Книга: Заговор фармацевтов
Назад: Глава 10. Последнее дело Аргуса
Дальше: Сноски

Глава 11. Последний акт

I
Длинное тело субмарины, точно огромное бревно, мерно покачивалось на волнах. Море было ровное, как паркет в танцевальном зале. Вдалеке неясными очертаниями светился город. Вахтенный матрос поднял электрический фонарь и дал световой сигнал. С берега тотчас же послышался рокот заведённого двигателя. Он приближался постепенно и вскоре достиг лодки. Матрос осветил катер, бросил трос и верёвочную лестницу. Заглушив мотор, офицер в английской форме закрепил верёвку, поднялся на палубу и спустился в трюм. Минуты через три он появился вместе несколькими моряками и капитаном. Последний, забрав фонарь у вахтенного, самолично дал три длинных и два коротких огня.
И вновь со стороны берега послышалось урчание мотора. Второй катер шёл медленнее. Из-за груза края лодки едва не касались волн. Видимо, поэтому в ней был всего один человек. Когда до субмарины оставалось саженей сто пятьдесят, от неё, точно от ящерицы сбросившей хвост, отцепили ещё одну лодку. Она так и осталась в темноте с неработающим двигателем.
Стоило катеру приблизиться, как сверху бросили три троса, (два из них с крюками) и всё ту же верёвочную лестницу.
— Всё нормально, господин Летов, — крикнул с лодки английский майор. Здесь мои соотечественники. — Цепляйте ящик за кольца и поднимайтесь. Да не забудьте прикрепить трос к катеру, а то мы его лишимся.
— Не волнуйтесь, господин Хоар. Справлюсь.
Заскрипела лебёдка, и ящик опустился на палубу. Следом, по верёвочной лестнице, на борт поднялся и войсковой старшина. Оглядев матросов и капитана, он усмехнулся и спросил:
— А что, господин майор, британские моряки такие же чумазые и небритые, как и наши краснопузые?
— А вот сейчас я тебя, контра… — намахнулся на Летова моряк, но получив удар в челюсть, упал на спину и застонал.
— Прекратите балаган, товарищи! — крикнул капитан.
— Да пошёл ты, — сплёвывая кровь, осклабился матрос. — Вот наган только возьму и пристрелю кадета…
— Не имеете права, товарищ Кандыбалюк! Извольте…простите…не могли бы вы, товарищ Бубело, вскрыть этот ящик? — заискивающим тоном обратился капитан к другому члену команды.
— Ну, что ж открыть — открою. А энтого гада, всё равно мы с Петрухой прикончим. Ясно тебе?
— Товарищи! Мы выполняем важное правительственное задание. И я, как член Красного Черноморского совета, прошу соблюдать дисциплину, — не уступал капитан.
— Вы уж разберитесь, джентльмены-товарищи, в каком море находитесь: в Красном или Чёрном? — хохотнул Летов. Не торопясь, он достал папиросу, закурил, а потом, обращаясь к англичанину, сказал: — А вы майор, оказывается, не просто изменник, а изменник вдвойне: не только Россию предали, но и Британию. Таких, как вы, отпетых негодяев, я ещё не встречал. Хотя нет, простите, запамятовал. В четырнадцатом году подобный вам экземпляр встретился в Тегеране. Шведский консул Магнус Хольм. Но и к нему наведалась тень Азраила. За несносный характер я прострелил ему оба глаза.
— Приговорённым к смерти всегда дают последнее слово, — прошипел Хоар. — Так что давайте, болтайте. Послушаем напоследок. Но только не очень долго.
— А что тут за провода? — вопросил матрос, отодвигая монтировкой доску.
Животный страх, мелькнувший в глазах капитана — последнее, что увидел Летов. Он прыгнул за борт, пытаясь глубже как можно уйти под воду. Через секунду раздался оглушительный взрыв и треск.
Неожиданно всё стихло. Тотчас же открылся люк над герметичной переборкой, и показался матрос с фонарём. Тусклый свет вырвал из темноты облитую кровью и усыпанную останками человеческих тел палубу. В самом углу, с оторванными ногами и рукой, висящей на куске кожи, лежал капитан. Он был ещё жив, и матрос к нему подошёл.
— Воды, воды, — плача, шептал раненный капитан одними губами.
— Будет вам вода, ваше благородие, — усмехнулся моряк, схватил рукой офицера за китель и легко, как полмешка картошки, швырнул за борт. Раздался тихий всплеск.
— Что там рвануло? — осведомился кто-то из трюма.
— А шут его знает! Бомба, наверное.
— В живых никого?
— Не-е, всех поубивало.
— Мать честная! — воскликнул второй матрос. — Разнесло вертикальный руль. Что будем делать?
То тут, то там светлячками вспыхивали электрические фонари. Слышались раздосадованные голоса. Подводники выбрались наружу. И, когда наверх высыпала почти вся команда, по палубе субмарины градом застучали пули. Это был характерный голос «Льюиса», к прикладу которого статский советник уже успел привыкнуть.
Те, кого пули пощадили, прыгали в воду, как пингвины с льдины.
С берега Ардашеву на помощь уже шли два сторожевых катера и буксир.
— Летов! — перестав стрелять, — окрикнул статский советник. — Вы живы? Михаил Архипович! Отзовитесь!
— Всё нормально, — в сажени от лодки прохрипел войсковой старшина. — Помогите забраться. По-моему, мне в руку угодил осколок.
II
Очередь на турецкий транспорт шла змейкой, и ей не было видно конца. Летов с перебинтованной левой рукой шёл рядом и, несмотря на все уговоры статского советника, в здоровой руке нёс объёмистый жёлтый глобтроттер с вещами Вероники Альбертовны. Сам же Ардашев обошёлся одним саквояжем. Его содержимым были несколько пар чистого белья, да аккуратно уложенные пачки денежных купюр.
— А позвольте узнать, Клим Пантелеевич, когда вы заподозрили английского майора?
— Видите ли, во время нашего первого знакомства он предстал передо мной в новой британской форме. А спустя всего несколько недель, я вновь его увидел в Тихорецкой. На нём был надет уже другой, ещё более свежий комплект обмундирования. Это могло быть чистым совпадением, а могло случиться из-за того, что во время тайной съёмки секретных документов, извлечённых из сейфа начальника штаба армии, в результате разбрызгивания магния кое-где прогорели манжеты кителя. Однако главным упущением шпиона явилось незнание того факта, что ещё в конце прошлого года мне в руки попал план установки заградительных сетей турецким и немецким флотом на Дарданеллах и Босфоре. Многоуровневая система защиты делала невозможным проникновение британских, как и любых других, субмарин в Чёрное море. И я это хорошо знал. Но нужно было поймать шпиона с поличным. Именно поэтому я и разработал план, прося вас соорудить ящик, как две капли воды похожий на тот, в котором хранится персидское золото. И, надо отдать вам должное, вы прекрасно с этим справились.
— Труднее всего было отыскать отработанные свинцовые сетки корабельных аккумуляторов и вместо монет положить их в ящик.
— Всё удалось. Даже большевистскую подводную лодку захватили. Жаль только, что вы ранены.
— Ничего. Ранение пустяковое. За неделю заживёт.
Так, беседуя, Летов и Ардашевы незаметно дошли до корабля.
— Что ж, Михаил Архипович, пора прощаться.
— Да, к сожалению. А знаете, в последнее время я часто вспоминаю Тегеран. Помните, как сидели у вас на айване, пили водку из чайных стаканов и закусывали изюмом?
— Не путайте, друг мой. Это вы после того, как застрелили шведского консула и его повара, заявились ко мне со «Смирновкой» и горстью сушенного табризи. Причём, заметьте, проникли в дом без приглашения и ещё до моего прихода.
— А что оставалось делать? Надо же было мне объясниться? А? Я же не виноват, что меня прикомандировали к военной разведке, а не к МИДу.
— Нам пора, Михаил Архипович, — извинительно напомнил Ардашев.
— Да-да, конечно, — кивнул войсковой старшина и вдруг радостно встрепенулся: — А как же чемодан? Кто его понесёт? Нет уж, позвольте, провожу вас до каюты.
— Во-первых, вас не пустят, дорогой вы наш ангел-хранитель, — вмешалась Вероника Альбертовна, — а во-вторых, у нас места на палубе. Каюты только для османских офицеров. Так что нам осталось пройти всего несколько метров.
— Что ж, тогда желаю вам спокойного плавания. Честь имею, Клим Пантелеевич.
— Честь имею.
Летов поставил чемодан и, не оборачиваясь, пошёл прочь.
Вскоре сходни убрали.
Пароход загудел и отчалил от пристани.
Ардашевы стояли на палубе. Ветер усиливался, и судно покачивало.
Новороссийск постепенно удалялся и уже напоминал фотографическую карточку с видом моря и городских построек. Долго был виден Даосский маяк, но и он скоро исчез, укутавшись в облака.
В преддверии шторма вода разделилось на два цвета: серый и синий.
Вероника Альбертовна прижалась к плечу супруга и беззвучно плакала.
«Вот и всё, — подумал статский советник. — Приговор оглашён. Не только для меня, но и для всех, кто родился в России».
III
30 августа 1918 года
Совершенно секретно, Лондон, Уайтхолл Корт д.2.
Уважаемый господин Камминг!
Сообщаем Вам, что в результате специальной операции, проведённой нашей контрразведкой, в штабе Добровольческой армии был выявлен и уничтожен большевистский агент. Им оказался майор связи Британской армии Джон Хоар. По имеющимся данным, он был завербован ВЧК через свою любовницу — певицу Большого театра Елизавету Белецкую — Ивершинь.
Передачу золотых монет в счёт поставок вооружения, боеприпасов и снаряжения считаем целесообразным осуществить после открытия проливов, либо установления любого другого прямого сообщения с Соединённым Королевством и территорией, занятой нашими войсками.
Просим направить своего представителя в Ставку Главнокомандующего для выработки совместных действий против большевиков.
Начальник контрразведки Добровольческой армии полковник Фаворский В.К.

notes

Назад: Глава 10. Последнее дело Аргуса
Дальше: Сноски

Любовь
Интересно, при чем здесь фармацевты? Идет рассказ о начале революции. Страшно читать о Ставрополе, видеть знакомые фамилии, названия станиц, речки Ташлы. Написано хорошо. Спасибо.