Территория Американских Соединенных Штатов, г. Форт-Рейган. Четверг, 05/09/22, 27:20
Что там рассказали копам Брасс и Вонг – понятия не имею, но нас никто не трогал, да и их не задержали "до выяснения обстоятельств". Более того, к бару "У Пола" вторую половину нашей боевой четверки на стареньком, но ухоженном "чероки" серых тонов привозит самолично судья Джарвис. Вблизи, без судейского парика и мантии – совершенно непримечательный товарищ, блеклый какой-то, средних лет, "кошмар наружки". Ярко-синий шейный платок наверняка из той же оперы, внимание возможного наблюдателя фокусируется на одежду, а не на человека.
Судью в баре встречают овацией, так что экс-морпех и фермер избегают общего внимания и пробиваются к нашему уголку.
– Все решили? – спрашивает Диксон.
– На сегодня – вроде как все, – ответствует Вонг. – Объяву для радио и газет шеф Гриссон и судья договорились сделать завтра днем.
– А чего так? Народ ведь волнуется.
– Пусть поволнуется. На суде, вон, тоже волновались.
Ну да, логично, раз спектакль режиссирует судья Джарвис, волнения им спрогнозированы заранее. Интересно, этот ночной рокош – тоже?
Глупый вопрос. Джарвис и до суда, ясное дело, знал, что представляет собой определенная часть населения Форт-Рейгана – не граждан, а именно населения, которое налогов не платит, ибо живет на выплачиваемое штатом социальное пособие, официально нигде не работая. Из таких же был и Джосайя Окафор, и вынесенный ему приговор был не только по делу, хотя и это тоже, а еще и демонстрацией: запомните, мол, право жить среди людей вы имеете ровно до тех пор, пока не нарушаете ничего серьезного. Классовая сознательность и социальная активность как таковая именно у этой компании невелика, с цыганами или китайцами было бы куда хуже, а тут получается тот же самый этнос, в смысле условно-американский, просто самая нижняя страта оного. Бомжи, короче говоря. А бомжи, они одинаковые в любой точке шарика, что за ленточкой, что здесь; сами по себе, без могучего сковывающего и пинающего куда надо фактора, хрен они сорганизуются во что угодно. Даже и собраться гуртом бить морду судье Джарвису, недавним приговором Окафору обидевшему люмпенских голодранцев в лучших чувствах – не в их обычаях. Ибо смотри выше про классовую сознательность, не водится такой у бомжей, для них это ненужная и вредная роскошь. А значит, перед домом Джарвиса всю эту шоблу – организовали. Люди со стороны, а кто конкретно и каким способом – разберется шеф Гриссон. Может быть. Когда сложит всю мозаику допросов уцелевших "демонстрантов".
В принципе без допроса можно и обойтись. Если знать местную кухню, cui prodest – можно вычислить и самостоятельно. Некоему Зету, пусть будет такая переменная, очень хочется свалить Джарвиса, можно физически, потому как чем-то мировой судья ему серьезно мешает. В городе, а то и во всем штате Зет – персона далеко не из последних: чтобы в считаные часы сорганизовать тугих на подъем бомжей штурмовать особняк судьи, нужно иметь концы во многих местах, не удивлюсь, если и полицию немного притормозили, чтобы кагал нарушителей порядка не разогнали раньше времени. В общем, вычислить можно, факт. Но искать должен не я, а те, кто хорошо знает здешние реалии. Намекнуть, куда смотреть, я мог бы, вопрос – кому? Брасс со товарищи вроде не по тем делам, а с другими я в Форт-Рейгане не очень-то и знаком. Не имею и авторитета, чтобы просто подойти, скажем, к шефу Гриссону и открыть ему весь расклад, как он мне представляется; тут, массаракш, не Демидовск, не Порто-Франко и не база "Латинская Америка", чтобы под одно мое "рабочее предположение" без доказательств что-то там выделяли.
Хм. А с другой стороны, моя репутация – это знание собеседника о том, кто я такой и что успел натворить. И информация эта имеется, к примеру, в орденском досье – не вся, конечно, но в принципе...
Риторический вопрос: учитывая, что Американские Соединенные Штаты – любимое детище Ордена, подконтрольное ему лишь чуть менее чем полностью, найдется в столице штата Манхэттен представительство Ордена или Патрульной службы, а? Ну допустим, подваливаю я сейчас туда такой красивый, в глубоко нерабочее время – уже тринадцатый час вечера, однако. Допустим, уговариваю дежурного поднять с дивана непосредственное начальство, допустим, глянут они на мое досье с виртуальными наградами и согласятся выслушать. А теперь не менее риторический комментарий: что, орденцы уже не люди, а ангелы, и нехороший Зет, строящий козни судье Джарвису, заведомо не может быть из числа сотрудников? Бо если Зет – и правда орденец из представительства, то дежурит сегодня в ночь именно он, неважно, согласно штатного расписания или поменявшись вахтами с тем, чья очередь по списку... в общем, раскрывать расклад самому Зету в порядке "ловли на живца" я готов, имел уже такой опыт, но только если у меня будет прямое прикрытие – а его, извините, нет, и взять пока негде.
Так, срочно нужен допинг для мозгов. Кулера в баре, ясное дело, не держат, но тоник с тройной порцией льда мне наливают, и даже без особого удивления, мол, клиенту виднее, чем травиться. Медленно выцеживаю длинный глоток... и ловлю на себе острый взгляд судьи Джарвиса, рядом с которым стоит Вонг. Поднимаю бокал – ваше здоровье, уважаемый, – и всасываю под язык оплывший кубик льда, аки таблетку. Вот вам и решение проблемы, раз уж мировой судья сам проявил интерес, он мои выводы по делу и получит. Его собственной репутации в Форт-Рейгане более чем хватит, чтобы и задать кому надо правильные вопросы, и получить на них внятные ответы.
Кстати, стороннее наблюдение: получается, что экс-морпех Брасс только в боевой обстановке "старше" Вонга, а вот если надо сочинять отчет или, к примеру, интерпретировать факты – тогда, похоже, на первый план выходит именно скромный фермер с китайским именем. Этакие "полевой командир" и "штабист" в плотной смычке. Нет, вопрос чужой иерархии сам по себе меня не сильно интересует, но мысленную пометку сделать не повредит.
Скромный фермер с китайским именем вскоре оказывается у барной стойки рядом со мной, заказывает кружку сидра и, не поворачиваясь ко мне, бросает вполголоса:
– Как допьешь, выйди помыть руки. Напротив уборной дверка, сейчас ее отопрут. Подождешь в кабинете, есть разговор. Добро?
– Без проблем, – киваю я. Не могу не удивиться такому расположению "вип-кабинета", но строителям виднее.
За пресловутой дверкой, впрочем, обнаруживается не "вип-кабинет", а ведущая наверх винтовая лестница. Бар "У Пола" снаружи – обычная местная одноэтажка с мансардой, только довольно длинная, надо же где-то впихнуть зал на полторы сотни страждущих плюс подсобные помещения; и в мансарде этой у хозяина оборудованы жилые апартаменты, чередой смежных комнат нанизанные на длинный общий коридор. Не лучшее дизайнерское решение, как по мне, но, очевидно, лучше в мансарде не получилось... В общем, отдельный вход в эти апартаменты расположен скорее всего где-то в конце коридора, а тут такой себе тайный ход, даже не служебный, а исключительно хозяйский. И кабинет – не "вип" сам по себе, а просто для тех, кого бармен Пол пускает в жилую зону.
В данном случае пустили туда Вонга, который протопал по скрипучей лестнице вскоре после меня, и вошедших явно через ту самую хозяйскую дверь еще двоих.
– Для начала давайте хотя бы познакомимся, – предлагает мировой судья, устраиваясь на плетеном стуле. – Джастин Джарвис.
– Адриан Веллингтон Шервуд, к вашим услугам, – вот сейчас британский говор с бибисишными интонациями очень даже различим. Вместо бронеразгрузки на "артисте" Шервуде теперь прогулочные летние брюки и легкая куртка; ну и автомата при себе нет, само собой, "в полной боевой" вне зоны собственно боевых действий по улицам люди не ходят и в местах менее спокойных.
– Майк Вонгебитер, – это Вонг, который предпочел табурет у стены. А, ну теперь понятно, откуда у типичного с виду "красношеего" китайское имя, вернее, позывной. Фамилия немецкого происхождения, что совершенно не редкость в любом уголке Америки; для боевого прозвища слишком длинная, вот ее и "сократили", а на слух Wong и Wohng фиг различишь.
– Влад Щербань, – наклоняю я голову. "Без чинов" так без чинов, сам предпочитаю американскую манеру общения. – Господа, если не возражаете, церемонии и беседы о погоде опустим.
– Запросто, – хмыкает Вонг.
– Вопрос, собственно, имелся у меня, Влад, – Джарвис практически демонстративно снимает шейный платок и убирает в карман, – вы вообще кто?
– В плане?
– Вы прибыли сегодня на "Шенандоа", с ним же и отплываете далее, на берег сошли просто развеяться. Появились на площади посмотреть на суд – понимаю, из обычного любопытства, а вот что вас побудило ввязываться в совершенно не нужную вам перестрелку? Причем сами вызвались, Брасс вас в бой не тащил. Адреналина в жизни не хватает? Крови захотелось?
Пожимаю плечами.
– Да нет, причина совсем в другом. Собственно, в том самом суде. Мне вердикт понравился.
– А он тут при чем?
– Обожаю такие шуточки, Джастин. Когда одновременно и хитро, и умно, и правильно. Человека, способного придумать подобное, я полагаю ценностью, достойной защиты. Понимаю, что справились бы скорее всего и без меня, зато моя собственная совесть теперь чиста.
У мирового судьи физиономия, как и раньше, каменно-невыразительная, а вот Шервуд хихикает:
– Понял? Ты – ценность.
– И все-таки чего-то вы не договариваете, – упрямо стоит на своем Джарвис.
– Могу добавить, – соглашаюсь я и конспективно излагаю свои выводы по Зету. Где-то в процессе Шервуд утаскивает с хозяйского стола карандаш и лист бумаги и чертит некую схему со стрелками и условными обозначениями, а закончив – обводит кого-то кружком. Судья смотрит на эту схему и еще раз подвергает меня рентгеновской атаке взглядом, как внизу в зале.
– В связи с чем, Влад, вынужден еще раз задать изначальный вопрос: вы кто такой, черт возьми?
– А вам-то какая, в сущности, разница? Вы совершенно правы, я прибыл на траулере "Шенандоа" и с ним же отбываю не далее как завтра на рассвете. К вашим местным разборкам никакого касательства не имею.
– А жаль, – замечает Шервуд. – В том году мой знакомый по заленточным еще временам хотел собрать под своим крылом как раз таких людей, как вы... не срослось, где-то тезка просчитался.
Хм, "Адриан Веллингтон" и "тезка"...
Массаракш.
– Вы имеете в виду Аттенборо?
Карандаш в руках Шервуда ломается.
– Спокойно...
Короткоствольный револьвер прыгает в руку из кармана. Ага, сам по себе. Рефлекс, сколько я его тренировал, вспомнить страшно. Причем и под правую, и под левую руку, мол, со "слабой" тоже надо уметь работать, и именно из запасного оружия...
– Да уж будьте так добры, – покачиваю я стволом "смит-вессона".
Шервуд так и замирает с рукой под курткой. Вонг в первое мгновение дергается было за своим пистолетом, но я, глухо цокнув языком, чуть двигаю головой вправо-влево, и он разводит руками – ша, уже никто никуда не едет, – и ладонями вверх кладет их на колени.
– Джастин правильно говорит, Адриан, спокойно. Достаньте, пожалуйста, пистолет, или что там у вас, и очень медленно положите его на пол. После этого, Майк, прошу вас сделать то же самое.
Оба подчиняются, пусть и без особой охоты, и минуту спустя на светлых досках поблескивают тусклым воронением ухоженный старичок "сэведж" и классический "кольт". Ха, практически финалисты армейского конкурса тысяча девятьсот одиннадцатого года, ну разве что изделие от Джона Мозеса Браунинга все ж таки модифицированного по итогам войны образца двадцать первого года и выпущено существенно позднее, а конструкция Элберта Серля, конкурс сей проигравшая – в гражданском десятизарядном варианте тридцать второго калибра, как раз из такого, наверное, князь Юсупов в очередной по определению тщетной попытке спасти Россию и прикончил Распутина...
Затем прошу обоих отодвинуться вместе с сидениями, дабы не возникало соблазнов резко упасть и выстрелить с пола, и только тогда убираю обратно в карман собственный револьвер.
– Можно ведь было и просто поговорить, – замечает судья Джарвис, – ну к чему, право, эти угрозы? Взрослые и серьезные люди...
– Так я только за, Джастин. Просто, как видите, вспомнили... старых знакомых. Вы верно сказали, Адриан, ваш тезка, который Руперт Веллингтон Аттенборо, просчитался, и серьезно. С умными людьми умнее договариваться по-хорошему, а не демонстрировать превосходство "я тут небожитель, а вы никто", тем более – за счет злоупотребления служебным положением, как я понимаю; и босса подставил, и сам сгинул без всякой пользы.
Шервуд издает безрадостный смешок.
– Я так понимаю, не договорился он именно с вами?
– В том числе и со мной, – не возражаю я. Расклад там был посложнее, конечно, ну да теперь уже неважно. – Но разумеется, вам я это поминать не стану, имели вы тогда каким-то боком отношение к той истории или нет – без разницы, вопрос давно закрыт.
– Ну в таком случае, Влад, возможно, вернемся в вопросу нынешнему? – не отступает Джарвис. – Кто вы такой и в чем тут ваш интерес?
Ладно, раз человеку очень хочется получить ответ – можно и ответить, не секрет. Основных мест работы у меня вроде как два, однако Патрульные силы Порто-Франко здесь и сейчас точно ни при чем.
– Демидовск. ГосСтат, – на непонимающий взгляд расшифровываю: – State Statistics Service.
– Демидовск, – задумчиво повторяет Шервуд, – это не у вас там для калькуляции используется "калашников"?
Вот сразу видно, когда человеку рассказали анекдот про "инструмент для окончательных расчетов" – он запомнил и проникся. Одобрительно киваю:
– Это в бухгалтерии. Мы другой отдел, наш профиль – сбор и обработка информации и ресурсов.
– Сейчас вы скажете, что самые интересные ресурсы – человеческие? – с полуслова расшифровывает намек Шервуд.
– Конечно. Потому что самые перспективные и самые непредсказуемые.
– И в данный момент вы нас собрали и обрабатываете, – делает Джарвис очевидный вывод. – Мене, текел? Взвешен и найден, надеюсь, не слишком легким?
– В том числе. Разве что без библейских ссылок, анализировать мешают.
– Вот знаете, Влад, если вычесть револьвер, ничего не имею против такой манеры обработки, но именно Демидовск заставляет насторожиться.
– А что не так? Если вы про покойного Демидова...
– Нет, с ним лично я не был знаком. А настораживает ваш протекторат Русской Армии как таковой.
Пожимаю плечами.
– Детские воспоминания о России как империи зла под управлением всемогущего Кей-Джи-Би?
Тут смеются все трое. Потом судья Джарвис поясняет:
– Русские – люди как люди, со своими тараканами, так у кого их нет... Проблема заключается именно в армейском протекторате. Военные могут быть замечательными людьми сами по себе, однако на верхушку власти их пускать нельзя. Вредно и для них самих, а уж для страны и подавно не полезно.
Снова пожимаю плечами.
– В истории случались и обратные примеры. Взять хоть приснопамятного каудильо Франко.
– Именно что случались. А правилом было то, что под рукой "ястребов" страна сваливалась в тотальные войны с ближними или дальними соседями – по очереди, или, того хуже, всеми вместе сразу. Причем победа могла оказаться похуже поражения: с проигранной войной текущее правительство вылетало из кресел, и со сменой власти ситуация могла потихоньку выправиться, а вот победы служили твердым доказательством, мол, мы все делаем правильно, хотя государство входило все глубже в штопор... Что творит длительное военное положение с экономикой страны, а главное, с людьми, которые всюду видят врагов на протяжении лет и десятилетий – право слово, на собственном опыте лучше не проверять.
– "Океания всегда воевала с Остазией", – не могу не согласиться я. – Но мне помнится, что у Оруэлла война была скорее удобным предлогом для контроля социума, а не следствием "ястребов" при власти?
– А это лишь вопрос курицы и яйца. На практике – неважно.
– Ну, первые яйца были, как известно, не у куриц, а у динозавров...
– ...которые, если верить нынешним ученым, тоже скорее птицы, чем рептилии, даже те, у которых четыре ноги, – хмыкает Шервуд.
– Спорить не стану, из всех динозавров вживую знаю только крокодилов, ну и здешних уже варанов и снежных драконов... Но, возвращаясь к вопросу о "ястребах" – допустим, Первую мировую именно они и развязали, вернее, перевес "ястребов" при власти как раз у всех ключевых... ну пусть будет игроков. Но вот Вторую мировую – заказывали скорее круги финансовые, в то время как армейцы всеми силами пытались оттянуть ее начало, благим матом кричали "мы не готовы", и действительно оказались не готовы. Причем со всех задействованных сторон.
– Это опять-таки ничего не меняет. "Ястребы" не обязательно носят погоны.
– Тогда могу только заметить, что власть в протекторате Русской Армии отнюдь не целиком принадлежит людям в погонах. Главой анклава числится Владимир Игнатьевич Аверьянов, который их не носил никогда, а по факту управляют представители разных секторов. Финансисты, производственники, хозяйственники, армейцы... ну и, ясное дело, никто не отменял подковерные течения и междусобойчики со смычками как в пределах отрасли, так и по горизонтальным связям межотраслевых взаимодействий.
Вонг хмыкает.
– Влад, это так вы нас вербуете, или рекламируете ваш анклав?
– Да никоим образом. Вербовщики и рекламщики – это профессиональные вешатели лапши на уши, которые способны продать снег эскимосу. Вербовать вас будут совсем другие люди, если вообще будут... а я просто собираю информацию. В том числе и кем стоит заняться, не без того.
А еще, но этого озвучивать нет смысла, строю "своему анклаву" имидж. Определенного рода. О, конечно, собеседники мои наверняка видели и других русских, и общались с ними, и возможно, разговаривали также о том, что из себя представляет Русская конфедерация то ли в нашей ее половине, то ли в московской. И наверняка уже составили какую-то свою картину этого дела.
Люблю аргументировано рвать чужие шаблоны. Потому как шаблоны, что социальные, что психологические – они вроде математических моделей, годны для изложения теории в идеальной среде и мало применимы на практике без тщательной доработки напильником по месту. Поэтому умным людям – а лично мне с другими спорить "за жизнь" с применением тяжелой аргументированной артиллерии не слишком интересно, – стоит приучиться обходиться без них. Сложнее, да, зато куда надежнее. Во всех смыслах.
