Замок Стерлинг,
Шотландия, осень 1526
Я совершаю три попытки выкрасть Якова из-под охраны Арчибальда, но мой муж оказывается настолько дальновидным, а его двор – настолько преданным ему и полным решимости во что бы то ни стало удержать Якова у себя, что все они увенчиваются неудачей. Нападение на Арчибальда и его людей, когда они катались по приграничным территориям вместе с Яковом, было отбито, попытка выкрасть его прямо из покоев Эдинбургского дворца – тоже. Но к нам примыкает все больше и больше шотландских лордов, возмущенных тем, как Арчибальд узурпирует власть.
Мне тяжело принимать наши неудачи, но этого оказывается мало. Однажды в мои приемные покои входит Дэвид Линдси и встает передо мной на колени.
– Дэвид? – Я мгновенно вскакиваю на ноги, прижав руки к сердцу. – Ты здесь? Яков заболел? Тебя послали за мной?
– Меня освободили от службы, – отвечает Дэвид тихим голосом. – Граф Ангус отослал меня прочь, и мне было запрещено оставаться в замке, хоть я и просил возможности просто ночевать с ним под одной крышей без всякого жалованья. Просто чтобы он знал, что я рядом. Я сказал, что готов спать даже в конюшнях, хоть с собаками на псарне. Но он выслал меня. У вашего сына теперь будет другой компаньон и наставник, а мне больше не дозволено ему служить.
Я пребываю в ужасе. Никогда раньше Яков не разлучался с Дэвидом. Через все расставания, испытания и смерти они прошли бок о бок, и Дэвид никогда не покидал моего сына.
– Так он один? Мой мальчик?
– У него есть компаньоны, – отвечает Дэвид, но его кривая усмешка говорит мне о том, что он невысокого о них мнения.
– Кто сейчас его наставник?
– Джордж Дуглас. – Дэвид назвал имя младшего брата Арчибальда.
– Боже мой. Чему он научит мальчика?
– Ходить по шлюхам и пить, – горько отзывается он. – Больше он ничего не умеет.
– Моего сына?
– Они намеренно его развращают. Они водят его по публичным домам и поят, а потом смеются над ним, когда он падает или когда его берет шлюха. Господи, покарай их за то, что они творят с нашим мальчиком!
Мои руки прижаты ко рту.
– Я должна вызволить его оттуда.
– Должны. Бог свидетель, должны.
– А ты, Дэвид, что будешь делать ты? – Я должна его спросить. Ему эта разлука дается так же тяжело, как и мне. Он не разлучался с мальчиком с того дня, как его доверили его заботе.
– Если вы позволите, я присоединюсь к вашим слугам, а когда вы вышлете отряд, чтобы отбить у них мальчика, я поеду с ними. Я вернусь к парнишке.
– Ты же поэт. И ты готов сражаться за него?
– Я готов за него умереть, Бог свидетель.
Я беру обе его руки, и он складывает ладони в старинном жесте верности, словно принося присягу.
– Я просто не могу без него, – говорит он. – Позвольте мне его вызволить.
– Да, – говорю я без тени сомнения. – Мы вызволим его оттуда. Я обещаю.
Я пишу лордам, членам совета, Арчибальду, Генриху и, наконец, Екатерине:
«По твоему настоянию я публично съехалась и жила с графом Ангусом как его жена, с того самого дня, как он вернулся в Шотландию, и, хотя он сейчас находится в Эдинбурге, а я – в Стерлинге, мы не разошлись. Я также не получала никаких известий от Ватикана касательно моего обращения. Насколько я понимаю, мне ответят отказом и я доживу свой век и умру женой Арчибальда. Но граф Ангус нарушает договоренности, которые были достигнуты между ним и вами и между ним и мной. Он держит моего сына, вашего племянника, в строгой изоляции. Якову не позволено выходить за пределы замка без сопровождения вооруженной охраны, состоящей из членов клана Дуглас. Он может охотиться только возле города, и его народ не может подойти к нему, чтобы обратиться с петициями. Умоляю тебя, поговори с нашим братом, королем, чтобы он велел графу Ангусу освободить Якова. Я сделала все, чего ты у меня просила, и Яков не должен быть наказуем за мои грехи».
То, что я написала, на деле является не тем, чем кажется. Это не только сестринский призыв и просьба о помощи. Это испытание ее нынешней власти. Мне кажется, что она ее теряет и ее влияние при дворе постепенно уменьшается. Если Екатерина по-прежнему может повлиять на Генриха, то она сможет освободить Якова, но, по-моему, она уже не имеет над ним прежней власти.
Сейчас советником Генриха по государственным вопросам является кардинал, и он обсуждает темы, связанные с философией и религией, с Томасом Мором. И постепенно в его жизни все сильнее проявляется влияние других женщин. Анна Болейн, в отличие от своей сестры, не удовлетворится титулом для отца в благодарность за рождение бастардов. Мне представляется, что такая женщина, как Анна, захочет разделить не только постель Генриха, но и его власть. Это уже не просто хорошенькая мордашка, это – настоящий игрок. Она станет некоронованной повелительницей двора и лидером реформистского движения в религии. Она привнесет в Лондон французские традиции, и мы увидим короля, восседающего на троне, со стареющей королевой по одну руку, и молодой любовницей по другую. Мария подтверждает мои подозрения.
В длинном письме она рассказывает мне о своем здоровье и о развитии ее маленького сына. Затем, напоследок, она добавляет:
«Королева очень молчалива и отстраненна, в то время как двор становится все более и более неистовым и неуправляемым. Если бы ты видела, как она похудела и какой жар ее снедает, то подумала бы, что она больна. Кажется, что в ней остался сильным только дух и это он так горит в ее глазах. Она стала подниматься по ночам для хвалебных гимнов и молебнов, поэтому не удивительно, что она так измождена к вечеру. За ужином она походит на призрак. Я ничем не могу ее утешить. Этого уже никто не может сделать.
Все говорят, что рождение бастарда Кэрри доказывает, что король плодовит и что он может получить законного наследника, если наша сестра отойдет в сторону и позволит ему снова жениться. Но как она это сделает? Господь призвал ее стать королевой Англии, и она считает, что подведет Его, если отступится. Она уже была замужем за Артуром, потеряла его, добилась трона через брак с Генрихом только благодаря вмешательству Всевышнего, и теперь она должна его оставить? Я не думаю, что Господь этого хочет, да и епископ Фишер говорит, что ни у кого нет никаких причин считать этот брак незаконным.
Мне причиняет огромные страдания, да и ей тоже, мысль о том, что ты продолжаешь прилагать усилия для получения развода. Раз уж они так долго не отвечают, то тебе явно стоит отозвать свое обращение и объявить им о том, что вы примирились с мужем. И тогда ты сможешь сама позаботиться о том, чтобы с твоим сыном обращались должным образом, вместо того чтобы просить о помощи. Если ты так поступишь, то все твои беды тут же завершатся. Дорогая наша сестра, я должна сказать тебе, что королева Екатерина тоже так считает. Мы обе считаем, что тебе следует вернуться к мужу и оберегать сына. Мы обе уверены в том, что это будет самым правильным решением, и не видим, что еще может быть сделано в этой ситуации».
Делегация лордов, поддерживающих меня, требует встречи с Яковом в Эдинбургском замке, и Арчибальд торжественно привозит его туда. Сыну публично задают вопрос о том, правда ли он свободен, и мальчик отвечает, что никто, даже его мать, не должны беспокоиться за него и что он не мог бы вести более приятную и радостную жизнь, чем он ведет там, с Арчибальдом. Он называет его добрым кузеном.
– Это может быть правдой? – спрашивает Генри Стюарт. Он стоит вместе со мной, архиепископом Битоном и графом Ленноксом, слушая доклад одного из настроенных дружественно к нам лордов. В дверях стоит Дэвид Линдси, который выглядит как пес, тоскующий по своему хозяину. – Мог Арчибальд задурить парнишке голову, не позволяя тому делать ничего, кроме как развлекаться, и позволяя тому ослабнуть умом?
Мы все оборачиваемся к пришедшему.
– Юный король говорил без принуждения, – отвечает лорд. – Граф Ангус был с ним все это время, но мальчик мог подать голос, он мог просто сделать несколько шагов по залу, и он уже был бы под нашей защитой. Но он этого не сделал. Напротив, он особенно отметил, что его мать не должна о нем волноваться.
– Но я волнуюсь! – взрываюсь я.
Генри мягко кладет руку мне на плечо.
– Мы все волнуемся, – говорит он.
Вдруг из приемного зала до нас доносится шум и ропот людей, ожидающих возможности встретиться со мной. Я замечаю, как рука Генри тут же метнулась туда, где должен быть его меч.
– Вы кого-то ожидаете? – спрашивает он.
Пока я качаю головой, стражники распахивают дверь перед молодым человеком в форме королевских цветов. Я узнаю в нем одного из слуг Якова. Он подходит прямо ко мне и встает передо мной на колени.
– Я к вам от его величества, – говорит он.
Дэвид Линдси делает шаг вперед.
– Я знаю этого парнишку, – говорит он. – Король здоров, Алек?
– Да, он в полном здравии.
– Можешь встать, – говорю я ему.
Он встает и говорит:
– Я принес вам послание. Он не хотел его записывать. Его величество говорит, что его заставили так ответить лордам, что на самом деле он узник графа Ангуса и что он молит вас о спасении. Он сказал, что вы обещали вернуться за ним. Говорит, что вы должны это сделать.
Я прижимаю руку к груди, чтобы унять бешено колотящееся сердце, от слов, которые прислал мне мой сын. Юноша осознал, что обращался ко мне не так, как должно говорить с королевой, вспыхнул и тут же упал на колено и опустил голову.
– Я только передаю слова его величества, – бормочет он. – Он велел мне их передать.
– Я понимаю, – говорю я и касаюсь рукой его склоненной головы. – Ты должен будешь вернуться с ответом?
– Да. Никто не видел, как я уходил, и никто не знает, где я.
– Это ты так думаешь, – строго поправляет его Ленокс.
На лице мальчика блеснула быстрая улыбка.
– Ну да, я так думаю, – соглашается он.
– Передай ему, мы придем, – говорю я. – Мы не подведем его. Передай, что я собираю армию, чтобы пойти против графа Ангуса, и что мы его освободим.
– Вы знаете, что Джордж Дуглас, брат графа Ангуса, теперь дворцовый эконом?
– Эконом? – переспрашивает Дэвид Линдси.
Между нами повисает напряженное молчание.
– Это значит, что королю угрожает смертельная опасность, – мрачно произносит Леннокс. – Рядом с ним нет никого, кто бы любил его, и никого, кто бы не выиграл от его смерти.
– Арчибальд не станет его убивать, – протестую я. – Вы не можете так говорить!
Леннокс поворачивается ко мне:
– В жилах Арчибальда течет королевская кровь, а теперь он захватил всю власть короля. Он удерживает у себя короля, и никто не может его освободить. Как еще это можно назвать, кроме как подготовкой к тому, чтобы заточить короля в темницу, а затем провозгласить его сумасшедшим или больным? А потом и мертвым? Чтобы потом самому Арчибальду стать королем.
Я пячусь от этих слов и оседаю на стул.
– Он бы не стал. Я его знаю. Он бы никогда не причинил вреда моему сыну. Он любит его! – И я чуть не добавляю: «Он любит меня».
– Он не сделает этого, потому что мы его остановим, – говорит Генри Стюарт.
Мы собираем армию, и еще несколько лордов присоединяются к нам со своими людьми. Кто-то из них был исконным врагом Арчибальда и был готов присоединиться к любой затее, лишь бы против него, кто-то в надежде на возможность разбогатеть и ради хорошей схватки, а кто-то – и их довольно много – хочет освободить Якова. Мы планируем нападение на нового союзника Арчибальда, некогда бывшего мне другом, предателя Джеймса Гамильтона, графа Аррана, в деревеньке Линлитгоу Бридж, чтобы успеть до того, как Арчибальд подтянет сюда свои силы из Эдинбурга. Граф Арран и его клан вместе с Гамильтонами удерживает мост, и Леннокс вынужден переводить своих людей через озеро вплавь, через вязкую почву, чтобы напасть на них с тыла. Те разворачиваются, чтобы отразить его нападение, и тут с юга на полном скаку появляются силы Дугласов. Мои лорды впадают в ужас, увидев королевские стандарты в арьергарде войска Дугласов. Этот коварный человек, мой муж, привез Якова на его первое сражение. Он привез его посмотреть, как сторонники его матери будут сражаться за его свободу. Разумеется, это была не просто прихоть, а великолепно продуманный ход. Он использует мальчика. Он использует мальчика так же, как это сделала я, когда ему было всего три года. Я дала ему в руки ключи от замка Стерлинг, чтобы он передал их герцогу. Этого мальчика выносили перед собой, как икону, начиная с самого его рождения. Только сейчас Арчибальд использует Якова и его флаги в самом центре армии предателей. Половина из моих людей не поднимет оружия против короля, для них это равно богохульству. Граф Леннокс беспомощно оглядывается, половина его союзников уже отступила, но на передних флангах люди уже сражаются: выкрикивают оскорбления, бьют пиками и рубят мечами. Все происходит страшно и кроваво, и Яков, находящийся в задних рядах, слышит крики ярости и боли и предсмертные хрипы. Ему кажется, что у него появился шанс сбежать, и пришпоривает коня, чтобы прорваться сквозь сцепившихся людей, но его новый эконом, брат моего мужа, хватает моего мальчика за руку мертвой хваткой закованной в латную перчатку руки. Он кричит ему прямо в лицо, чтобы тот оставался на месте, потому что клан Дугласов никогда его не отпустит.
– Оставайтесь где стоите, сэр, потому что если кто-нибудь из них ухватится за вас, то мы скорее порвем вас на части, чем отпустим!
Яков в ужасе отворачивается от человека, возвышающегося над ним, и подчиняется. Он больше не смеет пытаться прорваться к графу Ленноксу. Битва заканчивается, она была обречена с самого начала, как только они подняли королевские стандарты. Наши люди рассыпаются в стороны и спасаются бегством. Один лорд не смог бежать, и нам пришлось оставить раненного графа Леннокса на поле боя. Потом, когда мы нашли его тело, на нем были множественные ранения, будто его рубили снова и снова.
Наши силы отходят в замок Стерлинг, и Арчибальд преследует нас по грязным дорогам, вокруг холмов, по низинам, и когда мы наконец врываемся в замок и поднимаем мост, он устраивает осаду.
Мой муж, Яков, много лет назад пообещал мне сделать этот замок неприступным, и он выполнил свое обещание. Арчибальд не может его взять, пока не привозит пушки, и в этот раз нас некому спасти.
– Нам придется выйти, – говорит Генри мне и архиепископу Битону. – Нам придется сдать замок, и будет лучше, если он нас здесь не найдет.
– Сдаться? – Я смотрю на него со страхом.
– Мы проиграли, – просто говорит он. – И вам лучше отправляться в Линлитгоу и надеяться, что Арчибальд придет к вам договариваться. Вам нельзя оставаться здесь и позволять им захватить вас.
Архиепископу не пришлось дважды повторять. Он быстро скидывает свой богатый плащ и теплую куртку.
– Я выберусь через лаз, – говорит он. – А там возьму одежду у кого-нибудь из пастухов. Я не дамся в руки клану Дуглас, они снесут мне голову, как тому шевалье. А мне не хочется, чтобы моя голова красовалась на рыночной площади.
Я перевожу взгляд с человека, которого я люблю, на человека, которому доверяю. Они оба отчаянно хотят покинуть замок и спрятаться от моего мужа. Они боятся человека, который охотится на них и на меня. И снова я понимаю, что никто мне не поможет. Мне придется спасать себя самой.
Я мчусь верхом по бездорожью в сопровождении горстки людей в качестве охраны. Идет дождь, и его мощные потоки смывают следы нашего продвижения и заглушают стук копыт наших лошадей. Арчибальд, гонящий своих людей лихорадочным галопом к замку Стерлинг, не знает, что мы объезжаем его всего лишь в миле. Его армия здесь, на дороге, направляется на север, но я не вижу его и не слышу плеск воды под копытами его кавалерии или бряцание оружия. Эта местность настолько пустынна, что здесь просто некому сказать Арчибальду, что мы только проехали двадцать миль от Стерлинга к Линлитгоу. Никто не видит, как мы едем, ни рыбаки, ни вымокшие до нитки пастухи. Когда замок Стерлинг опускает мост и открывает в позорной капитуляции ворота, Арчибальд снова узнает, что я не далась ему в руки. Меня нет, он не может меня удержать.
