– Капитан, мы уже перерыли полпланеты, взорвали несколько заброшенных городов и просеяли через сито кучу пыльных руин, но искомого не обнаружено.

– Так переройте, взорвите и просейте остальную половину этой чертовой планеты.

– Возможно, допущена ошибка…

– Это невозможно. Это именно та самая. И даже карта, на которой она обозначена, многим стоила жизни.

– Капитан, команда выражает недовольство. Мы уже висим над этой проклятой планетой несколько месяцев и заняты только поиском. Мы уже потеряли часть оборудования и людей во время раскопок. Работа тяжелая, нервы уже ни к черту, а результатов ноль.

– Недовольные могут добровольно покинуть борт и навечно остаться среди аборигенов. Я никого не удерживаю силой. И постарайтесь больше не отвлекать меня такой ерундой. Просто не могу обещать, что в следующий раз я буду столь же понимающим и демократичным.

– Мы нашли это в одном из странных и давно покинутых городов, похоже, что там было землетрясение. – В потемневших от пыли руках вошедший держал странный контейнер, в котором явно что-то находилось. По заметному дрожанию его пальцев было понятно, как он мечтал стать богатым и ради этого готов был не только оторваться от родного дома и жариться под чужими солнцами, но и рыть землю собственным носом, если не окажется ни машин, ни лопат.

– В таких контейнерах обычно хранили что-то действительно ценное.

Вошедший передал контейнер в руки того, кто это произнес, и тот стал осторожно снимать с его шероховатой поверхности прилипшие к нему слои глины и некогда покрывавшей его материи. Там, где он полностью был очищен, появился знакомый всем мягкий и весьма приятный взорам присутствующих золотистый отблеск.

– Я же говорил, мы на правильном пути, – улыбнулся Капитан. – Хватит любоваться, отнесите находку нашим специалистам, пусть они ею срочно займутся. Не исключено, что именно она укажет нам место, куда следует направить свои поиски…

А через несколько дней корабль со странной эмблемой на гладком черном борту, удачливый и рисковый искатель артефактов и технологий удалялся ни с чем. Он поспешно улетал, натужно ныряя, как в темный омут, в беззвездное подпространство от безобидной на вид, однако не оправдавшей никаких, даже самых скромных надежд планеты. Более того, отныне на всех его навигационных картах планета, громко названая кем-то Эльдорадо, но со скромным и тихим малоизвестным прозвищем Проклятая была помечена как соответствующая именно своему прозвищу, а вовсе не гордому имени, и потому крайне опасная. Чьей-то мстительной рукой ее красивое и привлекательное название было нервно зачеркнуто жирной линией хищного красного цвета. А все, что было добыто до ее посещения и имело ранее хоть какую-то ценность для целых империй, частных коллекционеров или инопланетных музеев, было безжалостно выброшено за борт. И никто не попытался ринуться за ними следом, чтоб тайно подобрать или присвоить эти сокровища, невзирая на приказ Капитана. И только безутешные бывшие владельцы с отчаяньем и тоской на грани безумия провожали их в открытый космос и заламывали руки…

Капитан посмотрел еще раз на опустевшую шкатулку изумительной работы. Где он ее добыл? Кажется, там, где война убила всю жизнь на планете, и только мародеры тайного Ордена, рыскающие по Вселенной, как вечно голодные койоты, посмели прикоснуться к величественным останкам, вывозя последнюю память о некогда процветающей цивилизации. И хотя она стоила баснословно дорого, и на эти средства можно было купить себе подходящую уютную планетку где-нибудь в тихом и уединенном месте, если, конечно, он доживет до пенсии, Капитан не продал ее и оставил себе. Оставил как талисман и символичное напоминание о бренности бытия в этой столь ненадежной реальности. Но сейчас шкатулка уже не сияла, как прежде. Она перестала быть теплой на ощупь и не излучала ту умиротворяющую музыкальную мелодию, от которой на душе всегда становилось светло и легко. Ее материалом был какой-то невероятный сплав с частицами золота, от прикосновения переливающегося, как маленькое солнце, и именно эта утраченная уникальная неземная технология делала ее столь живой и бесценной…

Стоящий за дверями помощник Капитана вздрогнул от резкого звука выстрела, он услышал, как тяжелое тело упало на металлический пол капитанской каюты. Открыв дверь, он увидел, что старинный пиратский пистолет, артефакт из земной коллекции давно ушедших эпох, уже не висит на стене, а на полу рядом с телом валяются скорбно почерневшие черепки разбитой шкатулки…

– Мы уже ничем не можем им помочь, к сожалению, их уже не спасти. Этот корабль тоже не подлежит восстановлению. Но мы нашли вот это. Я понимаю, что нам некогда отвлекаться. Мы не спасательная экспедиция, а военный корабль, выполняющий секретную миссию «Солнечные Врата». Мы обязаны найти их во что бы то ни стало и сделать нашу Империю самой могущественной во Вселенной. Но, возможно, это расскажет, кто они были, чем занимались и что с ними произошло. – И тот, кто это сказал, почтительно передал контейнер в руколапы своего Командующего…

– Ладно-ладно, только не затягивайте, расшифруйте и доложите, но очень кратко, о содержании. У нас приказ, и чем быстрее мы его выполним, тем быстрее вернемся домой. У нас нет времени на всякие наивные легенды и аборигенский фольк. Что-то с техникой неполадки, немедленно проверьте. И, кстати, приведите свой мундир в порядок, ваши золотые медали явно нуждаются в серьезной чистке…

– Будет сделано! Как только расшифруют, вам будет доставлен самый краткий из всех возможных отчет. – А про себя помощник по науке, вынужденный болтаться в космосе наравне с такими малообразованными вояками, подумал, что наиболее кратким мог быть отчет всего из нескольких известных на всех обитаемых мирах слов…

Лингвисты приложили все свои таланты и расшифровали текст, заключенный в контейнере, но почему-то он уже никого не обрадовал, а так и остался лежать недоставленным…

«Солнечные Врата.

Есть особое место, о котором порой рассказывают смертные, легенда, в которой прячется забытая правда, но есть и те, кто знает истину.

Говорят, что где-то высоко-высоко в горах, где не ступала нога человека, Древние спрятали Врата Солнца. Это огромный диск с острыми стреловидными выступами-лучами.

Если есть у тебя желание, да такое, что лишь богам подвластно, если найдешь эти Врата, надо встать к ним лицом на закате. И тогда один из тех, чьи имена хранятся в тайне, придет и, если сочтет достойным, исполнит твое желание.

Но дорога к заветному месту – это множество испытаний, которые придется пройти смертному. И всходить на ту гору придется по пути солнца, а если идти против солнца, то затеряется даже след идущего на веки веков среди отвесных скал, и станет он одним из призраков, что пугает путников.

Говорят, что когда-то горы были ниже, и не было на них снега, а стекали с них с хрустальным звоном прозрачные водопады. В те времена между горами была зеленая долина, там стоял город, искусно сложенный из тесаного камня. А над ним на горе возвышался великолепный дворец из массивных каменных блоков с внушающими трепет арками и ступенями. И по центру его был помещен священный солнечный диск из чистого золота. В этом месте Люди и Боги жили бок о бок. Между ними царили мир и понимание, потому что то были Первые Люди на земле, а не простые смертные. А Боги на самом деле были Древними. И звали их Иштлильтон – Исцеляющая, Камаштли – Творец-Ученый и Тескатлипока – Изменчивый.

В том дворце устраивали они праздники, танцевали, играли и пели. Знали они и печаль и радость, умели разрушать, но больше создавали. Были у них и свои дела, потому не всегда они находились в своем горном дворце, а порой после забот погружались они в долгий сон. И так длилось века…

Но однажды в долину пришли люди из чужого мира, неизвестного, потому что он находился ниже даже тех путей, которые они знали прежде. Первые Люди тепло приняли пришельцев по Закону Дороги, разделили с ними и кров и хлеб, не зная, чем это может обернуться. А чужаки благодарили с улыбкой, громко хвалили и восхищались, но в сердцах их были зависть и жажда – так слаба оказалась воля. Сразу заметили они, что радушные жители подают им яства на больших золотых блюдах, как сверкают драгоценные камни массивных украшений и как прекрасны здесь женщины. И при всем этом богатстве не увидели их жаждущие глаза ни закрытых дверей, ни оружия, ни стражей.

Два дня окруженные покоем и радостью гости из чужого мира прожили в городе Первых Людей, а после поблагодарили за гостеприимство и ушли с щедрыми дарами от добрых местных жителей.

А позже, в одну из темных ночей, они внезапно вернулись, да не одни.

И была пролита кровь, и кричали женщины, огнем занялись дома, а варвары смеялись, круша и забирая все, что хотели.

И Древние во дворце проснулись от плача и крика – так громко и отчаянно взывали к ним Первые Люди.

Пришли они в такой великий гнев и печаль, что даже солнце великим огненным диском встало посреди ночи, озарив долину. Узрели Древние, что люди, пришедшие из мира ниже, полны алчных желаний. Увидели они и грубые повозки, набитые доверху краденой золотой посудой, и доблестно павших мужей, пытавшихся ценой своей жизни защитить свои жилища и детей, и плачущих от горя женщин…

Не успели неблагодарные чужаки скрыться, как окружили их и обезоружили, и повели во дворец, чтобы там судить и решать, что делать дальше.

И на закате нового дня Древние приняли решение. Взмахнула Иштлильтон рукой и повернула время вспять, и те, кто пал, встали, исцелились их раны, и радовался ее возрождающей силе народ.

– Нам больше не место в этом мире, – молвил Камаштли, засветился солнечный диск, и в круге явился им другой мир. – Пускай варвары грызутся между себе подобными.

И Первые Люди торжественной и печальной процессией прошли сквозь золотой круг, покидая этот мир, бывший им домом.

Когда последний из уходящих исчез из виду, Древние не поспешили следом, потому что еще не сказал свое слово третий из них, Тескатлипока.

Тяжел был его взгляд, молча он поднял руки, развел их в стороны и заговорил.

– Вы можете забрать все, что хотите, но за все будет своя плата. Те из вас, кто не доживет до конца возвращения, обернутся духами – будете служить горам и наказывать подобных вам, будете пожирать друг друга до самого конца этого мира. Те же, кто сможет благополучно добраться домой, смогут наслаждаться тем золотом, которое заслужили, – сказал так и свел руки вместе, хлопнул в ладоши, и хлопок тот разнесся таким мощным громом, что от него затряслась земля. – Но торопитесь уйти, или останетесь здесь навсегда.

И Древние один за другим шагнули сквозь золотое кольцо и исчезли, и вместе с последним из них погас священный солнечный диск. Затряслась земля с новой силой, и заворочались камни, а горы стали вверх тянуться своими вершинами. Испугались чужаки, но в то же время обрадовались – столько добычи награбили, набили повозки еще больше, как могли, все унесли, лишь золотой диск не смогли даже с места сдвинуть или не посмели тронуть. И поторопились покинуть оскверненное место. А позади рушилось всё, словно сама земля недовольно вздрагивала под их ногами, и даже величественный дворец вскоре обернулся руинами.

Не все из них смогли вернуться – так сильно изменились горы. И дороги, что пролегали когда-то, были погребены под каменными обломками. Пришлось чужакам искать новые пути, и времени потребовалось немало на возвращение. Кого-то сгубил холод ночи и дикие звери, кого-то жадность, кого-то поспешность. Перессорились между собой, те, что остались, разделились, и, как повелел Тескатлипока, всех, кто не смог дойти до конца, забрали горы.

А те, кто смог, по пути завернули свою добычу в жалкие тряпки да укрыли шкурами, чтобы никто не видел, что за ценности у них припрятаны, пока они не доберутся домой. Но когда они дома развернули поклажу, оказалось – все золото обернулось тяжелыми камнями. «Золотом», что они заслужили, были развалины старого мира, который они осквернили своими руками.

А позже появились истории, что где-то в горах есть заброшенное место. Руины таинственного города. Благословенное место, где прежде жили Люди и Боги, а после внезапно покинули свои дома. Но где-то там до сих пор остался огромный золотой диск. И стали охотники за сокровищами его искать, только многие навсегда пропадали, а кто возвращался, говорил, что место то охраняют страшные чудовища в обличье людей.

И все же однажды один смертный смог подняться на ту гору – сердце его было чистым и воля сильна. Был он подобен Первым Людям, и потому проклятые духи пропустили его. Не искал он богатства, а искал знания, и потому увидел, что золотой диск… давно стал каменным. Но на закате, когда солнце оказалось по центру круга и небо разлилось яркими красками, воссиял каменный круг, будто золотой.

И Солнечные Врата открылись, пропуская смертного».

Ритуальная церемония и танцы завершились красочным фейерверком. Туристы остались довольны и медленно расходились с площади. На столах и под навесами торговцев в ярких плащах из птичьих перьев, сверкая драгоценными ожерельями, кольцами и браслетами, местные жители обменивались и общались на своем гортанном языке, а туристы расхватывали бесплатные разнообразные сувениры, угощение и всякие поделки, с интересом делали свои незабываемые снимки и памятные записи. Смуглолицые горожане неизменно озаряли гостей своими радушными белозубыми улыбками, приветственно махали руками и, несмотря на суету и празднично возбужденную толпу, всегда уступали им дорогу. Они поражали туристов изобилием и блеском многочисленных украшений.

Гид вел свою группу через нарядную толпу аборигенов своим обычным маршрутом и только улыбался, глядя на несдержанный восторг, а порой и мрачность инопланетных гостей. Еще недавно и он сам был таким же. А очень давно, практически уже в почти забытой и кажущейся нереальной прошлой жизни он был одним из тех, кто трепетно прикасался к истории исследователей на сверхдальних планетах. Был ли он первооткрывателем, колонистом, археологом и авантюристом или даже служил на военных кораблях, забирающихся на дальние рубежи вселенной, для всех, кто этим всерьез интересовался, оставалось неизвестным. В его багаже лежала крайне нестандартная одежда, а именно зеленая ретрокуртка пилота и черные брюки, точно такие, как когда-то носили легендарные члены ордена искателей. И даже имелись один из винтажных наручных приборов и очки – вполне в рабочем состоянии. Его черные волосы никогда не признавали причесок и свободно развевались под действием ветра разных планет. В дополнение ко всему с некоторых пор он стал носить усы и отпустил небольшую бороду, чем крайне выделялся среди зализанных и местами откровенно лысых представителей Метрополии. Возможно, и правда в его жилах текла кровь конкистадоров, и вместе с испанской внешностью ему от предков-мореплавателей досталась тяга к неизведанному. Тогда его не раз тревожило ощущение, что все покинутые древние города чем-то неуловимо похожи, но он, скитаясь по Вселенной, никак не в силах найти единственный, свой. И потому как никому другому ему была близка и понятна старая история людей, старательно сдувающих пылинки с каменных плит Каналя на северной части территории канувшей в века страны – Гватемалы. Его не раз называли Мирадор – самый древний город мира и Город трех пирамид. Главная – Эль-Тигре, Монос и огромный комплекс Данта с террасами и храмами, занимающий всю восточную группу найденных исследователями построек. И, принимая в расчет, что строили по частям и не всё сразу, предположительно самым примитивным «муравьиным» способом, попросту изо всех сил размахивая кирками и лопатами, первооткрыватели все равно восхищались: как же это удалось? Ведь Эль-Тигре возвышалась на 55 м и была площадью 19600 м2, а Данта поднималась над окружающей местностью на 72 м и ее объем около 2 млн м3, она все еще поражала воображение искателей приключений, хотя и сливалась с местностью, сильно изменившейся за тысячелетия. Первые упоминания о Мирадоре с храмом птицеобразного бога, построенным когда-то предками народа майя, попались в чудом уцелевших хрониках экспедиции, предпринятой археологами в девятнадцатом веке. В то время за неимением точной техники определения возраста артефактов данное открытие ошибочно датировали 400–600 годами до нашей, до галактической эры. Обнаруженный в глухих малярийных дебрях и частично освобожденный искателями от песка и грунта грандиозный город тогда по самым скромным подсчетам состоял из 1900 крупных зданий и более 800 обычных. Но на территории, занимаемой столь обширным городом, было раскопано всего 500 из них. Тогда же и была открыта пирамида, романтично прозванная археологами Ла-Данта, – самая большая из пирамид. Слово «Данта» в переводе с местного языка когда-то означало «копье». Город был грандиозен даже скрытый в зарослях и вросший в землю, а пирамида, венчающая природный холм, царственно осела и покрылась характерными разводами плесени и мха. Однако все еще оставалась самой высокой из всех подобных творений. На ее крутых тянущихся ввысь ступенях с трещинами от постигших мир потрясений за прошедшие века проросли деревья, и их крепкие узловатые корни переплетались и отчаянно цеплялись за каждый очищаемый людьми дюйм. А самая верхняя площадка, возвышающаяся над всем городом, странно пустовала. Эта странная пустота еще не раз тревожила его мысли и много лет спустя, после того как он сменил свою деятельность и оставил далеко позади планету, где был найден, но оказался никому не нужен древний, покинутый жителями, лишенный своих сокровищ и потому вновь забытый город Мирадор… Ведь если нет сокровищ, это означает, что нет и спонсоров для раскопок. Выжить в таких условиях еще никому не удавалось, хотя энтузиасты очень старались. Лишь потому Мирадор остался в прежней жизни вместе с другими разбросанными во Вселенной, а сейчас пришло время жить совсем в другом городе, и ночное небо над ним имеет иной рисунок созвездий. Он больше не ищет загадочных истин в пыли веков, стираемых новыми поколениями. И, глядя в глаза любопытных, скромно называет себя просто Гидом.

Найдя несколько свободных минут, чтоб сбежать от бесчисленных просьб и вопросов, он в задумчивости остановился на одной из высоких террас, с которой открывался потрясающий вид. Эту террасу – одну из самых высоких в Городе пирамид – окаймлял резной барельеф со следами недавней реставрации, когда-то он выглядел совсем иначе, но теперь его покрывали удобные для изнеженных и придирчивых инопланетных посетителей ровные и гладкие каменные перила. Один край барельефа был разрушен землетрясением, и в этот неровно образованный проем на террасу заглядывала любопытная синяя бездна. Но бездна была лишь волнующей иллюзией для обострения чувств, весь проем надежно закрывал непроницаемый для всего живого силовой барьер. Старые камни кладки под ногами, выбеленные солнцем до необычного светлого оттенка, лежали безмолвно и, казалось, готовы были пролежать так еще вечность. Буйная растительность внизу, в которой утопали едва видимые с верхней террасы постройки, тянулась к солнцу и растворялась в синеющей горной дымке. Легкий туман, привычный для этой местности, придавал атмосфере планеты фантастический вид, с высоты казалось, что воздушные потоки гонят и закручивают облака наподобие морских волн и пены. И только ближайшая из пирамид, та, которую венчала корона солнечных врат, отчетливо проступала из этой туманной горной синевы.

Услышав звуки музыки, он оторвался от притягательного созерцания высоты и замер. Мимо него прошествовала невысокая по сравнению с жителями Метрополии и смуглая жительница города, несущая современную копию великих древних даров: большое золотое блюдо-поднос, наполненный до верха золотыми монетами, традиционными украшениями и миниатюрными предметами гордости местных умельцев. Согласно старой традиции, ее изящные ножки не нуждались в сандалиях. И она шла по нагретым солнцем камням или по холодным в сумрачной тени плитам так естественно и непринужденно, словно никогда не знала никакой обуви и под ее изящными ступнями был расстелен самый мягкий в мире ковер. Каждый ее шаг сопровождался тихим звоном ее браслетов на ногах, а шею охватывало такое широкое ожерелье, что она держала голову слегка откинутой назад, так что волосы насыщенного шоколадного оттенка, спадающие темной волной ниже талии, свободно развевались за ее спиной. В некотором отдалении от нее за ней следовала живописная свита, сопровождаемая летающими платформами с гостями и туристами. На церемонии поклонения Солнцу в этом году именно она исполняла одну из главных ролей, и этот церемониальный наряд, принадлежащий сокровищнице города, был очень ей к лицу. Но он знал, что если бы кто-то попросил примерить это великолепие, то город не отказался бы даже отдать его. На девушке были и изящные амулеты – маленькие фигурки разных птиц и животных. Ее довольно простое, светлое этническое платье из легкой ткани было намеренно адаптировано для адекватного восприятия инопланетных посетителей фестиваля и туристов из Метрополии. Платье состояло из топа и юбки, оставляя открытой талию, и имело небольшой удобный разрез, идущий от колена к щиколоткам, а яркий племенной колорит дополняли периодически вспыхивающие в солнечных лучах витые узоры золотых тату и фантастические оплечья. Если бы кто-то из гостей вдруг пожелал, то девушка легко бы поднесла их в дар, ведь для нее это кусочек Солнца, а Солнце никому не принадлежит. Его надо уважать и восхищаться, а не превращать в заложника своих страстей и жадности, как это было когда-то на других планетах еще до Всеобщего Кризиса, потрясшего всю цивилизованную галактику.

– Вы не сможете пронести это на борт космического судна, как бы вам этого ни хотелось… – в очередной раз предупреждал Гид новоприбывших, вручая каждому туристу обязательную инструкцию. Но он также хорошо знал, что всякий раз кто-то разочарованно или раздраженно будет тайно вытряхивать из своих карманов каменные останки чего-то ранее ценного, не сохранив ни одной сверкающей крошки или даже пылинки. И только аборигены невозмутимо и легко носят на себе целые золотые диски, покрывают золотом крыши, едят с золотых тарелок и называют свой город Золотым. Они делают все это просто так, без всяких тайных умыслов, интриг и страстей. Просто для настроения и удовольствия. И с радостью готовы разделить это со всеми желающими.

Не их проблема, что желающих слишком много, или им еще предстоит многое понять и многому научиться…

– Не трогай это! – Женщина-туристка в дорогом и стильном костюме цветов Метрополии одернула своего ребенка, который тянулся за очередной блестящей игрушкой. Но игрушку держала в руках маленькая девочка-аборигенка. У ребенка, прибывшего из Метрополии, уже были несколько блестящих и не менее замечательных сувениров-копий золотых изделий именитых местных мастеров. Но он капризно требовал еще и еще. Девочка не понимала его криков, но, смущенная слезами маленького гостя, отдала ему свою игрушку и побежала догонять в толпе родственников. А ребенок победно оглянулся на свою мать. Слезы буквально испарились из его холодных глаз.

– И кто же из нас варвар? – подумал Гид, одетый по местной моде и всячески осуждаемый Метрополией.

Заметив его взгляд, женщина презрительно скривила красиво подчеркнутые красным цветом губы и действительно, хоть и с секундным опозданием, прошипела «варвар». «Одно и то же», – подумал Гид. Он уже привык не обращать внимания и лишь пожал плечами.

Его ждали Золотые Врата, сияющий путь, соединяющий миры…