Сауд разбудил меня через час после рассвета. Судя по всему, он уже сходил в пещеру проведать остальных, потому что, разбудив меня, он сообщил, что мы пойдем сразу на поляну, а с бурдюка, который он мне протянул, еще капала вода. Он также принес лепешку и маслины. Лепешка была черствая, но мне было все равно. Не считая подарков гнома, я уже много дней питался похлебкой из вики, так что даже черствый хлеб был настоящим лакомством.

– Ну пошли, – сказал я, выплевывая последнюю косточку от маслины и затыкая пробкой бурдюк. – Это не очень далеко.

Сауд был куда более молчаливым спутником, чем Маленькая Роза. Он спокойно шел за мной, не отвлекаясь на любопытные деревья или незнакомые цветы.

С другой стороны, Сауд на своем веку достаточно путешествовал, чтобы уметь восхищаться видом и на ходу.

Мы дошли до поляны как раз к тому моменту, как солнце позолотило верхушки окружавших ее деревьев, так что Сауд увидел ее во всей красе: залитую светом, сияющую зеленью и усыпанную цветами, которые слегка колыхались на ветру, будто приветствуя нас.

– Я понял, чем тебя так покорило это место, Йашаа, – сказал он. – И что увидела в нем Маленькая Роза. Это добрая магия.

Мы расселись на солнышке, как дети, будто у нас не было никаких забот и нам не нужно было скрываться от преследований принца, чья репутация была в лучшем случае сомнительной. Сауд разложил перед собой отцовскую карту, по которой мы прокладывали путь через горы, пока не сошли с прохоженной тропы, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Сауд внес в карту собственные пометки – видимо, те деревни, которые они проходили, когда ушли от нас.

– В этой деревне хлеба не было вовсе, – сказал он, указывая на точку, расположенную ближе всего к тому месту, где они спустились с гор. – Они перебиваются мелкой дичью, но чтобы испечь хлеб, им пришлось бы залезть в запасы зерна, заготовленные на посадку.

– Им придется зарезать овец? – спросил я. Это считалось крайней мерой. Шерсть в Харуфе была нужнее мяса, но в отсутствие выбора приходилось идти на отчаянные меры.

– До зимы они протянут. – Сауд достаточно разбирался в овцеводстве, чтобы понимать, что погоды это не сделает. Овец стригли всего несколько недель назад. К зиме у них не вырастет достаточно шерсти, чтобы состричь ее снова. Сауд показал на другую точку. – В этой деревне хлеб был, но больше почти ничего не было, – сказал он и перешел к следующей точке. – Здесь нам наконец удалось кое-что купить, но приходилось соблюдать осторожность, потому что оттуда недалеко до главных торговых дорог, а слухи нынче распространяются быстрее, чем товары.

Я кивнул. Если бы они купили там хну и товары, явно предназначенные для жизни в пустыне, это послужило бы для принца наводкой, достаточной хотя бы для того, чтобы послать за нами погоню, а то и пуститься по следу самому.

– Если будем держаться северной стороны, скорее всего не встретим никого, кроме самых стойких пастухов, – сказал Сауд, прочерчивая пальцем маршрут, по которому хотел пойти.

Я проследил за его движением. Отец Сауда мало времени провел в Харуфе, так что его карта была не особо точной. Впрочем, маловероятно, что в северной части страны остались хоть какие-то деревни, а местность там была лишь чуть более холмистая, чем на юге. Мы не сможем идти прямо на восток, но сможем держаться приблизительно этого направления, если только не наткнемся на реку, которой нет на карте.

Пустыня была обозначена на карте всего одной линией, отделявшей места, где найти пастбища было легко, от тех, где сложно. Эту местность Королева-Сказочница называла кустарниковой пустыней. Там можно жить, если найти воду, так что это будет нашей главной заботой.

– Путь выйдет долгий, – сказал я. – Но если ты считаешь, что это безопасней, чем оставаться здесь, то пойдем.

– Йашаа, я наслушался такого, что кровь стынет в жилах, – ответил Сауд.

– Принц настолько ужасен? – спросил я. Я доверял мнению Маленькой Розы, но полагал, что ходившие о принце сплетни могли устареть.

– Дело не только в принце, – пояснил Сауд. – Поговаривают, что демон, которая прокляла Маленькую Розу, едет с ним, или, во всяком случае, дает ему указания.

– С чего бы ей это делать? – спросил я.

– Она хочет уничтожить Харуф, – напомнил он. – А выдать Маленькую Розу за сына Царетворца – самый верный способ это сделать. Камих и так высасывает из Харуфа все соки. После свадьбы, когда Маленькая Роза по закону будет обязана разделить с ним бразды правления, в руках принца Марама окажется вся власть. Он сможет сжечь Харуф дотла, если захочет, а, со слов селян, он вполне на это способен.

– Моя мать считала, что этот брак станет спасением для Харуфа, – сказал я.

– Йашаа, твоя мать витает в облаках еще пуще, чем Тарик, – тихо заметил Сауд. – Она никогда не теряла надежду, даже когда казалось, что никакой надежды уже нет, а когда заболела, стала надеяться еще отчаяннее. Тарик собирает все эти предания по кусочкам и обдумывает их со всех сторон. Я знаю, что твоя мать мудрая женщина, но в этом она не права.

Я молчал. Хотя над нами не было ни облачка, мне казалось, что солнечный свет померк.

– Я не говорю, что она глупа или наивна, – продолжал Сауд. – Но она так хотела верить, что ее надежды стали правдой, да только для нее самой. Вам с Арвой и Тариком придется найти собственную правду, и она будет далеко не такой радужной, как ее.

– Но ведь и ты будешь с нами, – возразил я. – Это будет и твоя правда, не только наша.

– Я знаю, Йашаа, – признал он. – Но у меня иной путь, хотя мы и шагаем вместе уже так давно.

– Пойдем, – сказал я. Больше правды мне уже не вынести. – Я покажу тебе огород.

Я потянул его за собой через поляну к лощине, где прятался огород. Стебельки, скреплявшие изгородь, уже сменила нить, которую я спрял. Я принес с собой моток пряжи, которую взял накануне у Тарика, объяснив ему, для чего она мне нужна, и положил ее на землю.

– Смотри-ка! – сказал Сауд, стоявший в дальнем конце огорода, и я подошел к нему.

Я не ждал новых подарков ни от гнома, ни от кого-либо еще, но там стояла новая корзинка, побольше первой, будто волшебные существа знали, что нас теперь пятеро, а не двое. Рядом стояли два деревянных ящичка с хитроумными застежками на крышках, чтобы они не открылись, даже если взвалить их на спину. Сауд поднял один из ящичков и открыл его, макнув палец в содержимое и осторожно лизнув его.

– Соль, – сказал он, скривившись. Я протянул ему бурдюк, чтобы он прополоскал рот.

– В пустыне она нам пригодится, – заметил я. Про этот метод выживания в пустыне нам рассказал нам не отец Сауда. Моя мать его узнала еще тогда, когда думала, что сама однажды пойдет по Шелковому пути.

– Это да, – согласился Сауд. – К тому же она дорого стоит.

– Я оставил им моток добротной пряжи, который взял у Тарика, – У тебя есть что-нибудь еще, что можно им подарить?

У меня при себе был только нож да одежда. У Сауда – примерно то же самое, да еще кольца, которые он носил в ушах. Они были маленькие и не особо ценные, но он их любил. Он сунул руку под куфию и вытащил одну из серег.

– О нет! – воскликнул я. – Я не это имел в виду. Их же тебе отец подарил.

– Ничего страшного, Йашаа, – сказал он. – Я оставлю одну себе, а вторую подарю. В отличие от вас, я не умею ничего мастерить, так что это лучшее, что я могу предложить. А оставшаяся будет напоминать мне об этом месте.

Он обошел огород кругом и положил сережку поверх мотка пряжи. Я подошел к нему и продел нитку в кольцо, чтобы оно не потерялось, если моток по какой-то причине сдвинется с места. Мы забрали подарки гнома и пошли назад через поляну.

Там кто-то стоял – первое живое существо, что я видел за много дней, не считая залетных птиц и моих спутников. Существо было очень низкого роста и очень бледное, и стояло на двух ногах, хотя, судя по позе, могло передвигаться и на четырех. На голове у него были маленькие рожки, а за спиной – прозрачные крылышки. Оно нам улыбалось, но его улыбка была не похожа на те, к которым я привык: она не выражала ни радости, ни веселья, ни доброты. Она просто была и не требовала никакой трактовки. От нее одновременно становилось и спокойнее, и как-то не по себе.

Мы стояли как вкопанные, а существо продолжало разглядывать нас. Похоже, оно сочло нас достойными своего внимания – во всяком случае, приветственно кивнуло. Мы оба молчали. Я не мог заставить себя заговорить с ним, даже если бы это разом решило все мои проблемы. Существо тоже молчало, что я счел за благо, но улыбка его становилась все шире, и я заметил, что это меня расслабляет. Потом оно рассмеялось, и звук его смеха наполнил мое сердце радостью.

Эльф – ибо это существо не могло быть никем иным – затрепетал на ветру и вдруг исчез. Мы некоторое время продолжали стоять не шелохнувшись, хотя я не понимал, чего мы ждем, а потом разом повернулись и пошли прочь с поляны.

– Так что там насчет твоего плана потолковать с одним из этих существ? – спросил Сауд, когда мы уже прошли добрых полпути.

– Пожалуй, не с эльфом, – сказал я. – И не с единорогом, фениксом или драконом.

Мы оба содрогнулись.

– Он хоть и крошечный, но производит сильное впечатление, – заметил Сауд.

– Да уж, – согласился я. – Но мне кажется, с гномом или феей будет немножко проще наладить контакт.

– С чего ты взял?

– Понятия не имею, – признался я. – Я просто на это надеюсь, потому что иначе я не уверен, что мы наберемся смелости с ними заговорить.

– Может, у Маленькой Розы получится лучше, – сказал Сауд. – Похоже, она им уже нравится.

– Будем надеяться, – ответил я.

Остаток пути до нашего ущелья мы проделали молча. Я не так долго пробыл там и уже начинал чувствовать себя там одиноким и всеми покинутым, но почему-то мне все же не хотелось покидать это место, хоть я и понимал, что в пустыне нам будет безопаснее. Тут я начал знакомиться с Маленькой Розой и размышлять о том, как моя жизнь будет складываться вокруг ее, какой бы дорогой она ни пошла. Это приносило мне покой, с которым мне было жаль расставаться ради дальнего пути через весь Харуф в неведомую пустыню.

Я постарался зафиксировать в памяти каждую травинку и каждый камень, каждый луч света, отражавшийся от вкраплений руды, которой Королева-Сказочница начинила горы, и надеялся, что эти воспоминания помогут мне пережить предстоящие испытания.