Вестминстерский дворец,
Лондон, лето 1532

«Дорогая сестра,

Сторонники Анны Болейн, ее семья, которая получила преимущества благодаря тому, что она купается в королевской милости, и ее родственники Говарды стали совершенно невыносимыми. Она поселилась в комнатах королевы, и ей прислуживают, как королевской особе. Представь себе, что я чувствую, видя ее сидящей на стуле Екатерины, спящей в ее кровати. А теперь она велела принести украшения Екатерины, чтобы надевать их в торжественных случаях. Она требует коронационные украшения, как будто она – коронованная королева.

Я высказала вслух то, о чем все только думают. Королевой не становятся, надевая шелковое платье на фермерскую дочку. На свинью хоть золотую цепь надень, она все равно только на бекон и сгодится.

Разумеется, все тут же подхватили мои слова и стали повторять и спорить, и у наших слуг даже вышла потасовка со слугами Говардов. Сейчас вообще много дерутся.

Но я совершенно не виновата, потому что озвучила мысли каждого.

В общем, наш человек, сэр Уильям Пеннигтон, понял, что ему несдобровать, и сбежал от драки, чтобы найти убежище в Вестминстерском аббатстве, а эти негодяи из дома Норфолков побежали за ним и убили. Убили прямо перед алтарем, пока он держал руку на священном камне, они залили его кровью всю дорогу к алтарю. Чарльз арестовал их и бросил в темницу за нарушение покоя и вторжение в святилище, но Говарды побежали к Генриху и сказали, что их люди защищали честь этой Анны! Можно подумать, она у нее была. Генрих весьма расположен к ним, они – его новые фавориты, и теперь он ужасно зол на нас, на меня с Чарльзом, и теперь я не знаю, что нам делать дальше. Нам пришлось оставить двор, представляешь, одного из наших людей убили перед алтарем, и нам же пришлось уйти! Нам придется переждать, пока это все не уляжется, но у нас совершенно нет денег. У нас их и раньше-то не было, но теперь, когда Чарльз не будет находиться при дворе, где Генрих постоянно давал ему деньги, я не знаю, как мы протянем.

Да и потом, как я могу вернуться ко двору, когда она ведет там себя как королева? Я не собираюсь позволять ей этого и уступать свое место. Да я с трудом ей кланяюсь! А что, если она потребует, чтобы я прислуживала ей в ее комнатах? Неужели Генрих сделает меня ее фрейлиной? Что еще должно произойти, чтобы он понял, что он разбивает мне сердце и разрушает дух Екатерины, что уничтожает все, чего мы достигли?

Говорят, Рождество было очень тихим, весь двор был в Гринвиче, а Екатерина впервые была совершенно одна в старом доме Уолси. Вот где она сейчас живет. Ее отослали прочь от двора.

Эта Анна осыпала Генриха дарами, но он вернул Екатерине золотую чашу, которую она ему подарила. Представляешь? Отослал, как будто они враги. Мне совсем нездоровится, но я думаю, что это все от волнений. Твоя жизнь, так далеко от Англии, с хорошим сыном и любящим мужем, кажется мне такой прекрасной. Кто бы мог подумать, что я буду тебе завидовать? И кто бы мог представить, что мы обе будем счастливее Екатерины? Помолись о нас, твоих несчастливых сестрах.

Мария.

Да, говорят, что Томасу Мору придется уйти в отставку, потому что он не может заставить себя присягнуть Генриху как главе церкви. Генрих проявил чуткость к совести Томаса и сказал, что тот просто может оставить высокий пост и вести тихую частную жизнь. Как думаешь, скольким из нас придется покинуть двор и жить тихо и уединенно, когда эта женщина встанет на место королевы?»

Отправить