Глава 17
Томми повел Аделину на запад через ограды и задние дворы жилого района. На пути им попадались и другие люди, которые, как и они, покинули свои дома с черного хода. В их глазах Томми видел, что они не знали, как быть и куда податься. Казалось, будто толпа была повсюду.
– Бегите в полицейский участок, – бросал он им, когда проходил мимо. – В участке безопасно.
В конце концов они с Аделиной выбрались по переулку на Четвертую авеню. Они двинулись на 26-ю улицу, затем через Мэдисон-сквер, подальше от банд, которые могли им встретиться.
– Вы чувствуете? – спросила Аделина. – Это дым.
Томми обернулся, ища взглядом небо над окружавшими их постройками, и заметил столб дыма прямо на юго-востоке.
– Думаю, это арсенал, – сказал он. – Боже, они сожгли его.
– Арсенал? – спросила Аделина. – Значит, теперь у бандитов есть оружие?
– Надеюсь, нет, – сказал Томми.
Если это было так, он представить себе не мог, как полиция сможет подавить это восстание. В городе было, наверное, еще 15 тысяч патрульных, которых можно задействовать, если считать, что они все явятся в участки. Но и в таком случае их было бы гораздо меньше, чем тех, что уже несет службу. Против десятитысячной и постоянно растущей толпы. Если бунтовщики достали карабины и винтовки, будет невозможно их остановить.
Они пересекли Мэдисон-плэйс и попали в парк, пройдя мимо скамейки, где накануне ночью проводили время за разговорами.
– Ох! – воскликнул Томми. – Ох, я дурак, черт меня дери!
– Что такое? – спросила Аделина.
– Ваше золото, – ответил он. – Я оставил золото в доме брата.
– Ну, – сказала Аделина, – грубо говоря, это было ваше золото, а не мое. – Мне отвратительно думать, что оно наполнит карманы воров и бандитов, но, думаю, оно того не стоит, чтобы возвращаться.
Он и не думал о том, чтобы возвращаться за золотом, но это не остановило его от того, чтобы самому себе дать оплеуху.
– Прекратите, – сказала Аделина. – В мире есть куда более важные вещи, чем золото. Я бы лучше проводила время в беспокойстве о том, куда нам теперь идти. Вам все еще кажется, что у меня в отеле будет опасно?
Томми обернулся через плечо. Основная масса людей двигалась в центр по широким авеню, но более мелкие группы бунтовщиков откалывались от нее и уходили на боковые улицы. Чутье подсказывало ему, что они будут распространять хаос от Ист-Ривер до Гудзона, в каждом квартиле, на каждой улице. В конце концов они доберутся и до отеля.
– Не думаю, что там безопасно.
– Куда же нам тогда идти? – спросила она. – В полицейский участок?
– Эта толпа с легкостью захватит и участок, если захочет. Но я кое-что хотел бы сказать этим людям.
– Тогда куда?
– У Семьдесят первой пехотной части арсенал на углу Тридцать пятой улицы и Пятой авеню. Бандиты могут полезть на полицию, но сомневаюсь, что они сунутся к военным.
– Я думала, армии в городе нет, как вы сказали.
– В арсенале есть гарнизон, – сказал Томми.
Это место представлялось ему единственным относительно безопасным укрытием в Нью-Йорке. Единственным вариантом кроме этого было отправить Аделину из города, рассчитывая на то, что беспорядки не распространятся на ближайшие города.
– У вас есть друзья или родственники в Бруклине? Или в Нью-Джерси?
– У меня тетка в Хобокене, – скзала она.
– Хобокен, хорошо, – сказал Томми. – Паром на Кристофер-стрит переправит вас туда, если будет необходимо.
Томми знал, что на пересечении Бродвея и 29-й улицы находится офис начальника военной полиции, поэтому он повел Аделину на запад по 26-й, чтобы срезать путь и повернуть из центра города, как только дойдут до Седьмой авеню. Им оставалось пройти еще почти десять кварталов – в нормальных обстоятельствах это было бы не так далеко. Но они прошли всего три, когда из-за угла показалась бродячая банда мятежников. Томми поспешил увести Аделину в ближайший переулок и спрятаться за сломанной телегой с отсутствующей задней осью. Он оставил дома свою дубинку, опасаясь, что по ней в нем опознают полицейского, так что к драке был не готов.
– Спасибо, – прошептала Аделина после того, как толпа прошла мимо. Томми взглянул на нее.
– За что?
– За все это. За то, что заботитесь обо мне. Вы же почти не знаете меня. Вы даже не знаете, заслуживаю ли я этого.
– Заслуживаете, – сказал он. – Каждый заслуживает.
Она вздохнула.
– Вы хороший человек, Томми Грейлинг. Вы, может быть, лучший человек из всех, кого я встречала.
– Аделина…
Она заставила его замолчать долгим поцелуем в щеку, и он ощутил, как горит кожа в том месте, где ее дыхание благословило его и ее губы подарили ему свою милость. Он, запинаясь, сказал:
– Это не… Вы не…
– Тссс, – произнесла она. – Пойдем дальше.
Они вышли из переулка и двинулись по улице. Томми все еще был взволнован тем, что только что произошло, однако он знал, что Аделина не придает особого значения таким вещам. Должно быть, она многих мужчин целовала в щеки, и наверняка это мало для нее значило, хотя для него это было нечто исключительное. Бурный поток, в который превратилось сознание Томми, привел в замешательство и Шона. Он знал, что поцеловала его Аделина, но знал также, что все это пережила и Наталия. Он задумался, что это могло бы значить за рамками симуляции. Но они продолжали свой путь. Столбы дыма обозначали места отдаленных пожаров – похоже, бунтовщики переключились на разрушение. По пути к арсеналу Томми и Аделина успешно разминулись с еще несколькими шайками, укрываясь от них или ожидая, пока они пройдут. До арсенала они дошли в начале второго. Это было не здание, а целая крепость: три этажа из белого камня, восьмиугольные башни по трем углам и массивная четырехугольная колокольня с четвертого угла. У входа стояли солдаты, вооруженные винтовками со штыками.
Вид военной формы грозил утащить Томми обратно на поле битвы, еще бушующей в отдаленных уголках его памяти. Его ладони вспотели, дыхание участилось, а шаги замедлились.
– Что такое? – спросила Аделина.
– Ничего, – буркнул он, но запах дыма, наполнивший воздух, внезапно стал ощущаться как запах пороха, и его нога заныла.
– Томми, – воскликнула Аделина, схватив его за руку. – Томми, что не так?
Он чувствовал на себе ее руку, но этого было недостаточно, чтобы вытащить его обратно, и ее голос заглушали эхо выстрелов и лошадиное ржание.
– Томми, посмотри на меня! – воскликнула Аделина, встряхивая его.
Он опустил взгляд на нее, посмотрел в ее глаза. Она приподнялась и провела рукой по его щеке, по той же, которую чуть раньше поцеловала, и по его спине пробежали мурашки, заглушая рев и успокаивая боль на месте его раны.
– Вот так, – сказала Аделина. – Вы так побледнели.
– Прошу прощения, – сказал он, – я…
– Не извиняйтесь, – прервала она. – Вам нечего стыдиться. С вами все в порядке?
– Думаю, да.
– Хорошо, – она взяла его руку и сжала ее. Затем она кивнула в сторону арсенала. – Это все еще наш план?
– Да, – ответил он. Довольно давно с ним не случалось таких приступов, и этот застал его врасплох. Но теперь он был готов.
Они двинулись к центральному входу, но прежде, чем они зашли, их поприветствовал пожилой солдат – чудной седой старик с выдающимся подбородком.
– Чем могу быть полезен? – спросил он. – Вы доброволец, молодой человек?
– Доброволец? – спросила Аделина.
– Выпустили призыв, – сказал пожилой мужчина. – Всем годным к службе ветеранам явиться сюда. Мы собрали приличные силы.
– Мы пришли не поэтому, – сказал Томми. – Позвольте узнать, можете ли вы пустить эту женщину в здание арсенала и обеспечить ее безопасность, пока волнения не кончатся?
– Подождите, вы не пойдете со мной?
– Я подожду, пока не удостоверюсь, что вы устроились хорошо и вам ничто не угрожает, – сказал Томми.
Старик посмотрел на соотечественников.
– Насчет этого не уверен, поскольку нам не поступали приказы, касающиеся гражданских.
– Но ведь вам ничто не запрещает это сделать, – сказал Томми.
– Строго говоря, нет, – старик прищурился и прикусил щеку. – Идите сюда.
Старый солдат провел их сквозь центральный вход арсенала. Они вошли в пустое, похожее на пещеру, фойе, а оттуда ветеран сопроводил их в вестибюль, где стояли ряды скамеек. Там им велели сидеть и ждать.
– Я выясню детали.
– Очень обязана вам, офицер, – сказала Аделина, очаровательно улыбаясь.
Мужчина коснулся своей фуражки.
– Спасибо, мисс, но я никогда не был офицером.
Он оставил их, улыбаясь. Когда он ушел, Аделина прошептала:
– Я знала, что он не офицер, – и подмигнула Томми.
Им пришлось ждать больше часа. Солдаты заходили в комнату и уходили из нее, как и добровольцы, откликнувшиеся на призыв. Томми стало очевидно, что они набрали достаточно ветеранов, повидавших войну. Если их как следует вооружить, они будут являть собой достойного противника для бунтовщиков, но, похоже, никто особо не торопился идти на улицу, чтобы встретиться с толпой.
Когда пожилой солдат наконец вернулся, он покачал головой.
– Боюсь, мне придется попросить вас уйти, – сказал старик. – Нам приказано отправлять гражданских в полицейские участки.
– Но в участках небезопасно, – Томми старался, чтобы его голос звучал спокойно и убедительно, несмотря на эту пощечину бюрократического идиотизма. – Некоторые укомплектованы лишь горсткой полицейских. Они не справятся.
– Мне очень жаль, – сказал солдат. – В данный момент по приказу генерала Сэнфорда гражданским запрещено находиться в здании арсенала.
Какой бы абсурдной ни была ситуация, Томми знал, что спорить дальше бесполезно, поэтому он, а вслед за ним и Аделина поднялись со скамьи. Они проследовали за стариком обратно на улицу и заметили, что линия горизонта еще сильнее почернела с тех пор, как они вошли внутрь. Томми повернулся к старику.
– Взгляните на это, – он указал на густые клубы дыма, поднимающиеся вдалеке. – Если вы набрали войска, почему вы не на улице и не подавляете бунтовщиков?
Мужчина выпрямил свою сгорбленную спину.
– Мы ждем приказов генерала Сэнфорда!
– Вас это не раздражает? – спросил Томми, подкалывая его. – Меня бы раздражало, если бы пришлось отсиживаться.
Старик невнятно что-то пробормотал, но ничего толком не сказал. Томми покачал головой и снова повел Аделину дворами до Седьмой авеню.
– Эти прихвостни политиков, – сказал он.
– Что вы имеете в виду? – спросила Аделина.
– Сэнфорд – демократ, и подчиняется он губернатору Сеймуру, тоже демократу.
– И что из этого?
– Велик шанс того, что демократы рассматривают бунт как событие, работающее на них в борьбе против Линкольна и войны. Они могут остановить призыв, но у них есть возможность получше, чтобы принудить Линкольна к миру.
– По-вашему, они этого хотят?
– По-моему, Сэнфорд уже подавлял бунты в городе раньше, так почему бы не сделать так и на этот раз? У него нет причин удерживать свои войска, тем не менее он здесь, а его добровольцы бездействуют.
И вот они снова были на улице, и Томми все еще нужно было отвести Аделину в безопасное место.
– Думаю, надо двигаться к парому на Кристофер-стрит, – сказал он. – Вы отправитесь в Хобокен.
– Отлично, – сказала она. – Но я чувствую, что вы все еще хотите покинуть меня.
– У меня есть обязанности в этом городе, – сказал Томми. – Как только вы будете в безопасности, я пойду бороться с этими бунтовщиками, и я не планирую кого-то арестовывать и отправлять в тюрьму.
Аделина на это ничего не ответила. Вместе они отправились на юг тем же путем, каким шли ранее к жилым кварталам, стараясь никому не попадаться на глаза и не привлекать внимание. Добравшись до Тридцатой улицы, впереди они увидели грабителей и горящие дома, поэтому отклонились и прошли квартал на запад, чтобы избежать их. Они двинулись к одному из наиболее крупных столбов гари. Шагая по Шестой авеню, они добрались до 29-й улицы и увидели дым, поднимающийся над обугленными тлеющими развалинами, которые были офисом начальника военной полиции. К счастью, от него толпа уже ушла, сочтя свое дело сделанным, и Томми повел Аделину к разрушенному зданию.
Дым жег глаза Томми, воздух был наполнен летящими частицами пепла. Аделина закашлялась и прикрыла рот рукавом, когда они проходили мимо лежащего в руинах здания, которое теперь было кучей переломанных черных костей, а земля вокруг них была завалена обломками дерева и металла, кирпичами и кусками брусчатки. Дойдя до Бродвея, они свернули в центр, двигаясь к отелю на Пятой авеню. Томми не знал, что их там ждет, но он собирался выбраться на Шестую авеню, когда поймет, что это безопасно, и пройти по ней до Кристофер-стрит.
– Томми, смотрите! – воскликнула Аделина.
Подняв голову, Томми увидел сквозь дым группу из четырех бандитов, злобно пинающих и избивающих поваленного на землю человека – на вид это был чернокожий старик.
– Отойдите, – прошептал он.
– Что вы будете делать?
– Разобью несколько голов, – ответил он.
Он пробрался обратно к развалинам офиса военной полиции и нашел там лом и кусок железной трубы – оружие для обеих рук. Затем он проскользнул вперед, приближаясь к бандитам так тихо, как только мог.
– Грязный нигер! – крикнул один из мужчин, всаживая ботинок жертве в живот. – Я убью каждого проклятого нигера в этом городе!
– Вытряхни из него душу! – крикнул другой.
Как только Томми понял, что он оказался достаточно близко, чтобы добраться до них, не спугнув, он бросился в стремительную молчаливую атаку. Хулиганы заметили его, но было уже поздно. Томми весь свой вес вложил в железо, которое держал в руках, и ворвался в группу бунтовщиков. Лом прилетел одному из хулиганов в челюсть. Труба обрушилась на голову другому. По инерции Томми продвинулся еще на десяток футов, прежде чем смог с заносом остановиться и развернуться, чтобы броситься к оставшимся двоим.
Они стояли, ошарашенные, и смотрели на своих павших товарищей, от которых теперь помощи не дождешься. Впрочем, прежде, чем Томми добрался до них, они успели подготовиться к обороне. Один выхватил нож, другой схватил кирпич. Сперва Томми бросился на того, у которого был кирпич, обезоружил его и мгновенно развернулся, чтобы добраться до второго. Нож воткнулся Томми в бок, прежде чем он закончил разворот. Боль от ранения пронзила его, но Томми совладал с собой и проигнорировал ее, зацепив шею своего противника ломом, рывком увлек его вперед и ударил трубой в лицо. Обломок кирпича задел плечо Томми, толкнув его вперед, но хулиган, бросивший его, промахнулся мимо головы, стало быть, Томми не составило труда развернуться и обрушить на этого дурака серию ударов, которые переломали тому плечо и предплечье.
Когда все четверо разбойников были повержены, Томми выронил свое оружие, которое звякнуло о землю, и торопливо ощупал рану. Она сильно кровоточила, но жизни не угрожала. Лезвие проткнуло мышцу в районе пояса, но не вошло в брюшную полость.
Жертва стонала на земле, и Томми опустился на колени, чтобы осмотреть мужчину. Бедняга был в сознании, но его чуть не убили. Челюсть и скулы были сломаны, как и кости возле глазниц, из одного уха текла кровь. Томми был уверен, что мужчине сломали несколько ребер и, возможно, его внутренние органы тоже были повреждены.
– Он жив? – спросила Аделина, подбежав ближе.
– Едва-едва, – ответил Томми.
Мужчина что-то прошептал, но Томми не мог расслышать, что именно. Он склонился ближе.
– Что такое, дружище?
– Твид… – произнес мужчина, задыхаясь. – Я работаю… на Твида.
– Твид? – переспросил Томми. – Уильям Твид?
Мужчина кивнул, его голова сместилась буквально на дюйм.
– Тридцать шестая улица, – сказал он. – Пятая и Шестая…
– Пятая и Шестая авеню? – уточнила Аделина.
– Думаю, да, – сказал Томми. – Думаю, это адрес.
– Нужно отнести его туда, – сказала Аделина.
– Ему нужно в больницу, – сказал Томми. – И быстро.
– Нет, – Аделина помотала головой. – По-моему, нужно его послушать. Думаю, он знает, что ему нужно.
– Ладно, – сказал Томми, снова заговорив со стариком. – Как тебя зовут, дружище?
– Авраам, – прошептал тот.
– Авраам, я попробую тебя посадить, – Томми взял старика под мышки. – Наверняка будет больно. Ты готов?
Авраам снова кивнул. Томми поднял его со всей осторожностью, на какую был способен, но Авраам стонал все время, пока его приводили в сидячее положение.
– Держите его, – сказал Томми Аделине.
Она встала на колени и обхватила Авраама, как будто обняла, удерживая его, пока Томми склонился впереди, подставив спину.
– Теперь, – сказал он, – Аделина, осторожно поднимите его руки, обе сразу, и положите их мне на плечи.
Авраам стонал позади него, а затем одна из рук старика оказалась за головой у Томми, возле уха. Томми поднялся и схватил ее так, чтобы она не упала вниз, заметив, что костяшки у старика были разбиты и кровоточили. Он принял бой.
Авраам снова застонал, и Аделина поместила вторую его руку на плечо Томми. Тот схватил ее, а затем осторожно потянул обе руки Авраама вперед, пока не ухватился за его локти, удерживая руки старика вокруг своей шеи.
– Не бойся, ты меня не задушишь, – сказал Томми. – Держись крепко.
Затем он тряхнул головой и сказал Аделине:
– Боже, ему будет больно, если у него сломаны ребра.
Поднимаясь и пытаясь встать на ноги с Авраамом на спине, Томми ощутил острую боль от ранения, будто его снова ударили ножом. Он вздрогнул и захрипел. Аделина это заметила.
– Что случилось? – спросила она. – Вы… Господи, да вы ранены!
– Со мной все в порядке, – сказал он сквозь стиснутые зубы. Ему еще предстояло нести человека на спине через семь кварталов.
– Но у вас кровь идет!
– Все в порядке, – сказал Томми. – Поверьте, я знаю, что такое раны.
Он согнулся в поясе под углом, рассчитывая уменьшить давление на руки Авраама и облегчить боль старика. Затем он двинулся обратно к Бродвею, после – к Шестой авеню, потом – к жилым кварталам, с каждым шагом делая над собой усилие. Томми был сильным и знал это, но также знал и пределы своих возможностей. Две драки за два дня, бессонная ночь и ножевая рана. Скоро он поймет, это ли его предел.
