* * *
– Это программа «Мордобой» и я, Владимир Богов! Вы ждали продолжения этого поединка десять лет, и сегодня он состоится! Дамы и господа, поприветствуйте наших героев! В левом углу ринга – политический супертяжеловес, бессменный лидер ЛДПР, Владимир Жириновский!
Хорошо натренированная студия взорвалась овациями.
– В правом углу – возвратившийся в большую политику после травмы и многолетнего перерыва – Борис Не-е-емцов!
Хорошо натренированная студия жидко похлопала.
– Для этого грандиозного матч-реванша мы выбрали самую острую тему! Тему, которую не обсуждают по телевидению…
– Кхм-кхм… – сказал Внутренний Голос.
– Потому что просто не решаются за нее взяться! – выкрутился Богов. – Кто угодно, но только не мы! Но, прежде чем наши герои схлестнутся в схватке, давайте посмотрим сюжет, подготовленный нашими корреспондентами!
Над рингом, чуть не погрузившись в жидкую грязь, развернулся экран. Заработал проектор, и белое экранное полотно превратилось в синее-синее небо, по которому под симфоническую музыку поплыли огромные воздушные шары. Потом вкрадчиво вступил закадровый голос.
«В последние десять лет экономика России растет ударными темпами. Денежные поступления в бюджет увеличиваются в среднем на десять процентов ежегодно. ВВП – на семь процентов в год. И происходит это прежде всего благодаря сооружению и вводу в эксплуатацию сверхсовременных воздушных шаров. Используя благоприятную климатическую конъюнктуру, правительству сегодня удается не только полностью выполнять социальные обязательства, но и повышать зарплаты бюджетникам в среднем на двадцать процентов в год, а пенсии – на восемнадцать процентов…»
На экране появились циклопические ангары, в которых муравьи-рабочие шили оболочки воздушных шаров, проводили испытательные надувы, собирали высокотехнологичные приемники конденсата, клеили километры гибких гофрированных труб…
«…Вслед за воздухопромом бурно развивается и шаростроительная отрасль, создавая сотни тысяч рабочих мест. Заработанные средства направляются в девелопмент, в автопром, на сооружение дорог…»
На фоне логотипа Минэкономразвития – стилизованного воздушного шара на фоне двуглавого орла – возникла чья-то говорящая бородатая голова. Голова поделилась прогнозами роста рынка на ближайшие два года.
«А сейчас отправимся в поволжское поле… И посмотрим, как бьются эти сердца российской экономики. Воздушные шары считаются стратегическими объектами, и сюда нечасто пускают гостей… Но съемочной группе программы „Мордобой“ удалось проникнуть на один из шаров, чтобы показать вам, откуда в нашей стране берутся деньги!»
Внутренний Голос в ухе Богова нервно сморкнулся.
«Давайте заглянем внутрь воздушного шара!» – предложил корреспондент, и публика действительно увидела разрез шара, отрисованный при помощи компьютерной графики.
«Шары изготавливаются из сверхпрочной синтетической парусины с особым конденсирующим покрытием на внутренней поверхности. Из материала, который требуется для производства одного шара, можно было бы пошить рейтузы для всего населения Лихтенштейна!» – гордо отметил корреспондент.
«Когда шары готовы, на сверхмощных тягачах они вывозятся к месту постоянного развертывания. Здесь их поднимают в воздух при помощи нескольких вертолетов Ми-26 и надевают на огромные держащие рамы. Все рамы сооружаются так, чтобы позволить шарам как можно более эффективно захватывать воздушные потоки, идущие с запада. Всего через несколько минут шары уже наполняются воздухом…»
– Красавец… – полувнятно шепнул Внутренний Голос, когда по экрану поплыл могучий, окрашенный в державный триколор шар с надписью «Петр Великий».
«Под действием западного ветра на внутренних стенках шаров постоянно образуется денежный конденсат. Естественным образом он стекает вниз – к воронке, которая ведет к сверхгибкой гофрированной трубе. Эти трубы уходят к самой земле, где денежный конденсат собирается в сверхвместительных приемниках-сборниках. В них конденсат преобразуется уже в пачки банкнот. Последнеее достижение воздухопрома – производство из конденсата новых пятитысячных купюр. Именно отсюда деньги попадают в Центробанк, в бюджет Российской федерации, на фондовый рынок, в государственные и частные банки, и, наконец, через кредиты или зарплаты – в карманы граждан».
Вся студия, будто на сеансе Вольфа Мессинга, зачарованно уставилась на экран. У некоторых зрителей непроизвольно сжимались пальцы. Кое-кто даже рефлекторно сглатывал.
И вдруг один из титанических воздушных шаров начал сдуваться!
«Но что, если наше благосостояние не вечно?!» – каркнул корреспондент. Публика в ужасе охнула и принялась растерянно перешептываться.
Богов усмехнулся, довольный произведенным эффектом.
– Вот сейчас было на грани, – произнес Внутренний Голос.
– Слово Борису Немцову! – громыхнул Богов.
В полурасстегнутой льняной рубашке, загорелый и отдохнувший, Немцов подвернул штанины и сделал осторожный шаг вперед.
– Сегодня в стране построены и действуют около двадцати тысяч воздушных шаров, – начал он издалека.
– Двадцать три тысячи девятьсот тринадцать, – вставил Богов.
– Сука, принижает наши успехи, – прошипел Внутренний Голос.
– И все они развернуты на запад, – сказал Немцов, брезгливо вступая в грязь.
– А вам-то чем запад не угодил? – широко шагнул вперед Жириновский, сразу провалившись в болото по колено. – Я думал, вы их любите…
– Причем здесь это? – Немцов засучил рукава и принялся кружить вокруг Жириновского. – Разговор ведь не о обо мне… Это государственный вопрос…
– Да потому что вы продались давно! Потому что вам заплатили, чтобы вы смуту сеяли! Однозначно! – Жириновский бросился вперед, головой ударил Немцова в живот, и тот, крякнув, осел.
– Позвольте… Но почему… – Немцов поднялся, отряхнулся, – почему у нас строят все ловушки для ветра, все воздушные шары только лицом к западу? Почему такая непредусмотрительность?
– А куда их еще строить? Ветер во все времена дул с запада на восток, приходится признать, – Жириновский подобрался поближе. – У вас что, лишние средства есть, во все стороны рамы строить? А вы поделитесь с государством! У вас вот дача в Антибе, давайте, продайте ее! У вас дети в Майями отдыхают! Чтобы вербоваться удобнее! Подонок! – Жириновский изловчился и швырнул горсть грязи Немцову в глаза.
– Дорогие телезрители! Вы можете поддержать одного из наших героев, позвонив по телефонам, которые сейчас высвечены на ваших экранах. Вы платите только за телефонный разговор с Доминиканской республикой! И пока… Пока с отрывом в тридцать процентов лидирует Владимир Жириновский, – глянул прямо в камеру Богов.
– Но вдруг ветер однажды переменится?.. – робко предположил Немцов, прокашливаясь и снова поднимаясь с колен. – Вдруг однажды он подует с востока? Эти рамы… Эти ловушки для ветра… Их можно было бы хотя бы сделать подвижными… На шарнирчиках там… Чтобы поворачивать вслед за ветром…
– Сейчас пора бы сбалансировать либеральную истерику, – подсказал Богову Внутренний Голос.
– За всю историю наблюдений в последние десять лет такого не было! – встрял Богов.
Но инициативу перехватил Жириновский – наверное, у него имелся собственный Внутренний Голос, и он тоже призывал к действию.
– Да что вы нас пугаете?! Что вы народ пугаете? Нас не запугать! У нас пенсии во как растут! У нас военные квартиры получают! У нас медицина! У нас космос! Балет! Нанотехнологии! Мы народ, победивший фашизм! – удар за ударом уминая нос Немцова, перешел в решающее наступление Владимир Вольфович.
– Но почему…
– Брейк! И у нас вопрос участникам схватки от одного из судей! – Богов знал, что слишком быстрое поражение обернется низким рейтингом. – Слово поэту Игорю Перепелкину.
Перепелкин, худой и сломленный, скверно одетый, с эполетами из перхоти на костлявых плечах, поднялся со своего места. Обычно он был подавлен, выглядел как алкоголик и сильно заикался, поэтому его часто звали защищать либеральные ценности в политические ток-шоу.
Но сейчас Перепелкин держался непривычно уверенно и почти не горбился. Богов насторожился, опасаясь провокации.
– А… А… Ска-а-… Ска-а-жите. А если ветер во… вообще сти… стихнет? – с искренним интересом спросил он.
– Так… Готовимся уводить студию… На резерве две серии «Ментовских войн»… – окреп и стал раздавать приказы Внутренний Голос.
Понимая, что вот-вот случится непоправимое, Богов, не прислушиваясь к нему больше, сам перешел в наступление.
– Да что вы говорите такое? Ветер в нашей стране дул всегда!
– Еще до Петра Великого, до Ивана Грозного, со времен основания государства Российского деньги тут делались из воздуха! – поддержал его Жириновский. – Говорить, что ветер однажды иссякнет, может только вредитель! Только трус! – он разбежался, оттолкнулся от ограждения и с лету заехал Немцову локтем в лицо.
– Погодите с сериалом, – смилостивился Внутренний Голос.
– Воздуху, как основе благосостояния нашего государства и нашего народа нет замены! – Богов, увлекшись, сам перелез за ограждение, и побежал к сжавшемуся Немцову.
– А я-то что? Я ничего и не говорил… – тот прятал голову в руках, пытаясь защитить от ударов лицо.
– Ветер дул, ветер дует, ветер будет дуть всегда! – Жириновский сел на Немцова сверху и принялся топить его в грязи. – А такие наймиты, такие враги народа как вы просто мутят воду, потому что надеются однажды сами оседлать наши воздушные шары…
– По итогам зрительского голосования победил Владимир Вольфович Жириновский! – Богов схватил Жириновского за пятерню со сбитыми в кровь костяшками. – Борису Немцову засчитывается поражение! – он пнул ойкнувшего политика.
– Еще поживешь, – шепнул ему Внутренний Голос.
– Спасибо вам! – крикнул Богов. – Спасибо всем, кто смотрел эту передачу! Воздуха хватит на всех! Дышите глубже!
– Всем спасибо! – прогундосил на всю студию режиссер. – Эфир окончен.
Богов, изможденный, но абсолютно счастливый, присел на краешек ринга и закурил. Подошел Иванов, ласково потрепал его по загривку.
– Двенадцать с половиной процентов. Доля тридцать. Пятьдесят тысяч звонков в Доминиканскую республику, твой интерес учтен.
Богов устало улыбнулся, развел руками.
– Слышь, Владимир Петрович, че-то он не дышит, – рабочий попинал лежащего лицом в грязи Немцова.
– Черт, увлеклись… – Богов почесал в затылке. – Но зато какие цифры… – он зажмурился и затянулся глубоко, как после оргазма.
* * *
«Прослушайте прогноз погоды на завтра, 1 июня 2008 года. В Москве будет солнечно, температура – днем плюс двадцать, ночью плюс пятнадцать градусов. На всей территории России завтра будет дуть сильный западный ветер. Ветер будет дуть и всю неделю…»
– Ветер теперь будет дуть всегда, – подмигнул себе в зеркало заднего вида Богов и переключил радио на музыку.
