Эдинбургский замок,
Шотландия, осень 1528
Парламент собирается, и поскольку Арчибальд не появляется на его заседании, не присягает Якову и не сдает замки и земли, как ему было велено, ему выносится окончательное обвинение в измене с назначенным наказанием: смертной казнью.
Но даже сейчас, оспаривая волю шотландских лордов, нарушая права короля, игнорируя волю сестры, мой брат продолжает оказывать поддержку Арчибальду. Его даже не смущает то, что он применил оружие против меня и Якова одновременно! Всего спустя пару недель после бегства Якова нам приходит письмо, записанное секретарем и адресованное Якову как королю, с рекомендациями вернуть Арчибальду его власть и его собственность, как лучшему и наимудрейшему правителю Шотландии.
– О тебе он не говорит ни слова, – замечает Яков.
– Нет, – соглашаюсь я. – Возможно, он просто не пишет личных писем. В Англии сейчас мор.
Потница, ужасная болезнь, которую некоторые люди стали называть проклятием Тюдоров, снова вернулась в Лондон, и Генрих ужасно боится ее со времен нашей бабушки, которая взяла с них с Артуром клятвенное обещание, что они и близко не подойдут к больному человеку. Сыновья Тюдор были истинным сокровищем, и ими нельзя было рисковать. Пока их подданные умирали целыми семьями в мастерских, за прилавками, в церквях во время молитв, на улицах по пути домой, Генри торопливо отправлялся в поездку по всей стране, переезжая от одного своего дворца к другому, останавливаясь только в тех, где ему клялись, что за их стенами нет больных.
Сама Анна Болейн заболела и уехала в Хивер. Если Бог Екатерины милостив к королеве, которая молится ему денно и нощно, то Анна умрет.
Яков игнорирует приказ Генриха о восстановлении власти Арчибальда и, напротив, объявляет, что проследит за тем, чтобы его отчим ответил за свои деяния по всем законам.
Вместе с небольшой армией он отправляется к замку Танталлон и окружает его в осаду. Я думаю о маленьком замке, смотрящем на море, и о скале под белой шапкой снега возле нее. Я очень беспокоюсь за свою дочь, Маргариту, и Яков предлагает награду тому, кто вернет ее мне. Арчибальд держится несколько недель, затем предпринимает молниеносную вылазку и отбивает нашу пушку. Он проезжает по землям, которые были разорены по его приказу, и рассылает отряды, чтобы поджечь осенний папоротник на холмах к югу от Эдинбурга, чтобы мы чувствовали запах гари в качестве действенной угрозы поджога.
Месяцами он добивается амнистии и возвращения власти, делая жизнь людей вокруг его замка невыносимой постоянными нападениями и поджогами. В конце концов он отправляется в Англию, оставляя нашу дочь в замке Норем и, как бы это ни было забавно, обосновывается в Лондоне в качестве миротворца, воплощения совести и разума в водовороте страстей и греха, имя которому Маргарита.
Прелюбодей, мошенник и предатель получает теплый прием у людей, которые должны были быть мне друзьями и сестрами. Он отказывается отвечать на все мои требования относительно нашей дочери, и я не знаю, как мне вернуть ее домой. Неужели она должна расти без матери? Неужели он думает, что может просто забрать ее у меня, словно я мертва? Мне никак не удается понять, как может существовать такая несправедливость: Арчибальд неоднократно предавал меня и мое дело, похищал обоих моих детей, шел войной на собственный народ ради своих амбиций, и все равно его считают незаслуженно оскорбленным мужем и героем в изгнании.
Сразу после его появления в Лондоне я получаю письмо от Марии, но у меня не возникает сомнений в том, чем заняты ее мысли.
Приехал кардинал Кампеджио, папский легат, и встретился с кардиналом Уолси и королем, нашим братом. Генриха убедили в необходимости усомниться в законности его брака (не трудно догадаться, кто именно его в этом убедил), и он, без сомнения, весьма обеспокоен.
Мадмуазель Болейн, к сожалению, оправилась после болезни и теперь скрывается в Хивере, чтобы никто не мог предположить, что королем движет не стремление к праведной жизни, а страсть. Вообще-то я надеюсь на то, что кардинал Кампеджио положит конец этой невыносимой неопределенности. Екатерина показала ему старое письмо от папы Юлиуса, где было сказано, что они с Генрихом могли венчаться независимо от того, был ли ее брак с Артуром консумирован или нет. Для этого расследования нет никаких оснований. Екатерина ясно дала ему понять, что ни на какие судебные заседания не пойдет.
«О, Мэгги! Тогда кардинал спросил ее, не согласится ли она уйти в монастырь и оставить Генриха. Она была так тиха и так величественна. Она сказала, что Господь призвал ее к вступлению в брак и что она была хорошей женой. Она сказала прямо в лицо этому кардиналу, что принимала «подруг» Генриха (она так назвала этих потаскух, и это ужасно, что она вынуждена жить с ними под одной крышей) как своих собственных, и это чистая правда. Она сказала, что никогда не подводила его, за исключением того, что Господь счел должным забирать к себе ее детей, что она не уйдет в монастырь и кардинал никогда не уговорит ее это сделать.
Я думаю, что мадмуазель Болейн согласится стать любовницей Генриха, потому что выше ей не прыгнуть. Для таких, как она, другого варианта нет.
Екатерина держится твердо, и все восхищаются ею. Это дорого обходится ей, она нездорова, не счастлива и уже не красива, но она все равно не сдается. Она говорит, что браки заключаются на всю жизнь, и эту истину никто не в силах оспорить.
Твой муж, граф Ангус, здесь, при дворе, и говорит о тебе с любовью. Рассказывает об ужасных последствиях твоего предательства. Он считает, что твой брак с Генри Стюартом незаконен, твой сын сбит с толку плохими советчиками, а сама ты живешь во грехе.
Маргарита, я молюсь о том, чтобы ты разрешила это недоразумение и позвала Арчибальда домой. Екатерина показывает нам пример того, какой должна быть жена. Она просила передать тебе, что еще не поздно, просила умолять тебя вернуть графа на надлежащее место при дворе. Маргарита, пожалуйста, подумай, ведь если все продолжится в том же духе, мы никогда больше не увидимся. Подумай об этом, и о Екатерине, и о своем мальчике. Подумай о своей дочери, потому что ты никогда больше ее не увидишь, если не примиришься со своим настоящим мужем. Я так переживаю за тебя, и за Екатерину. Мне невыносимо видеть, как наша семья разрывается на части. Как ты делаешь себя посмешищем в глазах всего мира. М.».