15

Солнце исчезает окончательно. Гряда облаков, теперь уже плотных и непроницаемых, стирает вершины гор и гасит огни Малибу на той стороне залива. Пирс с аттракционами безлюден, сейчас там идет реконструкция; зато Лоуренс Велк до отказа набивает «Арагон» своей публикой: крепыши-ротарианцы со своими женами подкатывают из Реседы или Ван-Найса и пробираются по замызганным улочкам на «империалах» и «роудмастерах», подгоняемые надеждой хоть мельком засветиться своими физиями в телеэфире. А в какой-то миле к югу отсюда толпа на набережной уже состоит из людей другого сорта — буровиков с нефтепромысла, сварщиков с авиазавода «Дугласа», рабочих с землечерпалок, углубляющих дно в новой гавани, отпускных пилотов и техников с базы «Эдвардс», — которым интересны другие развлечения.

В кармане рубашки у Стэнли несколько мятых купюр — однодолларовые плюс пара пятерок, — и он по мелочи заключает пари с кем-нибудь из прохожих. Иногда выигрывает, иногда проигрывает — с таким расчетом, чтобы в целом оставаться при своих, пока не появится годный для раскрутки объект. И он появляется: коренастый гонщик-хотроддер с прической «утиный хвост», чуток запущенной и длинноватой для этого стиля. Его тянет за руку бойкая девчонка-тинейджер в пиратских штанах и с ковбойским платком на шее. Парень достаточно трезв, чтобы сохранять концентрацию внимания, но и достаточно пьян, чтобы легко впасть в азарт, — как раз в настроении развлечься, потратив толику деньжат. Стэнли отклоняется назад и щелкает пальцами правой руки.

В тот же миг молодой человек, дымящий сигаретой под фонарным столбом шагах в двадцати от Стэнли, начинает движение в сторону аркады. Он шагает нетвердо, чуть враскачку — хоть и не употреблял спиртного. Приблизившись к гонщику, он отзывает его вместе с подружкой на край променада и что-то им говорит, жестом указывая на Стэнли, к которому затем и направляется, попыхивая чинариком в сгущающихся сумерках.

— Попробуешь снова, приятель? — обращается к нему Стэнли, не поднимая взгляд от карт.

— Сейчас мне должно повезти, — говорит молодой человек. — Я хочу отыграться.

Он достает из кармана новенькую долларовую купюру, разжимает пальцы, и та, кружась в воздухе, опускается на коробку перед Стэнли.

Молодого человека зовут Клаудио, он худощав и угловат, с большими темными глазами и ухоженной прической а-ля Пресли. На нем серый в коричневую крапинку спортивный пиджак, прикрывающий складки от сгибов на модной накрахмаленной сорочке, и галстук-селедка. Четыре пальца его правой руки по очереди — от мизинца до указательного и потом в обратном порядке — нервно постукивают по кончику большого пальца.

Стэнли перекладывает доллар Клаудио с коробки на асфальт, присовокупляет к нему одну из своих банкнот, и карты начинают кружение. Его руки двигаются плавно, без спешки, как бы даже с ленцой. Но вот карты замирают. Клаудио делает выбор, попадает на одну из красных семерок, и его доллар перекочевывает в карман Стэнли.

— Попробую еще раз, — говорит Клаудио.

Девчонка подходит к ним, когда Клаудио проигрывает второй доллар; ее приятель подтягивается следом. Они наблюдают за тем, как Клаудио, один раз угадав, потом дважды проигрывает. Гонщик уже заинтересовался.

— Левая, — говорит Клаудио.

— Да нет же, средняя! — вмешивается гонщик. — Король в середине, точняк.

Стэнли открывает левую семерку и забирает доллар Клаудио.

— Хватит мелочиться! — заявляет Клаудио. — Играть так играть.

И кладет на картонку пять долларов. Гонщик приподнимает брови. Стэнли отвечает своей пятеркой, а затем показывает карты — король в левой руке, обе семерки в правой — и начинает свои манипуляции.

Гонщик что-то шепчет подружке, указывая пальцем.

Клаудио напряженно следит за картами, моргает и встряхивает головой.

— Та, что справа, — говорит гонщик.

Стэнли бросает на него сердитый взгляд.

Клаудио кусает губу в раздумьях.

— Правая, — говорит он неуверенно.

Стэнли открывает короля, вручает Клаудио две пятерки и переводит взгляд на гонщика.

— Послушай, приятель, — говорит он, — ты или ставь на кон бабки, или держи свой длинный язык за зубами.

И гонщик достает свой бумажник.

Он без труда отслеживает червового короля, и Стэнли дважды позволяет ему выиграть.

— Могу я делать ставки с ним на пару? — спрашивает Клаудио. — Могу я поставить на этого парня?

Стэнли отклоняется назад и глядит мимо них, притворяясь, что обдумывает предложение. Неподалеку, рядом с тележкой мороженщика, расположилась парочка мелких местечковых бандитов. Сидят, курят и наблюдают за тем, как работает Стэнли. Лица хищные, глаза голодные.

— Ладно, — говорит Стэнли. — Но ты должен молчать. Это его игра.

Клаудио ставит на кон пятерку. Гонщик после секундного колебания добавляет столько же от себя.

Стэнли показывает карты — король и семерка червей в правой руке, король впереди. Но, выкладывая карты на коробку, он меняет их местами. Так быстро, что даже готовый к подвоху наблюдатель не смог бы заметить. Карты кружатся, как чайки. Затем Стэнли располагает их рядком и смотрит на гонщика.

— Король справа, — говорит тот.

Стэнли открывает карту: это семерка.

— Вот дерьмо! — говорит гонщик.

— Что? — изумляется Клаудио. — Как такое могло получиться?

Гонщик переводит взгляд с него на Стэнли и обратно.

— Ставлю по новой! — говорит Клаудио.

В следующем розыгрыше Стэнли отбирает у них еще по пятерке. Клаудио громко проклинает эту игру и вместе с ней недотепу-гонщика, а затем удаляется вихляющей походкой. Гонщик в замешательстве смотрит ему вслед, беззвучно шевеля губами. Стэнли пользуется моментом, чтобы оглядеться. Бандитская парочка куда-то слиняла. Он собирает карты и меняет позу: теперь он сидит на корточках, как будто готовясь встать и уйти.

— Эй, погоди секунду, приятель! — говорит гонщик.

— Мне пора, — говорит Стэнли. — Где-то здесь крутится переодетый коп.

— Дай мне еще одну попытку. Удвоим ставки.

Стэнли вновь опускается на колени, повторяет предыдущий фокус, открывает указанную карту и забирает его десятку.

Гонщик смотрит на него со злобой. Сейчас самое время закругляться, но Стэнли пока не готов. Он вошел во вкус, а этот клоун так и напрашивается, чтобы его надули.

— Не подфартило, бывает, — говорит Стэнли. — Последняя попытка? Ва-банк?

Гонщик часто-часто дышит, притопывает носком ботинка, вдавливает кулак в раскрытую ладонь другой руки. Все это выглядит очень комично, однако лицо Стэнли остается невозмутимым. На запястье хотроддера он замечает небрежно выполненную татуировку: что-то вроде вороны. С каждым его выдохом до Стэнли доносится запах алкоголя.

— Пойдем, Майк, — зовет девчонка. — Пойдем отсюда.

— Ты в минусе на двадцать баксов, приятель, — говорит Стэнли. — Хочешь уйти, не попробовав отыграться? Смотри сюда, это будет несложно.

Стэнли показывает карты — на сей раз король оказывается позади бубновой семерки — и начинает работать, незаметно исполнив подмену. Движения его настолько замедленны, что и ребенок мог бы их отследить.

— Ничего не упустил, Майк? — говорит он. — Твой последний шанс. Легкие деньги, чувак.

Гонщик поднимает глаза вверх, задумчиво щурится, потом снова смотрит на карты. Достает из бумажника две десятки.

— Средняя, — говорит он. — Король посередине.

— Ты в этом уверен?

— Да.

Стэнли берет у него две купюры, складывает их несколько раз, получая жесткий прямоугольник, а затем этим прямоугольником переворачивает за край среднюю карту. Семерка бубен.

— Что за херня! — восклицает гонщик. Ноздри его раздуваются, руки сжимаются в кулаки.

— А вот и чертов коп нарисовался, — говорит Стэнли, глядя вдоль набережной.

Карты и деньги мигом исчезают в его кармане; он хватает куртку и забрасывает ее на плечо. Девчонка теперь напугана, таращит глаза и вертит головой; но гонщик продолжает орать, брызжа слюной в лицо Стэнли.

— Там коп! Надо рвать когти! — говорит ему Стэнли. — Смываемся в разные стороны.

Он круто разворачивается и уходит прочь. А навстречу ему быстро шагает Клаудио, который, проскочив мимо Стэнли, натыкается на преследователя и как бы ненароком преграждает ему путь.

— Ты выиграл? — цепляется к нему Клаудио. — Ты отыграл мои деньги?

Слышатся вопли и ругань, когда гонщик отбрасывает Клаудио на кого-то из проходящих мимо людей, но Стэнли не оглядывается. Сделав два последовательных поворота направо, он выходит на Спидуэй и перебегает узкую улицу перед носом ползущего в пробке «десото».

Теперь он оказывается позади все того же павильона, но набережная отсюда не видна. Вдали над улицей висит крытый пешеходный мостик, соединяя вторые этажи двух старых отелей и обрамляя сияющий неон Виндворд-авеню, которая смотрится с этого ракурса, как сквозь замочную скважину. Силуэты людей передвигаются по мостику в обоих направлениях, пересекаясь и накладываясь друг на друга; никто не поворачивает головы в сторону Стэнли, и следом за ним никто не идет. Он замедляет шаг, дожидается, когда его обгонит все тот же «десото», а потом еще несколько машин, и сворачивает в ближайший переулок.

Хорайзон-корт упирается концами в два Т-образных перекрестка — Спидуэй здесь, Пасифик-авеню напротив — и, как все местные улицы, освещается цепочкой фонарей, подвешенных на толстых кабелях над проезжей частью. На полпути вдоль квартала есть темная зона — несколько дней назад Стэнли разбил там фонарь с помощью примитивной пращи и яйцеобразного голыша из розового кварца. «Травит живым серебром ваши дремучие камни», — мельком всплывает в памяти, когда он спешит к тому месту и, предварительно оглядевшись, ныряет в дверной проем заброшенного магазина.

Там он первым делом нащупывает в темноте заранее приготовленную сосновую доску и подпирает ею дверь между ручкой из кованого железа и выбоиной в бетонном полу. Затем щелкает отцовской зажигалкой с клеймом «MIOJ» и подносит пламя к свечному огарку, закрепленному на перевернутой банке из-под венских сосисок. Слабый желтый огонек кое-как освещает комнату.

Стэнли до сих пор не может понять, чем здесь торговали прежде. Пыльные прилавки со стеклянным верхом и следы от крепления к стенам ныне отсутствующих шкафов-витрин напоминают ювелирный магазин его двоюродного деда в Уильямсберге — он побывал там однажды в раннем детстве и повторно в прошлом году, на сей раз как соучастник кражи, — но с этим магазином все равно что-то не так. В подсобном помещении стоят два верстака с просверленными в них отверстиями под болты большого диаметра, явно для крепления какого-то массивного оборудования. Там же в сумрачных углах попадаются всякие странные вещи, от крошечных винтиков и проволочных полуколец до россыпей искрящегося белого порошка. Клаудио говорил, что порошок остался после шлифовки стекла, — хотя откуда бы ему знать такие вещи?

В прибрежных кварталах, на протяжении мили между Роуз-авеню и Вашингтонским бульваром, полно заброшенных зданий — бывших бинго-залов, подпольных фабрик, притонов и прочих теневых заведений, — но Стэнли остановил свой выбор на этом магазине, потому что он мал, неприметен, расположен в центре квартала и выходит задним окном на парковочную площадку. После двух дней поисков подходящего укрытия и двух бессонных ночей, когда они бегали от патрульных копов или тряслись от холода на пляже, Стэнли разбил уличный фонарь перед этим зданием и взломал дверь, после чего они с Клаудио занялись обустройством нового логова: высадили оконное стекло в подсобке и передвинули к задней стене один из верстаков, тем самым подготовив путь отхода, а также соорудили тайник для своих скудных пожитков, пробив дыру в гипсовой панели.

И вот сейчас Стэнли берет свечу и наклоняется к этой дыре. Армейский вещмешок его отца на месте, засунутый подальше от посторонних глаз. Прежде чем его извлечь и открыть, Стэнли отвинчивает крышку фляги и делает несколько глотков воды. Все его имущество — одеяло, консервы, смена одежды — постоянно хранится в мешке на тот случай, если придется срочно рвать когти. Стэнли выкладывает на пол кое-что из верхних вещей, чтобы поглубже припрятать наличку. Пересчитывает деньги, хотя и без того знает сумму: пятьдесят девять долларов. Они с Клаудио утроили свой капитал всего за пару часов и при этом не нарвались на арест или мордобой. Пока что им везет.

Однако Клаудио уже пора быть здесь. У Стэнли нет часов, его вообще не заботит время, но он знает, что Клаудио хватило бы нескольких минут, чтобы отделаться от гонщика и вернуться на базу. А прошло уже явно больше. Может, Стэнли не расслышал условный тройной стук в дверь? Возможно, хотя вряд ли.

Он засовывает деньги и три игральных карты между банками сардин — на всякий случай оставив в кармане несколько баксов и одну пятерку, — укладывает обратно в мешок вынутые перед тем вещи, достает из куртки «Зеркального вора», помещает его на самый верх и затягивает горловину. На секунду задерживается, чтобы нащупать сквозь старый истончившийся брезент контуры книги, подбадривая себя мыслью о том, что уже очень скоро его жизнь радикально изменится. Потом убирает мешок поглубже в дыру и задувает свечку.