Увидев их, офицер полиции Патрисия М. Дэниелс не слишком обрадовалась. Она окинула Дженн и Хендрикса взглядом с ног до головы и снова замолотила по клавиатуре.

– Обычно подобные вещи мы делаем только по письменным запросам. Вы в курсе? – объяснила офицер, не глядя на них. – К закону о конфиденциальности мы относимся очень серьезно. Очень. У нас есть сайт в Интернете, где обычные люди, вроде вас, могут разместить свой запрос в режиме онлайн.

– Мы понимаем.

– Существует порядок, понимаете? У меня люди в очереди, – продолжала Патрисия. – У меня тут куча запросов. И я говорила об этом мистеру Абэ. Говорила! Но ваш мистер Абэ желает получить все прямо сегодня. И как можно скорее. Он такой важный… Для него ничего не значит существование порядка. И я ему прямо так и сказала. Но он позвонил Фрэнку! – Она махнула за спину, в сторону кабинета шерифа. – И тот через пять минут прилетел ко мне, приказал бросить все и обслужить вас.

– Мы это очень ценим, – сказала Дженн.

Хендрикс безучастно посмотрел в окно.

– Обслужить и оказать помощь, – сказала Патрисия.

Архив департамента находился на первом этаже, а ее рабочий стол располагался на втором.

– Они хотели отправить меня вниз со всеми бумагами, но там столько пыли от бумаг! И собака не выдержит. Я так и сказала Фрэнку! Сказала, пусть он сам попробует там посидеть, и посмотрим, как это понравится его астме.

С этими словами Патрисия выудила из выдвижного ящика стола связку ключей и наконец отлепилась от своего стула. Она оказалась не выше пяти футов росту, а телосложением напоминала русскую матрешку – широкая в бедрах и сужающаяся к плечам. Затем офицер нацепила пояс и направилась на первый этаж медленной ковыляющей походкой.

В помещении архива рядами стояли металлические стеллажи, уставленные коробками с прикрепленными на них бирками. Насчет пыли Патрисия не преувеличивала: она толстым слоем покрывала все поверхности. В помещении царил полумрак, и люминесцентные лампы, тоже покрытые толстым слоем пыли, света добавляли мало.

Патрисия между тем объяснила, что вся информация за последние пять лет хранится у них в электронном виде. Планируется перевести в цифровой формат и остальные бумаги, но округ не выделяет средств для найма дополнительных служащих, чтобы провести эту работу. Затем она открыла ключом массивную металлическую дверь и пропустила Дженн и Хендрикса в боковой придел. У нее имелся листок бумаги с информацией по хранилищу, и женщина, чтобы не запутаться в лабиринте стеллажей, пользовалась им, как картой сокровищ. Надо признать, Патрисия хорошо знала свою работу. Все дела были сложены в коробках и снабжены соответствующими подписями, поэтому поиски нужных документов не отняли много времени.

Хендрикс не удержался от комплимента:

– Я двадцать лет работал в Департаменте полиции Лос-Анджелеса. Это лучшее хранилище, которое я когда-либо видел.

Патрисия даже засветилась от удовольствия.

– Спасибо. Почему же вы не сказали мне, что были полицейскими?

– Только я. Дженн работала на ЦРУ, – уточнил он.

– ЦРУ? Ого! Не будем ее задерживать, – Патрисия локтем подтолкнула Хендрикса.

– Право, мы очень благодарны вам за помощь, – сказал Хендрикс.

– Да поверьте, я счастлива вам помочь. Я просто разозлилась, потому что когда ваш мистер Абэ позвонил в первый раз, я услышала слово «самоубийство». Подумала, что он имеет в виду самоубийство Фюрст. А мне дела по недавним происшествиям иногда передают только на следующий год, а то и позже.

– Фюрст? – переспросил Хендрикс.

– Эвелин Фюрст, – подтвердила Патрисия, но, заметив, что собеседнику все еще непонятно, о ком речь, добавила: – Доктор Эвелин Фюрст.

– Извините, мы по другому делу, – сказала Дженн.

– Эвелин Фюрст, декан медицинского факультета университета в Питтсбурге, – попыталась напомнить Патрисия и снова потерпела неудачу. – Знаете, это была настоящая сенсация. Она жила тут и работала. Настоящая трагедия. Она была прекрасной женщиной. Делала много добра. Поэтому, когда я услышала слово «самоубийство», то подумала, что вы – репортеры и собираетесь вывернуть наизнанку все, что с ней произошло. Вы меня об этом не спрашивали, но, по моему глубокому убеждению, у нас свободная страна, и каждый имеет право распоряжаться собственной жизнью.

– Хорошо сказано, – кивнул Хендрикс.

– Нет, мы здесь по другой причине, – сказала Дженн.

– Скажите, Патрисия, как вы думаете, я мог бы получить копию дела Масгроув? – спросил Хендрикс.

– Всего дела?

– Это наверняка очень помогло бы нам.

Патрисия замялась:

– Право, не знаю. Я не должна…

Хендрикс ободряюще пожал ей руку.

– Понимаю вас, но обещаю, мы будем крайне аккуратны. Был бы вам очень обязан. Это помогло бы мне умаслить босса. По правде говоря, с ним иногда бывает чертовски тяжело.

Этот довод, казалось, затронул какие-то струны в душе Патрисии, и она неохотно согласилась, но только после того, как получила от своих посетителей многочисленные заверения, что все будет хорошо. После этого офицер повела их наверх, чтобы сделать копии. Передавая их, она попросила тоном, не допускающим возражений:

– В следующий раз, если вам понадобится еще что-нибудь, звоните прямо мне, хорошо? – Она протянула Хендриксу визитку. – Вы правы насчет вашего босса. Этот мистер Абэ чуть с ума не свел Фрэнка.

Естественно, Дженн с Хендриксом заверили ее, что так и сделают, после чего распрощались.

– Собираешься позвонить ей? – спросила Дженн, когда они вышли на улицу. – Похоже, ты ей понравился.

– Конечно. Только после того, как ты позвонишь Вону.

Она застыла на месте.

– Что ты сказал?

– Что слышала, – Хендрикс подмигнул ей.

– Эй, сделай одолжение: побудь здесь и никуда не уходи. Я только достану из машины пистолет, чтобы пристрелить тебя.

– Конечно, я именно так и сделаю, Энни Оукли, – он помахал перед ней папкой с делом Масгроува. – А теперь не хочешь перекусить и почитать?

С некоторых пор единственное, что могло остановить Дженн, были разговоры о еде. После недели, проведенной с Воном и его постоянными мыслями о том, где бы перекусить, она чувствовала себя так, будто все ее внутренние органы заплыли жиром. Теперь ей хотелось питаться только свежей зеленью. Пока они направлялись к ресторанчику в конце квартала, Дженн мысленно представила, как Вон обедает в ресторане «Полуночник». Он свободен от всей этой суматохи, карман доверху набит наличными… Она улыбнулась. Вряд ли Гибсон сохранял бы спокойствие, если б узнал, что она сделала. Такой чистюля, как он, заставлял ее порой восхищаться своим упрямым морализаторством. Особенно когда он видел кого-то, оказавшегося в такой ситуации, как, может быть… как, может быть, Кирби Тейт. Было время, когда это ее тоже беспокоило. Но сейчас она рассматривала Тейта как мусор, который мешает их операции и засоряет все вокруг.

В ресторане они разложили папки на столе и во время еды принялись бегло их просматривать. История Терренса Масгроува относилась к разряду печальных. Судя по всему, соседи любили Масгроува. Он был из местных, сумел окончить колледж, а затем – ветеринарную школу. Дженн просмотрела несколько отзывов, где в разных вариантах рассказывалось о его готовности в любое время по первому зову идти лечить заболевших животных. Верность долгу позволила ему за год расширить практику в пределах четырех районов. Ходили даже разговоры о расширении его деятельности на всю страну, однако этого все-таки не произошло.

Тем не менее он преуспевал. Терренс Масгроув и его жена Пола жили с дочерью Эйприл на Орандж-лейн восемнадцать лет.

Короче, если говорить о жизни Терренса Масгроува, он был хорошим человеком. Его жена, автор двух детских книжек, активно занималась благотворительностью. Дочь ходила в частную школу, занималась плаванием и впервые приняла участие в первенстве страны по плаванию среди юниоров в одиннадцатилетнем возрасте. Они ежегодно всей семьей ездили кататься на лыжах в Вайоминг, а лето проводили в своем доме, в двух часах езды от озера Эри.

Дженн отложила кипу бумаг и принялась за салат.

– Господи, жуть какая! – покачал головой Хендрикс.

– Что ты там выкопал?

– Вот что я вычитал. Дочь Эйприл. Четырнадцать лет. Они с мамой отдыхают в их летнем доме. Только они.

– На озере Эри.

– Ну да. Так вот, дочка и мама сидят у себя на причале, и девочка решает искупаться. Как рассуждали в полиции, она поплыла прямо на глубину.

– И?..

– И попала под моторную лодку. Получила сильный удар по голове.

– Достаточный, чтобы убить ее?

– Достаточный, чтобы потерять сознание. Она утонула. Но дальше еще хуже. Мать в панике бросается спасать ребенка. Но плавала она совсем не так, как дочка. Спасатели пытались вытащить ее…

– У Масгроува было алиби?

– Смотри-ка, не зря мы с тобой так долго работаем вместе! У меня тоже первым делом возник такой же вопрос. Да, доктор весь день провел у себя в офисе. Полиция пыталась что-нибудь найти, но не отыскала никаких причин его подозревать.

– А самоубийство? Как скоро он его совершил?

– Через пару лет. Но все, кто хорошо его знал, утверждали, что все это время он страдал от жуткой депрессии и крепко пил. Говорили, что перед самым концом доктор стал совсем плох. Нервы ни к черту, да и бизнес пришел в упадок.

Дженн откинулась на стуле и некоторое время размышляла об услышанном.

– М-да, печальная история, – сказал Хендрикс. – Только я по-прежнему думаю, что мы идем по ложному следу. Какое отношение имеет к нам мертвый ветеринар?

– Посмотри на дату, – Дженн показала ему протокол вскрытия.

Хендрикс взглянул на него и покачал головой.

– Ну и что? Он покончил с собой через два месяца после исчезновения Сюзанны Ломбард? Тебе не кажется, что это простое совпадение?

– Могло бы быть совпадением, если б кто-то не привел нас к его старому дому и не набрал его имя на компьютере.

– Ну, и какова твоя версия? По-твоему, Масгроув впал в уныние, тронулся рассудком и начал переговариваться с Сюзанной по Интернету в иллюзорной попытке заменить ею свою дочь? Свидания, соблазнение, а потом похищение Сюзанны и бог весть что еще? А потом слишком поздно сообразил, что он натворил, и в припадке покончил с собой?

– Твоя версия даже лучше моей.

Хендрикс удивленно посмотрел на нее.

– Продолжай.

– В конце концов, обеим девушкам было по четырнадцать лет, так что почему бы и нет?

– Для начала, если Терренс Масгроув похитил Сюзанну и Терренс Масгроув мертв, тогда кто такой во всем этом Кирби Тейт? А во-вторых, кто проник сегодня в дом Маккеев?

– Не знаю, – призналась Дженн. – У меня такое чувство, будто я играю в покер лишь тремя картами.

Хендрикс кивнул:

– Вот-вот, трудно свести концы с концами.

– Интересно, что мы упустили из виду? – ни к кому не обращаясь, произнесла Дженн.

Они расплатились и собрали все листки из дела Масгроува. Дженн бросился в глаза один снимок. Фото с места самоубийства Масгроува. Повесившийся Терренс. Она почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Хендрикс заметил ее изменившееся выражение лица и вопросительно посмотрел на фото.

– Что тут такое?

– Не знаю. Надо вернуться в «Графтон сторидж». Мне нужен мой ноутбук. И…

Они посмотрели друг на друга. Никто не захотел произнести вслух имя Кирби Тейта.

– Ты поняла. Сама позвонишь Джорджу или это сделать мне?

– Ему это понравится, не так ли? – сказала Дженн.

– Не то слово.