8
Полдень. Д’Агоста с проклятием нажал на кнопку вызова лифта и посмотрел на часы.
— Девять минут. Нет, без дураков, мы торчим здесь уже девять чертовых минут.
— Вы должны научиться с пользой проводить время, Винсент, — тихо произнес Пендергаст.
— Что? А мне кажется, что вы тоже киснете здесь без всякой пользы.
— Напротив. Все эти девять минут я размышлял — и не без удовольствия — об обращении Мильтона к музе в третьей книге «Потерянного рая», вспоминал латинские существительные второго склонения — некоторые латинские склонения представляют большую сложность — и сочинял в уме письмо, которое отправлю инженерам, спроектировавшим это подъемное устройство.
Наконец громкое поскрипывание возвестило о прибытии лифта.
Двери со стоном открылись, и кабина извергла свое содержимое: докторов, медсестер и в заключение труп на каталке. Войдя в лифт, д’Агоста нажал на кнопку В2.
Прошло довольно много времени, прежде чем двери закрылись. Лифт начал подниматься, но происходило это столь медленно, что движение не ощущалось. Еще минута томительного ожидания, и двери открылись, представив взору облицованный плиткой коридор, в котором горел зеленоватый люминесцентный свет и пахло формальдегидом и смертью. За стеклянной перегородкой был виден привратник, стороживший пару запертых стальных дверей.
Приблизившись к перегородке, д’Агоста извлек свое удостоверение.
— Лейтенант д’Агоста, полицейское управление Нью-Йорка, отдел расследования убийств. Спецагент Пендергаст из ФБР. Мы пришли к доктору Уэйну Хеффлеру.
— Положите документы в лоток, — коротко ответили ему.
Они опустили свои удостоверения в лоток и через мгновение получили пропуска. Стальные двери с лязгом приоткрылись.
— Прямо по коридору, потом налево. Отметьтесь у секретаря.
Секретарь оказалась занята, и пришлось ждать еще двадцать минут, прежде чем их пропустили к доктору. К тому времени, когда они наконец попали в его элегантный кабинет, д’Агоста был готов рвать и метать. А увидев надменную, раздраженную физиономию медэксперта, он понял, что именно так и поступит.
Поднявшись из-за стола, медэксперт намеренно не предложил им сесть. Это был худощавый пожилой мужчина, одетый в жилет и накрахмаленную белую рубашку с галстуком-бабочкой. Позади него на спинке стула висел твидовый пиджак. Редеющие седые волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Голубые глаза за роговыми очками были холодны как лед.
На стенах, отделанных деревянными панелями, висели гравюры со сценами охоты, в большой стеклянной витрине располагалась коллекция вымпелов, которыми награждаются победители парусных регат.
«Джентльмен хренов», — язвительно произнес про себя д’Агоста.
— Чем могу быть полезен? — холодно спросил медэксперт.
Д’Агоста демонстративно взял стул, провезя его по полу, прежде чем сесть. Пендергаст устроился рядом. Достав из портфеля какой-то документ, д’Агоста положил его на километровый стол медэксперта.
— Тот даже не взглянул на бумагу.
— Лейтенант — как вас — д’Агоста, прошу изложить суть дела. У меня нет времени читать всякие отчеты.
— Это протокол вскрытия Колина Феринга. Его проводили вы. Помните?
— Конечно. Тело было найдено в реке. Самоубийство.
— Верно. Но у меня есть показания пяти надежных свидетелей, которые утверждают, что именно он убил человека на Уэст-Энд-авеню прошлой ночью.
— Это абсолютно невозможно.
Кто опознал тело?
— Сестра. — Хеффлер. нетерпеливо перелистал содержимое папки, лежавшей у него на столе. — Кармела Феринг.
— А еще у него родственники есть?
Снова последовал шорох страниц.
— Только мать. Она невменяемая и находится в доме престарелых.
Д’Агоста бросил взгляд на Пендергаста, но тот был поглощен ироническим созерцанием гравюр и не проявлял интереса к опросу.
— Какие-нибудь особые приметы у него были?
— У Феринга была родинка на правой лодыжке и весьма необычная татуировка в виде хоббита на дельтовидной мышце. Мы наводили справки в тату-салоне — такие татуировки очень редки.
— А что показала стоматологическая экспертиза?
— Мы не нашли никаких данных о его зубах.
— Почему?
— Колин Феринг вырос в Англии, а перед переездом в Нью-Йорк жил в Сан-Антонио, штат Техас. Его сестра утверждала, что он лечил зубы в Мексике.
— Так вы не звонили в клиники Лондона или Мексики? Сколько времени требуется, чтобы отсканировать и послать по электронной почте рентгеновский снимок зубов?
Медэксперт раздраженно вздохнул.
— У нас и без этого было достаточно сведений, лейтенант, — родинка, татуировка, заверенное нотариусом опознание тела близким родственником. Если бы мы запрашивали по всему миру данные о зубах всякий раз, когда в Нью-Йорке покончит с собой иностранец, у меня не оставалось бы времени ни на что другое.
— Вы сохранили образцы тканей или крови Феринга?
— Мы делаем рентгеновские снимки и сохраняем образцы крови и тканей только в спорных случаях. Здесь же все ясно — бесспорное самоубийство.
— Откуда вы знаете?
— Феринг бросился с моста напротив Спатен-Дайвила. Его тело обнаружил в реке полицейский катер. При ударе о воду он расшиб себе голову и отбил легкие. При нем нашли предсмертную записку. Вы же все это знаете, лейтенант.
— Я читал об этом в деле. Но это не значит, что я в этом уверен на все сто…
Продолжая стоять, доктор демонстративно закрыл папку.
— Благодарю вас, джентльмены. У вас все?
Он посмотрел на часы.
Пендергаст наконец подал голос.
— Кому вы отдали тело? — спросил он со скучающим видом.
— Сестре, конечно.
— А какие документы, удостоверяющие личность, она вам предъявила? Паспорт или что-то еще?
— Насколько я помню, это были водительские права, Выданные в штате Нью-Йорк.
— Вы сняли С них копию?
— Нет.
Пендергаст еле слышно вздохнул.
— А свидетели самоубийства имеются?
— Насколько я знаю, нет.
— А проводилась ли судебная экспертиза предсмертной записки, чтобы убедиться, что это действительно почерк Феринга?
Чуть поколебавшись, медэксперт снова открыл свою папку.
— Похоже, что нет.
— А кто нашел записку? — подхватил д’Агоста.
— Полицейские, которые выловили тело.
— А сестра — вы ее опрашивали?
— Нет.
Хеффлер отвернулся от д’Агосты, чтобы тот наконец замолчал.
— Мистер Пендергаст, могу я спросить, что заинтересовало ФБР в этом деле?
— Нет, не можете, доктор Хеффлер.
Д’Агоста невозмутимо продолжал:
— Послушайте, доктор. В вашем морге находится тело Билла Смитбека, и для ведения следствия нам необходимо иметь результаты вскрытия. Как можно быстрее. Надо будет также сделать генетический анализ образцов крови и волос. Тоже срочно. И поскольку вы не удосужились сохранить образцы тканей и крови после вскрытия Феринга, вам придется провести анализ ДНК его матери.
— Что значит срочно?
— Максимум за четыре дня.
На лице доктора появилась чуть заметная торжествующая улыбка.
— Мне очень жаль, лейтенант, но это невозможно. Мы здесь очень загружены, но даже без этого четыре дня — абсолютно нереальный срок. Для вскрытия потребуется не менее десяти дней, а возможно, и все три недели. Что касается генетического анализа, то это вообще не в моей компетенции. Взять кровь у матери можно только по распоряжению суда, а это займет несколько месяцев. Учитывая загруженность лаборатории генетического анализа, результаты вы получите не раньше чем через полгода.
— Какая жалость, — произнес Пендергаст, поворачиваясь к д’Агосте. — Придется нам подождать, пока доктор Хеффлер не сделает вскрытие, как говорится, в авральном порядке.
— Если я буду делать вскрытия в авральном порядке для каждого агента ФБР или следователя убойного отдела — а они все меня об этом просят, я не смогу заниматься ничем другим.
Доктор подтолкнул документ к краю стола.
— Извините, джентльмены. Прошу прощения, но мне надо идти.
— Конечно, — отозвался Пендергаст. — Нам так жаль, что мы заняли ваше драгоценное время.
Д’Агоста с недоумением посмотрел на поднимающегося со стула спецагента. Они что, молча проглотят всю эту туфту и уберутся восвояси?
Пендергаст сделал несколько шагов к двери, потом остановился и, повернувшись к доктору, спросил:
— Странно, что вам удалось так быстро покончить с трупом Феринга. Сколько дней вы с ним занимались?
— Четыре. Но это было явное самоубийство. У нас нет места, чтобы подолгу хранить трупы.
— Ага! Учитывая ваши проблемы с хранением, мы даем вам четыре дня на вскрытие Смитбека.
Последовал короткий смешок.
— Мистер Пендергаст, вы, наверно, не расслышали, что, я сказал. Я дам вам знать, когда мы сможем им заняться. А теперь, если вы не возражаете…
— Ну, тогда у вас есть три дня, мистер Хеффлер.
Доктор недоуменно уставился на него.
— Простите?
— Я сказал, три дня.
Хеффлер прищурился.
— Ну вы и наглец, сэр.
— А вы страдаете вопиющим отсутствием профессиональной этики.
— О чем вы говорите, черт побери?
— Будет большой скандал, если станет известно, что ваша контора продает мозги умерших.
Последовала длительная пауза.
Когда медэксперт заговорил, в голосе его зазвенела сталь.
— Вы мне угрожаете, мистер Пендергаст?
— Вы очень догадливы, доктор, — улыбнулся спецагент.
— Насколько я понимаю, вы говорите о вполне законной практике. Все это делается с благородной целью — для проведения медицинских исследований. Мы используем все органы невостребованных трупов, не только их мозг. Это позволяет спасать человеческие жизни и развивать науку.
— Ключевое слово здесь «продажа». Десять тысяч долларов — неплохая сумма. Кто бы мог подумать, что мозги так дороги.
— Господи, да мы вовсе не продаем их, мистер Пендергаст. Это просто компенсация наших затрат. Ведь извлечение и хранение органов тоже чего-то стоит.
— Вряд ли читатели «Нью-Йорк пост» почувствуют разницу.
Доктор побледнел.
— «Пост»? А разве они уже писали об этом?
— Пока нет. Но представьте, какие могут быть заголовки.
Доктор потемнел лицом, и его галстук-бабочка затрясся от негодования.
— Вы прекрасно знаете, что такого рода деятельность никому не приносит вреда. Полученные деньги строго учитываются и направляются на поддержание нашей деятельности. Мой предшественник делал то же самое, так же как и тот, кто работал здесь до него. Мы не афишируем это только потому, что люди могут неправильно нас понять. Вы с вашими угрозами переходите все границы. Это просто неприлично.
— Согласен. Так как насчет трех дней?
Медэксперт бросил на него тяжелый взгляд. Глаза его сверкали от ярости. Потом он коротко кивнул:
— Двух дней достаточно.
— Благодарю вас, доктор Хеффлер. Очень вам признателен.
Пендергаст повернулся к д’Агосте:
— Мы больше не смеем задерживать доктора Хеффлера. Ведь у него на счету каждая минута.
* * *
Когда они вышли из здания и направились к ожидающему их «роллс-ройсу», д’Агоста не смог удержаться от смеха.
— Ловко вы вынули кролика из шляпы!
— Не знаю почему, Винсент, но люди, облеченные властью, часто находят удовольствие в том, чтобы ставить палки в колеса зависящим от них людям. Боюсь, я испытываю не меньшее удовольствие, когда наступаю им на хвост. Это не слишком добродетельно, но в моем возрасте уже трудно избавляться от плохих привычек.
— Но на хвост вы ему наступили действительно здорово.
— Что касается генетического анализа, то здесь доктор Хеффлер прав. Ускорить этот процесс не в его силах, да и не в моих тоже, тем более что здесь требуется решение суда. Значит, надо искать другой подход. Поэтому сегодня мы посетим «Уиллогби мэнор» в Керонксоне, чтобы выразить свои соболезнования некой Глэдис Феринг.
— Но зачем? Она же не в своем уме.
— И все же, мой дорогой Винсент, у меня есть предчувствие, что миссис Феринг может оказаться на удивление разговорчивой особой.
