Следующим утром я лежу в ванне с больной головой и мысленно прокручиваю все события вчерашнего вечера. Во рту отвратительный привкус дрожжей, обычный после таких дел, которые я вчера исполнял. Еще раз плююсь от воспоминания о вчерашней телке, а в особенности о Сашином экзерсисе. Мне настолько мерзко, что я уже несколько раз тер себя мочалкой под душем. Была бы такая мочалка, которой можно было бы оттереть всю грязь со своей души. И все время оставаться чистым. Таким, каким ты был лет двадцать назад.

Я лежу, курю сигарету и думаю о том, каким образом некогда близкие тебе люди становятся такими уродами?

Что меняет их? Что изменяет их лица, манеру поведения и сознание? Как быстро можно пройти путь от первого попадания в тусовку до полной деградации?

Вы никогда не задумывались над вопросом, отчего все те люди, которых вы видите вечерами в ресторанах, бутиках и на презентациях, очень редко встречаются вам днем? Или вообще не встречаются? Куда исчезает вся эта весело гомонящая толпа, похожая друг на друга, как сигареты из одной пачки?

Я, например, задумываюсь над этим постоянно. И, сопоставив многие факты, которые кажутся притянутыми за уши, а на самом деле лежат на поверхности, я пришел к выводу, что этих людей просто нет. Нет, безусловно, мое предположение не имеет ничего общего с «городом мертвецов». Все не так страшно. Все гораздо страшнее…

Половины этого города просто не существует. По моему мнению, пространство внутри Садового кольца вечерами превращается в некое подобие компьютерной игрушки, населенной людьми-пустышками. Когда-то они были нормальными людьми, у них были мечты, «души прекрасные порывы», проблемы и жизненные заботы. Но затем, в какой-то момент, они поняли, что легче превратиться в персонажей гламурных журналов, героев и героинь танцпола, фей подиума и ресторанных рыцарей ножа и тарелки. Превратить свою жизнь в атмосферу круглосуточной вечеринки и стать теми самыми рекламируемыми на всех углах «ночными жителями». Постоянные лучи софитов отучили их глаза воспринимать дневной свет, лампы солярия сделали невозможным нахождение на дневном солнце, тонны парфюмерии и косметики вкупе с наркотиками и диетами постепенно иссушали их тела, а актуальные журналы и развлекательное телевидение сделали то же самое с их мозгом. В конце концов они превратились в тени людей, в некое подобие невидимок, которые могут выходить из дома только в ночное время суток, когда искусственное освещение скрывает то, что под оболочкой из макияжа, платья «Prada», джинсов «Cavalli» или костюма «Brioni» — скрыта пустота. Именно поэтому вы никогда не встретите их днем на улицах Москвы. Боязнь, что кто-либо увидит, что под темными очками «Chanel» нет никаких глаз, а их лица просто нарисованы, заставляет их оставаться днем дома. День — время людей, тогда как ночь — время мумий.

Безусловно, гораздо легче замотать внутреннюю пустоту дресс-кодом и сидеть мумией в каком-нибудь кафе «Пирамида» или баре «Рамзес», разглядывая фотографии тусовщиков, чем жить жизнью человека, с его проблемами, победами и поражениями. Любой человек имеет цель в жизни. В мире мумий ее нет. Как нет, впрочем, и самой жизни. Есть только существование в атмосфере пустоты.

Сначала их были единицы. Со временем их становилось все больше и больше. Им требовались места для общения с себе подобными, для завлечения в свой круг людей и расширения своей армии. В один прекрасный момент, уж поверьте мне на слово, они заполонят собой весь город. Итак, когда масса мумий на квадратный метр полезной площади пары ресторанов и пары клубов стала критической, в городе, как мухоморы после кислотного дождя, стали появляться многочисленные бутики, салоны, клубы, рестораны и кафе. Все те места, в которых вы сейчас их можете видеть каждый вечер.

Для идентификации своих собратьев среди посетителей всех вышеперечисленных заведений (некоторое количество которых пока еще составляют люди) им требовалась своя собственная навигационная система, что-то вроде программы «свой — чужой», устанавливаемой на самолетах и кораблях. И тогда на помощь миру мумий пришел мир брэндов. Именно этим объясняется то, что все мумии одеты практически одинаково — список торговых марок из мира одежды и автомобилестроения вовсе не велик. Для знакомства друг с другом им больше не требовалось, как раньше, долго принюхиваться к собеседнику, завязывать длинные диалоги о том, «кто где одевается и куда летает отдыхать», чтобы понять, к какому миру принадлежит твой случайный знакомый. Теперь достаточно визуально считать «дресс-код» сидящих за соседним столиком персонажей, чтобы точно определить — они тоже мумии.

Вы думаете, что все эти манящие слоганы в витринах — «Новая коллекция лета 2004» и развороты глянцевых журналов с рекомендацией актуальных в этом сезоне цветов одежды и дизайнеров действительно отражают, как стремительно меняется мир моды? Что вы! На самом деле в каждом сезоне меняется тот самый «дресс-код», чтобы в их мир не затесались чужаки.

Здесь все максимально упрощено. Способы общения мумий должны быть максимально просты. Чтобы не совершать ненужные и затруднительные манипуляции мозговыми извилинами, существует набор кодовых фраз, при произнесении которых другой мумии становится понятным весь смысл этой беседы.

Например, когда встречаются две девушки-мумии и одна говорит другой, садясь за стол и целуя подругу в щечку:

— Прости, опоздала. Вот, — ставит на стол сумку, — в Третьяковке.

Подруге сразу становится понятно, что опоздавшая посещала бутики «Mercury» в Третьяковском проезде. Купила там себе пару сумок, потом зашла попить кофе в «T.R.E.T.Y.A.K.O.V Lounge», потом еще посмотрела обувь в «Gucci» и вот, опоздала.

Если бы мумия вела диалог с человеком и услышала бы что-то вроде: «Ну ладно. Я поеду в Третьяковку. Картины посмотрю», — мумия бы очень удивилась. Стала бы напрягать мозги и задавать наводящие вопросы из серии «Какие? А что там за картины?».

— Там выставка итальянцев началась.

— Что, в «Prada» новые каталоги пришли?

Понятно, что о существовании Третьяковской галереи мумии не известно. И никаких других Третьяковок, кроме линии бутиков, не существует. Таким образом, через пару лет мумии вообще разучатся говорить и лишь будут демонстрировать друг другу предметы туалетов или новых любовниц, чтобы не напрягать чужие уши звуками, отличными от фоновой музыки, которую играет ресторанный диджей.

Читать они, скорее всего, уже разучились. Иначе как вы объясните тот факт, что многие глянцевые журналы почти сплошь состоят из фотографий с презентаций, открытий и закрытий летних веранд и прочих именин сердца? А некоторые просто представляют собой одну сплошную фотосессию с бесконечной party. Мумии сидят и разглядывают картинки. Когда они видят там себя или своих знакомых, то очень сильно волнуются, тыкают пальцами в фотографии и издают звуки «Bay! Клево! Класс!» и прочие. Я думаю, что эти условные сигналы позаимствованы ими у китов или дельфинов, которые разрывают водные толщи своими ультразвуковыми криками в поисках сородичей.

Посещая все эти склепы, надевая все эти саваны, рассматривая в журналах фотонекрологи со своими знакомыми, мумия разглядывает себя и говорит: «Я такая же, как и вы. Вы признаете меня своей, а я вас. Мы понимаем, где мы все находимся. Все это написано, сфотографировано и построено для нас. Другого мира не существует».

Таким образом, формируется оболочка для пространства, в котором живут мумии. Компьютерная игра в режиме реального города под названием «NIGHT PEOPLE».

Попадая туда, вы всегда должны помнить, что это не ваш мир. Это не ваша party. Вы тут всего лишь лазутчик. РаЛузан. И если вы не имеете целью совершить тут диверсию, пытаясь вернуть хотя бы часть мумий в человеческое племя, не стоит оставаться в нем слишком долго. Вы рискуете стать одним из них.

Здорово, да? Как это, должно быть, круто — в один прекрасный момент ощутить себя героем компьютерной игры. Игры в формате 3D.

Иного формата здесь нет. Вся жизнь мумий состоит из трех "Д": девочки, деньги и дилеры.

Всем здесь заправляют дилеры. Конечно, они не похожи на демиургов из эпоса скандинавских стран. Они — что-то вроде регулировщиков движения. Этаких гаишников на сумрачных перекрестках этого мира мумий. Эти дилеры имеют мало общего с продавцами наркотиков (хотя без них тут редко что обходится). Основной работой дилеров является продажа удовольствий путем зомбирования тусовки мумий через журналы, рестораны, бутики, клубы, радио и телевидение.

Каждый день они говорят мумиям, что все в их мумийской жизни построено для получения качественных удовольствий. Все очень просто, главное — следовать заветам дилеров. Все мумии должны носить те вещи, которые в этом сезоне имеют красную нашивку, потому что это красиво. Покупать те журналы, которые изданы под формат актуальной сегодня дамской сумочки (где ее купить, написано в этом же журнале). Есть в тех ресторанах, названия которых пишутся в одно слово (так проще запомнить). Главное — это не выпадать из общего ритма. Быть в тусовке. Быть проще. И оставлять в голове пространство, способное вместить необходимую рекламную информацию, которую дилеры покажут вам сегодня ночью по Fashion TV. Остальные глупости можете из нее выкинуть. И тогда ваша жизнь превратится в сплошное ресторанное меню, из которого вы сможете выбирать удовольствия по своему вкусу. Меню удовольствий длиною в жизнь — это ли не есть рай земной? Сможешь ли ты от него отказаться?

Такие дилеры пострашнее любой армии торговцев кокаином. На их наркотики мумии подсаживаются быстрее и больше не слезают. Даже самое недолгое выпадение из этой системы заканчивается для мумий жуткими ломками. Оставшись по какой-то причине дома на пару вечеров, мумии на следующий день бегут скупать все модные журналы и сумки, автомобили и дома, есть сразу в нескольких модных местах за ночь. Главное — не выпасть из ритма. Пока ты в тусовке — она питает тебя энергией. Смысл тусовки в ней же самой. Она — единственная система координат и компас для определения своего местоположения.

Совершенно понятно, что для мумий любая человеческая катастрофа, будь то наводнение, землетрясение или столкновение с кометой, — ничто по сравнению с тем, если бы разом исчезли все магазины, журналы, салоны и клубы. Вот что было бы истинным Потопом для них. И никакой Ной уже не помог бы. Они перестали бы понимать, где находятся. Их мир бы исчез. Растворился бы разом, подобно заменителю сахара в чашке их утреннего эспрессо. Исчезла бы та система, плоть от плоти которой они являются. Исчезла бы вся простота и удобство пространства, в котором не нужно думать. В котором тебе говорят, куда идти и что делать.

Это действительно очень просто и удобно. Мужчины-мумии каждую ночь приезжают в заведения, чтобы уехать оттуда с понравившейся девочкой-мумией. Девочки-мумии каждую ночь приезжают в заведения, чтобы уехать оттуда с мужчиной-мумией, которому она понравится. Их связующим звеном являются деньги.

Деньги, которые он потратит на дилера, продавшего ему в салоне модный автомобиль, на котором он приедет, для того чтобы произвести ошеломляющий эффект на всех находящихся там девочек-мумий. Из них он выберет одну или пару-тройку, чтобы скрасить свой сегодняшний вечер.

Деньги, которые она возьмет у него, чтобы потратить на другого дилера, который поправит завтра ее внешний вид в СПА-салоне или продаст ей новую модную сумку.

Но парадокс в том, что эти деньги уйдут и от дилеров в ту же ночь, чтобы вернуться к тем мужчинам, которые продадут им разрешение на открытие нового автосалона. Или к тем девочкам, которые продадут им свое расположение сегодня.

Система 3D представляет собой замкнутый круг из денежных потоков. Она похожа на круговорот воды в природе. Только в отличие от круговорота воды, преследующего главную цель — борьбу за жизнь, круговорот денежных потоков борется с депрессией.

Депрессия — это четвертое "Д", о котором здесь не говорят. Которого боятся и от которого бегут, не желая признаться себе в его существовании. Она здесь повсюду. В чашке кофе, в тарелке с карпаччо, в той девочке с серым лицом, в неоновой вывеске над баром, в официанте, который ходит по залу, как на шарнирах, в том мужике, вышедшем из туалета и трущем нос. Она не просто витает в воздухе. Сам воздух зиждется на ней. Она есть базис всего.

Мумии стараются прогнать ее. Делают все эти немыслимые вечеринки, покупают немыслимые наряды за немыслимые же деньги (которые, как видно из вышеизложенного, не имеют покупательской способности, а скорее носят символический характер), меняются своими одинаковыми любовниками и любовницами — мумиями. Стараются сойти с ума, которого тоже почти не осталось.

Все здесь так друг другу осточертели, что и хочется бежать, да некуда. Круг перемещений ограничен зоной для мумий. Всеми этими похожими один на другой салонами, магазинами, клубами и ресторанами. Заваленными одинаковыми журналами и одинаковыми посетителями. Ты и рад бы пообщаться с людьми, но они тебя не понимают, а те, что понимают, сами почти уже мумии.

Действительно зона. Срок твоего заключения здесь не известен. Тебя сюда никто не сажал, ты просто сам выбрал свой путь. Обратного не предвидится. Осталось терпеливо ждать, когда истощится твоя физическая оболочка и все остановится. Единственный вопрос, который тебя иногда мучает: кто тот самый начальник зоны, который всем этим управляет? Кто движет процессами и выбирает героев, которым нужно подражать?

Иногда ты приходишь к выводу, что этот начальник — ты сам. Хотя правильнее было бы ответить на него по-другому: здесь каждый живет в склепе, построенном собственноручно. Каждый сам выбирает себе героев и является начальником. А все склепы и герои одинаковы для всех, потому что у мумий не может быть по-другому. Мумии объединены общим космосом. Общей религией. Имя ей — БЕЗДУХОВНОСТЬ.

Воистину, мы все здесь БЕДНЫЕ ДУХОМ.

Ты приезжаешь на презентацию новой коллекции сумок «Tod's» и видишь всех этих фурий, которые с горящими глазами мечутся, как во время пожара, разбрасывая локтями продавцов и сметая с полок все, что на них выложено. А потом, ночью, встречаешь их же в новом, только что открытом ресторане, претендующем быть на гребне волны в этом месяце. Видишь всех этих жующих и выпивающих манекенов с чувством выполненной миссии на лицах. И у тебя остается четкое ощущение, что смыслом жизни для них является потратить за один день все заработанное на еду, аксессуары и одежду. Пожалуй, они счастливы только в короткий момент оплаты за покупку. В те несколько минут, когда меняют свои деньги на плотские удовольствия. А сейчас они сидят и думают, чем бы занять завтрашний день. Каким еще образом прогнать скуку. В этот момент они похожи на нью-йоркских бездомных, которых раньше, в советские времена, показывали по телевидению. Бездомные сидели в общественных столовых, не снимая шапок, перчаток с обрезанными пальцами и табличек, висящих на груди, с надписью: «HOMELESS. WILL WORK FOR FOOD».

Глядя на бездуховные лица наших московских мумий, мне так и хочется развесить им на груди таблички со слоганом: «ДУXLESS. БУДУ РАБОТАТЬ ЗА ЕДУ (И ШМОТКИ)». А ниже логотип Dolche&Gabbana.

Катастрофа. До какой же степени должно деградировать общество за какую-то сотню лет. Если раньше люди решали глобальную задачу — состояться в этой жизни, то сегодня их прапраправнуки решают задачу, как попасть в этот клуб и состояться сегодняшним вечером. Если в начале прошлого века героем общества был мальчик, стоявший у истоков революции — Паша Корчагин, то сегодня его заменил мальчик, стоящий у входа в ночной клуб, — Пашка-фейсконтрольщик. У него берут интервью, он надувает щеки, говорит какие-то глупости и дает советы, как быстрее стать законченным идиотом. Он, Пашка-фейсконтролыцик, истинный властитель дум. Ведь именно этот ночной страж решает, попадете вы в конечном итоге в мир мумий, достаточно ли близко вы уже подошли к нему или еще нет.

Но самое ужасное заключается не в его существовании. А в существовании той аудитории, которая готова читать его бредни, принимать как руководство к действию его советы и добровольно становиться мумиями.

И вот я лежу в уже остывшей воде и думаю, насколько близко я подошел к этому склепу. В сущности, я уже давно стою там одной ногой. Я освобождаю все больше и больше времени в своем личном графике для того, чтобы занять его пустотой всех этих вечеринок, презентаций и опен-эйров. Со мной здороваются за руку все большее количество всех этих промоутеров, рестораторов, дизайнеров и дилеров. Меня втягивает. Я уже начинаю становиться тенью. Сначала я думал, что на мне так будут лучше сидеть модные вещи. Теперь я все чаще думаю о том, что я хотел стать одним из них. И все эти склепы занимают все большую часть моей жизни. Чем же я отличаюсь от этого болота? Или нет, не так. Что меня из него вытащит? Останусь ли я в этом Вавилоне или найду свой собственный град Китеж?

Я вылезаю из ванны, закутываюсь в полотенце и начинаю стучать зубами. Мне не столько холодно, сколько страшно. Где-то в комнате звонит мой мобильный телефон. Я бреду туда, нахожу его во внутреннем кармане пиджака и отвечаю. На том конце провода мой знакомый, лица которого я практически не помню, который говорит мне:

— Привет. Ну че, как вчера потусовались?

— Нормально, — отвечаю я.

— Че делаешь?

— Дома сижу.

— Есть чего? Ха-ха-ха.

В этот момент я запускаю телефон в стену с такой силой, что на ней, кажется, остается вмятина. Телефон отскакивает на пол, мне под ноги, у него гаснет дисплей, но микрофон почему-то еще работает.

— Але, ты там? — спрашивает абонент на том конце. — Я тебя не слышу, ты, по ходу, пропал куда-то.

Я давлю остатки телефона ногой, и он наконец замолкает.

По-моему, я действительно пропал…