Дворец Холирудхаус,
Эдинбург, Шотландия, зима 1532

Дэвид Линдси приезжает во дворец. Мы проводим конкурс поэтических оскорблений, когда один поэт шутит над другим в серии поэтических экспромтов. Яков очень остроумен, и весь двор вскоре покатывается от хохота, выслушивая его жалобы на ужасный храп своего наставника и на то, что тот сам двух рифм сложить не может. Дэвид же отвечает весьма хлесткими шутками о распутстве Якова. Я прижимаю руки к ушам, говоря, что я не хочу об этом слышать, но Яков смеется и говорит, что Дэвид всего лишь говорит правду и что ему непременно пора жениться, иначе он вскоре заново заселит пустующие земли своими незаконнорожденными отпрысками.

Когда шутки и поэзия заканчиваются, мы переходим к танцам и Дэвид подходит, чтобы поцеловать мою руку и посмотреть на танцующих рядом со мной.

– Он не хуже других юношей, – говорю я.

– Мне очень жаль, но я с вами не соглашусь, – отвечает Дэвид. – Он точно хуже их всех, вместе взятых. Он каждую ночь уезжает к какой-нибудь женщине, в городе или за его пределами, а когда он не перелезает через стену, это значит, что он заночевал в замке у какой-нибудь служанки или леди. Он еще тот ходок, ваше величество.

– Ну, он очень хорош собой, – с удовлетворением говорю я. – И молод. Я знаю, что мои фрейлины флиртуют с ним, так как он может им отказать?

– Ему надо жениться, – говорит Дэвид.

– Я знаю, – киваю я. И это чистая правда.

– Принцесса Мария ему не подойдет, – решительно заявляет Дэвид. – Мне очень неловко говорить о вашей семье, ваше величество, но ваша племянница не подходит. У нее ненадежный титул, да и положение шаткое.

Я больше не могу с этим спорить. Генрих не взял собственную законную дочь с собой во Францию, но взял бастарда, Генри Фицроя, и оставил его там с детьми короля Франциска, как будто он принц чистой крови. Никто не знает, какой следующий титул получит Генри Фицрой, но, судя по всему, Генрих готовится сделать его наследником. Никто не знает, сможет ли удержать свой титул принцесса Мария, потому что никто не знает, можно ли отобрать титул у принцессы. Ни один король за всю историю мира не пытался сделать подобного.

– Она королевской крови, этого у нее не отнимешь.

– Увы, – говорит он.

Какое-то время мы просто молчим.

– У вас есть новости о вашей дочери, ваше величество? О леди Маргарите? – мягко спрашивает он.

– Я не могу уговорить Арчибальда позволить ей приехать ко мне. Он отдал ее в услужение леди Анне Болейн. – Я чувствую, как поджимаются мои губы от отвращения, и старательно меняю выражение. – Говорят, она пользуется расположением короля, ее дяди, и ее положению многие завидуют.

– Юный Яков хочет жениться на дочери французского короля, – сообщает Дэвид. – Он обдумывает это уже несколько лет. К тому же за ней дают неплохое приданое, и это старый добрый союз.

– Генриху это не понравится, – предсказываю я. – Он не захочет, чтобы Франция вмешивалась в дела Шотландии.

– А кто будет вмешиваться? – удивляется Дэвид. – Она приедет, чтобы стать его женой, а не регентом. И нам не помешают деньги, которые она с собой привезет. Такого приданого, как у нее, не дадут за шотландскую девушку вроде Маргариты Эскин!

– Ну тогда пусть будет принцесса Мадлен, – говорю я. – Разве что мы получим хорошие новости из Англии.

Дэвид смотрит на меня с грустной улыбкой.

– А вы надеетесь, что из Англии будут хорошие новости?

– Да нет, уже нет. Оттуда давно нет хороших новостей.