Глава 11
Тяжело в ученье…
Курс молодого сталкера состоял из нудных занятий, направленных на доведение до автоматизма основных навыков выживания в Зоне. Что должен уметь сталкер? Правильно: искать тропу среди аномалий с помощью подручного материала, вытаскивать артефакты из разряженных ловушек и истреблять попадающихся на пути мутантов.
Этому и принялись учить меня мои новые товарищи, сосредоточившись пока на поиске тропинок и сборе артефактов, благо на «поле чудес» (так за обилие всяческих аномалий сталкеры прозвали это место) для этих упражнений была масса возможностей. Здесь находился целый испытательный полигон с огромным количеством различных ловушек: от малюсеньких, способных разве что слегка поджарить подошву ботинка или ужалить, словно пчела, до сверхбольших, вроде той, что покорёжила опору магистральной ЛЭП.
Поначалу я пытался объяснить, что Байкер меня уже поднатаскал и я могу не только нащупывать камушками дорогу, но и видеть аномалии невооруженным глазом, – при определённых условиях, конечно. Мои учителя оставили эти заявления без внимания и взялись муштровать меня по полной.
К обеду с меня уже сошло семь потов, а мучители и не собирались останавливаться, поэтому я был безумно рад, когда «выход на природу» закончился и мы вернулись в лагерь. Я так устал, что отказался от радушного приглашения Арамиса провести вечер в приятной компании. Он лишь усмехнулся в ответ и чуть заметно покачал головой. Наверное, подумал, что я не хочу больше просыпаться с больной головой. Мне же было на его мнение глубоко по барабану. Я хотел лишь одного: поскорее лечь в кровать.
Следующие два дня прошли в тех же однообразных занятиях. Правда, из всего отряда со мной теперь нянчился только Копчёный, остальные же ушли по своим делам – по каким, я уточнять не стал, не принято это было в сталкерской среде. За это время количество собранных мной в аномалиях мелких артефактов перевалило за сотню. Кучки разноцветных и бесформенных безделиц высились возле каждой ловушки. Пользы от них не было никакой. Они не способствовали проявлению каких-то особенных сил организма и не могли воздействовать на окружающее пространство и предметы, меняя их свойства. Чаще всего из них изготавливали различные поделки и украшения, пользующиеся хорошим спросом в большом мире.
Как объяснил наставник, за пределами Зоны этим бизнесом занимались несколько крупных предприятий и множество мелких фирмочек, давно поделивших между собой рынок бижутерии. Неиссякаемый источник сырья им обеспечивали скупщики хабара. Эти скользкие типы в изобилии крутились возле периметра, за копейки брали у новичков и сталкеров-неудачников неликвид и продавали его на сторону с большой выгодой для себя.
Охраняющие карантинную зону вояки из армии Незалежной (в этой реальности, как оказалось, «союз нерушимый республик свободных» тоже приказал долго жить) и миротворцы ООН тоже не теряли времени даром. Они брали с перекупов мзду за право торговать «запрещёнными к выносу с охраняемой территории объектами непонятного происхождения».
– А ещё в стоимость этой «лицензии» входит гарантированная охрана от бандитов, коих тут тоже водится в изобилии. Такая вот пищевая цепочка, – констатировал Копчёный и заскрёб ложкой по дну саморазогревающейся консервной банки.
Тушёнкой из армейских сухпайков приторговывали те же миротворцы, вернее, самостийные хлопцы из украинского отряда ООН. Сами же англосаксы пока ни в чём таком замечены не были, но вода, как известно, камень точит, а ребята из-за бугра на весь мир славятся предприимчивостью и способностью делать «мани» даже из воздуха.
Мы помолчали. Каждый думал о чём-то своём, глядя на пляшущие языки огня. Костёр в здании трансформаторной подстанции Копчёный развёл по моей просьбе, хотя сильно противился поначалу, говоря, что нам это ни к чему. Но как он ни старался нацепить на себя маску сурового сталкера, я видел, что он и сам не прочь посидеть у огонька.
А реклаксация нам требовалась вот по какому поводу. После того, как я в очередной раз прочесал «поле чудес» вдоль и поперёк, Копчёный решил, что пора мне переходить на новый уровень.
– Слышь, Паря, не надоело тебе в бирюльки играть? – спросил он, когда я метким броском разрядил сыпанувшую фиолетовыми искрами электрическую аномалию. – Не хочешь настоящим делом заняться?
– Спрашиваешь?! Конечно, хочу! Мне уже осточертело тут дурью маяться, – ответил я и собрался сделать шаг назад.
– Куда?! – рявкнул Копчёный. – В Зоне одной и той же дорогой не ходят! Забыл?!
Я сокрушённо кивнул: дескать, да, запамятовал малость.
– Вот влипнешь в какую-нибудь историю из-за своей забывчивости, вспомнишь тогда, чему я тебя учил, да только поздно будет, – так же грубо сказал он, резко выдохнул и добавил уже спокойным голосом: – Иди вот к тому кусточку, я там тебя подожду.
Нащупывая камушками безопасную дорогу, я через пару минут добрался до Копчёного. Он ещё раз прополоскал мне мозги, убедился, что воспитательный процесс не прошёл даром, и повёл меня к темнеющим на горизонте развалинам трансформаторной подстанции. Там, по его словам, я мог потренироваться в поисках более ценных и, следовательно, более дорогих артефактов.
В Зоне нет прямых путей. Эту истину я освоил с первых дней знакомства с параллельной реальностью. Вот и сейчас мы пошли окольной дорогой, сильно забирая вправо. Путь к ржавым коробам трансформаторов лежал через «плешивый» холм. Своё название эта особенность местного рельефа получила за полное отсутствие растительности на плоской, будто срезанной ножом, вершине. Контраст с лысой верхушкой составляли заросшие кустарником и кривыми деревцами пологие склоны возвышенности.
Нам предстояло обогнуть эту странную выпуклость на поросшей травой равнине, пересечь неглубокий овраг, за которым начиналось идеально круглое озерцо, и, обойдя его по краю, добраться до покосившихся бетонных столбов давно сгнившего забора.
Мы не прошли и половины пути, как сзади, чуть справа, раздался сдавленный рык. Я оглянулся. Из травы появилась лысая голова с круглыми глазами и длинным хоботом. Не успела она спрятаться в шелестящем на лёгком ветру травянистом море, как в десяти метрах от неё показалось ещё несколько неприятных рыл.
Когда я окликнул Копчёного, уродливые морды мгновенно спрятались в пахнущей полынью траве. А потом нюхачи выпрыгнули все разом, словно им кто-то отдал команду, и двинулись к нам большими скачками. В обрывках военной формы, с разбитыми в хлам сапогами на ногах и с противогазами на изъеденных язвами лицах, монстры напоминали огромных мерзких лягушек с хоботами.
Глухо рыча, мутанты быстро приближались к нам. Копчёный сорвал с плеча автомат, щёлкнул затвором и срезал короткой очередью верхушки трав в том месте, где долю секунды назад находился один из нюхачей. Немного взяв на упреждение, сталкер сжёг ещё несколько патронов. На этот раз ему удалось выбить горсть рубиновых капель из взвизгнувшего мутанта.
Я тоже приготовил «калаш» для стрельбы и, когда ближайшая ко мне тварь взвилась в небо, всадил в неё с десяток свинцовых маслин. На прилипших к её телу обрывках солдатской униформы расплылись багряные пятна. Монстр заревел, тряся башкой. От ударов гофрированного шланга по телу кровь брызнула из ран гранатовыми зёрнами. Как и Копчёный за миг до этого, я добил своего подранка метким выстрелом в голову и кинулся вдогонку за проводником.
Не дожидаясь, когда твари возьмут нас в кольцо, мы бросились к «плешивому» холму. В густой траве у нас почти не было шансов противостоять нюхачам, а вот на лишённой растительности вершине мы могли побороться за жизнь.
Внезапно я почувствовал приступ дурноты – как тогда, возле драги. Голова пошла кругом, перед глазами всё поплыло, а потом в мозг как будто вонзилась раскалённая игла. Я закричал, сжав руками виски, упал на колени и уткнулся головой в землю.
Грязно ругаясь, Копчёный выпустил длинную очередь по приближающимся нюхачам, отстегнул опустевший рожок, перевернул и с щелчком примкнул к автомату примотанный синей изолентой запасной магазин. «Калаш» клацнул затвором и опять сухо затрещал, добавляя в воздух новую порцию пороховой гари.
Я корчился в судорогах и одновременно пытался наблюдать за происходящим. Дела наши обстояли худо. Уцелевшие мутанты сжимали кольцо вокруг нас. До окончательной точки в этой битве оставалось не так и много. Минута. Не больше.
Копчёный опорожнил запасной рожок, сократив количество противников на две единицы. Пока он доставал из разгрузки новый магазин, произошло нечто неожиданное: из-за «плешивого» холма выскочил цербер. Напрягая мускулистое тело, грациозный хищник в несколько мощных прыжков преодолел разделяющее нас расстояние, прыгнул перед Копчёным, повернул к нему обе головы, оскалил зубастые пасти, топорща короткую шерсть на загривке.
Сталкер замер с зажатым в руке магазином. Ему не хватило всего лишь пары секунд, чтобы перезарядиться и снова быть готовым к бою.
Направив на человека немигающий взгляд жёлтых с вертикальными зрачками глаз, зверь глухо зарычал. Верхняя губа основной головы нервно подрагивала, вязкая слюна тягучими каплями стекала с острых клыков, смачными шлепками падала на землю перед когтистыми лапами. А потом цербер внезапно повернулся к Копчёному спиной и прыгнул на близко подобравшихся нюхачей.
Между монстрами завязалась нешуточная драка. Хватая зубами обрубки противогазных шлангов, цербер отвешивал когтистые оплеухи давно потерявшим человеческий облик мутантам. Едва уворачиваясь от мощных ударов, рычащие создания наскакивали на противника со всех сторон, царапая его скрюченными пальцами с твёрдыми и острыми, как хирургическая сталь, ногтями. По жёсткой коричневой шерсти чудовища кое-где расплылись багровые пятна, но церберу это, похоже, не доставляло особых хлопот: покрытая уродливыми шрамами грубая кожа защищала его от подобных неурядиц не хуже армейской брони.
Копчёный правильно сделал, когда, перезарядившись, полоснул косой очередью по нюхачам, а не по временному двухголовому союзнику. Даже «калашников» с его убойной силой вряд ли мог пробить такую толстую и прочную шкуру. Здесь нужен был более серьёзный калибр. К тому же старое правило «враг моего врага – мой друг» никто не отменял, даже если этот друг ходит на четырёх лапах, имеет две головы и вряд ли намерен долго сохранять нейтралитет.
Тем временем я поднялся немного выше и заметил странную долговязую фигуру возле ржавого трансформатора. Этот человек с непомерно большой головой показался мне смутно знакомым.
Я сделал мысленное усилие в попытке его рассмотреть. Картинка сразу увеличилась в размерах, приближая незнакомца ко мне, словно я включил зум на видеокамере. Это был тот же фрукт, что отирался возле драги, когда на меня пёрла свора зомби во главе с сушильщиком. «Совпадение? – удивился я. – Вряд ли. Скорее всего, этот урод преследует меня с какой-то одному ему известной целью».
Словно заметив, что за ним наблюдают, голован повернулся ко мне. Я увидел его чёрные бездонные глаза, ощутил сильный ментальный удар и почувствовал, как проваливаюсь в багровую бездну.
Когда я пришёл в себя, то не сразу понял, где нахожусь. Сквозь серые от пыли стёкла в заброшенное помещение рассеянными полосами просачивался дневной свет и падал широкими квадратами на заваленный мусором цементный пол. Тусклого освещения вполне хватало, чтобы разглядеть голые стены со следами синей масляной краски, облицованные белым кафелем квадратные колонны, чёрный от плесени потолок с кружевными гирляндами отслоившейся побелки. В углах белела густая паутина. Стены зияли дырками от креплений. Прямоугольники сохранившейся краски выдавали места, где когда-то стояли шкафы или, если судить по торчащим из пола толстым обрубкам кабелей, силовые агрегаты.
– Очнулся! Слава Зоне! – Копчёный схватил меня за руку, помог сесть.
Я привалился спиной к шершавой стене, посмотрел по сторонам, соображая, куда нас забросила нелёгкая. Ответ пришёл сам собой: в пыльном окне угадывались силуэты бетонных треножников с установленными на них плоскими опорами трансформаторов. «Значит, мы всё-таки добрались до подстанции, – отметил я про себя. – Но как Копчёному удалось справиться с мутантами?»
– Никак, – ответил сталкер на мой незаданный вслух вопрос. – Цербер передушил нюхачей, как хорёк куриц, а потом ушёл, скаля зубы и не сводя с меня глаз. Я держал его на прицеле, пока он не скрылся за холмом, а потом взвалил тебя на спину и потащил к подстанции. Сейчас передохнём немного, перекусим, я тебя ещё кое-каким премудростям поучу, и двинем в обратный путь.
После таких приключений сам Тёмный Сталкер велел посидеть у костра и порелаксировать, глядя на огонь. Ну а как только эта идея пришла мне в голову, я и завёл свою песню, вынуждая Копчёного встать на мою сторону, что, не без гордости это скажу, довольно быстро мне удалось. К тому же следы кострища в дальнем углу говорили о том, что сталкеры периодически сидели здесь у огонька, благо с топливом тут проблем не было: за сгнившим забором и на территории заброшенной подстанции в изобилии росли стройные сосенки.
– А почему мы эти безделушки бросили? – спросил я об оставленных на тренировочном полигоне артефактах, щурясь от попавшего в глаза дыма. – Пусть они дешёвые, но их ведь много, на патроны по-любому хватит.
– Не стоит размениваться по мелочам, – резко, как отрубил, сказал Копчёный. – Завтра пойдем вглубь Зоны, там на патроны и заработаешь. – Он убрал пустую жестянку в мешок, подобрал с пола палку, поворошил уголья. Сноп искр вылетел из костра и гаснущими светлячками растворился под потолком. – Подобные «поля чудес» могут прельстить только дураков, настоящие же сталкеры используют их только для натаскивания себе подобных.
Я несколько опешил от такой отповеди, но, поразмыслив, понял: Копчёный прав. Я бы на его месте ещё не так отбрил салагу, сунься он ко мне с таким предложением. Из-за такого пустяка легко потерять заработанный годами авторитет. И доказывай потом, что ты не верблюд.
Мы просидели ещё с полчаса. Копчёный делился своими соображениями о происхождении аномальной территории, а я внимательно слушал и мотал на ус. С его слов выходило, что Зона возникла не сама по себе, а в наказание человечеству за гордыню и чрезмерную любовь к технике.
– И когда люди окончательно отреклись от природы и променяли живое тепло человеческих душ на мертвый разум искусственного интеллекта, тогда и грянул гром, и появилась Зона с её аномалиями, артефактами и мутантами.
– Кстати, о мутантах. – Я решил окончательно разобраться в вопросе, касающемся профессии Арамиса. – Давно Арамис занимается охотой на мутняков?
– Так, почитай, с тех пор, как обосновался в Зоне. Здесь каждый этим промышляет. Да что тебе говорить, сам всё сегодня видел. – Сталкер внимательно посмотрел на меня. – Ты как себя чувствуешь? Голова в порядке? Не тошнит?
– Та не, – лениво протянул я. – Всё нормально.
– А чего тогда в поле заголосил и за голову схватился? Припадочный, что ли?
– Сам ты припадочный, – огрызнулся я и поёрзал, меняя положение. Сидеть на голом цементном полу – то ещё удовольствие. Тюфячок там какой-нибудь или старенький матрас здесь явно не помешали бы. – Просто я ощутил чужое присутствие в моих мозгах, будто там кто-то копался.
– Дирижёр! – Копчёный резко помрачнел, взял походный мешок и принялся укладывать вещи. – Собирайся! Уходим!
Он и раньше цедил слова, будто взвешивал их, а теперь и вовсе заговорил рублеными фразами. Глядя на сталкера, я тоже внутренне подобрался и принялся собирать манатки. Хотя у меня и так всё было под рукой.
– Эти мутанты, пожалуй, самые опасные порождения Зоны. – Копчёный рывком затянул горловину мешка, завязал тесёмки рифовым узлом. – Из любого создания зомби делают. Теперь мне понятно поведение цербера: его Дирижёр себе подчинил и натравил на нюхачей. Скучно ему стало, наверное, вот и захотел поразвлечься, а может, планы какие на нас имеет. В любом случае надо валить отсюда.
В подвале что-то заскрежетало, будто огромный зверь провёл по стене когтистой лапой. Копчёный поднёс палец к губам, замолк, прислушиваясь. Я тоже затаил дыхание и навострил уши. С минуту царила тишина, разбавленная лишь слабым треском костра и завыванием ветра, что проникал в здание через разбитое стекло фрамуги и приоткрытые ворота. Потом под полом что-то громко всхлипнуло, и раздался всплеск.
– Уходим, – одними губами прошептал Копчёный. Он осторожно подхватил за лямки рюкзак, так же тихо подобрал прислонённый к стене автомат и покрался к выходу.
Костёр тушить было нечем и некогда. Я оставил его догорать, пошёл следом за проводником, стараясь ступать осторожно, но под ногами всё равно скрипели мелкие камушки и песчинки.
В подвале больше ничего не хлюпало. «Наверное, там отвалилась от стены какая-нибудь проржавевшая железяка (хотелось бы верить!), – пытался я себя успокоить, – и хлопнулась в скопившуюся за годы запустения лужу на полу. Хотя, судя по всплеску, под полом за это время образовался уже целый бассейн».
Крадучись, мы прошли половину пути до ворот. Уже хорошо различались рыжие струпья ржавчины на железных полотнищах и толстых цилиндрах петель. Вдруг я почувствовал какой-то зуд в носу, на глазах выступили слёзы, а тыльная сторона ладоней зачесалась. Я поднял ногу, собираясь сделать очередной шаг, но посмотрел вниз – и чуть не заорал. В полу зияла огромная дыра, сквозь которую проглядывала часть заполненного зеленоватой субстанцией подвала. Жидкость мерно побулькивала, надувая и лопая различные по размеру пузыри, а над ней парила светящаяся фиговина изумрудного цвета, похожая на связку маленьких воздушных шариков.
Я отшатнулся, хотел отступить, но вспомнил наставления Копчёного и шагнул в сторону по диагонали: вроде как вернулся, но уже другим маршрутом. Зуд и пощипывание в носу стихли, глаза перестали слезиться, а дыра в полу исчезла, как будто её и не было. Для проверки я снова шагнул вперёд. Неприятные ощущения мгновенно дали о себе знать, галлюцинация проявилась во всей красе, и я незамедлительно вернулся за незримую черту.
– Копчёный! – позвал я наставника театральным шёпотом.
– Чего тебе? – ответил он тем же образом, повернув ко мне голову.
– Стой на месте, я не могу дальше идти, – сказал я и поведал о своих мучениях. Правда, умолчал о видении.
– Вот навязался ты на мою голову, – прошипел Копчёный и сделал небольшой крюк, возвращаясь ко мне.
– Может, попробуешь? – предложил он и поглазел по сторонам, высматривая другой путь. – Тут идти-то – всего ничего.
Я помотал головой.
– Не могу. Да и мерещится мне что-то.
Я думал, сталкер поднимет меня на смех, но он потребовал рассказать ему всё.
– Похоже на «ведьмин студень», – прошептал он, – а эта фиговина, как ты её называешь, довольно редкий и дорогой артефакт «фуфырь». Надо попробовать достать его оттуда.
Копчёный принялся кружить по машинному залу, отыскивая вход в подвал. Возле окна он случайно наступил на кучку мусора и громко хрустнул осколками выбитого стекла. В тот же миг в подвале кто-то зарычал, а потом что-то тяжёлое ударилось в стену, да так сильно, что задрожал пол под ногами. Чуть позже в дальнем от нас углу загромыхало, как будто кто-то со всей дури лупил железом о железо, а потом оттуда в клубах пыли с грохотом вылетела неприметная с виду дверь. Серое облако ещё витало над полом, а выбитая дверь уже взмыла в воздух, покружила немного на месте и полетела в Копчёного.
Сталкер едва успел перекатиться в сторону. На то место, где он только что стоял, громыхнулся кусок железа с торчащими растопыренными пальцами ржавыми анкерами.
– Что за хрень? – крикнул я и едва увернулся от просвистевшего над головой глиняного кирпича. Тот врезался в стену, брызнул обломками, оставив после себя красноватое пятно.
– Призрак! – рявкнул Копчёный, выстрелил в повисший в воздухе старый огнетушитель и спрятался за колонну. В следующий миг красный цилиндр с бешеной скоростью врезался в квадратный пилон, отколов от него куски кафельной плитки. – Бежим! – Копчёный зайцем прыгнул к воротам, выпустил очередь в выплывший из подвала огненный шар и нырнул за прикрытие очередной архитектурной подпорки.
Оба ряда колонн шли ближе к стенам, а я стоял почти в центре зала и не мог повторить манёвр наставника. Не думая о неприятных последствиях в виде слёз, щекотки в носу и чесотки, я бросился к воротам, благо до них было не больше пяти метров, но не успел проскочить и четверть пути, как передо мной хлопнулся чудовищных размеров древний электромотор. Ребристая штуковина с оглушительным грохотом пробила бетонное перекрытие и бултыхнулась в «студень».
С громким всплеском зелёная мерзость сфонтанировала из подвала на пол подстанции. Лужи недолго блестели на покрытом трещинами цементе. Уже через несколько секунд агрессивная жидкость задымила, «проедая» дыры в полу, и тягучими каплями, словно кисель, стекла обратно в родной резервуар.
Дороги к воротам больше не было, а призрак и не думал останавливаться. Огненный шар сыпал искрами, метался под потолком и швырял в нас различные предметы, уворачиваясь от жужжащих в рикошете свинцовых пилюль.
Когда «калаш» Копчёного захлебнулся, выплюнув последний патрон, я высадил полмагазина в окно, вдребезги разнося стёкла и расщепляя рамы. Сжёг остатки боезапаса в мутанта, помешав ему швырнуть в меня ржавый ящик с хлопающими дверцами, и, словно тигр в цирке, прыгнул в ощетинившийся осколками оконный проём. Приземлился кувырком, присел на колено, быстро перезарядил автомат и выпустил несколько очередей наугад, прикрывая отход Копчёного.
Сталкер вылетел из подстанции головой вперёд, когда я дырявил потолок в надежде подстрелить мутанта. Вёрткий шар ни разу не попал под мой огонь, зато Копчёный, едва встал на ноги, всадил несколько пуль в искрящееся образование. Брызнув кровью, призрак сразу убрался с линии огня и, пока мы бежали мимо трансформаторов к растущим вдоль остатков забора сосенкам, вымещал злость на стенах здания, швыряя в них всё, что попадалось.
Обратная дорога оказалась гораздо спокойнее. Никто из мутантов нам не попался навстречу, и мы за короткий промежуток времени одолели большую часть пути до лагеря. Не доходя километра до «поля чудес», Копчёный скомандовал привал. Надо было ему что-то поправить в мешке: какая-то ерундовина давила в спину, мешая держать нормальный темп.
Пользуясь возможностью, я продолжил неоконченный на подстанции разговор. Копчёный даже рюкзак выронил из рук, когда я спросил его о профессии Арамиса. – Это кто тебе такую ересь сказал? – поинтересовался он, возвращаясь к прерванному занятию.
– Никто. Сам понял из ваших разговоров у костра в день нашего знакомства.
Копчёный ещё какое-то время сидел, внимательно глядя на меня. Потом вдруг его лицо сморщилось, словно высохшее яблоко, он прыснул и громко захохотал, спугнув какого-то зверька в траве. Тот зашуршал жёсткими стеблями, убегая прочь. Извилистую траекторию побега выдавали качающиеся метёлки и медленно тающие над ними облачка розовой пыльцы.
– Так ты что, получается, сталкерские байки за чистую монету принял? Ах-хах! – Он хлопнул себя по колену. – Это ж надо было до такого додуматься, а?! Ну ты, Паря, и гусь! Ох, и фантазия у тебя!
Сталкер ещё долго хохотал, хлопал себя по ляжкам и приговаривал, какой я выдумщик.
– Всё! Хорош! Кончай ржать, говорю! – прикрикнул я, теряя терпение. А кому понравится, когда над ним хохочут? И ладно бы по делу, так ведь ситуёвина-то выеденного яйца не стоила. Впрочем, наставнику мой окрик был что слону дробина. Он не успокоился, пока вдоволь не просмеялся. И даже когда мы шли в лагерь, я нет-нет да и слышал его тихое бормотание, в котором он поминал мои творческие способности перебирать всякую ерунду.
